| Жанр А. был унаследован униатской Церковью, но здесь новые произведения получили католич. оттенок: униатские типографии в XVIII в. издали А. «Пречистым страстям о душах, в мучении чистительном болезнуемых» (Львов, 1751) и «Непорочному зачатию» (Почаев, 1769). А. А. Турилов В синодальный период до кон. XVIII в. интерес к жанру А. на Московской Руси был невелик в отличие от юга и запада России, где А. были широко распространены. Митр. Платон (Левшин) кроме 2 А. прп. Сергию исправил и издал службу с А. свт. Николаю Чудотворцу, в 1795 г. составил А. блгв. кн. Даниилу Московскому. С 1798 по 1813 г. появляются А. ап. Иоанну Богослову (1798, 18012) и свт. Димитрию Ростовскому (1799) (оба написаны кн. Г. П. Гагариным ), свт. Стефану Пермскому (1799, соч. свящ. Ивана Алексеева), свт. Димитрию (1801), прп. Никандру Псковскому (1802), свт. Алексию Московскому (1802, соч. иером. Ювеналия (Медведского) ), вмц. Екатерине (1802), вмч. Георгию Победоносцу (1808), прп. Савве Вишерскому (1813). Расцвет акафистного творчества в России приходится на 40-е гг. XIX в.- 10-е гг. XX в. Импульсом к созданию А. стала деятельность архиеп. Херсонского Иннокентия (Борисова) , к-рый переработал А., употреблявшиеся тогда униатами: Страстям Христовым, Покрову Пресв. Богородицы, Гробу Господню и Воскресению Христову, Св. Троице (вышли в 40-х гг.), арх. Михаилу (1855). Будучи еп. Харьковским (1843-1848), он установил исполнять их в местных храмах, т. к. «действие сих акафистов на народ было чрезвычайно сильное и благородное» (Иннокентий (Борисов), архиеп. Письма к Макарию, митр. Московскому//ЦВ. 1883. 17/18. 23-30 апр. С. 7). Перу преосв. Иннокентия принадлежит А. ко Причащению Св. Таин (1849), издан посмертно (до этого в употреблении были 2 одноименных А.: «читаемый самим токмо иереем» (1798) и рукописный, к-рый атрибутируют митр. Киевскому Филарету (Амфитеатрову) ). В 1842 г. был издан А. свт. Митрофану Воронежскому, составленный кн. П. А. Ширинским-Шихматовым. Рус. А. обычно имеют энкомиастический (хвалебный), а не догматический (богословский) характер и посвящены особо чтимым на Руси подвижникам. Вероятно, они предназначались для чтения у мощей или иконы святого, в храмах, связанных с его именем. Т. о., А. начинали входить в состав частного богослужения. |
| В 1698 году в Киево-Печерской типографии вышел в свет Акафист великомученице Варваре, мощи которой находились в Киеве с домонгольских времен. Написан акафист был в конце XVII beka, автором его церковный историк митрополит Киевский Евгений (Болховитинов) полагал архимандрита Иоасафа (Кроковского, впоследствии — митрополита Киевского), возможно потому, что его имя стоит в распоряжении об издании книги. В XVIII—XIX веках этот акафист переиздавался лаврской типографией неоднократно. В киевском (1697) и могилевском (1698) изданиях акафистов был помещен перевод вышеупомянутого Акафиста Живоносному Гробу и Воскресению Господню Патриарха Филофея Коккина, но «Духовный регламент», составленный при Nempe I, осудил этот акафист, так как Церковь радуется Воскресению, а не совершает покаянных молитв. В синодальную эпоху до конца XVIII beka интерес к жанру акафиста на Московской Руси был невелик, в отличие от Юга и Запада России, где акафисты имели широкое распространение. Митрополит Платон (Левшин) исправил и издал, кроме двух Акафистов Преподобному Сергию, службу с Акафистом Святителю и Чудотворцу Николаю, а в 1795 году составил Акафист святому Даниилу Московскому. С 1798 года выходит ряд новых акафистов: Апостолу Иоанну Богослову (два издания: 1798, 1801) и святителю Димитрию Ростовскому (1799) — оба написаны князем Г. П. Гагариным; святителю Стефану Великопермскому (1799) — сочинение священника Иоанна Алексеева ; другой Акафист святителю Димитрию (1801); преподобному Никандру Псковскому (1802); святителю Московскому Алексию (1802) — сочинение иеромонаха Ювеналия (Медведского); великомученице Екатерине (1802); великомученику и Победоносцу Георгию (1808); преподобному Савве Вишерскому (1813). На время с 40х годов XIX beka до 10х годов ХХ века приходится расцвет акафистного творчества в России. Общее число изданных новых акафистов равно 157; не одобрено духовной цензурой более 300 (на 1901 год). Побуждением к созданию акафистов послужил пример святителя Иннокентия (Борисова) , архиепископа Херсонского, который, будучи епископом Харьковским (1843—1848), установил исполнять акафисты в местных храмах, так как «действие сих акафистов на народ чрезвычайно сильное и благородное». Сам святитель Иннокентий переработал акафисты, употреблявшиеся тогда униатами: Страстям Христовым, Покрову Пресвятой Богородицы, Гробу Господню и Воскресению, Святой Троице (вышли в 40е годы XIX beka), Архистратигу Михаилу (1855). Его перу принадлежит Акафист ко Причащению Святых Таин (1849), изданный посмертно. В 1842 году был издан Акафист святителю Митрофану Воронежскому , составленный князем П. А. Ширинским-Шихматовым. |
| Наибольшее число русских акафистов середины XVII - начала XVIII века, выявленных и исследованных к настоящему времени, посвящены Преподобному Сергию Радонежскому. Старший из них (начало: Възбранный воеводо Сергие и бесом победителю) написан в середине XVII века известным писателем князем С. И. Шаховским , текст не издан, сохранился в списке того же времени (ГИМ. Син. III). Тем же автором был написан и Акафист Трем святителям Московским. Долгое время в научной литературе Шаховскому ошибочно усвоялся Акафист Преподобному Сергию (начало: Возбранный от Царя сил Господа Иисуса, данный России воеводо), изданный в 1788 году митрополитом Московским Платоном (Левшиным) . В действительности он написан в 1689 году, по всей вероятности, Сильвестром Медведевым - беловой список этого года из библиотеки Петра I сопровождает монограмма М(онах) Н(едостойный) Г(решный) С(ильвестр) М(едведев). Третий Акафист Преподобному Сергию (начало: Возбранный воеводо воинов духовных), также изданный в 1788 году митрополитом Платоном, был написан около 1690 года неизвестным пока украинским гимнографом из окружения митрополита Киевского Варлаама (Ясинского) в Москве . В 1698 году в Киево-Печерской типографии вышел в свет Акафист великомученице Варваре, мощи которой находились в Киеве с домонгольских времен. Написан акафист был в конце XVII века, автором его церковный историк митрополит Киевский Евгений (Болховитинов) полагал архимандрита Иоасафа (Кроковского) , впоследствии - митрополита Киевского, возможно потому, что его имя стоит в распоряжении об издании книги. В XVIII - XIX веках этот акафист переиздавался лаврской типографией неоднократно. В киевском ( 1697 ) и могилевском ( 1698 ) изданиях акафистов был помещен перевод вышеупомянутого Акафиста Живоносному Гробу и Воскресению Господню патриарха Филофея Коккина , но " Духовный регламент " , составленный при Петре I, осудил этот акафист, так как Церковь радуется Воскресению, а не совершает покаянных молитв. В синодальную эпоху до конца XVIII века интерес к жанру акафиста на Московской Руси был невелик, в отличие от Юга и Запада России, где акафисты имели широкое распространение. Митрополит Платон (Левшин) исправил и издал, кроме двух Акафистов Преподобному Сергию, службу с Акафистом Святителю и Чудотворцу Николаю, а в 1795 году составил Акафист святому Даниилу Московскому. С 1798 года выходит ряд новых акафистов: апостолу Иоанну Богослову (два издания: 1798 , 1801 ) и святителю Димитрию Ростовскому ( 1799 ) - оба написаны князем Г. П. Гагариным ; святителю Стефану Великопермскому ( 1799 ) - сочинение священника Иоанна Алексеева; другой Акафист святителю Димитрию ( 1801 ); преподобному Никандру Псковскому ( 1802 ); святителю Московскому Алексию ( 1802 ) - сочинение иеромонаха Ювеналия (Медведского) ; великомученице Екатерине ( 1802 ); великомученику и Победоносцу Георгию ( 1808 ); преподобному Савве Вишерскому ( 1813 ). |
| Система Ювеналия Медведского. Учение о Боге едином по существу и троичном в Лицах занимает в этой системе первые два “рассуждения” догматической части. Влияние Феофана обнаруживается здесь в следующих местах: в учении о единстве Божием (рассуждение 1 § 12) 880 , в § 25 рассуждения I на стр. 126 и на первой половине стр. 127 881 , в учении “о всеведении и премудрости Божией” (§§ 40 и 43 рассужд. I) 882 , в § 58 (рассуждении I, в котором доказывается, что благость Божия состоит между прочим и в правосудии) 883 , в употреблении рубрик – из имен, свойств, дел и почитания при изложении доказательств божества Сына (§ 13) и божества Святого Духа (§ 21) и в опровержении папистических доказательств учения Filioque, заимствуемых из св. Писания и отцов церкви 884 . Кроме этого, некоторые места Ювеналий заимствовал не непосредственно из Феофана, но из системы Феофилакта Горского, который в свою очередь эти места заимствовал из Феофана: таковые места суть, например, объяснение текста Ин. 15:26 (§ 41, рассужд. II, стр. 194–197) 885 и опровержение доказательства латинян из слов Христа “от Моего приимет” (стр. 202) 886 . «Summa theologiae dogmaticae» – система, читанная в с.-петербургской духовной академии в 1812 году. Учение «de Deo uno essential, personis trino» занимает в этой системе первый отдел (section) второй книги (в которой содержатся «theologiae dogmaticae institutiones»). Влияния Феофана на план и общий ход мыслей данного отдела не видно. Зависимость от Феофана сказалась здесь только в заимствовании из него некоторых частностей 1) в §§ 241–242 (в которых доказывается совершенство Божие) 887 , 2) в § 243 (в котором выясняется понятие вечности Божией) 888 , 3) в § 256 (где доказывается свойство жизни Божией) 889 , 4) в § 258 (где говорится о всеведении Божием) 890 . В заключение учения о троичности божеских Лиц автор рекомендует занимающимся богословием для восполнения слышанного обратиться ко второй книге системы “наилучшаго нашего богослова” (optimum theologum nostrum) Феофана Прокоповича 891 . |
| Таким образом, в катехизис, в видах полноты учения Православной веры христианской, введено и то, что прежде отлагалось до богословия. «Видя, что вы богословы, – писал святитель Московский во время составления нового катехизиса, от 19 января 1839 года соименному ректору Московской духовной академии, архимандриту Филарету (Гумилевскому) , – до сих пор не умеете стать на твердую ногу в богословии, и, не имея времени заняться богословием, я теперь пересматриваю катехизис, чтобы в нем, по возможности, досказать то, что прежде отлагалось до богословия, но чего ваше богословие не доказывает. А вы, богословы, лучше бы сделали, если бы не заставляли других более вас занятых доделывать дело вашей обязанности». 277 Или, как несколько позже, именно от 23 февраля того же 1839 года и тот же святитель пишет к епископу Екатеринбургскому Евлампию (Пятницкому) : «поскольку нет книги одобренной для богословия, и богословы наши не всегда право правят слово истины, то побужден я был дополнить катехизис». 278 И так не столько требования обер-прокурора, сколько более серьезные нужды Церкви русской побудили великого святителя к пополнению своего катехизиса такими пунктами учения, как, например, учение о предопределении, о промысле Божием и других. Полнота содержания катехизиса издания 1839 года, при краткости изложения его, такова, что он в этом издании своем по справедливости заслуживает названия сокращенного богословия. В самом деле, если обратить внимание на то, что до 1839 года имела русская Церковь по догматическому богословию, то окажется великая бедность поэтому предмету. Кроме изданных печатно богословий XVIII и начала XIX столетий, каковы: Феофана Прокоповича ; Платона, митрополита Московского; архимандрита Макария Петровича; Феофилакта Горского; Самуила Миславского; Иакинфа Карпинского; Сильвестра Лебединского ; Ювеналия Медведского; Иринея Фальковского, из которых одни страдали недостатками схоластицизма, а другие – недостатками противоположного тому протестантствующего либерализма, 279 только и можно было указать на вновь вышедший труд тогдашнего профессора Московского университета, протоиерея И. |
| Разбор сочинения доктора богослова, епископа Макария, под заглавием «Православно-догматическое богословие» Источник Скачать epub pdf См. также: Православно-догматическое Богословие Том 1 , Том 2 Рассматриваемое нами сочинение составляет собою редкое и самое отрадное явление в нашей богословской литературе, подобного коему она давно не видала на своем горизонте и, по всей вероятности, не скоро увидит опять. Самые иностранные богословские литературы, несмотря на их давнее развитие и вековые усовершенствования, не представляют, особенно в современности, творения с такими достоинствами, как православная догматика преосвященного Макария. Богословие, как наука, подвинуто сим многоученным творением далеко вперед и много приобрело уже тем, что разоблачено в нем совершенно от схоластики и латинского языка и таким образом введено в круг русской литературы и предложено, так сказать, ко всеобщему употреблению для всех любителей богословских познаний. Но самая большая заслуга автора состоит в том, что в сочинении его в первый раз изображены со всею силою и убедительностию, ученым и вместе удобопонятным языком, те догматы и положения, коими Православная Церковь восточная отличается от всех прочих вероисповеданий христианских. После сего иностранный богослов не может сказать, что в восточной Церкви привыкли веровать в свои мнения безотчетно: ибо в новой православной догматике содержится такой отчет во всем, подобного коему доселе не представила большая часть Церквей неправославных, начиная с английской. В подкрепление сих мнений да послужат следующие, несомненные справки и соображения. 1) Все доселе изданные в свет опыты Богословия отечественного можно разделить на два класса: одни составлены без строгой системы, в виде как бы отдельных трактатов, не связанных тесно между собою никакою общею, видимо в книге, мыслию, подобно тому как поступали в своих произведениях покойные схоластики. Сюда относятся догматики архимандритов: Иосифа Карпинского, Сильвестра Лебединского , Макария Петровича и иеромонаха Ювеналия Медведского. Другие, как-то преосвященные: Ириней Фальковский, Феофилакт Горский, протоиерей Терновский и архимандрит Антоний – держались известной системы, следуя плану, предначертанному еще Феофаном Прокоповичем , который разделил догматику на две половины: на учение о Боге в самом себе (de Deo ad intra) и на учение о Боге во вне, то есть, в Его действиях (de Deo ad extra). План очень изрядный, только не в приложении к Богословию христианскому; ибо нисколько не взят из сущности христианства, как бы следовало, почему и не приходится с удобностию к систематическому изложению догматов христианских. Для второй части Богословия по сему плану остается слишком много предметов в сравнении с первою; да притом в сем случае нет мысли, коею можно было бы связать и проникнуть все трактаты, в нее входящие. |
| Тихон (Русинов Иоанн Владимирович), епископ Одесский Родился 17 апреля 1886 года. В 1915 году окончил СПБ духовную академию со степенью кандидата богословия, назначен преподавателем Озергетского духовн. училища. С 1917 года – преподаватель Павловского духовного училища Воронежской епархии. С 1919 года – преподаватель Донского Мариинского института. В 1920 году пострижен в монашество и рукоположен во иеромонаха. 30 окт. или 12 ноября 1922 года хиротонисан (обновленческими архиереями) во епископа Царицынского. В 1923 году – архиепископ Царицынский. 17 апреля 1924 года принес покаяние перед Святейшим Патриархом Тихоном, после чего 24 июня того же года совершена его вторая хиротония во епископа Усть-Медведского, вик.Донской епархии. В 1925 году уклонился в Григорианский раскол (ВВЦС). В 1926 году принес покаяние перед митрополитом Сергием. В этом же году вторично уклонился в григорианский раскол и снова 17 декабря 1931 года покаялся. С 29 июня 1932 г. – епископ Ижевский. С 13 февр. 1933 г. – епископ Витебский. С 27 июня 1935 г. – епископ Полтавский. С марта 1937 г. – епископ Одесский. Дальнейшая судьба его неизвестна. Литература: ФАОС дело 200. ФПС I, 204, стр.8. ФПС IV, стр.7. ФПС V, 185. ФМП 66, стр.27. ФАМ II, стр.4. Кат-ЯВ 260, стр.132. «Списки архиереев 1897–1944 гг. Патриарха Алексия», стр.22, 119 и оборот. Regel " son 391. Joh. Chrysostomus, Kirchengeschichte II, 92. Читать далее Источник: Русские православные иерархи : период с 1893-1965 гг. : [Каталог]/Митр. Мануил (Лемешевский). - Куйбышев. : 1966./Часть 6. Савва (Бабинец) – Ювеналий (Тарасов). – 1989. - 534 с. Поделиться ссылкой на выделенное |
| Затем В.Н. Уваров предоставил слово некоторым актерам театра «Странник» (Вероника Кривошеева-Сергиенко, Светлана Бакулина ), композиторам Татьяне Михайловне Павловой, Алле Михайловой, Антону Медведскому, певице Карине Лаврентьевой, которые выступили с великолепным концертом. Петербургский историк, к.и.н., выпускающий редактор «Русской народной линии» и постоянный автор «Православного радио Санкт-Петербурга» Дмитрий Игоревич Стогов в своем коротком выступлении подчеркнул важность сохранения традиций православной трезвости, что представляется необходимым, учитывая серьезность проблемы спаивания народа, когда ежегодно десятки тысяч людей умирают от пьянства. Именно Православное радио с момента его создания стало рупором православного трезвеннического движения, у истоков которого стоял один из создателей и авторов радио – Владимир Алексеевич Михайлов. Д.И. Стогов напомнил, что еще в 1859 г. Святейший Синод постановил учредить по всей России общества трезвости, которые, помимо избавления страждущих от порока пьянства, занимались также активной просветительской работой. Выступающий показал собравшимся старинную книгу 1903 года издания – «Приключения двух кораблей, или Рассказы о царстве вечного холода» Н.А. Рубакина, на которой стоит печать Буйского (Костромская губерния) уездного комитета Попечительства о народной трезвости. Руководители дореволюционных обществ трезвости, как и их последователи в наше время, понимали и понимают, как важна просветительская работа среди народа, в том числе создание библиотек-читален, демонстрация православных фильмов и пр. Ибо, как говорил Спаситель, а вслед за Ним святые отцы: «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и, не находя, говорит: возвращусь в дом мой, откуда вышел; и, придя, находит его выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там, — и бывает для человека того последнее хуже первого» (Лк. 11, 24-26). В заключение Д.И. Стогов выразил уверенность, что Православное радио и впредь останется путеводной звездой на ниве утверждения православной трезвости. |
| Итак, эти 48 обвиняемых всего из двух волостей — те самые свидетели обновления икон, которым место оказалось на скамье подсудимых. Читаем далее: «Вообще… в ряде волостей Новгородского и Старорусского уездов обновилось столько икон, что подсчитать их точно при данных условиях является работой весьма трудной. Однако органами дознания в этих уездах обнаружено более 150 обновленных икон…» Сколько же их было тогда по всей стране? Очевидно, волна обновлений началась раньше и не ограничивалась Новгородским уездом. Уже в 1921 году состоялся показательный суд Воронежского губтрибунала над верующими, принявшими участие в крестном ходе с обновленной иконой 11 . О том же говорят и описанные случаи в Киеве, и воспроизведенный выше по устному пересказу подмосковный. Явления происходили во множестве мест. Конечно, не обходилось и без народной психологии, без того бессознательного, но сильного протеста, который мог порой заставить принять желаемое за действительное. Так легко понять, что, когда уничтожались самые устои народной жизни, нравственные и духовные, чувство рушащегося миропорядка, великой неправды, могло отлиться среди крестьян в легковерие к чуду. Свидетельствовали в те годы об обновлении икон не церковные комиссии и экспертизы, а приходские священники (в данном новгородском случае о. Виктор и о. Иван Наговские, о. Тимофей Абусин и другие) и порой признавали обновление подлинным, порой же сомневались или отрицали его. Затем и свидетелями обновления икон и священниками занялась экспертиза, но уже судебная, задача которой была не выявление факта, а подготовка обвинения в фальсификациях. Выпишем из «Обвинительного заключения» несколько типичных свидетельств. «17 ноября 1924 года, — читаем мы, — Дарья Александрова (д. Закибье, Медведской волости, Новгородского уезда), которая ранее считала себя человеком неверующим и среди населения слыла за коммунистку, объявила об обновлении принадлежащей ей иконы «Троеручицы Божией Матери» и распространила слух о чуде, виденном ею при обновлении. Этим чудом, по рассказам Александровой, явилось то, что от иконы якобы сыпались искры, когда перед нею зажигалась лампадка. Сама Александрова после этого одела на шею крест, коего раньше не носила». За свое свидетельство Д. А Александрова оказалась на скамье подсудимых и была осуждена по статье 120й Уголовного кодекса. |
| Отец мне купил одежду под «стиль» — красную рубашку с открытым воротом. А под открытым воротом — нательный крест. Мое появление в лагере произвело сенсацию. Нательный крест — это был, вероятно, редкий случай за всю историю комсомольского и пионерского движения в СССР. Ко мне кинулись с расспросами, убеждениями, уговорами. Так продолжалось ровно месяц. Наконец, к концу месяца (пребывание в лагере — 25 дней) кому-то пришло в голову устроить диспут. В это время диспутов уже не было, но память о них в народе еще была свежа. Он был назначен 13 июля вечером. Под широким дубом, на лужайке, собрались ребята. Сначала только старшие — человек сто, а потом собрались и все остальные — человек 400–500. Надо сказать, что организатор диспута — по молодости лет — совершил ошибку: он предоставил мне слово первому и не ограничил меня временем. Мой оппонент — старый учитель, проживавший в лагере в качестве «затейника», — была такая должность, позволявшая учителям проводить лето в лагере, — получил слово уже после меня. Помню первый момент. Стою, скрестив руки на груди (я еще ко всему прочему был помешан тогда на Наполеоне), и не могу начать — страх. Все на меня смотрят с недоумением. И вдруг, как во время купания — собрался с силами — окунулся — почувствовал, что меня слушают, и речь пошла легко и гладко. Я по существу сделал монтаж из слышанных мною проповедей: Введенского, Боярского, Медведского. Получилось здорово. В конце речи я почувствовал настоящее вдохновение — потерял из виду аудиторию и заговорил своими, ни у кого не заимствованными словами. «Великую правду услыхал император Константин: Знаменем сим победишь. Именно этим знаменем — знаменем любви и страдания — мы победим!» Мне аплодировали. Выступление оппонента, составленное по «Спутнику антирелигиозника», оказалось бледным и слабым. От заключительного слова я вежливо отказался, заявив, что не хочу спорить со старшим; однако отвечал на бесчисленные вопросы до поздней ночи и на другой день. «Успех мой первый окрылил!» И даже слишком: после этого я возомнил себя великим оратором, забросил учебу и только и делал, что мысленно произносил речи. |
|
|
