| В этом рассуждении очень ясно сказывается, насколько внимание Платона ущемлено школьной традицией и как мало он чувствует церковные потребности… Между тем самое слабое место духовной школы XVIII-ro века было именно в ее латинском характере. Несколько позже Евгений Болховитинов, сам тоже человек просветительного века, с полным основанием говорил так: «Нынешний наш курс до самой философии отнюдь не есть курс наук, а курс только латинской литературы…» В XVIII-м веке о русском языке преподавания говорили всюду с какой-то странной неуверенностью, как о несбыточной мечте, и вряд ли не опасной. Осталось неисполненным смелое пожелание, объявленное в грамоте об учреждении Харьковского Коллегиума (16 марта 1731): «а учить всякого народа и звания детей православных, не токмо пиитики, риторики, но и философии и богословии славяно-греческим и латинским языки, такожда стараться, чтобы такия науки вводить на собственном Российском языке…» Латинский язык и здесь был преобладающим… Когда в 1750-м году в Киеве митр. Арсений Могилянский распорядился «Православное Исповедание» читать по-русски, это распоряжение было принято, как напрасная уступка слабости и незнанию. Основной богословский курс продолжали читать все- таки по латыни, «сохраняя чистый латинский штиль и оберегаясь грубого простого наречия…» Не для школьного употребления была издана по-русски уже в самом начале нового века «Система христианского богословия» архим. Ювеналия Медведского (3 части, Μ. 1806)… В этом упорном школьном латинизме, прежде всего, действовал, конечно, западный пример, — впрочем, уже с некоторым опозданием. Последствием была отсталость русского языка. «Русский научно-богословский язык, образчик которого можно видеть, например, в тезисах для публичных диспутов в Московской Академии, был до того мало развит, что стоял несравненно ниже даже языка наших старинных переводчиков святых отцов и оригинальных богословских произведений древней Руси» (Знаменский)… «Кто какие аргументы говорил, кто какой именно фундамент подложил своей опугны, как сольвован от дефендента и его учителя всякий аргумент…» |
| В этом рассуждении очень ясно сказывается, насколько внимание Платона ущемлено школьной традицией и как мало он чувствует церковные потребности ... Между тем самое слабое место духовной школы XVIII-ro века было именно в ее латинском характере. Несколько позже Евгений Болховитинов, сам тоже человек просветительного века, с полным основанием говорил так: “Нынешний наш курс до самой философии отнюдь не есть курс наук, а курс только латинской литературы...” В XVIII-м веке о русском языке преподавания говорили всюду с какой-то странной неуверенностью, как о несбыточной мечте, и вряд ли не опасной. Осталось неисполненным смелое пожелание, объявленное в грамоте об учреждении Харьковского Коллегиума (16 марта 1731): “а учить всякого народа и звания детей православных, не токмо пиитики, риторики, но и философии и богословии славяно-греческим и латинским языки, такожда стараться, чтобы такия науки вводить на собственном Российском языке...” Латинский язык и здесь был преобладающим... Когда в 1750-м году в Киеве митр. Арсений Могилянский распорядился “Православное Исповедание” читать по-русски, это распоряжение было принято, как напрасная уступка слабости и незнанию. Основной богословский курс продолжали читать все- таки по латыни, “сохраняя чистый латинский штиль и оберегаясь грубого простого наречия...” Не для школьного употребления была издана по-русски уже в самом начале нового века “Система христианского богословия” архим. Ювеналия Медведского (3 части, М. 1806)... В этом упорном школьном латинизме, прежде всего, действовал, конечно, западный пример, — впрочем, уже с некоторым опозданием. Последствием была отсталость русского языка. “Русский научно-богословский язык, образчик которого можно видеть, например, в тезисах для публичных диспутов в Московской Академии, был до того мало развит, что стоял несравненно ниже даже языка наших старинных переводчиков святых отцов и оригинальных богословских произведений древней Руси” (Знаменский)... “Кто какие аргументы говорил, кто какой именно фундамент подложил своей опугны, как сольвован от дефендента и его учителя всякий аргумент...” |
| Для митр. Платона (Левшина) (1737–1812) Откровение равняется Свящ. Писанию, в котором записано то, что было вдохновлено Богом святым мужам: пророкам и апостолам (Левшин, 1765, с. 18–21). В катехизических публичных чтениях (1757/58 гг.) будущий митрополит озвучивал эту идею, разбирая вопрос «чему следует веровать»: «Всему тому, что нам в слове Божием открыто, потому что о Божеских вещах, не по определению человеческого ума, но от Святого Писания, которое от Бога произошло, рассуждать должно» (Левшин, 1781, с. 121). На следующий вопрос «Что ж должно разуметь о церковных преданиях?» он уточняет, что в Церкви принимаются только такие предания, «которые бы на Святом Писании неотменно имели утверждение, хотя чрез правильное, как говорится, заключение» (Левшин, 1781, с. 122). Употребляет систематически «священное Писание». Предание как технический термин не употребляет вовсе. Изредка говорит только о церковных преданиях. Этот же подход и особенности терминологии мы находим у архиеп. Сильвестра (Лебединского) (1754–1808), также и у иером. Ювеналия (Медведского) (1767–1809), который последовательно придерживается линии Феофана (Прокоповича) и в своей книге «Христианская богословия» (1806) пишет: «…так когда все знаки Божественного откровения находятся в Священном Писании, одно токмо оно и есть по справедливости Божественное откровение» (Медведский, 1806, с. 59–60). Также можно назвать архим. Макария (Петровича) (1734–1766) и еп. Иринея (Фальковского) (1762–1823). Его «Компендиум христианского православного догматико-полемического богословия» (1802) пользовался большой популярностью как учебное пособие. Компендиум задумывался и был реализован как сокращение курса Феофана (Прокоповича). Ириней полностью повторяет концепцию Феофана относительно источника Откровения и прямо заявляет о принципе sola Scriptura как руководящем методе богословия (Фальковский, 1802, с. 36). Терминология такая же: sacra Scriptura и traditiones во множ. числе. В сохранившемся рукописном конспекте курса лекций Иринея, читанного в 1821 г. в КДА, содержится точно такой же взгляд, что и в книге 1802 г. (Троепольский, 1821). |
| Системы Иоакинфа Карпинского и Макария Петровича. В первой системе учение о Боге в Себе Самом содержится во II главе, состоящей из двух отделов (sectiones), из которых в первом учение о Боге излагается «praecise», т. е. безотносительно к Лицам, а во втором – «comparate», т. е. со стороны троичности Лиц. Влияние Феофана здесь сказалось а) в перечислении еврейских наименований Бога (§ 63) 892 , b) в приведении обоих Феофановых делений божеских свойств (§§ 69–70) 893 и с) в употреблении Феофановых рубрик – из имен, свойств, дел и почитания при изложении доказательств божества Отца (§ 82), Сына (§ 83) и Св. Духа (§ 84). Рубрики последнего рода для той же цели употребляются и в системе Макария Петровича (§ 31). В последней приводятся также оба Феофановых деления божеских свойств: 1) на “самостоятельные” и “относительные” и 2) на “утвердительные” и “отрицательные” (§ 20 nn. 3 и 5) 894 . В заключение речи о частнейшем влиянии учения Феофана о Боге едином по существу и троичном в Лицах на учение о том же систем богословов, относящихся к его школе, мы укажем на следующие частные черты зависимости от Феофана, которые наиболее часто встречаются в рассмотренных, в отношении данного учения, системах его направления: 1) в приведении Феофановых делений свойств Божиих на самостоятельные и относительные и на утвердительные и отрицательные (в системах Иринея Фальковского, Сильвестра Лебединского , Ювеналия Медведского, Иоакинфа Карпинского, Макария Петровича и в «Theologia»), 2) в употреблении рубрик – из имен, свойств, дел и почитания при изложении доказательств божества Лиц св. Троицы (в системах Иринея Фальковского, Сильвестра Лебединского , Феофилакта Горского, Ювеналия Медведского и в «Theologia»), 3) в объяснении спорного отеческого выражения “чрез Сына” в смысле “после Сына” (в системах Иринея Фальковского, Ювеналия Медведского и в «Theologia») с допущением порядка естественного происхождения божеских Лиц 895 и 4) в употреблении нравственных приложений (usus) догматического учения (в системах Иринея Фальковского, Сильвестра Лебединского , Феофилакта Горского и в «Theologia»). |
| Духа (в системах Феофилакта Горского, Ювеналия Медведского и в «Theologia»), на что в системе Феофана обращено мало внимания, и 5) в том, что теперь обстоятельно раскрывается учение о единосущии Лиц с его важнейшим моментом – понятием о περιχρησις (взаимопроникновении) Лиц (в системах Сильвестра Лебединского , Ювеналия Медведского, Summa theologiae dogmaticae и «Theologia»), что у Феофана совершенно не раскрыто. Общаемся к развитию данного догмата с его внешней стороны. Помимо того, что теперь делаются попытки к различению между терминами «существо» и «естество» (в системах Макария Петровича и Ювеналия Медведского) и вполне целесообразная в догматике попытка вынесения доказательств бытия Божия из исследования в prolegomena и замена их учением о via causalitatis, via negationis и via eminentiae (в «Summa theologiae dogmaticae»; ср. систему Феофилакта Горского), важнейшим внешним различием богословских систем Феофанова направления от их прототипа служит то, что они являются не в виде подробных систем, но в виде compendium’ob, сокращенных богословий (каковое название носят системы митрополита Платона, Иоакинфа Карпинского, Сильвестра Лебединского и Иринея Фальковского). Появление compendium’ob вызвано было происшедшей вскоре после Феофана заменой обширного метода преподавания богословия (в духовно-учебных заведениях) кратким методом, – заменой, потребовавшей и соответствующих новому методу руководств. Не считаем уместным входить здесь в подробную характеристику изложения этих compendium’ob, укажем только на один важнейший общий всем им прием изложения, по которому в них главные мысли излагаются в тексте, а подробности – в примечаниях, называемых терминами: «notae» или «observationes». Такой прием изложения – чужд системе Феофана. 897 См. «учение о Боге едином и о св. Троице», ректора с.-петербургской духовной академии Григория Постникова , в «Христ. Чтен.» 1822 г., ч. 6, стр. 64; «Богословие догматическое» протоиерея Петра Терновского, изд. 3, Москва 1844 г., 1 ч. гл. 2, § 3, стр. |
| Догматическое богословие в это время еще не было выделено в особую учебную дисциплину и до 1711 г. преподавалось путем изучения отдельных богословско-полемических трактатов, написанных на латинском языке на основе характерного для католических догматических сочинений XV–XVI вв. схоластического метода, в соответствии с которым богооткровенные истины рассматривались как отвлеченные понятия, дробились на множество частных положений и подвергались детальному анализу с помощью действительных и мнимых возражений, а затем подтверждались диалектическими аргументами. Наиболее значительными богословами Киево-Могилянской школы наряду с Петром (Могилой) были митр. Сильвестр (Коссов), игум. Исаия (Козловский), архиеп. Лазарь (Баранович), архим. Иоанникий (Галятовский). К этому периоду относятся два сохранившихся в рукописи курса богословия: 1-й, составленный по «Сумме теологии» Фомы Аквинского, преподавался в 16421656 гг.; 2-й принадлежит Иоасафу Кроковскому, читавшему его в 1693–1697 гг. Первый в истории России «курс» догматического богословия для духовной академии написал на латинском языке в 1711–1716 гг. архиеп. Феофан (Прокопович) , который в качестве основы использовал систему протестантского богослова Гергарда. Первый учебник догматики на русском языке под названием «Православное учение, или Сокращенная христианская богословия» создал митр. Московский Платон (Левшин , ум. 1812 г.). Учебник был издан в 1765 г. Он был написан на основе уроков, преподанных наследнику престола, будущему императору Павлу I, и отличался лаконичностью, ясным языком, отсутствием излишнего формализма. Сочинения архим. Макария (Петровича) «Церкви Восточныя православное учение» (1763) и иером. Ювеналия (Медведского) «Христианская богословия» (1806) имеют вводный, катехизический характер и не отвечают всем требованиям догматико-богословской систематизации. В XIX в. направление развития догматического богословия в России было определено рядом официальных церковных документов (Конспект богословских наук (1812), Устав академий и семинарий (1814), Правила преподавания семинарских наук (1838)), принятых с целью реформирования системы духовного образования. Согласно содержащимся в них требованиям, преподавание догматического богословия должно было вестись на русском языке в соответствии с едиными планом, методом и направлением. |
| Начатое ученым Феофаном Прокоповичем и утвержденное авторитетным Платоном, учение о первенствующем значении слова Божия стало прочным достоянием русского богословия. Мы его встречаем и у св. Тихона Задонского . Насколько учение о первенствующем значении слова Божия упрочилось в русском богословии, мы можем судить по богословским системам иеромонахов Макария (Петровича) и Ювеналия (Медведского). Иеромонах Макарий (родом серб), ректор тверской семинарии (†1766) в своем труде: «Догматическая богословия, или Православное учение восточные церькви, содержащее все, что христианину, своего спасения ищущему, знать и делать надлежит, собранное из священного писания, святых отец и систем богословских и порядочно расположенное для пользы и употребления юношеству в 1780 году» (напечатано в томе первом «Собрания всех сочинений бывшего Московской Славено-Греко-Латинской Академии Проповедника, потом Префекта и Философии учителя, а наконец Желтикова Монастыря Архимандрита, Тверской Семинарии Ректора и священной богословии учителя Макария», М. 1786) писал: «Предания, уставленные от первенствующия церкви, соборов и святых отец принимать надлежит, которые основание имеют в писании... Мы баснями и суевериями исполненные предания не принимаем, но те только, кои божию слову сходны»... Перу скромного хутынского иеромонаха Ювеналия принадлежит работа: »Христианская богословия для желающих в благочестии вышшаго успеха, предложенная иеромонахом Ювеналием» – написана в 1797 и напечатана в 1806 году. Здесь мы читаем: «Богословии первейшее основание есть едино токмо Священное Писание » (I, 132). И далее: «Спросишь: что должно разуметь о церковных преданиях и святых отец писаниях? Ответствую: как святых отец писания, так и церковные предания слову Божию, в Св. Писании находящемуся, согласные и у древнейших церковных писателей в свои сочинения внесенные, хотя принимать должно: однако смешивать, или сравнивать с словом Божиим никак не надобно. Понеже иное есть слово Божие, а иное святых отец писания и церковные предания. |
| О. Н. П. М. По подлинному тексту указанных мест я не проверял. Я пользовался русским переводом Корсунского. Цитаты, может быть, и неверны, но Климент Алек-сандрийский, несомненно, держался того мнения, которое я ему приписываю. Подтверждением этому может служить 259 страница моего труда. А. Д. Б. И на указываемой Вами странице есть тоже некоторая неточность. Мнение о падении ангелов чрез плотское сношение, по Вашему утверждению, по преимуществу было распространено в Еврейской литературе”. Почему же „по преимуществу”? Вы сами же в подстрочном примечании приводите целый ряд имен древних христианских учителей, разделявших это мнение. О. Н. П. М. Да, но оно не было разделяемо отцами церкви. А. Д. Б. Теперь я желаю остановить Ваше внимание на одном из недостатков, уже указанных мною в письменном отзыве о Вашем труде. По местам у Вас встречаются досадные перестановки текста. На странице 63-ей в первой части Христианское Православное Богословие, читанное Преосв. Георгием Конисским в Киевской Академии, Вы относите к 1795–1804 гг., то есть, к тем годам, когда его уже не было в живых, а Догматико-полемическое Богословие, читанное в той же Академии Преосв. Иринеем Фальковским, относите к 1751–1755 годам, как раз к тем годам, тогда Богословие в Киевской Академии читалось Преосв. Георгием Конисским . О. Н. П. М. Года указаны мною согласно с Проф. Певницким. В печатном тексте произошла перестановка скобок, заключающих их, – одной вместо другой. А. Д. Б. На этой же странице Вы сначала указываете Христианскую Богословию Ювеналия Медведского, а потом Церкви восточной православное учение архим. Макария, – тогда как последнее раньше первой на тридцать лет. О. Н. П. М. Строго хронологического порядка я не держался. Да в данном месте он и не имеет существенного значения. А. Д. Б. Такое же отсутствие хронологической точности замечается и в сделанном Вами разделении истории Догматики на периоды. Второй период в истории Догматического Богословия Вы почему-то начинаете с Иоанна Дамаскина , – смотрите 57 страницу, – тогда как на этой же самой странице первый ее период называете периодом догматики вселенских соборов. |
| Ювеналия (Медведского) " Христианская богословия " (1806) имеют вводный, катехизический характер и не отвечают всем требованиям догматико-богословской систематизации. В XIX веке направление развития догматического богословия в России было определено рядом официальных церковных документов (Конспект богословских наук (1812), Устав академий и семинарий (1814), Правила преподавания семинарских наук (1838)), принятых с целью реформирования системы духовного образования. Согласно содержащимся в них требованиям, преподавание догматического богословия должно было вестись на русском языке в соответствии с едиными планом, методом и направлением. В результате было разработано несколько учебных курсов (большинство из них осталось в рукописи), наиболее значительными из которых являются " Догматическое богословие " прот. Петра Тернавского (1838), " Догматическое богословие Православной Кафолической Восточной Церкви, с присовокуплением общего введения в курс богословских наук " архиеп. Антония (Амфитеатрова) (1848, имело 7 переизданий и в течение 20 лет являлось нормативным учебником по догматическому богословию для семинарий), " Руководство к изучению христианского православно-догматического богословия " митр. Макария (Булгакова) (1869). Наряду с данными краткими догматическими пособиями в этот же период в России появляются и три объемные системы догматики: " Православно-догматическое богословие " митр. Макария (Булгакова) (5 т., изд. в 1849-1853), " Православное догматическое богословие " архиеп. Филарета (Гумилевского) (2 т., изд. в 1864) и " Опыт православного догматического богословия с историческим изложением догматов " еп. Сильвестра (Малеванского) (1878-1891). " Православно-догматическое богословие " митр. Макария стало первой в русском богословии попыткой научной классификации и взаимного объединения накопившегося догматического материала . Оно отличается четкой структурой, логической стройностью и ясностью изложения. Метод митр. Макария близок к ортодоксальному или церковно-апологетическому методу западных догматических систем XVII в. |
| Самуилом (Миславским) в 1782 г. Ориентированная на догматические сочинения лютеран. богословов XVII в., в первую очередь на «Loci theologici» Герхарда, догматическая система Феофана (Прокоповича) делится на 2 части - «О Боге в Себе» и «О Боге во вне». В 1-й части излагается учение о Боге едином по существу и троичном в Лицах, во 2-й - о Боге Творце видимого и невидимого мира и о Промысле Божием, общем (по отношению ко всему творению) и частном (по отношению к падшему человеку). Такая структура деления догматики, несмотря на то что отдельные правосл. богословы (еп. Гедеон (Вишневский), еп. Кирилл (Флоринский) , Христофор (Чарнуцкий) и др.) еще продолжали следовать методологии XVII в., стала в рус. догматической науке c кон. XVIII и до нач. XX в. в целом общепринятой. Ближайшими по времени продолжателями архиеп. Феофана были архим. Иоакинф (Карпинский), архиеп. Сильвестр (Лебединский) , архиеп. Георгий (Конисский) , еп. Феофилакт (Горский) (его курс Д. б. служил учебным руководством в МДА в посл. четв. XVIII в.) и еп. Ириней (Фальковский) (в 1802 опубл. сокращенный вариант догматической системы Феофана (Прокоповича) под названием «Theologiae christianae compendium», служивший учебным руководством в нач. XIX в.). Во 2-й пол. XVIII в. языком научного богословия впервые становится русский. 1-м опытом было сочинение митр. Платона (Левшина) «Православное учение, или Сокращенная христианская богословия» (1765); написано на основе уроков, преподанных наследнику престола, буд. имп. Павлу I , отличается лаконичностью, ясным языком, отсутствием излишнего формализма. Сочинения архим. Макария (Петровича) «Церкви Восточныя православное учение» (1763) и иером. Ювеналия (Медведского) «Христианская богословия» (1806) имеют вводный, катехизический характер и не отвечают всем требованиям догматико-богословской систематизации. В XIX в. направление развития Д. б. в России было определено рядом офиц. церковных документов (Конспект богословских наук (1812), Устав академий и семинарий (1814), Правила преподавания семинарских наук (1838)), принятых с целью реформирования системы духовного образования. |
|
|
