| Император ездил по городам, где христиан было большинство, проповедовал просвещенное язычество, жаловался, что Каппадокия настолько «охристианилась», что местные язычники даже жертвы приносить разучились, и устраивал гигантские жертвоприношения, причем делал это с таким неподобающим его сану жаром неофита, что только давал пищу для анекдотов. «Узок круг этих революционеров. Слишком далеки они от народа» У Юлиана начинали сдавать нервы. Язычество в том виде, в каком он пытался его возродить, было неизвестно большинству язычников, даже самим жрецам. Поэтому народ, как и прежде, относился к служению своим богам холодно и небрежно; случалось, одни старухи присутствовали при жертвоприношениях императора-жреца. Для интеллектуалов он был слишком суеверен, для простого народа — слишком заумен. Привыкшим к вольной жизни жрецам не нравились новые правила и ограничения (им теперь полагалось щедро заниматься благотворительностью и запрещалось посещать непристойные зрелища, таверны, читать легкомысленные книги и заниматься сомнительными делами). Юлиан чувствовал это и приходил в отчаяние. Наконец он решил — по совету жрецов-авгуров, наперекор здравому смыслу — показать всем силу старых богов, отправившись в военный поход на Персию. Он вообще перед каждым важным делом привык консультироваться с авгурами. Возможно, именно поэтому инцидент, случившийся в Антиохии, где он на несколько месяцев застрял перед ставшим для него фатальным Персидским походом, имел столь трагические последствия. Оракул против святых мощей В Антиохии Юлиана вообще постоянно преследовали неудачи. Уже то, что он остался ждать весны именно в этой столице Востока, было ошибкой. Там его не ждали и не любили. Антиохия хоть и была одним из крупнейших центров эллинистической культуры , гордилась тем, что именно в ней христиане были впервые названы христианами. Два мира, языческий и христианский, сосуществовали в ней параллельно, временами конфликтуя. В пригороде Антиохии Дафне в храме Аполлона был свой оракул. В Дафне даже проводили свои Олимпийские игры. Но в 351 году старший брат Юлиана цезарь Галл перенес сюда, в это сердце язычества, мощи христианского священномученика Вавилы. И начиналось противостояние двух святынь — языческой и христианской. |
| В это время в Никомедии преподавал лучший ритор той эпохи Либаний, настоящий представитель эллинизма, не знавший и не желавший знать латинского языка, к которому относился с пренебрежением, презиравший христианство и видевший смысл всего лишь в эллинстве. Привязанность Либания к язычеству не знала пределов. Лекции его пользовались громадным успехом в Никомедии. Отправляя Юлиана туда и предчувствуя, может быть, какое неизгладимое впечатление должны будут произвести воодушевленные лекции Либания на молодого слушателя, Констанций запретил Юлиану заниматься у знаменитого ритора. Юлиан формально не нарушил императорского запрета; но он изучил сочинения Либания, знакомился с его лекциями через слушателей и настолько усвоил себе стиль Либания и его манеру писать, что позднее его считали учеником последнего. Там же Юлиан с увлечением знакомился с тайным (оккультным) учением неоплатоников, вылившимся в то время в формы проникновения в будущее, вызывания при помощи известных заклинательных формул не только умерших обыкновенных людей, но даже богов (теургия). Ученый философ Максим Эфесский в этом отношении оказал на Юлиана большое влияние. Пережив опасное время смерти своего брата Галла, убитого по приказанию Констанция, Юлиан был для оправданий вызван ко двору в Милан и после этого отправлен в ссылку в Грецию, в Афины. Афины, славные своим великим прошлым, во время Констанция представляли собой довольно захолустный, провинциальный город, где, впрочем, о минувших веках напоминала известная языческая школа. Для Юлиана пребывание в Афинах было полно глубокого интереса. Позднее, в одном из своих писем, он " с удовольствием вспоминал об аттических беседах... о садах, об афинском предместье, о миртовых аллеях и о домике Сократа " . Во время афинского пребывания, как думает большинство историков, Юлиан был посвящен элевсинским иерофантом (жрецом) в элевсинские мистерии. Это было, по словам Буасье, как бы крещением новообращенного. Надо заметить, что в последнее время некоторые ученые сомневаются в элевсинском обращении Юлиана. |
| Заметив, что окружавшие его люди плачут, умирающий сказал с упреком, что недостойно оплакивать государя, примирившегося с небом и звездами. Умер Юлиан в полночь 26 июня 363 года, тридцати двух лет от роду. Знаменитый ритор Либаний сравнивал смерть Юлиана со смертью Сократа. Армия избрала императором начальника дворцовой гвардии Иовиана, христианина, приверженца никейского исповедания. Стесненный персидским царем, Иовиан должен был заключить с ним мир на условии уступки Персии нескольких провинций на восточном берегу Тигра. Смерть Юлиана была с радостью встречена христианами. Христианские писатели называли покойного императора драконом, Навуходоносором, Иродом, чудовищем. Однако он был похоронен в церкви Святых Апостолов в пурпурном саркофаге. Юлиан оставил после себя ряд сочинений, которые позволяют ближе познакомиться с этой интересной личностью. Центром религиозного мировоззрения Юлиана является культ Солнца, создавшийся под непосредственным влиянием культа персидского светлого бога Митры и идей выродившегося к тому времени платонизма. Уже с самых юных лет Юлиан любил природу, особенно же небо. В своем рассуждении " О Царе-Солнце " , главном источнике религии Юлиана, он писал, что с юных лет был охвачен страстной любовью к лучам божественного светила; он не только днем желал устремлять на него свои взоры, но и в ясные ночи он оставлял все, чтобы идти восхищаться небесными красотами; погруженный в это созерцание, он не слышал тех, кто с ним говорил, и даже терял сознание. Довольно темно изложенная Юлианом его религиозная теория сводится к существованию трех миров в виде трех солнц. Первое солнце есть высшее Солнце, идея всего существующего, духовное, мыслимое () целое; это - мир абсолютной истины, царство первичных принципов и первопричин. Видимый нами мир и видимое солнце, мир чувственный, является лишь отражением первого мира, но отражением не непосредственным. Между этими двумя мирами, мыслимым и чувственным, лежит мир мыслящий () со своим солнцем. Получается, таким образом, троица (триада) солнц, мыслимого, или духовного, мыслящего и чувственного, или материального. |
| Имп. Констанций II. Солид Имп. Констанций II. Солид Централизаторская политика Констанция II вызывала недовольство куриалов крупных городов и приверженцев язычества в кругах образованного общества. Выразителем настроений этой части населения стал двоюродный брат Констанция, племянник Константина Великого Юлиан Отступник , после смерти Констанция в 361 г. оставшийся единственным представителем Константиновой династии. Он получил образование у афин. философов и ритора Ливания. Не имевший наследников Констанций II женил Юлиана на своей сестре, в 355 г. провозгласил его кесарем и отдал ему в управление Галлию. Юлиан показал себя способным военачальником и добился ряда побед над германцами. 1 февр. 360 г. войско провозгласило его августом против воли Констанция, что едва не привело к гражданской войне. Однако после внезапной смерти Констанция II Юлиан беспрепятственно вступил на престол. Он был приверженцем язычества, сторонником муниципальной самостоятельности в рамках единого гос-ва, старался укрепить городскую верхушку и стал возвращать в ведение курий территории, отнятые у городов в предшествующее правление. Однако предоставлять куриям прежнее самоуправление имп. Юлиан был не склонен. 26 июня 363 г. во время похода против персов он погиб. Имп. Иовиан отменил все распоряжения своего предшественника. После скорой смерти Иовиана в 364 г. императором был избран Валентиниан I , к-рый возвел на престол в качестве соправителя своего брата Валента . Валентиниан отправился на Запад, Валент остался править на Востоке. Византия в этот период находилась в состоянии глубокого потрясения, вызванного реакцией на неудачную попытку реставрации язычества при Юлиане. В особенно тяжелом положении оказались балканские провинции, подвергавшиеся частым варварским набегам. Отмена распоряжений имп. Юлиана о возвращении городам земельных территорий вызвала недовольство городской знати. Раздражены были и галльские легионы, к-рые возвели на престол Юлиана и теперь находились в немилости. Эти легионы восстали против Валента и 28 сент. 365 г. провозгласили императором племянника Юлиана - Прокопия, к-рому удалось занять К-поль. Основой его политики стала поддержка городских курий; расправа с чиновниками, ставленниками Валента, обеспечила ему расположение широких народных масс, к-рые примкнули к нему как во Фракии, так и в зап. областях М. Азии. Поддерживало имп. Прокопия и сельское население, в основном языческое. Однако недостаток средств заставил его поднять налоги, и это сделало его непопулярным. Часть войск сохранила преданность Валенту. Армия Прокопия начала таять; Прокопий был схвачен и 27 мая 366 г. казнен. |
| Но кое-что все-таки удивляет. Самым ранним «носителем идей плюрализма» по мнению некоего А.А. Дудина оказывается… римский император Юлиан-отступник. «Второй период правления Юлиана можно было бы с твердой уверенностью назвать периодом гонений, – пишет он все на том же сайте www.tolerance.ru . — Но более детальное рассмотрение всех событий показывает, что Юлиан, действительно озлобившись на христиан за их полную неспособность пойти на компромисс с неоплатонической группировкой, все таки по мере сил старался действовать в рамках веротерпимости. Различные события, в свое время растолкованные в клерикальной историографии как свидетельства гонений: — изгнание Афанасия Великого, события с мучеником Вавилой, еп. Марком Аретузийским, трактаты «Против галилеян» — имеют под собой другое основание. Суть в том, что некоторые из них были напрямую спровоцированны фанатиками христианства, другие произошли в силу сложившихся обстоятельств, третьи вообще возникли по недоразумению… Таким образом, политика Юлиана Отступника по отношению к христианам всегда была толерантной, хотя в силу обстоятельств она не могла быть похожей на таковую». Подробно комментировать эту безумную провокацию довольно трудно. Ясно одно, «толерантность» — это не просто «добродетель неверующих». Христианству вновь, как и во времена Юлиана, бросается вызов. «Нет, говорят почитатели дел его, выдумывающие нам нового бога, кроткого и человеколюбивого, он не предписывал всенародно указами гнать христиан и заставлять их терпеть все, что гонителям будет угодно, и тем думают доказать, что он не был гонителем» . Этим словам святителя Григория Богослова уже больше полутора тысяч лет. И они, как будто, дожидавшиеся нынешних самозваных наследников Юлиана, обличают самую суть его «античной толерантности»: «Но весьма уже лукаво и злонамеренно то, что, не имея сил убедить нас открыто и стыдясь принуждать мучительски, но под львиной шкурой скрывая лисью, или, если угодно, под личиной Миноса тая величайшее неправосудие, употребил он снисходительное насилие» . |
| Относительно десятословия Моисея Юлиана находил, что в нем нет ничего удивительного, ничего, что не было бы известно и всем остальным народам. В ответ на это св. Кирилл справедливо замечает: «Юлиан, кажется, забыл свои слова, что одни из народов управляются хорошими законами, а у других очень распущенные нравы, потом что народами по своему произволу управляют демоны». 489 Действительно, с точки зрения Юлиана не должно быть одинаковых нравственных понятий и законов у различных народов. Он даже указывал, как на факт, что нравственные понятия у разных народов расходятся иногда до противоположности. Поэтому, говоря, что заповеди Моисея известны всем, он, несомненно, противоречит самому себе. Против самой этой мысли Юлиана св. Кирилл ничего не возражает; он не защищает оригинальности или высшего нравственного достоинства заповедей Моисея сравнительно с нравственным законодательством других народов, но он хочет доказать, что заповедей Моисея нельзя порицать только за то, что они общеизвестны, представляя, что Юлиан делал такой вывод. Должно скорее уважать то, что одобряется всеми, чем то, что одобряется только некоторыми. Если другие законодатели узнали эти заповеди от Моисея, обратного не могло быть, потому что Моисей древнее всех их, то, хваля их законы, должно хвалить и Моисея. Если знание их приобретается от природы, опять должно хвалить их, потому что те постановления лучше, которые согласны с природой. Если Юлиан будет хвалить тех, которые живут по этим заповедям, то зачем он упрекает последних? Если же будет порицать, он будет порицать и своих законодателей, согласных с Моисеем. Культурное значение еврейского народа По мнению Юлиана Бог был неодинаково щедр в Своих арах различным народам и именно евреям, которые тщеславно утверждают, будто Бог занимается исключительно ими, «Он не дал ничего хорошего, ничего великого», тогда как остальные народы, особенно грехов, Он осыпал всякими благодеяниями. Каждый народ, кроме евреев, может указать у себя целый ряд славных имен, начиная с самых древних – Гермеса Трисмегиста у египтян, Нина и Бела у ассириян и халдеев, Хирона у греков. |
| Почему же академик Ф. И. Успенский, «по слухам» готовивший в течение четверти века общую историю Византии и только в 1913 г. выпустивший ее первый том, как и Кулаковский, доведя его до 717 г., до «иконоборческого» времени, – никак не откликнулся на выход в свет трехтомника Юлиана Кулаковского ? Не потому ли, что не знал, с какой стороны ему следует ждать критики в собственный адрес? В предисловии к первому тому «Истории Византийской империи» Ф. И. Успенский пишет, что он не конкурирует и не пытается заменить «изданные истории Византии», однако питает «заветную мысль дать соотечественникам цельную систему в такой области, которую счита[ет] наиболее важной после отечественной истории» 38 . Поскольку никаких иных «историй Византии», кроме «Истории Византии» Юлиана Кулаковского , к 1912 г. в России издано не было, Успенский имеет в виду, конечно, труд Кулаковского. Ф. И. Успенский – единственный из российских византинистов – оказался наиболее тактичным и толерантным «критиком» в оценке труда Юлиана Андреевича: мог ведь обратить «пристальное» внимание и найти слово порицания, но не сделал этого, понимающе промолчав. Невольно приходит на ум эпизод из времен Юлиана Отступника. Когда Тертулл, префект Рима, читал в курии посланную Юлианом в сенат обличительную речь против императора Констанция, высшая знать выразила свое благородство, а уж потом и верность императору в ставшей знаменитою фразе: «Auctori tuo reverentiam rogamus» – «Предлагаем [Юлиану] с уважением говорить о своем благодетеле» 39 . Ни в коей мере не проводя параллель между Федором Успенским и римским сенатом (и тем более – между Юлианом Кулаковским и императором Констанцием), хотелось бы обратить внимание читателя на научное благородство почтенного академика. Успенский доподлинно знал, какого труда стоит написать «общую историю Византии». И гораздо корректнее и честнее, нежели объемистые рецензии Васильева и Безобразова, звучит фраза Успенского: «Что же касается практической постановки изучения Византии и популяризации византийской истории среди большой публики, в этом отношении сделано весьма мало. |
| Император-отступник, желая возвратить язычество, вел непримиримую борьбу с христианством, отправляя на смерть сотни христиан. В Антиохии он приказал истязать двух епископов, не желавших отречься от Христовой веры. В это время в город пришел святой Артемий и всенародно обличил Юлиана в нечестии. 2 ноября. ПРАВМИР. Православные отмечают память святого великомученика Артемия. Святой великомученик Артемий был одним из выдающихся военачальников в правление равноапостольного царя Константина Великого, а затем — его сына и преемника, Констанция. Артемий, имел много наград за отличную службу и отвагу, был поставлен наместником Египта. В этой должности он много сделал для распространения и укрепления христианства в Египте. Императора Констанция на престоле сменил Юлиан (361 — 363). Император-отступник, желая возвратить язычество, вел непримиримую борьбу с христианством, отправляя на смерть сотни христиан. В Антиохии он приказал истязать двух епископов, не желавших отречься от Христовой веры. В это время в город пришел святой Артемий и всенародно обличил Юлиана в нечестии. Разгневанный Отступник подверг святого жестоким пыткам. После этого великомученика бросили в темницу. Во время молитвы, которую святой возносил ко Господу, ему явился Сам Христос в окружении Ангелов и сказал: «Мужайся, Артемий! Я с тобой и избавлю тебя от всякой боли, какую причинили тебе мучители, и уже готовлю тебе венец славы. Ибо как ты исповедал Меня пред людьми, на земле, так и Я исповедую тебя пред Отцем Моим Небесным. Итак, будь мужествен и радуйся — ты будешь со Мною в Моем Царстве». Услышав это от Самого Господа, великомученик обрадовался и стал горячо благодарить и славословить Его. На следующий день Юлиан потребовал, чтобы великомученик Артемий признал языческих богов. Встретив решительный отказ, император прибег к пыткам. Подвижник переносил всё без единого стона. Святой предрек Юлиану, что скоро тот получит справедливое возмездие за зло, причиненное им христианам. Отступник разъярился и прибег к еще более лютым пыткам, но они не сломили волю великомученика, и тогда святой Артемий был обезглавлен (+ 362). |
| Так прекратила своё существование династия Валентиниана, с которой связаны серьёзнейшие кризисы Империи, отпадение территорий, занятых варварами, и проблески тех бед, которые ещё столетиями будут преследовать вечный Рим. Вместе с Валентинианом II заканчивала свою историю эпоха западных императоров. Теперь уже не Рим, а восточная столица, Константинополь, всё более будет определять характер отношений между двумя частями Империи и имя будущего властителя Вселенной. Глава 3. Церковные дела и религиозная политика императоров Краткое царствование Юлиана Отступника и Иовиана заметно изменило положение дел в Церкви. Старое поколение богословов постепенно уходило со сцены, уступая место новым исследователям истины, не принимавшим участие в прежних диспутах и потому более сдержанным и склонным к выслушиванию мнения своих оппонентов. Изменяются и предметы спора: самый важный вопрос, рождённый арианством, о Божестве Сына постепенно теряет свою остроту и уступает место другим догматическим темам, в том числе о Божестве Святого Духа. Соборная активность не ослабла, но заседания, организованные после смерти Констанция и вплоть до Второго Вселенского Собора, носят, скорее, примирительный характер. Ни одна из сторон более не требует обязательного вселенского признания своей вероисповедальной формулы. Церковному миру, как это ни покажется странным, в большой степени способствовала религиозная политика Юлиана, закончившаяся сценами времён Диоклетиана. На время все, кроме одиозных вождей ариан, снискавших расположение Отступника, отложили обиды и сплотились, чтобы дать отпор надвигающейся опасности. Старый никеец Аполлинарий Лаодикийский в блестящем сочинении доказал несостоятельность язычества, а слепой старик арианин Марий Халкидонский публично проклял Юлиана в его собственном присутствии. Оставленные политической властью, не желавшей видеть при своём дворе никого из галилеян, церковные партии волей-неволей вынуждены были сблизиться, оценить достоинства противников и собственные ошибки 423 . |
| Другой христианин по имени Дорофей, упоминающийся у Евсевия, был придворным императора Диоклетиана. Вот что кратко сообщает о нем Кесарийский епископ: «Наше время поставило выше всех героев, прославляемых у эллинов и варваров за свое удивительное мужество, замечательных мучеников: Дорофея и бывших с ним императорских придворных юношей; господа удостоили их высокой чести и были расположены к ним, как к родным детям. Они скончались, считая истинным богатством, большим, чем мирская слава и роскошь, поношения, страдания за веру и смерть; для них придумывали разные их виды. Дорофей и Горгоний вместе с большей частью императорской челяди после многоразличных подвигов были удавлены и получили награду за свою Божественную победу» . Здесь, думается, стоит привести и свидетельство Феофана о кончине Дорофея Тирского. Собственно этот фрагмент является продолжением выше приведенного повествовния о нем. Дожив до царствования Юлина Отступника, Дорофей подвергся преследованиям со стороны кого-то из провинциальных правителей. По этой причине «...блаженный Дорофей удалился в Одиссополь , где, схваченный архонтами Юлиана, подвергнут был многим мучениям и скончался в глубочайшей старости в истязаниях за исповедание Христа, на сто седьмом году своей жизни» . Чуть ниже Феофан повторяет свой рассказ о Дорофее и вносит некоторые довольно показательные детали, что архонты Юлиана «прибывши, на втором году царствования отступника, в Одиссополь, нашли там его, провождающего частную жизнь, причинили стосемилетнему старцу много мучений за веру во Христа и лишили жизни» . На фоне довольно толерантной политики Юлиана к христианам описание такого рода преследований, сопровождавшихся даже розыскными мероприятиями в отношении очень старого христианского епископа и при этом закончившихся публичными пытками и казнью (хотя по тексту можно предположить, что речь идет о тайном убийстве, но тогда непонятно, зачем здесь применялись пытки) выглядит более чем неправдоподобно, если только, конечно, не подразумевается, что епископ Дорофей был замечен в разрушении языческих храмов . |
|
|
