| В виду-то этого, а не чего-либо иного и признавались церковью необходимыми соборы, на которых, как мы сейчас увидим, все было направляемо именно к тому, чтобы истина божественная была ставима выше всего личного и корыстного, чтобы она таким образом сама собою, своим светом и силою могла одинаково действовать на сознание всех бескорыстных ее чтителей, и чтобы затем она могла найти самое достойное выражение в общем единодушном относительно ее убеждений и согласии, как несомненном признаке истины. На всех соборах первыми и необходимыми для присутствия лицами были епископы, подобно тому, как все три собора первенствующей церкви происходили в присутствии апостолов, и независимо от них не было ни одного собора. На них, как на преемниках апостольских в служении слову, лежала прямая обязанность возможно полного и совершенного знания истины, охранения ее от всякой примеси лжи и заблуждений, а также распространения и утверждения ее между верующими. От них церковь и ждала на соборах удовлетворительного разрешения всех недоумений относительно той или другой истины, последнего решительного слова. Без епископов не могло быть соборов, почему и самые соборы обозначались всегда, как их существенною чертою, указанием на собрание и присутствие на них епископов 585 . Кроме епископов, большею частью присутствовали на соборах и пресвитеры, подобно тому, как присутствовали пресвитеры, по учреждении этого священного звания в церкви, на последнем апостольском соборе. Так, напр. на соборе эльвирском присутствовало 26 пресвитеров, которые во время рассуждения, подобно епископам, заседали, тогда как диаконы и народ стояли 586 . Одно присутствие подобных себе сотрудников в служении слову должно было ободрять и усугублять в епископах дух ревности по истине Христовой, но пресвитеры и самым делом разделяли и облегчали их великий подвиг, выступая на суд собрания со своим словом в защиту истины и обличение лжи. Так, напр. на римском соборе (251 г.) присутствующие пресвитеры вместе с епископами подавали свои мнения, и даже писали Киприану о том, что было принято ими на соборе 587 . |
| В какой же однако мере должна быть признана обязательной древняя дисциплина в случаях, если бы буквальное применение её теперь не оказалось полезным или даже возможным? – В этом вопросе Иоанн, кажется, близок к крайним католическим писателям, и это особенно выражается в вопросе о монашестве епископов, где наш канонист прибегает даже к тому положению, будто обычай в принятом порядке церковной жизни даже сильнее писанных (т. е. унаследованных от древней церкви) правил! О воззрениях Иоанна см. также далее. 1459 В подлиннике это выражение читается: lege fidei manente. caefera jam disciplinae et comersationis admittunt novitatem contectioms, Migne, p. 889, B. 1465 Упоминая об издавна соблюдаемых временах молитвы (legitima tempora), Киприан замечает. „но у нас, кроме часов от древности, преданных, умножились ныне часы (spatia)“ молитвы, и проч.: р. пер. стр. 216. 1467 В первые три века дисциплинарные решения лиц авторитетных рассматривались лишь как их мнения, которые они и сами не почитали неизменными. Любопытны в этом отношении понятия того же Дионисия, которому не следовал Василии Великий . Давая ответы епископу Василиду, вопрошавшему его о некоторых предметах дисциплины, Дионисий в заключение писал; „сии вопрошения ты предложил яко почитающий нас.... Я же не так как учитель, но так как прилично беседовали друг другу со всякой простотой, моё мнение на среду предложил. Рассуди об этом и напиши мне, аще что представится тебе – справедливейшее и лучшее“. 1470 Наша Книга правил даже к одному из апостольских правил, именно 85. имеет такое замечание: „относительно Постановлений Апостольских (которые это правило, как известно, признаёт подлинными) время и провидение Божие открыли нужду в новом правиле“ – разумеется 2-ое правило Трулльского собора. Это, конечно, яркий пример дополнения к правилу почитающемуся авторитетным. По поводу известного канона собора Эльвирского, который по мнению одних – заключает в себе прямое запрещение делать иконные изображения в храмах, а по мнению других – такого смысла в себе не имеет (с. |
| Воспрещая клиру «угощаться в церкви (конечно в той части здания, где были трапезы любви), – разве только во время странствования по необходимости будут иметь там отдых» – правило прибавляют, чтобы и мирянам «насколько то возможно» воспрещаемо было употребление церковного здания для целей трапезования. Были так же определения, которые указывали только «лучшее», βλτιον, но которые признавали в иных случаях достаточным для пользы церкви и такой образ действия, который был в каких-либо отношениях менее хорошим, но более удобным. Таково 19 правило Антиохийского собора. Оно постановляет, чтобы для избрания епископа собирались к митрополиту все епископы той области: «и аще соберутся всей: лучше есть! Аще же неудобно, то большая часть их неотменно да присутствует, или грамотами да изъявит свое согласие». Сюда же, к выражению этой условности в определениях поместных соборов, должно отнести то, что сами соборы тезисы своих решений далеко не всегда называли канонами в смысле позднейшем, т. е. в смысле руководящего и для всех обязательного типа действий или всеобщей церковной нормы. Соборы, видимо, и в терминологии не выражали притязания на абсолютность своих решений, и потому как бы охотнее употребляли другие названия для этих решений, чем названия, заключающие в себе тот смысл, что даваемое решение есть новый церковный закон, обнародуемый к исполнению – и более ничего. Поэтому раннейшие поместные соборы часто излагали свои решения, начиная их словами: «угодно собору» – δοξε (напр. Анкир. 1, 4, 7, 11, 12, 14; Антиох. 9, 10, 20), что на соборах с латинским языком соответствовало выражению: placuit, item placuit, plasitum, напр. на соборе эльвирском 305 года, арелятском 314 года, на некоторых соборах карфагенских (placita concilii. Каро. 25). Что же касается названия соборного определения каноном в смысле закона; то такое название стало употребляться сравнительно поздно. Так, например, «канон» в 15 правиле Неокесарийского собора очевидно обозначает еще не какое-либо соборное правило, а принятый, по соображению с новозаветной историей, обычай (речь идет о числе диаконов, которых «по правилу (ατα τν αννα) должно быть семь»). |
| Вот соборные определения относительно первых. Древнейшее определение в этом отношении принадлежит западному собору Эльвирскому, бывшему в 306 г. В 62-м постановлении этого собора определено: «Если возница (т.е. исполнитель на конских ристалищах) или пантомим захотят обратиться к христианству, пусть таковые прежде откажутся от своих занятий, и потом нужно надзирать, чтобы и впоследствии они не возвращались к подобным занятиям. Если же кто поступит вопреки такому запрещению, тот отлучается от Церкви» 313 . Другой западный собор, Арелатский, в 314 г., постановил (пр. 4-е): «Возницы, если они христиане, коль скоро они продолжают свои занятия, отлучаются от причащения». «Актеры (пр. 5-е), коль скоро они продолжают свои занятия, отлучаются от причащения» 314 . В правилах соборов Карфагенских, принятых Православно-Восточной церковью, говорится (пр. 71-е): «Аще кто восхощет от некоего игралищнаго упражнения приступити к благодати христианства и пребывати свободным от оных нечистот, то да не будет позволено никому склоняти или принуждати такового паки к тем же занятиям». Пятьдесят первое правило Шестого Вселенского собора, направленное против зрелищ, по толкованию Аристина, отлучает от Церкви актеров и других лиц, принимающих прямое участие в исполнении зрелищ 315 . Запрещая христианам исполнение зрелищных увеселений, Церковь , чтобы не оставлять лиц, снискавших себе пропитание таким занятием, без средств к жизни, брала на себя содержание бывших комедиантов. С подобным примером встречаемся в писаниях св. Киприана. Св. отец пишет к некоему Евкратию: «Ты почел нужным узнать мое мнение о комедианте, который, находясь у вас, не оставляет своего постыдного ремесла и учит этому других не к назиданию юношества, а к разорению: должен ли быть таковой в общении с нами? Я думаю, что это несообразно ни со славой божественной, ни с евангельским благочинием. Чистота и достоинство Церкви не должны быть оскверняемы столь гнусной и нечистой язвой. Если закон воспрещает мужчинам надевать женскую одежду и поражает таковых проклятием, то не большего ли осуждения достоин тот, кто не только надевает женскую одежду, но и с помощью постыдного искусства старается выразить гнусные и нескромные жесты, свойственные женщинам? И пусть никто не извиняет себя тем, что сам отстал от театра, тогда как учит тому других: нельзя почитать отставшим того, кто оставляет после себя преемников и вместо себя одного готовит многих подставных. Если таковой ссылается на недостаток и нужду от бедности, то в этой нужде можно помочь ему в числе тех, которые питаются от Церкви, только бы он захотел довольствоваться хоть и умеренным, но зато невинным содержанием. Потому употреби все зависящие средства к тому, чтобы обратить его от занятия столь зазорным и бесславным ремеслом, убеди довольствоваться содержанием от Церкви, хотя и умеренным, но спасительным. Если бы у вас в Церкви не было достаточных средств для доставления содержания нуждающимся, то может перейти к нам» (т.е. в Карфагенскую церковь ) 316 . |
| Впрочем, в учении рассмотренных отцов церкви и уважаемых учителей, как мы думаем, представляется весьма достаточно данных для того, чтобы на основании их можно было ясно и определенно воспроизвести то общее понятие и представление о церкви, которое было нераздельно с сознанием совершеннейших и представительнейших ее членов в три первые века христианства. Каждый из Отцов церкви и учителей, как мы видели, исключительно занимаясь одною какою либо стороною учения о церкви, в то же время более или менее касался и других сторон, так что поэтому не трудно было заметить и определить его общее и целостное представление о церкви. Сличая затем учение о церкви всех вместе рассмотренных нами учителей, каждый легко может увидеть, что у них общее понятие и представление о церкви одно и то же, которое они развивая с различных сторон, ни в чем не расходятся между собою, а напротив уясняют и наполняют друг друга, сообщая таким образом больше света и ясности тому общему понятию о церкви, которое было одинаково присуще сознанию каждого из них. Поэтому, на основании обзора древне-отеческого учения о церкви в рассматриваемую нами эпоху, не трудно сделать общий вывод относительно общего воззрения на церковь в этот период, – что мы и намерены сделать в своем месте. Какие же дошли до нас из размариваемой нами эпохи памятники общецерковного характера, из которых мы можем заимствовать более или менее полное и определенное учение о себе самой всей церкви? Это – по преимуществу определения или правила некоторых из бывших в этот период соборов, на которых высказывалось слово о церкви не одним, а многими пастырями и учителями, и притом не от себя только лично, а и от лица целых церквей, представителями которых они были на соборах 555 . Таковы сохранившиеся до нас определения карфагенского собора, бывшего в Карфагене (258 г.) по вопросу о крещении еретиков 556 , исповедание веры антиохийского собора, бывшего (266 г.) по поводу ереси Павла самосатского 557 , а также постановления бывших на востоке и западе соборов, между прочим для определения общих правил благочиния и управления церковного, – именно на западе эльвирского 558 и арелатского 559 , а на востоке анкирского и неокесарийского 560 . |
| Вся группа исчисленных преступлений имеет своим характеристическим признаком составление самочинных сборищ людьми, не повинующимися законным органам власти; без этого признака отказ в повиновении есть особенное преступление против должности, а не раскол. В связи с канонами, направленными против отпадения в нехристианство, против ересей и расколов, находятся те каноны, которыми поддерживается исполнение обязанностей, лежащих па христианине и отличающих христианина от нехристианина, а также ограждается святость имени Божия, символов христианства, храмов и церковного богослужения, наконец святость церковной должности. Христианские обязанности, нарушение которых подвергает виновных церковному суду, суть: посещение богослужения, участие в Евхаристии, празднование воскресных дней и пост. Член эльвирского собора, председатель первого вселенского собора, Озия, епископ кордубский, предложил на сардинском соборе, на котором он также председательствовал, „вспомнить, что в предшествовавшее время определили отцы“ 558 , а именно: если кто мирянин, проживая в городе, в три воскресные дня, в продолжение трех седмиц, не придет за богослужение, то он должен быть удален от общения церковного 559 . Предложение это, принятое собором сардинским, повторено было впоследствии, в более общей форме, собором трулльским 560 . Антиохийский собор 561 угрожает церковным отлучением всем тем, которые, присутствуя при литургии, не причащаются Тела и Крови Христовой, или приходят в церковь только на короткое время и, по выслушании Св. Писания, т. е чтения посланий апостольских и Евангелия, выходят из церкви не по какой-либо необходимости, а по одной лености и нетерпению простоять до конца богослужения 562 . Лаодикийский собор, запрещая христианам праздновать субботы по иудейскому обычаю, предписал, вместо суббот, праздновать воскресные дни 563 . Что касается поста, как христианской обязанности, то канонами с одной стороны воспрещается нарушение поста, установленного церковью 564 , а с другой стороны воспрещается пост в неположенные церковью дни, напр. |
| дут иметь там отдых» – правило прибавляет, чтобы и мирянам «насколько то возможно» воспрещаемо было употребление церковного здания для целей трапезования. Были также определения, которые указывали только «лучшее», βλτιον, но которые признавали в иных случаях достаточным для пользы церкви и такой образ действия, который был в каких-либо отношениях менее хорошим, но более удобным. Таково 19 правило Антиохийского собора. Оно постановляет, чтобы для избрания епископа собирались к митрополиту все епископы той области: «и аще соберутся все: лучше есть! Аще же неудобно, то большая часть их неотменно да присутствует, или грамотами да изъявят свое согласие». Сюда же, к выражению этой условности в определениях поместных соборов, должно отнести то, что сами соборы тезисы своих решений далеко не всегда называли канонами в смысле позднейшем, т. е. в смысле руководящего и для всех обязательного типа действий или всеобщей церковной нормы. Соборы видимо и в терминологии не выражали притязания на абсолютность своих решений, и потому как бы охотнее употребляли другие названия для этих решений, чем названия, заключающие в себе тот смысл, что даваемое решение есть новый церковный закон, обнародуемый к исполнению – и более ничего. Поэтому раннейшие поместные соборы часто излагали свои решения, начиная их словами: «угодно собору» – δοξε (напр. Анкир. 1, 4, 7, 11, 12, 14; Антиох. 9, 10:20), что на соборах с латинским языком соответствовало выражению: placuit, item placuit, placitum, напр. на соборе эльвирском 305 года, арелатском 314 года, на некоторых соборах карфагенских (placita concilii. Карф. 25). Что же касается названия соборного определения каноном в смысле закона; то такое название стало употребляться сравнительно поздно. Так, например, «канон» в 15 правиле Неокесарийского собора очевидно обозначает еще не какое-либо соборное правило, а принятый, по соображению с новозаветной историей, обычай (речь идет о числе диаконов, которых «по правилу (κατ τν καννα) должно быть седмь»). На соборе Гангрском канон обозначает порядок церковный вообще, который был нарушаем Евстафианами: они – το καννος το κκλη- |
| Иконоборствующими императорами, помимо прямого еретического ожесточения и политических расчетов, мог руководить в борьбе с иконопочитанием и, так сказать, «просвещенный абсолютизм», своего рода écrasez l " infâme 13 эпохи, причем в первую очередь он направлялся против чрезвычайно многочисленного и в общем малокультурного монашества, которое выносило на себе защиту иконопочитания. 14 Однако, как ни велико влияние императорской власти в гонении на иконы (так же точно, впрочем, как нельзя его уменьшить и в восстановлении иконопочитания), это не ослабляет того основного факта, что в самой Церкви было налицо известное сомнение, недоумение и во всяком случае неясность относительно законности иконопочитания и на этой почве возникла ожесточенная догматическая борьба, исход которой был далеко не самоочевиден. Иконоборцы могли приводить в пользу своего взгляда некоторые свидетельства из церковного предания не в пользу иконопочитания и даже, вместе с неотмененным запретом Ветхого Завета, запрещение икон в храмах на Эльвирском соборе начала IV в. 15 Самое же главное состояло, конечно, в том, что иконоборцами был выдвинут ряд серьезнейших догматических возражений против иконопочитания, создано целое иконоборческое богословие. Оно, конечно, не сохранилось до нас целиком, но даже насколько можно судить только по отрывкам, приводимым в целях опровержения, оно требовало больших усилий богословской мысли для своего опровержения. Самый факт иконоборческого собора 754 года (акты коего также не сохранились), с участием 348 епископов, единогласно принявших его определение 16 (орос), говорит о степени влияния, распространенности и влиятельности этих идей. Для борьбы с иконоборчеством уже потребовались усилия таких богословских писателей, как св. Иоанн Дамаскин , св. патриарх Герман, еще до VII Вселенского собора, но и этот собор не низложил окончательно ереси. Она снова подняла голову не только политически (при Льве Армянине, при котором был второй иконоборческий собор 815 г., снова подтвердивший орос 754 г.), но и богословски. |
| К кон. IV в. относятся сведения об обретении мощей ранее неизвестных М. Вероятно, впервые это произошло в Медиолане, где свт. Амвросий в 386 г. обнаружил могилу святых Гервасия и Протасия; мощи М. были перенесены в недавно построенную базилику Амвросия ( Ambros. Mediol. Ep. 77 (22); Paulin. Mediol. Vita Ambros. 14). Впосл. свт. Амвросий разыскал в Бононии (ныне Болонья) могилу святых Виталия и Агриколы ( Paulin. Mediol. Vita Ambros. 29). Наибольшую известность получило чудесное обретение мощей архидиак. Стефана в Кафаргамале (ныне Бейт-Джималь, Израиль) в 415 г.; вскоре от мощей было отделено множество частиц, разосланных по всей Римской имерии ( Delehaye. Origines. P. 73-91; см. также: Vanderlinden S. Revelatio Sancti Stephani (BHG 7850-6)//REB. 1946. Vol. 4. N 1. P. 178-217). На лат. Западе «классическим» примером обретения гробницы ранее неизвестного М. считается идентификация св. Григорием , еп. Лингонским (Лангрским), могилы мч. Бенигна в Дивионе (ныне Дижон, Франция) ( Greg. Turon. Glor. martyr. 50). Распространение частиц мощей и обретение мощей новых М. заставило церковную иерархию упрочить контроль над почитанием святых. Участники Соборов пытались определить критерии для различения «истинных» и «ложных» М., упорядочить формы их почитания. Среди канонов Эльвирского Собора есть постановление о запрете почитать как М. людей, к-рые спровоцировали свою гибель, осквернив языческую святыню (канон 60). Участники Соборов в Карфагене запретили почитать самоубийц и раскольников, постановили разрушить алтари, под к-рыми не было мощей или др. реликвий М. Эти меры были направлены гл. обр. против культа донатистских М. (Concilia Africae, A. 345 - A. 525/Ed. C. Munier. Turnholti, 1974. P. 4-5, 204-205 (CCSL; 149)). В постановлениях Лаодикийского Собора запрещалось почитать погибших еретиков как М., устраивать трапезы в церквах и праздновать память М. во время 40-дневного поста, кроме субботних и воскресных дней (каноны 28, 34, 51). Блж. Августин, озабоченный распространением почитания донатистских М. |
| Между тем в Западной Церкви со времени Эльвирского собора мало-помалу стало упрочиваться безбрачие духовенства. Там не следовали решению Первого Вселенского собора. Епископ Римский Сириций в одном из своих декретов уже настоятельно требовал (385 г.) безбрачия от иерархических лиц первых трех степеней и продолжающим вести жизнь брачную угрожал низложением. К концу VII века безбрачие клириков на Западе утвердилось так сильно, что собор Трулльский счел нужным обличить Римскую Церковь за введение его 238 . В VIII-XI веках усилия сделать безбрачие духовенства общеобязательным законом продолжаются. Папы этого времени, заботившиеся об исправлении нравов духовенства, например Николай I, прежде всего требовали от клириков, чтобы они вели жизнь безбрачную. Но принудительные меры к введению безбрачия духовенства породили величайшее зло в Западной Церкви – нравственная испорченность клира была прямым последствием таких мер. Законные брачные связи клирики стали заменять незаконными. Только клирики тех Церквей, которые, как, например, Медиоланская, допускали брак для духовенства, отличались хорошей нравственностью. Для улучшения нравственности клириков Западная Церковь во второй половине VIII века установила для них особый образ жизни (vita canonica), наподобие монашеского. По правилам (canon; отсюда название для клириков – каноники) такой жизни клирики известного прихода (если их было несколько), особенно состоящие при епископской кафедре, должны были жить вместе в одном доме, иметь общий стол, вместе молиться в определенные часы, horae canonicae, иметь общие собрания, на которых читать известный отдел из Священного Писания (capitulum) и тому подобное. Но и канонический образ жизни клириков не улучшил их нравственности. Правила монастырской жизни оказались неприложимыми к людям, служение которых совершалось в мире при постоянных столкновениях с мирскими людьми. По-прежнему они вели жизнь поразительно распущенную, как об этом свидетельствуют соборы и писатели того времени. § 34. Умножение церковных должностей |
|
|
