| Архимандрита О. Игуменом Антонием. При начале обряда спросили его: «Может быть, Вам угодно переменить имя?», – он отвечал, – «Довольно и Моисей». На вопросы, делаемые при пострижении, он отвечал, хотя и с усилием, но внятно и с большим чувством. Память его была при этом светла, вид лица святолепен, а выражение его слов и действий так просто, что один из присутствовавших старцев невольно назвал его новым Сисоем. Когда по окончании обряда его стали поздравлять, он благодарил всех с таким умилением и с такою любовью, что у присутствовавших невольно навертывались слезы на глазах. Больной, утешаясь схимою, долго не снимал ее и посещавшим его, как в этот вечер, так и в последующее дни, с удовольствием рассказывал о своем пострижении, и говорил, что такого утешения и такой духовной радости, какая наполняла его душу с принятием великого ангельского образа, он в жизни своей не помнит. 6 июня, вечером и 7 утром все братия, от мала до велика, вторично приходили принимать благословение от новопостриженного схимонаха Архимандрита. Вид маститого Старца, лежавшого в схиме, на болезненном одре и среди тяжких страданий, сиявшего от внутреннего духовного утешения, был так назидательно-величествен, что трудно было оторваться от этого зрелища: все входившие в келью для получения благословения с сожалением и нехотя оставляли ее, и останавливались у дверей соседней кельи, чтобы еще посмотреть на великого Старца. Кроме братий О. Архимандрит принимал и благословлял и посторонних, находившихся в эти дни в Обители. Когда огласилась весть о его опасной болезни, то из Москвы, Калуги, Тулы, Орла и других мест стало съезжаться в Оптину Пустынь много преданных ему лиц мирских, со своими семействами и духовных, желавших принять последнее благословение высокоуважаемого Старца. Всех принимал он с сердечною любовью и благодарил с глубоким смирением и искренностью за участие и с каждым из многочисленных посетителей старался беседовать, сколько позволяли ему слабеющие силы. Вечером 6 июня, по желанию О. |
| Писания или побеседовать о чем-либо духовном, и тогда все заслушивались мудрых его слов. – Однажды, особенный случай заставил О. Архимандрита сделать некоторым лицам в Обители наставление в присутствии О. Макария. Из уст Старца – Настоятеля так и полились речи, исполненныя мудрости и силы духовной. Все с изумлением слушали его, изумляясь и тому, как он говорить, а еще более тому, как он всегда молчит, имея такие дарования. Но, повторяем, только особенные случаи заставляли, таким образом, О. Моисея высказываться. По духовной своей мудрости, он самым настоятельством своим пользовался не для того, чтобы выставлять себя, а более скрываться внутри себя: ни малейше не завидовал Старцам, в их духовной деятельности и ее плодах, но с смиренною мыслью, оставлял себе только настоятельские труды и попечения, по-видимому только внешние заботы и благосостояние Обители, утаивая от всех и свои дарования, и свои молитвенные труды о духовном преуспеянии братий под руководством Старцев. Но этого мало. Заслуги свои касательно введения в Оптиной Пустыни Старческого наставления братии, О. Моисей запечатлел и тем, что перенес за это много скорбей. При вступлении О. Моисея в должность Настоятеля Оптиной Пустыни были здесь в числе братства люди, несомненно благочестивые и подвизавшиеся о своем спасении, но, насколько нам известно, более направленные на телесное делание: пост, бдение, молитву с поклонами, псалмопение и т. п.. Внутреннее же делание инока – очищение сердца от страстных помыслов молитвою и исповеданием их духовному наставнику – не входило в круг духовной деятельности тогдашних жителей Оптиной Пустыни. Заключаем это из того, что некоторые из них, вооружались на своего Настоятеля за устройство Скита с его безмолвною келейною жизнью и еще более стали вооружаться на него и вооружать других братий, за то, что в этом Скиту поместился на жительство О. Леонид со своими учениками и стал принимать всех прибегавших к нему, за наставлениями и советами. Основанное на учении древних Св. Отцев, ежедневное объяснение помыслов Старцу и поверка своих действий его наставлениями и советами, казались невидавшим этого прежде старичкам, только сплетнями, нововведениями, которыя устраивает О. |
| Моисей, увещевая его к терпению, писал ему между прочим: «уныние и уклонение от должности, по указанию онаго губительного духа уныния, показывает, что ты еще и доселе ходишь не в истинном разуме, и не в вере,.., с твоею волею... я отнюдь не согласен, а Божией – предаюсь неограниченно, и боюсь помыслить вопреки»... Конечно, это были не одни слова, но вся жизнь О. Моисея выражала и доказывала в нем эту преданность. Дальних предположений на будущее О. Архимандрит Моисей не любил никогда делать. Случалось, что рабочие, не окончив еще начатого дела, испрашивали его распоряжения, относительно другого дела, которое еще имелось в виду впереди, но Старец никогда не соглашался толковать о чем-либо вперед, а приказывал вопрошавшим приходить в свое время, или по окончании дела. «Утре воля да будетъ», говаривал он. Спокойно делались все дела, потому что он никогда не покушался переделывать обстоятельства по своим предположениям, а, напротив, предположения свои принаравливал к обстоятельствам, усматривая в последних волю Божию. Когда епархиальное начальство по чему-либо не одобряло и не утверждало представлений О. Моисея, как мы видели выше, даже когда его постигали великие скорби и тут он оставался верен самому себе. «Все это за грехи наши, говорил он, должно о всем благодарить Господа, праведно налагающего на нас труд к терпению, которое для нас полезнее утешения, возвышающего душу. Видно так Господу угодно. Скорби не могли бы постигнуть нас без попущения Божия – ради грехов наших. И самые эти скорби охраняют нас от других искушений». – Подчиняя таким образом свою волю и всю свою жизнь воле Божией О. Архимандрит Моисей не на словах только, а на деле, все относил ко Господу, зная, что от Него даруется нам всякое благо. Всю жизнь О. Архимандрита можно выразить такими словами: оън жил сокровенно в Боге. Как ни высоко это слово, для него оно было и делом. Во всем, в попечениях об устройстве и содержании Обители, в управлении братством и нравственной его поддержке, во всех своих благонамеренных предприятиях, во всем возлагался он на Господа с полною верою и упованием: все, случавшееся с ним, принимал как от Господа: скорбное, как посланное для пользы душевной, утешительное, как знак Отеческого милостивого промышления. |
| Изд. 2-е. М., 1862. 3) Климент (Зедсрголъм). иером. Жизнеописание Оптинского старца, иеромонаха Леонида (в схиме Льва). Одесса, 1890. 4) Иеромонах Леонид (Кавелин) . Сказание о жизни и подвигах старца Оптиной пустыни иеросхимонаха Макария. М.: [Изд.] Введенской Оптиной пустыни, 1881. 5) Ювеналий (Половцев) , архим. Жизнеописание настоятеля Козельской Введенской Оптиной пустыни архимандрита Моисея . М., 1882. 6) Леонтьев К. Н. Отец Климент Зедергольм . иеромонах Оптиной пустыни. Изд. 2-е. М., 1882. Из печатных источников второго рода заслуживают внимания по достоверности сообщаемых сведений и по правильности взгляда на личность почившего три следующие статьи: 7) Корсунский И. Н. , проф. Некролог: иеросхимонах Амвросий, Оптинский старец//Душеполезное чтение. 1891. Ч. III. Ноябрь. С. 478–482. 8) Неподписанная автором очень хорошая статья: Старец иеросхимонах Амвросий//Калужские епархиальные ведомости. 1891. 20. 31 октября. С. 662–669. 9) Неподписанная автором статья: Памяти почившего Оптинского старца, иеросхимонаха Амвросия//Церковные ведомости. 1891. N 44. С. 1548–1553. Рукописный материал наш составляют: 10) Семинарский аттестат о. Амвросия//Архив Оптиной пустыни. 378. 11) Записки бесед и изречений о. Амвросия, сделанные верной ученицей покойного N. N. – 13 с. 12) Записки бесед и рассказов о. Амвросия, ведённые с 1869 года монахиней М. О-вой. – 17 с. 13) Записки бесед и изречений о. Амвросия, веденные с 1879 года (теперь) монахинею М. Ф-вой. – 28 с. [Возможно, здесь упоминается Мария Дмитриевна Францева. дворянка из Симбирской губернии. Поступила в Шамординскую обитель в 1887 г. В 1892 г. определена в число послушниц. Исполняла послушание благочинной в церкви.] 14) Запись изречений старца, сделанная рясофорной монахиней. Е. Л-вой (Здесь упоминается Екатерина Лебедева, из дворян Московской губернии. Обучалась в Московском Мариинском институте. Поступила в Шамординскую обитель 1887 г., исполняла послушание письмоводительницы). 15) Записки иер. Г -ия. – 7 с. 16) Слова батюшки, о. |
| Любя, от юности моей, от всей моей души монашеское житие, я буду находить истинную радость в духовном с Вами собеседовании. Призывая на Вас, благословение Божие, и моля Господа Иисуса Христа, да совершит Он благое желание Ваше, с моим истинным к Вам почитанием и братскою любовью, имею радость быть Вашего Преподобия, усерднейший слуга и Богомолец, Филарет Епископ Калужский. 1820 года. Декабря 15 дня Оптинская обитель. Р. S. И настоятель теперешний, О. Игумен Даниил, очень рад будет пришествию Вашему. Он человек весьма добрый, благоразумный и монахолюбивый. Вы его полюбите. О. Моисей при этом подробно объяснил, единомысленной с ним братии, те удобства в духовной жизни, которые представлялись во вновь устрояемом скиту при Оптиной пустыни, под покровительством такого Боголюбивого Архипастыря, каков Преосвященный Филарет. Предложение О. Моисея было принято с радостью, и на общем совете согласились последовать сему приглашению, признав его за звание Божие, особенно еще потому, что в это же время попущением Господним, мирное их безмолвие, начало подрываться притязаниями окружного земского начальства. Я недостойный, имевши счастие пользоваться Вашею Архипастырскою милостию, в проезд мой до Москвы и обратно, хотя не полагал никакого намерения переменять свое убогое жилище, кроме таких вин, которыя разве невольным бы образом принудили к тому; но при свидании с честнейшим отцом Вассианом, его любовию и достоподражательною жизнию, от основания моего несколько был поколеблен. Когда же сподобился видеть Вашего Преосвященства ко мне ничтожному снисходительность и слышать пастырский глас, советующий, к моей и прочих выгоде, переместиться в уединение при Оптиной Введенской пустыне, на скитскую жизнь, совершенно сделался убежден и, без сомнения, принял сердцем Архипастырский совет Ваш за звание Божие, которому я с радостию расположен следовать, уповая на Ваши Святительские молитвы и отеческое о всех нас попечение. Также, соответственно Вашей Архипастырской кротости и любви, чувствовал с уверенностию и пречестнейшего отца игумена Даниила добродушие, что все весьма привлекает. |
| По возвращении моем, до своего жилища, когда письмо Вашего Преосвяшенства вручил я О. Афанасию и братиям, сожительствующим со мною, все подробно объяснил, какие можно иметь выгоды душевныя и безопасность в уединенной жизни при обители, под покровительством Вашего Преосвященства, они все то, приняли с радостью и объявили себя со мною совершенно согласными. И так, когда воля Вашего Преосвященства о принятии нас на уединенную жизнь есть такова же, как благоволили объявить, то я нижайший с братьями моими теперь, единодушно возложившись на волю и промысл Отца небесного, осмеливаюсь решительно припасть к Святительским стопам Вашим и всеусерднейше просить, с истинною преданностью, благоволите, Преосвященнейший Владыко, принять нас в Ваше Архипастырское милостивое покровительство и на назначенном месте дозволить заняться благодетелю нашему Димитрию Васильевичу Брюзгину нужным приготовлением для скита. Мы располагаемся отсюда выбраться по просухе, как только удобно будет ехать; между тем желательно осведомиться о воле Вашего Преосвященства в рассуждении решимости нашей; о чем соблаговолите, Милостивейший Архипастырь, приказать уведомить нас. Предал себя навсегда Вашей Архипастырской воле и святейшим молитвам, имею счастье быть. Преосвященнейший Владыко, Милостивейший Отец и Архипастырь, Ваш всенижайший и покорнейший послушник, недостойный инок Моисей, вкупе с братьями. 1-го Апреля 1821 года Пустынь. Ваше Высокопреподобие, Всепречестнейший Батюшка Отец Игумен Даниил! Благословите! Пользовавшись отеческим приятствованием Вашим, побужден изъявить Вашему Высокопреподобию мою чувствительнейшую благодарность, и притом донести о себе, что привлекаем, будучи Архипастырскою благосклонностью и Вашею и Отца Вассиана любовью, сердечно соглашался на перемещение, под покровительство Его Преосвященства и Ваше, в назначаемый при обители вашей скиток; но, не видавшись со старцами здешними и с сожительствующими со мною братьями, не мог совершенно решиться, теперь же, по свидании моем с ними, находя их со мною согласными, решаюсь совершенно оставить здешнее место, и возложившись на Божий Промысл, поступить по воле Его Преосвященства в назначенный ските; о чем я нижайший и имел дерзновение на сей же почте отнестись к Архипастырю письмом, на которое ежели последуете, Его Преосвященства благоволение, то должен по просухе отправиться отсюда; между тем, предал себя навсегда Вашим святым молитвам и отеческой христоподражательной любви, о которой предварительно Ваше Высокопреподобие всеусерднейше прошу, и с истинною моею к Вам преданностью и высокопочитанием имею счастье остаться, Вашего Высокопреподобия всенижайший послушник, недостойный инок Моисей с братьями. |
| Событию этому предшествовало прибытие в Оптину обитель Одесского епископа Поликарпа, которого высшее духовное начальство предполагало назначить начальников второй нашей Миссии в Иерусалиме, заменив его, в конце концов – молодым инспектором Петербургской Духовной Академии, доктором богословия архимандритом Кириллом (Наумовым) , возведённым в сан епископа Мелитопольского. По указанию митрополита Московского Филарета и паломника-писателя А. Н. Муравьёва , епископ Поликарп прибыл в Оптину обитель, чтобы составить штат священнослужителей формируемой им новой Иерусалимской Миссии. Выбор его остановился на Ювеналии (Половцеве) и Леониде (Кавелине) , которые, с благословения архимандрита обители и старца Макария, согласились вступить в состав Миссии её членами 33 . Об этой перемене в своей жизни Лев Александрович сообщил любопытные подробности в письме в Петербург к некоему священнику Степану Онисимовичу 34 , подписавшись в нём ещё так: «многогрешный монах Лев Кавелин». Письмо это, полное биографического интереса, мы приводим целиком: «Давно я не уведомлял Вас о себе, – пишет Лев Александрович, – отчасти и потому, что не имел сказать Вам о себе ничего особенного, разве что ещё живу, движусь и есмь, по милости долготерпеливого моего Владыки Господа, как вдруг совершенно неожиданно случилось событие, о котором считаю долгом известить Вас. 5-го числа пополудни прибыл в нашу обитель из Москвы Преосвященный Поликарп, епископ Одесский, с словесным поручением от Московского Архипастыря и письмом от А. Н. Муравьёва . Поручение заключалось в том, чтобы избрать в нашей пустыни несколько человек для Иерусалимской Миссии с тою целью, чтобы, взятые из одной обители, они сохранили бы единство духа и цели в предстоящем деле. Владыке было указано прямо на отца Ювеналия и меня. Вам известно, что уже двукратно выпадал мне этот жребий: первоначально приглашал меня отец Ювеналий, но я не решился согласиться на это, хотя видел в этом удобный случай посетить святые места – колыбель христианства, куда часто стремились мои мысли в прежнее время. Другой раз господин обер-прокурор граф Толстой, по отказе отца Ювеналия, предлагал мне ехать в Миссию через князя Оболенского, своего родственника, но как состав Миссии тогда ещё не был известен, то, опасаясь попасть в круг совершенно не известных мне и, может быть, не единомысленных людей, – я отказался решительно. Теперь же, когда совершенно неожиданно в третий раз и без всякого отношения к двум первым случаям сделано было мне то же самое предложение, я невольно призадумался, как смотреть на сие дело. Считать ли его званием Божиим или нет? Не смея и не дерзая брать на себя решение этого вопроса, я отвечал на убеждения Преосвященного Поликарпа, что если старцы найдут нужным послать меня, я поеду беспрекословно, но сам решить сего не могу, как по чувству своего недостоинства, так равно и потому, что не достанет сил самому подписать, может быть, вечную разлуку с обителью, старцем-отцом, благодетелями и родиною. |
| 1) Пост и воздержание совершенно необходимы для подвижника, но 2) Пост сам по себе не есть добродетель, а только орудие добродетели, т. е. средство и пособие к приобретению добродетелей чистоты и целомудрия. 3) Пост должно соблюдать и телесный, и душевный; второй, как охранение себя от всего противного Богу, обязателен для всех и всегда, а телесный пост следует проходить с большою осторожностью и советом опытных. Пост этот должен быть не безмерный, а умеренный, и соображенный с телесными силами человека, чтобы можно было довести свой подвиг до конца. Молодой, крепкий, сильный человек должен удручать себя соразмерным постом, – согласно советам старца; ибо иначе трудно, и даже невозможно сохранить чистоту телесную. Человеку старому, болезненному и вообще слабому телом должно, избегая всякого излишества, умеренно подкреплять свои силы, и недоступную ему, по телесной немощи, строгость поста заменять и восполнять душевным воздержанием от всякого злого дела, слова и помысла. Последнее и составляет истинный подвиг монаха. Невозможность строго поститься, по немощи тела, не помешает достигнуть духовного преуспеяния, как сказал св. Варсануфий Великий больному старцу Андрею 61 . «Да не смущает тебя помысл, или, вернее сказать, лукавый, будто телесная пища препятствует тебе достигнуть обетованного; ибо пища свята, а невозможно, чтобы из доброго произошло злое. Но исходящее из уст, произникающее из сердца, то удерживает человека и препятствует ему скоро достигнуть предлежащих ему обетований. Не сомневайся же, удовлетворяя потребности тела; но, по силе внутреннего человека, трудись над тем, чтобы смирить свои помыслы; и тогда Бог откроет очи сердца твоего, чтобы видеть истинный свет, и быть в состоянии сказать: благодатию спасен я о Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава во веки. Аминь». В заключение этой статьи о посте и воздержании скажем: в наше грустное время ревность к подвигам, по-видимому, ослабевает и в большинстве заметна наклонность к ослаблению; но, может быть, найдутся между читателями ревнители трудов и подвигов, которые спросят: как же многие из святых, да едва ли и не все, проходили великие подвиги поста: продолжительное время вовсе не употребляли пищи и удостоились получить от Бога великие дарования: прозорливости, исцелений и различных чудотворений. Почему же не подражать им на сколько достанет сил, и не поститься много и строго? В ответ таким ревнителям, скажем словами св. Василия Великого : «Воздержание для каждого должно быть определяемо по его телесной силе, чтобы не останавливаться на том, что ниже силы, какая есть в человеке, и не простираться до того, что выше силы» 62 . |
| Ответ. Если во время псалмопения, или когда бываешь с людьми, случится тебе призвать Бога, не подумай будто без устного произношения ты не призываешь Его, но помни, что Он сердцеведец и взирает на сердце, и призывай Его в сердце твоем. Это и есть сказанное в Писании: затвори двери твоя и помолися Отцу твоему, Иже втайне ( Мф. 6:6 ). Затворим же уста и помолимся еще в сердце, ибо кто затворяет уста, призывает Бога, или молится Ему в сердце своем, тот исполняет предписывающую сие заповедь. Если же и не призовешь в сердце имени Божиего, а только вспомнишь о Боге, то в сем еще больше быстроты (удобства) и достаточно в помощь тебе (отв. 427). ...Что касается до того, как отвечать на внезапный вопрос, то ничего нет быстрее ума: возведи его к Богу, и Он подаст тебе, что отвечать без смущения (отв. 261-й). Вопрос. (716). Во время беседы с кем-либо хорошо ли призывать имя Божие? Ответ. И во время беседы, во всякое время и во всяком месте должно призывать имя Божие. Писание говорит: непрестанно молитеся ( 1Сол. 5:17 ), ибо чрез сие упраздняется всякое искушение. Вопрос. (717). Как может человек непрестанно молиться? Ответ. Когда кто бывает наедине, то должен упражняться в псалмопении и молиться устами и сердцем, если же кто будет на торгу и вообще вместе с другими, то не следует молиться устами, но одним умом. При сем надлежит соблюдать глаза, для избежания рассеяния помыслов и сетей вражиих». Такого рода частая или непрестанная по возможности молитва Иисусова, во время нападения страстных помыслов, обязательна и необходима для инока, желающеого достигнуть сердечной чистоты. В подобных случаях усердное призывание имени Господа Иисуса Христа, соединенное с самоукорением, как огонь пожигает и истребляет страстные помыслы и потом дает сердцу вожделенные мир и тишину. Такая молитва Иисусова прилична инокам, проходящим деятельную жизнь и потому называется деятельною. Она ведет и к дальнейшему преуспеянию, как в самой молитве, так и в прочих добродетелях. Один современный нам великий подвижник св. горы Афонской 111 на просьбу ученика своего о дозволении заниматься внутренно творимою молитвою Иисусовою, отвечал из своего духовного опыта: «твори молитву (Иисусову) устами и она сама внутрь тебя войдет». |
| Воздержанием же называем, конечно не совершенное удержание себя от пищи (это будет насильственным разрушением жизни), но себя от сластей, предпринимаемое при низложении плотского мудрования с благочестивою целью (стр. 140). Воздержание есть потребление греха, отчуждение от страстей, умерщвление тела даже до самых ощущений и пожеланий – начало духовной жизни; оно предуготовляет вечные блага. уничтожает в себе жало сластолюбия; потому что сластолюбие есть великая приманка к злу: ради его всего более мы люди падки ко греху; им всякая душа, как удою увлекается в смерть. Воздержание показывает, что человек умер со Христом и умертвил уды свои, яже на земли. И мы знаем, что оно матерь целомудрия, снабдительница здравия и достаточно устраняет препятствия к плодоношению добрых дел о Христе; так как, по слову Господню, печали века сего, удовольствия жизни и другие вожделения, подавляют слово и без плода бывает ( Мф. 13:22 ). Воздержанием прогоняются и демоны, как научил нас Сам Господь, что сей род не исходит, токмо молитвою и постом ( Мф. 17:20 )». На вопрос: какая мера воздержания? Василий Великий отвечал (стр. 142): «В душевных немощах одна мера воздержания – совершенное отчуждение от всего, что ведет к пагубному удовольствию. А в рассуждении яств, как у каждого есть своя потребность, отличающаяся собственно по возрасту, по занятиям и по состоянию тела, так и мера и способ употребления различны. Поэтому невозможно подвести под одно правило всех, находящихся в училище благочестия. Но, определив меру воздержания для подвижников здоровых, предоставляем усмотрению настоятелей делать благоразумные перемены в оной, сообразно обстоятельствам каждого; потому что невозможно объять словом потребностей, кроме того, что зависит от общего и полного учения. Утешение же снедями больного или как иначе утомленного трудными работами, или приготовляющегося к утомлению, например, к путешествию или к другому чему-либо трудному, должны настоятели устроять по мере нужды, следуя сказавшему, что раздавалось каждому, его же аще кто требоваше ( Деян. 11:45 ). Поэтому нельзя для всех узаконить, чтобы одно было время, один способ и одна мера в принятии пищи, но общею целью пусть будет удовлетворение потребности. До излишества наполнять свое чрево и обременять себя яствами есть дело достойное проклятия, как сказал Господь: горе вам насыщеннии ныне ( Лк. 6:25 ). Чрез это и самое тело делается неспособным к деятельности, склонным ко сну и готовым к повреждениям. Поэтому во избежание неумеренности в наслаждении, целью вкушения надобно поставлять не приятность, а потребность пищи для жизни; ибо раболепствовать удовольствиям не иное что значит, как чрево свое делать богом. Поскольку тело наше, непрестанно истощаемое и рассевающееся, требует наполнения, почему и позыв на пищу естествен; то прямой закон употребления пищи требует для поддержания животного наполнять опустевшее, будет ли для сего нужда в сухой или в жидкой пище. |
|
|
