| Сопоставляя исторические данные с тем, что указывает Откровение, можно с некоторой вероятностью допустить, что слова Христовы, сказанные Ангелу Ефесской церкви, могут относиться к первенствующему во Вселенской Церкви римскому престолу времен XV и XVI столетия. «Ты испытал тех, которые называют себя апостолами, а они не таковы, и нашел, что они – лжецы» ( Откр. 2:2 ). Тут речь идет, без сомнения, не только об основателях гностицизма, докетах и николаитах 1-го века (Керинф, диякон Николай), но и о таких же лже-апостолах и ересиархах XVI века (Лютер, Меланхтон, Цвингли Кальвин), отвергших Церковь и апостольское предание и повергших народы во тьму отступления не только от Церкви, но и от точного разумения Слова Истины. Это предтечи имеющего прийти в конце времен сына погибели. Судя по тому, что отступление, предвозвещенное св. Апостолом Павлом, может с некоторой вероятностью считаться с XVII века совершившимся фактом как на Западе, так и на Востоке, остается ожидать полного, всемирного развития его, а затем и скорого, по всей вероятности, появления сына погибели, еврейского лже-мессии. Верные его слуги широко раскинули уже по всему миру нерасторжимую сеть, 4 и теперь уже высоко поднимают голову в ожидании своего лже-мессианского царства. Ничего не будет удивительного, что конец XX столетия или одно из последующих столетий оправдает погибельные и для них самих ожидания в явлении антихриста, который, вероятно, будет вроде Навуходоносора, Нерона, Домициана или же отступника Юлиана. «Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою» ( Откр. 2:4 ). Это относится к тому же престолу, ибо история свидетельствует о глубоком нравственном упадке папства в XIV и XV веках. «Впрочем, то в тебе хорошо, что ты ненавидишь дела николаитов, которые Я ненавижу» ( Откр. 2:6 ). Если в отношении к Ефесской церкви секта николаитов была развратительницей христианских нравов и разрушительницей апостольского предания, то и протестантство XVI и раскол XVII века имели то же отношение к Вселенской Церкви на Западе и на Востоке, разрушив авторитет Церкви, упразднив иночество и священство, оставив от проповеди апостольской одно пустое имя и от спасающих таинств – один призрак. |
| Эти же мотивы слышатся и в писаниях святителя Афанасия: " Гнусная арианская ересь пытается насилием, побоями и заключением в темницы привлечь к себе тех, кого не в состоянии убедить разумными доводами, показывая и этим, что она – все что угодно, только не богочестие " [ CCXLVII ]. В правозащитники записывается игуменом Вениамином (Новиком) и святитель Николай за то, что он печаловался перед властями за трех неправедно осужденных мужей [ CCXLVIII ]. Правомочно ли, однако, приписывать любой факт милосердия к ближнему и заступничества за него перед властями правозащитной деятельности? И как с такой деятельностью может примириться пощечина, которой святитель Николай, по преданию, наградил Ария – еретика и соблазнителя – на I Вселенском соборе? [ 1 ] И насколько могут сочетаться с религиозным плюрализмом предостерегающие слова Христа: кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской (Мф. 18, 6)? Да и вообще какая нужда в том, чтобы оперировать применительно к Спасителю мира политическими понятиями и терминами, рожденными в вихрях Реформации с ее пафосом индивидуалистических разделений и самоутверждений? За этим угадывается все то же революционное стремление взять Христа и объявить царем (ср.: Ин. 6, 15). В данном случае – присвоить Его, переложив на свой язык, приватизировать и действовать уже как бы от Его имени... Но разве не то же самое сделал с Христом и Его Благой Вестью великий инквизитор? Вспомним роковые слова, сказанные им Господу: " Я не люблю Тебя! " . Вот и церковная история свидетельствует, что религиозный плюрализм питается на самом деле вовсе не от корней свободы, как его хотели бы нам представить,– нет, основание, на котором он утверждает себя, суть религиозное равнодушие, маловерие, неверие... В.В. Болотов приводит весьма красноречивую историю из времен императора Юлиана Отступника. Объезжая свои владения, он встретился с неким христианским епископом Пигасием, который поразил его широтой своих религиозных взглядов. Пигасий, вопреки императорским законам, позволял язычникам совершать жертвоприношения, объясняя это таким образом: " Почему же язычникам не приносить жертв, ведь и мы чтим мучеников, как и они – героев " . Дело кончилось тем, что по своем вступлении на престол Юлиан сделал его жрецом. Так " плюралистичный " христианский епископ Пигасий стал идолопоклонником при вполне " веротерпимом " императоре Юлиане, тем не менее начавшим волну новых гонений на христиан [ CCXLIX ]. |
| Юлиан начал писать свое сочинение против христиан в 362–3 гг. в Антиохии незадолго до персидского похода и продолжал его во время самого похода. 373 Неизвестно, кончил он его или нет, но, во всяком случае, до нашего времени оно дошло только в отрывках, сохранившихся главным образом у св. Кирилла архиепископа александрийского и отчасти у Феодори Мопсуетского и блажен. Иеронима. В настоящее время мы не можем иметь полного представления не только о содержании всего сочинения, но даже и о его объеме. Блаженный Иероним в своем LXX письме (ad Magnum) говорит, что оно состояло из 7 книг, а литературный противник Юлиана св. Кирилл Александрийский говорит только о 3х книгах. Может быть, в различных списках сочинение Юлиана делилось различно, может быть бл. Иероним читал его в каком-нибудь опровержении, состоявшем из 7 книг и впал в такую же ошибку, как историк Сократ, который, как увидим ниже, приписал 3-ей книге Юлиана отрывок, относящийся к 3-ей книге опровержения Юлиана, сделанного св. Кириллом; возможно и третье предположение, что бл. Иерониму известен был более полный список, полемического сочинения Юлиана, а в тот, по крайней мере, 35 летний период (397–432), который прошел от вышеупомянутого письма бл. Иеронима до появления сочинения св. Кирилла, часть сочинения Юлиана могла исчезнуть. Такое объяснение тем вероятнее, что древние христиане из религиозной ревности и из-за опасения соблазна для слабых в вере вообще имели обычай истреблять сочинения, составленные язычниками в опровержение христианства, а сочинение Юлиана и на самом деле производило такой соблазн: по свидетельству самого Кирилла через него «многие легкомысленные и склонные к отпадению из верующих удобно впадают в заблуждение Юлиана и становятся приятною добычею демонов, а иногда приходят в смущение и утвержденные в вере, так как полагают, будто Юлиан знает св. Писание, приводя из него много свидетельств». 374 Св. Златоуст еще ранее св. Кирилла прямо свидетельствует в своей книге «о св. Вавиле против Юлиана и язычников», что полемическим сочинениям Юлиана угрожает совершенное уничтожение, хотя и приписывает это равнодушию самих язычников к сочинениям императора отступника; по словам Златоуста, «если что-нибудь от них и остается, то, прежде всего это можно найти сохранившимся у христиан». Не удивительно поэтому, что ко времени церковного историка Сократа сочинение Юлиана против христиан и на самом деле сделалось библиографической редкостью. 375 Но и из тех 3-х книг, которые известны были св. Кириллу, до нас дошла в опровержении последнего в более или менее крупных отрывках только одна первая и только о ней мы можем иметь более или менее полное представление. О содержании 2-й книги можно судить по мелким отрывкам из не дошедших до нас книг св. Кирилла. 376 Из 3-й книги историк Сократ цитирует одно место, 377 но, как мы имели случай уже заметить, это место взято не из 3-ей книги Юлиана, а из 3-ей книги св. Кирилла, в опровержении которого Сократ, должно быть, читал сочинение Юлиана. |
| Кроме этих сочинений, мы пользовались для вступительных глав еще многими другими, имевшими для нас сравнительно меньшее значение; таковы: Albert de Broglie, – L Eglise et l» empire romain au IV siecle. Paris. 1866; A. Beugnot, – Histoire de la destruction du paganisme en Occident. Paris. 1835. История философии Виндельбанда, Фулье, ст. Чистовича: неоплатоническая философия и ее отношение к христианству. («Христ. Чтение» 1860–1861 г.г.) и др. Обширная литература об императоре Юлиане занимается главным образом его личностью, биографией, отношением его к христианам, как правителя, его религиозно-философским воззрениями. Мы пользовались ей наряду с собственными сочинениями Юлиана для краткого очерка его жизни и религиозно-философских идей. Из древних авторов, которые писали о Юлиане и сочинения которых служат источником сведений о нем были современниками Юлиана, а другие жили в ближайшее к нему время. Христианские писатели изображают личность и деятельность императора-отступника большей частью в самых мрачных красках, тогда как большинство языческих являются его панегиристами. Из христианских авторов наиболее ценны для историка Юлиана сочинения Григория Богослова (2 облич. слова на царя Юлиана), который был не только современником Юлиана, но и товарищем го по афинской школе. Много сведений о Юлиане находится у Сократа и Созомена . Каждый из них посвятил Юлиану целую книгу своей церковной истории (Сократ III, Созомен V). Они родились в конце IV в. и жили, следовательно, вскоре после царствования Юлиана, так что могли собрать о нем сведения из первых источников от лиц, знавших Юлиана лично и бывших свидетелями его царствования. Значительная часть сообщаемых ими сведений заимствована впрочем, из письменных источников – из сочинений Григория Богослова , Ливания, самого Юлиана, другие сведения сообщаются ими в первый раз, но из них не все достоверны, особенно у Созомена который вообще менее точен и более доверчив. Бл. Феодорит в третьей книге своей истории также излагает историю жизни и деятельности Юлиана. Кроме этих авторов, о Юлиане писали еще – св. И. Златоуст: слово в память священномученика Вавилы, св. Кирилл Александрийский : Десять книг, против Юлиана, Филосторгий в своей церковной истории, Руфин в своих сочинениях о царствовании Юлиана и некоторые другие. |
| Молодой цезарь, впервые взявший копье солдата, очень скоро постиг военное искусство и обнаружил такие крупные таланты полководца, что одержал над врагами ряд самых блестящих побед. Ему удалось совершенно прогнать галлов от пределов римской империи, и вскоре одно имя его сделалось страшно врагам 288 . Однако и теперь он не мог считать своего положения вполне прочным. Придворные льстецы и различные недоброжелатели Юлиана уменьшали в глазах Констанция значение его победе, критиковали и осмеивали его военную тактику, возбуждая недоверие императора к популярному в войсках цезарю. 289 Когда западные провинции, благодаря победам Юлиана, могли считаться в безопасности от нападений варваров, более тревожным сделалось положение на востоке, где римской империи угрожали персы. Констанций хотел собрать туда больше войска и послал Юлиану приказание отослал его лучшие легионы на восточную границу для войны с персами 290 . Некоторые историки IV века объясняют это приказание ревностью Констанция, желавшего ослабить Юлиана, оставив его в Галлии без защиты в руках варваров 291 ; так смотрел на это и сам Юлиан 292 . Приказание императора было встречено в войске Юлиана с ропотом; старые ветераны, привыкшие и к месту и к цезарю, не хотели повиноваться императору и провозгласили Юлиана августом 293 . Момент был удобен для Юлиана, чтобы упрочить свое положение, избавиться от постоянных опасений за свою судьбу и даже жизнь, сделавшись самостоятельным правителем западной римской империи; на боевые качества и преданность своего войска он вполне мог рассчитывать. Но Юлиан все-таки сначала колебался и даже уступив желанию войска, сделал попытку кончить дело мирно посредством переговоров с Констанцием; он послал Констанцию письмо, в котором рассказал все, что произошло, и просил признать факт и утвердить его в звании августа 294 . В ответном письме Констанций обвинял Юлиана в узурпаторстве, отказывался совершенно признать его августом и требовал оставить честолюбивые замыслы, если он сколько-нибудь заботится о своей судьбе и судьбе близких ему людей; император сделал также некоторые перемены в составе сотрудников Юлиана и высших административных чиновников в Галлии 295 . Посланный с этим письмом, преувеличивая свой авторитет императорского легата, сам стал упрекать Юлиана в неблагодарности по отношению к императору, который призрел его сироту; «Как» воскликнул Юлиан, прервав легата, «да кто же сделал меня сиротой? И разве убийца моего отца не знает, что вызывая эти воспоминания, он только увеличивает мою рану и заставляет чувствовать его сильнее?» 296 . Теперь Юлиан уже не колебался, что делать, – возвращаться на зад было бы опаснее, чем продолжать начатое дело; он собрал свои легионы и быстро выступил по направлению к Константинополю навстречу императору. Но смерть Констанция решила дело в пользу Юлиана 297 . |
| c) св. Кирилла Александрийского десять книг против Юлиана. «Десять книг против Юлиана» – Кирилла Александрийского есть единственный из дошедших до нас апологетических трудов в собственном смысле, писанных христианскими учителями против Юлиана. Он представляет не столько изображение деяний и мероприятий Юлиана ко вред Церкви, сколько критический разбор упомянутого прежде сочинения его против христиан и, отсюда, при потере остальных апологетических писаний против Юлиана, получает особенную важность и значение. Ближайшим поводом к появлению «десяти книг против Юлиана» было пагубное влияние, которое, особенно между христианами, производила книга Юлиана. Прошло уже около 70 лет со времени появления этой книги, а она еще не встретила обстоятельного разбора и опровержения со стороны христианских учителей. Язычники, вследствие этого, приписывали неотразимую силу аргументам Юлиана, а христиане слабые смущались и колебались, что наносило не малый ущерб вере. Была настоятельная потребность восполнить этот недостаток и сочинение Кирилла было ответом на эту потребность 202 . Временем происхождения труда Кирилла можно признать 433-й год 203 . Из того, что Кирилл посылал свой труд к Иоанну Антиохийскому, прося показать его, знаменитейшим учителям Востока, видно, что составлен этот труд после примирения Св. Кирилла с Восточными епископами, след. после 432 года 204 . Целью Кирилла в этом труде было изобличать непонимание и намеренное перетолкование Юлианом писаний Ветхого и Нового Завета, которые Отступник постоянно приводил в своем сочинении, порицая или извращая их ложными и несправедливыми объяснениями, чем особенно смущались верные, и опровергнуть те возражения, которые Отступник делал против христианства и личности его Основателя. Справедливо говорит Шатель: «Кирилл имеет в виду не столько обращение язычников, упорствующих в своих закоренелых заблуждениях, сколько предотвращение того влияния, которое сочинение Юлиана могло оказывать на христиан, или на язычников, расположенных к обращению» 205 . |
| Долгое время в историографии господствовал романтический миф, созданный самим Юлианом, о гордом аскете и мудреце, получившем неожиданно власть 102 . Необычайно пропагандировался им и его окружением его аскетический образ жизни и отвращение к любой роскоши. Вместе с тем, как показали новые исследования, в частности М. Мюллер-Зайдель 103 , существует большая опасность недооценки практичности императора, в свете которой сам факт отступничества Юлиана, уже участвовавшего в церковной жизни, приобретает совсем отталкивающую окраску. Как блестяще показал Й. Геффкен 104 , детство Юлиана вовсе не было столь безрадостным и наполненным зубрёжкой христианских книг. Он получил основательное риторико-софистическое образование и хорошо чувствовал политическую конъюнктуру. Воспользовавшись достаточно сложной политической и религиозной обстановкой в Империи и симпатиями определённой части языческой интеллигенции, он провёл «парижскую узурпацию». Эта нравственная двойственность Юлиана, его лицемерие в сочетании с неблагодарностью и предательством, были для христианских полемистов важным аргументом. Воспитание Юлиана арианскими епископами ставило его в сложное положение в глазах христианских критиков. Покровительство, которое он продолжал оказывать Аэтию, Евномию и Евдоксию, видным лидерам крайнего арианства (аномеизма), свидетельствует о том, что в самом учении содержалось нечто, привлекавшее императора. Арианство с его упрощённой субординациалистской доктриной вполне могло психологически импонировать Юлиану, не говоря уже о явных неоплатонических симпатиях Евномия. В наиболее краткой форме причины отступничества (ποστασα, παρβασις) были в своё время сформулированы Ф. И. Успенским: (1) субъективная неприязнь Юлиана к религии дома Константина (которого он считал виновным в убийстве своих родителей); (2) влияние евнуха Мардония, воспитателя Юлиана в Макелле; (3) обращение Юлиана к неоплатонической философии 105 . К этим причинам мы бы добавили ещё следующие: (4) воспитание Юлиана в пронизанной интригами среде придворных епископов-ариан и (5) общий упадок нравов в империи 106 . |
| Характер Юлиана как политического и религиозного деятеля привлекает внимание европейских ученых уже с давнего времени, и следует прибавить, что интерес к его личности не ослабевает с течением времени, а более и более возрастает. И не в том нужно искать объяснения того, что литература об Юлиане возрастает с каждым годом, чтобы открывались новые источники для этого времени, которые бросали бы новый свет на Юлиана,— нет, самая личность этого императора обладает особенной притягательной силой и условия, в которых ему пришлось жить и действовать. Уже современники и ближайшие к его времени писатели не могли не возбудить интереса к Юлиану тем, что описали его в самых противоположных и разноречивых чертах. Попытки примирить эти противоречия привели к постановке вопроса о том, каким источникам следует более доверять: языческим, которые восхваляют Юлиана, или христианским, которые не находят достаточно сильных выражений, чтобы выразить все презрение и негодование к Юлиану. И в новейшей литературе можно заметить два течения в оценке деятельности Юлиана, зависящие от того, каким источникам — эллинистическим или христианским — оказывается больше доверия. При этом выяснено, что главные противоречия в известиях касаются именно религиозных вопросов и церковных дел, а как христианские источники на первое место ставят церковную и религиозную политику Юлиана, весьма мало касаясь гражданской и военной истории, то вообще трудности при оценке характера Юлиана и доселе продолжают иметь свое место. Оказывается, однако, что и языческие источники отличаются в значительной степени односторонностью. Именно, известия Либания, Аммиана Марцеллина и Зосимы основываются, главным образом, на дневнике Юлиана и на его письмах и мелких сочинениях. А эти последние не только слишком субъективны, часто пристрастны и пропитаны духом полемики, но и прямо противоречивы. Так, при оценке политики императора Констанция Юлиан совершенно не то говорит в своих похвальных словах, что в письме к афинянам, а эта разница зависит от того, что похвала написана при жизни Констанция, а порицание — по смерти. |
| Описание гонений Юлиана против христиан, сделанное Сократом, чуждо преувеличений и соответствует как характеру Юлиана, так и условиям времени (III, 17–19 и пр.). При всем том Сократ не был каким-нибудь почитателем этого отступника. Он порицает Юлиана за его ненависть к христианам (III, 11), он рассматривает как проявление гнева Божия на Юлиана – неудачу иудеев восстановить Иерусалимский храм, – предприятие, начатое иудеями по инициативе императора (ΙΙΙ, 20); соглашается с тем, что быть может впоследствии преследования христиан от Юлиана получили бы большую напряженность (III, 19), и не обинуясь рассматривает смерть Юлиана как кару Божию за его нечестие (III, 21). Заметим: если историк вообще так сдержанно судит о таком лице, как Юлиан, то это ясно может показывать, насколько Сократ был чужд партийности и ригоризма. – Сократ даже в описании современного ему императора Феодосия Младшего не допускает излишней льстивости, без которой едва ли мог обойтись историк – современник и притом житель Константинополя. Как при описании Юлиана Сократ не сгущает красок, чего были бы вправе ожидать первые читатели его истории, так при изображении Феодосия те же читатели не встречали никаких прикрас, как было в обычае в то время. Все качества, какие Сократ указывает, и все черты, какими он изображает Феодосия – взяты из действительности и не преувеличены, к чему мало склонны были другие панегиристы. Сам Сократ прямо заявляет, что сказанное им о Феодосии сказано по чувству справедливости, а не из лести (VII, 42). Действительно, Сократ выводит пред нами живое лицо; он говорит о государственной опытности Феодосия, о строгом исполнении им церковных обрядов, о его набожности, так что его дворец был своего рода монастырем, – о его любви к церковному благолепию и церковным беседам, о его приверженности к священникам, о его кротости и проч. (VII, 22). Правда, мы встречаем у Сократа сравнение этого государя с Моисеем и Давидом (ibid, fin.), но это – неизбежная дань пресловутому Византийскому этикету, оправдывавшаяся успешными военными действиями государя. |
| Из языческих источников весьма важное значение имеет сочинение Аммиана Марцеллина, в котором он передает о жизни и деятельности Юлиана со времени назначения его цезарем до самой смерти. Постоянный спутник и друг Юлиана, занимавший при нем должность телохранителя и сопровождающий его во всех походах, Аммиан лучше, чем кто-либо, был знаком с Юлианом, как с его общественной деятельностью, так и с его личной жизнью; с другой стороны из всех историков Юлиана он, несомненно, самый правдивый и беспристрастный; относясь, в общем, к Юлиану с большим уважением, он умеет в то же время и критиковать его, когда нужно, например он осуждает суеверие Юлиана, несправедливое отношение его к христианам. Важное значение имеют также сочинения Ливания (письма и речи к Юлиану, особенно надгробная речь Epitaphios). Никто так не понимал идей и стремлений Юлиана, как его бывший учитель и друг, находившийся с ним в постоянной переписке. Но, с другой стороны, Ливаний относится к своему любимому ученику очень пристрастно и, кроме того, в его похвалах Юлиану часто слышатся риторические фигуры, что необходимо принимать во внимание при оценке его свидетельств. Таким же пристрастным отношением к Юлиану отличаются сведения, сообщаемые о нем языческим историком Зосимой. В новейшей литературе об императоре Юлиане, как и в древней, многие сочинения проникнуты тенденциозным стремлением унизить или превознести личность Юлиана. Мы укажем из них только наиболее известные труды: Fr. Strauss, – «Der Romantiker auf dem Throne der Caesaren» Мангейм 1847. Neander, «Der Kaiser Julian and sein Zeitalter». Лейпциг 1813. H. Rendall, – «The emperor Julian; Paganism and Christianity». Кембридж. 1879 – сочинение с богатыми библиографическими указаниями. A. Naville, – «Julien l " Apostat et sa philosophie du polytheisme». Paris. 1877. Небольшое сочинение, выясняющее религиозно-философские воззрения Юлиана по его сочинениям. Rhode. – «Gesch. der Jeaction Kaiser Julians». Jena. 1877. E. Lame – «Julien l " Apostat». Paris. 1861. |
|
|
