| Передадим некоторые другие сведения о той же истории Филиппа, сообщаемые новейшими писателями. Английский ученый Додвелл ( 1711 г.), в одной греческой рукописи (в так называемом Броччианском кодексе), открыл некоторые фрагменты, принадлежащие к истории Филиппа и публиковал их 173 . Фрагменты эти свидетельствуют, как замечательно верно Сократ, в немногих вышеприведенных словах, охарактеризовал своего предшественника по части церковной историографии. Додвелл извлек из вышеуказанной рукописи список наставников Александрийской школы за II, III и IV века. Нам нет необходимости входить в специальные разъяснения касательно этого списка 174 . Список этот несомненно имеет значение, так как это единственный источник, откуда наука извлекает наиболее обстоятельные сведения о преемстве Александрийских катехетов. Но из этих наших слов не следует, что рассматриваемый список представляет собою какую-либо драгоценность. Упрек Сократа, обращенный к Филиппу и касающийся хронологических неточностей этого историка, находит себе полное подтверждение в тех отрывках, какие найдены Додвеллом, так, наприм., Филипп здесь утверждает, что Пантен был учеником Климента и его преемником по учительству в Александрийской школе – явный знак, что историк очень мало знал историю Александрийской церкви. Не без удивления читают в тех же фрагментах, что будто Афинагор был тоже учителем в названной школе и предшествовал в этом звании Клименту 175 . В настоящее время, по примеру Додвелла, обратил внимание на фрагменты из истории Филиппа, находящиеся в Броччианском кодексе, немецкий ученый Де-Боор. Он извлек отсюда некоторые из них и подвергнул анализу. Эти новые фрагменты касаются истории церкви первых трех веков и сообщают несколько сведений об апокрифических евангелиях, Папии Иерапольском , Игизиппе, Юлии Африкане и больше всего об Александрийском катехете Пиерии. Сведения эти представляют некоторый интерес в научном отношении. Входить в рассмотрение важности этих сведений было бы здесь не у места. Отметим лишь одну черту, служащую к характеристике истории Филиппа Сидета. |
| С особенною любовью и почтением он относился к Сократу и Платону. Став христианином он не оставил сделавшегося дорогим для него занятия философией и не снял философской мантии (Dial.1). Евсевий (Hist. eccl. 4:11, 8) говорит, что он в одежде философа служил Божественному слову (сравн. Phot. Bibl., cod.125: φιλοσοφω ν καì τοι ς λγοις καì τω @ β κα τω @ σχματι). В этой одежде он тем успешнее надеялся выполнять служение Христианской истине, что мог всюду вступать в общение с людьми различных убеждений, располагая их к беседе с собою своим внешним видом. Кроме того, философские школы пользовались тогда известной свободой, поэтому Иустин и другие апологеты, нося одежду философов и открывая философские школы, могли рассчитывать на те преимущества у публики и у полиции, какие предоставлены были языческим философам и философским школам. Свое призвание Иустин видел в бесстрашной проповеди и защите Христианства, как единой, надежной и полезной философии. Он был убежден, что всякий, кто может говорить истину, а не говорить, будет осужден Богом (Dial., 82) и вступал в рассуждение со всяким, кто приходил к нему: «Мне кажется, – говорит ему Трифон, – что ты часто бывал в состязании со многими обо всех спорных предметах и потому теперь можешь отвечать на все, о чем тебя не спросят» (Dial., 50). Это призвание он осуществлял, не принимая посвящения в какую-нибудь церковную должность (предположение, что Иустин был пресвитером не имеет достаточных оснований), а в качестве странствующего учителя по примеру и обычаю философов. В этом он следовал духу своего времени: тогда даже мужи, не принадлежавшие к тому классу, который по сану своему призывался к выполнению обязанностей учительства, смотрели на себя, как просвещенных и наученных Богом, и считали себя призванными во имя Божие возвещать истину (сравн.: Ep.ad. Diogn., 1). Евсевий, упоминающий о странствованиях Иустина, к сожалению, не называет тех городов, где он находил свое служение; вероятно, это были центры духовной жизни. Путешествия странствующих Христианских учителей вообще обнимали большие пространства. Около половины II века Игизипп предпринимает многолетнее путешествие с Востока, посещает многие Церкви и, наконец, чрез Коринф, приходит в Рим; об Юлии Африкане сообщают, что он проживал в Эдессе, Риме и Александрии; Ориген посещал Кесарию Каппадокийскую, Никомидию, Афины, Никополь, Рим и другие города (см. А. Harnack. Die Mission und Ausbreitung des Christentums. Leipzig, 1902). |
| Свое призвание Иустин видел в бесстрашной проповеди и защите христианства как единой, надежной и полезной философии. Он был убежден, что «всякий, кто может говорить истину и не говорит, будет осужден Богом» (Dial. 82), и сам стремился выполнить эту нравственную обязанность ценой всяких усилий и всяких жертв. «Мне кажется, – говорит ему Трифон, – что ты часто бывал в состязании со многими обо всех спорных предметах и потому теперь можешь отвечать на все, о чем тебя ни спросят» (Dial. 50). Свое призвание он осуществлял, не принимая посвящения в какую–нибудь церковную должность (предположение, что Иустин был пресвитером, не имеет достаточных оснований), а в качестве странствующего учителя, по примеру и обычаю философов. В этом он следовал духу своего времени: тогда даже мужи, не принадлежавшие к тому классу, который по сану своему призывался к выполнению обязанностей учительства, смотрели на себя как на просвещенных и наученных Богом и считали себя призванными во имя Божие возвещать истину (cf. Epist. ad Diognetum 1). Евсевий, упоминающий о странствованиях Иустина, к сожалению, не называет тех городов, где он проходил свое служение; вероятно, это были тогдашние центры духовной жизни. Путешествия странствующих христианских учителей вообще обнимали большие пространства. Около половины II в. Ищзипп предпринимает многолетнее путешествие с Востока, посещает многие Церкви и, наконец, через Коринф приходит в Рим; о Юлии Африкане сообщают что он проживал в Эдессе, Риме и Александрии; Ориген посещал Кесарию Каппадокийскую, Никомидию, Афины, Никополь, Рим и другие города 378 . В особенности Рим составлял цель стремлений как православных учителей, так и еретиков; все признавали значение центра церковной жизни. Здесь могли свободно развивать свою деятельность и восточные, и эллинисты. Последние находили в Риме благоприятное поле, потому что высшая духовная жизнь в Риме развивалась под влиянием греческого языка и образования. Еретики–гностики, родиной которых был почти исключительно Восток, могли в столице мира распространять свое учение на греческом языке. Также и православные противники их с Востока и Запада могли в своих речах и пис[ьменно использовать греческий] 379 , который более, чем латинский язык, был пригоден для выражения новых христианских идей. И эллински образованный Иустин находил в Риме все необходимое для успеха своей деятельности, и поэтому неудивительно, что он избрал столицу мира преимущественным местом своих просветительских трудов. |
| Таким образом, в 429 г. вандалы, собравшись в Гадире (Гадесе) (Procop. Debel. Vand., I, 3, 26), переправились через пролив и высадились в Юлии Традукте (совр. Танжер) (Gregor. Turon., Hist. Francor., II, 2). 596 К 401 г. королем вандалов был Годегизель, который был убит в 405 г. в бою с франками, охранявшими в качестве римских федератов переправу через Рейн. Королем был избран Гундерих, сын Годегизеля. Во главе с Гундерихом вандалы осели и укрепились в Испании. В 428 г. Гундерих умер, и королем стал его сводный брат Гейзерих, сын Годегизеля и рабыни. И хотя к моменту высадки в Африке Гейзерих был королем неполный год, он, по всей видимости, был опытным военачальником, о чем свидетельствуют дальнейшие события. 597 Эту цифру подтверждает Прокопий Кесарийский (De bel. Vand., I, 5, 18), опираясь на тот факт, что Гейзерих разделил свое войско на 80 отрядов во главе с хилиархами (т.е. тысячниками). Однако ниже он сам подчеркивает, что, по другим сведениям, число вандалов и аланов не превышало 50 тыс. Вполне возможно, что обе версии справедливы, поскольку в каждом из 80 отрядов число воинов могло быть менее тысячи, а звание хилиариев было присвоено командирам отрядов в силу традиции. 598 События, имевшие место в Африке до вторжения вандалов, полностью не соответствуют определению «мирных и спокойных». Видную роль в них играл римский военачальник Бонифаций, который в 422 г. участвовал в походе в Испанию против вандалов под командованием Кастина, но вследствие конфликта с Кастином бежал в Африку. После смерти императора Гонория в 423 г. власть при помощи Кастина узурпировал Иоанн, а вдова императора с его сыном Валентинианом III была выслана в Константинополь. В этот период Бонифаций, уже укрепившийся в Африке, поддержал Плацидию, и за это был назначен ею на пост комита Африки. Бонифаций вел весьма успешные войны на границах африканских провинций против берберских и мавританских племен. В 425 г. Иоанн был свергнут войсками восточного императора Феодосия, и Плацидия вернулась к власти. |
| В VI в. ситуация стала иной: побуждаемые монахами, уже со времени правления императора Анастасия, Иерусалимские патриархи защищали приверженцев Халкидонского собора. Они остались верными этому направлению, и Иерусалимский патриархат до VII в. был оплотом православия. Однако он претерпел некоторые испытания: в VI в. оригенизм сотрясает монашеские круги, а в начале VII в. Палестина, которую захватили персы, отторгается от империи на 15 лет. В конце царствования Ираклия понадобилось некоторое время, чтобы на патриарший престол был избран преемник патриарха Модеста; церкви Палестины разделились на сторонников епископа Иоппийского Сергия, защищающего монофелитство, и последователей святого Софрония Иерусалимского, твердо выступавшего против христологии, которую поддерживали Сергий Константинопольский и Ираклий. Кипр и Африка Не все Церкви империи подчинялись какому-нибудь из пяти патриархатов. Восточный Иллирик, по крайней мере в некоторые периоды, обладал реальной независимостью. Кипр, за которым Эфесский собор признал, что его митрополит никогда не будет рукополагаться епископом Антиохийским, являлся автокефальной Церковью, и ее независимость, оказавшаяся в какой-то момент под угрозой при Зеноне, была сохранена. Наконец, к Церквам, которые вновь включил в империю Юстиниан, следует отнести Церкви Африки. Эти Церкви входили в состав империи с начала 530 г., после отвоевания, до конца VII в.; они были созданы согласно новелле «Об Африканской Церкви» (De Africana Ecclesia) от 1 августа 535 г., в соответствии с которой собственность арианских церквей передавалась, по просьбе исповедующих православие епископов, православным. Организация Церквей в трех отвоеванных епархиях (Бизацена, Проконсульская Африка, Нумидия) при Юстиниане возвратилась в исходное состояние. Император не давал Карфагенской кафедре статус, высший митрополичьего: каждая епархия имела собственного первенствующего епископа, который избирался сообразно с имеющими силу обычаям. Несмотря на некоторые вторжения определенных пап, Африка, по всей видимости, не состояла под властью понтифика. В действительности Церкви трех африканских епархий сохраняли каждая свою независимость и единственной властью признавали власть императора, к которому обращались непосредственно. |
| Глава II. Южная Галлия: возникновение спора Введение После получения в Адрумете трактата De correptione et gratia закончился первый этап спора, продлившегося целое столетие. Когда же этот трактат достиг Южной Галлии, начался совершенно новый этап, имевший совершенно иную специфику. Во-первых, надо сказать, что в начале V века Северная Африка становилась все более провинциальной, тогда как Галлия, особенно на юге, обогащалась новыми идеями и жизненной силой, идущей главным образом с Римского Востока. Оба региона имели связи со светской администрацией и с Церковью в Италии, но в это время и ранее более мобильные североафриканцы нередко отправлялись в Италию ради карьеры, как и сам Августин, или же регулярно курсировали между Северной Африкой и Италией, как например, патрон Августина Романиан. Однако после взятия Рима Аларихом в 410 г. направление движения изменилось. Северная Африка, по крайней мере на некоторое время, стала прибежищем для италийцев, которые стремились избежать смуты, охватившей Италию с началом варварского нашествия; сами же североафриканцы не были склонны покидать свою родину. Африка, где возник спор в Адрумете, становилась все более замкнутым миром, прежде всего по причине неконтролируемой ситуации во внешнем мире и, возможно, также потому, что особенности местного темперамента усилились в географической изоляции 132 . Галлия, напротив, все больше становилась центром образования и сохранения римского культурного наследия 133 . Более того, в Южной Галлии сложилась такая форма монашества, которая, будучи специфически галльской, была в то же время восприимчивой к влияниям греческого и египетского монашества 134 . Разруха и миграция, вызванные варварским вторжением на Запад, способствовали одновременно росту этого региона и развитию галльского монашества. Среди тех, кто был согнан со своего места и оказался в Провансе, было немало таких людей, которые искали возможности посвятить свою жизнь монашескому деланию в своем новом доме 135 . Во-вторых, хотя епископ Гиппонский и был весьма уважаем за пределами своей родной Африки, он не имел столь же непререкаемого авторитета в вероучительных вопросах в галльском мире с его собственными епископами и особой склонностью к интеллектуальному брожению, примером чего может служить Леринский монастырь 136 . У Августина здесь были верные последователи, но им приходилось все время подтверждать свою верность и отстаивать свою логику против умных, изощренных и порой язвительных нападок. |
| Синайская Церковь хранит верность истинному Православию. Паства ее невелика – не считая иноков обители, несколько десятков местных бедуинов и рыбаков. Но главное, многовековая история пустынножительства продолжается и мы, люди XXI века, можем воочию увидеть живой кусочек древней Византии, прибыв в монастырь Святой Екатерины на Синае. Прелюдия к главе 2 С Синая мы перемещаемся на запад, в некогда блистательную Римскую (иначе – Латинскую) Африку. В современном арабском Магрибе, погруженном в нищету и междоусобицу, мало что напоминает о ней. И часть вины за это лежит на Византии: отбив Латинскую Африку у вандалов, империя потеряла ее окончательно всего полтора века спустя, добив разоренные земли налоговым гнетом и чиновничьим произволом. А как все блистательно начиналось!.. Глава 2. Латинская Африка: Следы былой славы Нашим современникам сочетание слов «христианская Африка» покажется, пожалуй, несколько странным и даже непривычным; к сожалению, по большей части это горькая правда: бывшая некогда одним из оплотов христианства, с VII века Северная Африка подчинилась исламу; христианство сохранилось только у части местного населения Египта, у большинства населения Эфиопии и у малой части населения Судана. А ведь когда-то существовала целая карфагенская богословская школа и на весь христианский мир славились священномученик епископ Киприан (казнен в 258), борец с ересями, писатель и просто сострадательный человек, выкупавший у кочевников попавших к ним в плен людей; апологет Тертуллиан (ок. 155–220), автор знаменитых сочинений в защиту христианства от нападок язычников под названием «Две книги к народам»; один из величайших светочей богословия блаженный Августин Аврелий (354–430), чтимый на Востоке и на Западе; в 419–426 годах в Карфагене заседал Поместный Собор, составивший свод из ста сорока семи правил, которые были приняты Церковью как канонические, и отправивший послание Римскому папе Целестину , в котором вежливо, но и твердо указывалось, что папе не следует вмешиваться в дела Карфагенской Церкви и отправлять туда своих клириков- " исследователей». Увы, затем наступил закат; лишь отблеск былой славы христианской Африки виден в современном Магрибе... |
| Это во всех отношениях двойственная личность: в ней воплотились и сосредоточились все противоположности его века. Более того, он предвосхитил и обьединил в себе контрасты нового времени, ибо, будучи отцом и, можно сказать, основателем средневекового католичества, он вместе с тем другими сторонами своего учения был пророком протестантства. И если протестанты и католики с одинаковым правом видят в нем своего родоначальника, то мы без всякого сомнения можем признать его отцом западного христианства во всех главнейших его разветвлениях. Сын развратного африканца-язычника и христианской святой, Августин во всей своей жизни остается двойственным порождением язычества и христианства, которые борются в нем до конца его жизни, не будучи в состоянии совершенно преодолеть одно другое. Внутренняя борьба этой личности – мировая борьба, и тот процесс психологического развития, который он увековечил в своей «Исповеди» есть прекрасное олицетворение мирового кризиса. Двум противоположным настроениям, сменившимся в жизни Августина, разнузданному язычеству его молодости и святому христианству зрелых лет, соответствуют две общественные среды; его внутреннее раздвоение есть раздвоение тогдашнего общества. Родина Бл. Августина, северная Африка, являет собою яркий образец этого раздвоившегося общества. Здесь противоположные настроения усиливаются страстной и впечатлительной африканской природой. Африка в занимающую нас эпоху – страна контрастов: здесь мы находим крайний аскетизм, соседствующий с самым грубым развратом, племенную религиозность рядом со всевозможными чувственными эксцессами. Младший современник Августина Сальвиан описывает Африку, как какой-то сплошной дом терпимости: целомудренный африканец, по его словам, уже не африканец. Это страна самых ужасных противоестественных пороков. Трудно пройти по улицам африканской столицы Карфагена, говорит он, чтобы не оскверниться. И вместе с тем, как мы знаем, Африка – родина таких величайших учителей церкви, как Тертуллиан , таких святых, как мученик Киприан и сам Августин. |
| Православная Церковь в Африке: взгляд епископа Александрийского Патриархата 17 февраля, 2011. Редакция " Правмира " «Африка никем не «забыта». Человечество обратится к ней, когда возникнет в этом необходимость», считает епископ Бурунди и Руанды Савва. В октябре 2009 года в Александрии был рукоположен новый епископ Бурунди и Руанды Савва (Химонеттос). Он стал первым епископом этой новосозданной епархии, к юрисдикции которой относятся две из самых страждущих стран африканского континента, да и планеты в целом. Находясь на Родосе по случаю празднования дня памяти святого Константина Идрского, владыка Савва дал интервью корреспонденту информационного агентства «Romfea». Выдержки из интервью на русском — на сайте Православие.ru . Прежде всего епископ обрисовал положение Православной Церкви в самом г. Александрия. Численность паствы Александрийского диоцеза в настоящее время невелика — около 500 греков и до 30 тысяч арабов, исповедующих Православие. Но Патриархия проводит интенсивную миссионерскую и благотворительную деятельность на Африканском континенте, и по этому направлению Владыка Савва выделил ряд приоритетов. Африка, по словам иерарха, «сохранилась почти в первозданном виде. Можно сказать, что Африка еще не сформировалась». Несмотря на ощутимую нехватку самого насущного, у Африки есть будущее. «Человечество обратится к ней, когда возникнет в этом необходимость», сказал епископ. При том, что политическое устройство в Африке представляет собой конгломерат «причудливых, почти тоталитарных режимов, которые в любой момент могут быть свергнуты», правительства принимают служение Церкви и защищают ее представителей. «Большинство социальных учреждений (больницы, школы и прочее) принадлежат православной миссии Патриархата. Мы предоставляем бесплатные участки для строительства церквей, вокруг которых развивается миссионерская деятельность, там строятся больницы, клиники, дома престарелых, детские дома. Правительства знают, что если что-нибудь случится в православной миссии, то остановится работа всех, кто предоставляет помощь», отметил Владыка. |
| Несмотря на жестокое разрушение древнего К., в Риме скоро возникли проекты возрождения города как рим. колонии. В 122 г. до Р. Х. по инициативе Гая Семпрония Гракха на руинах К. была основана колония для рим. ветеранов, к-рая получила название Колония Юнония во избежание упоминания старого врага Рима. Однако вскоре рим. сенат упразднил это образование. Колония была восстановлена на том же месте Юлием Цезарем в 44 г. до Р. Х. под названием Колония Юлия. Она начала бурно развиваться и вновь стала неофициально именоваться К. В 29 г. до Р. Х., при Августе, рим. колония в К. окончательно утвердилась и получила статус муниципия под названием Colonia Concordia Julia Carthago. В обиходе закрепилось название К. Был построен новый город; в 1-е века по Р. Х. он стал одним из самых богатых и населенных в античном мире (200-400 тыс. жителей) наряду с Римом, Александрией и Антиохией. При имп. Антонине Каракалле (211-217) К. получил офиц. наименование Colonia Felix Julia Aurelia Antoniana Carthago, с включением имени этого императора. В I-III вв. К. был столицей рим. пров. Африка, а после адм. реформы имп. Диоклетиана на рубеже III и IV вв.- столицей диоцеза Африка, в состав к-рого вошли провинции Проконсульская Африка (Зевгитана), Бизацена, Триполитания, Нумидия, Цезарейская и Ситифская Мавритания. К. регулярно упоминается в источниках эпохи Римской империи, но городская история бедна событиями. В сер. II в. здесь жил и работал писатель Апулей. В К. почитались оракул в храме богини Тиннит (Астарты; Scr. hist. Aug. Macrinus. 3), некий палладий (статуя) Великой Матери (Афродиты-Урании, Астарты и, возможно, той же Тиннит), ок. 220 г. перенесенный в Рим имп. Элагабалом, но после его убийства возвращенный в К. ( Herod. Hist. V 6; VI 1). Заметный рост политического значения К. происходит на рубеже II и III вв., когда к власти пришла династия Северов, считавшая себя потомками древних карфагенян и финикийцев. В 238 г., с началом политического кризиса в Римской империи, в К. вступила в борьбу за власть влиятельная сенаторская семья Гордианов, владевшая в Африке большими имениями. Два ее представителя погибли в К. во время гражданской войны, а Гордиан III правил Римом в 238-244 гг. В 308-311 гг. К. был резиденцией Домиция Александра, который поднял мятеж против имп. Максенция и нек-рое время удерживал власть в Африке. Первые века христианства (I-III вв.) |
|
|
