| д. (Contr. Faust. XXII 27-28). Экзегеза и библейская критика В толковании Свящ. Писания А. использует сразу неск. экзегетических методов, позволяющих ему в соответствии с требованиями разума и христ. учением понимать самые сложные места ВЗ и НЗ. А., опираясь на александрийскую экзегетическую традицию, различает: 1) историческое, или буквальное (телесное), понимание, когда обращаются к какому-то конкретному факту Свящ. Истории; 2) аллегорическое, или духовное, понимание, когда слова Свящ. Писания понимаются иносказательно и относятся к высшим духовным реальностям; 3) аналогическое, или прообразовательное, понимание, когда ветхозаветные события воспринимаются как отдаленный прообраз (тень) новозаветных и их подлинный смысл открывается только в НЗ: по краткой формуле А., «in Vetere Novum lateat, et in Novo Veterum pateat» (в Ветхом Новый сокрыт, а в Новом Ветхий открыт - Quaest. in Heptat. II 73); и, наконец, 4) этиологическое понимание, когда приводятся причины тех или иных выражений или действий, встречающихся в Свящ. Писании (De Gen. imperf. 2-3). Правомерность такого подхода А. объясняет тем, что Бог не вложил в слова Свящ. Писания единой, отчетливой мысли, исключающей все остальные, но наделил их многими смыслами, чтобы каждый читатель мог найти в том или ином месте Библии ту истину, к-рая ему доступна (Confess. XII 42-43). Однако сам А. в своих толкованиях прошел нек-рую эволюцию. Сначала, в период полемики с манихеями, он отдавал предпочтение аллегорическому толкованию, т. к. на том этапе ему не представлялось, как нек-рые места ВЗ можно понимать в букв. смысле. После этого он пришел к выводу о том, что возможно разумное сочетание того или иного толкования. Под конец жизни А. пришел к убеждению не только в возможности, но и в желательности толковать Свящ. Писание в собственном смысле (De Gen. VIII 1-2; De civ. Dei. XXII 29). Что касается текста Свящ. Писания, то А. вместе с блж. Иеронимом по праву может считаться родоначальником библейской критики на Западе. В своем соч. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АФАНАСЬЕВ Дмитрий Петрович (1843, с. Берёзовка Тамбовской губ.? - 28.05.1891, Ставрополь), преподаватель, автор учебных пособий по ВЗ. В 1864 г. окончил Тамбовскую ДС, в 1868 г.- КазДА со степенью магистра. Определен преподавателем Свящ. Писания в Уфимскую ДС. С 1869 г. преподавал в Кавказской ДС (с 1872 - евр. язык), неоднократно исполнял должность инспектора. Несмотря на то что в предисловии к 1-му изданию руководства по Свящ. Писанию (1874) А. назвал свой учебник своеобразным «почином» в духовно-учебной лит-ре для школ, он придерживался традиц. способа подачи материала: за изложением содержания избранных мест Свящ. Писания следовали ответы на вопросы по программе. После введения устава духовных семинарий, предусматривавшего преподавание Библейской истории (1884), А. издал «Учебное руководство по библейской истории для учеников 2 класса духовных семинарий» (Ч. 1. Ставрополь, 1887; Ч. 1. Вып. 2. 1888). Наиболее удачным учебно-методическим опытом А. является «Учебное руководство по предмету Священного Писания: Книги учительные Священного Писания Ветхого Завета», в к-ром он использовал историко-экзегетический метод подачи материала (название, авторство, место и время написания, план и основное содержание книг). Названия книг ВЗ приводятся в учебнике на греч. и евр. языках, даны краткий этимологический анализ отдельных библейских слов и выражений, а также элементы сравнительного анализа масоретского текста и Септуагинты. Ясность изложения материала наряду с определенными методическими достоинствами обеспечили этому учебнику популярность и неоднократное переиздание. Соч.: Учебное руководство по предмету Свящ. Писания: Кн. законоположительные. К., 1874. Ставрополь, 1888; Учебное руководство по предмету Свящ. Писания: Кн. ист. К., 1874. Ставрополь, 18963. Вып. 1-2; Учебное руководство по предмету Свящ. Писания: Кн. учительные. Тифлис, 1876. М., 1879. Ставрополь, 18883, 19146; Учебное руководство по библ. истории ветхозаветной Церкви. Ставрополь, 1887-1889. Вып. 1-3; Толкование на Кн. прор. Исаии с введением к изъяснительному чтению пророческих книг ВЗ. Ставрополь, 1893; Толкование на Кн. прор. Иеремии. Ставрополь, 1894. Лит.: Знаменский П. В. История Казанской духовной академии за первый (дореформенный) период ее существования (1842-1870). Каз., 1870. Вып. 3; Д. П. Афанасьев: Некролог//Ставропольские ЕВ. 1891. 11. С. 394-397. А. В. Журавский Рубрики: Ключевые слова: |
| 17. 3). Христологической мысли О. присущ кенотический характер, подчеркивание страдательности, уязвимости Христа в самом факте Воплощения. В связи с этим О. создал концепцию «многообразности» Спасителя (τς το Ιησο διαφρους μορφς - Philoc. 15. 18). Один из образов - образ земной, являющий безобразность, безвидность тела Спасителя (μορφον, δυσειδς σμα - Ibid. 15. 12-13; ср.: Ис 53. 2). Толкуя чудо Преображения (Мф 17. 1-9), О. прослеживает перемену образа Христа с земного, поруганного, на небесный, победительный, что подразумевает анагогическое толкование, сопряженное с собственным духовным восхождением экзегета. Тайнозрители на горе Фавор созерцали сущностную перемену образа Спасителя с икономического на божественный; толкователь вместе с внемлющими слову Божию должен также проследовать по пути Преображения - от «безвидного и безобразного к божественному образу» ( Orig. Philoc. 15. 18). Одежды Спасителя О. уподобляет словам Свящ. Писания, поскольку «библейские выражения являются облачением божественного смысла» (Ibid. 15. 19). О. ставит в прямую зависимость способность постигать духовный, высший смысл Свящ. Писания от духовного состояния экзегета. Кто последует за восхождением Спасителя, тот увидит во всяком месте Свящ. Писания его преображенный смысл (μεταμρφωσις), как и блистание Его одежд, поскольку сможет взойти от непосредственного смысла к высшему значению. Этим обусловлено ограниченное число тайнозрителей Свящ. Писания, способных постигать его смыслы: «Иисус, явный для большинства, относится к непосредственному выражению текста, а восходящий на гору и преображающийся видим лишь для тех немногих из учеников, кто способен последовать за ним на вершину,- к высшему смыслу» (Ibid. 15. 19; ср. необходимость для экзегета обладания особым, «божественным чувством» (sensus divinus) для постижения божественного смысла Свящ. Писания - De princip. IV 4. 10). III. Антропологическая аналогия. Трихотомическая (тело - душа - дух) и дихотомическая (тело и душа) антропологические схемы - широко распространенные модели описания человека в поздней античности, для которых О. |
| Включая в состав общего исторического обозрения свящ. книг Н. Завета (в виде последнего отдела) «историю толкования» их, мы отнюдь не противоречим сделанному нами выше (см. 1) распределению предметов научного исследования о книгах Свящ. Писания, относя одни из них к «историческому обозрению», другие – к изъяснению, или свящ. экзегетике, некоторые, наконец, – к «библейской Герменевтике» и «Археологии». Положение этого отдела в системе библиологических исследований является вообще доселе весьма неопределенным: изложение его то приурочивается к Герменевтике как науке, занимающейся правилами толкования в их теории и историческом развитии, то помещается в историческом именно обозрении или введении в свящ. книги, как помещаем его и мы, – в виде заключительного также отдела общего обозрения, то, наконец, составляет предмет особого, специального исследования. Нередко также можно видеть в произведениях западной экзегетической литературы перечень различных истолковательных трудов, других (отеческих и новейших) – с краткою характеристикою их,в предисловии к толкованию той или другой книги, обыкновенно предпосылаемом самому истолкованию текста. Нет сомнения, что как история именно толкования свящ. текста, отдел этот имеет ближайшую и непосредственную связь с Герменевтикою и, следовательно, в этой научной отрасли библейских исследований рассмотрение его всего уместнее; но отнюдь нельзя отрицать также совершенной уместности его и в историческом обозрении свящ. книг, как науки, излагающей сведения не о происхождении только свящ. книг, но и о их многовековой исторической судьбе и положении в христианской Церкви и школе. Как заключительный отдел исторического обозрения свящ. книг Н. Завета, история толкования их является прекрасным и многозначительным дополнением, частью – к истории текста, главным же образом – истории канона их, представляя новые и многочисленные данные для удостоверения как в строгих охранительных началах, постоянно соблюдавшихся в Церкви по отношению к целости и неповрежденности их текста, так и в их несомненном каноническом достоинстве и авторитете. Мы не говорим уже о значении совместного изложения этих трех отделов ввиду главной в существенной цели, к которой направляется также и историческое обозрение свящ. книг – служить именно руководством к правильному и ясному разумению как содержания, так и всего вообще характера их. Значение это само собою понятно. Часть первая. Общее обозрение священных книг Нового Завета |
| 13) верующих, Н. де Л. указывает, что Свящ. Писание содержит все знание, необходимое человеку для спасения. Оно охватывает все проч. науки в том смысле, что только оно может научить, каким образом результаты этих наук могут привести к высшей цели жизни, к познанию Бога и любви к Нему (PL. 113. Col. 27-28). В-третьих, слово «книга» (liber) передает совершенство «зеркального постижения» (intelligentia specularis). По мысли Н. де Л., Свящ. Писание, как некое зеркало, отображает и сводит воедино «умопостигаемые истины». Пророки и апостолы получали откровение непосредственно от Бога; в их уме отображался божественный свет, в к-ром им передавалось содержание «книги предведения» Бога, т. е. само абсолютно истинное идейное содержание ума Бога. Поэтому в Библии, как в зеркале, отражен свет божественного знания; обычные люди, не имеющие доступа к духовной книге ума Бога, могут получать отображение этого высшего знания из книги Свящ. Писания (Ibid. Col. 28). В-четвертых, слово «жизни» (vitae) выражает совершенство «спасительной действенности» (efficacia salutaris). Свящ. Писание «непосредственно» приводит человека к вечной жизни, однако только при условии «истинного объяснения» и проистекающего из него «благого действия». Н. де Л. допускает, что читающий Библию человек может понять ее ошибочно и вместо вечной жизни получить погибель, однако он настаивает на том, что в этом случае вина лежит не на Свящ. Писании, которое содержит одну только истину и не содержит «ничего ложного» (nullum falsum), но на самом читающем, к-рый либо неверно понимает прочитанное, либо ведет жизнь, противоречащую учению Свящ. Писания. В свете этого задача толкования Свящ. Писания понимается не только как теоретическая, но и как практическая, как единственный путь к вечной жизни (Ibid. Col. 29-30). Особое место в 1-м прологе занимает изложение учения о смыслах текста Библии, формально помещенное Н. де Л. в рассмотрение 3-го совершенства, но по сути являющееся теоретическим обоснованием метода буквальной экзегезы, к-рый Н. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ПАПСКАЯ БИБЛЕЙСКАЯ КОМИССИЯ [Итал. Pontificia Commissione Biblica], консультативно-адм. орган в составе Римской курии , комиссия экспертов в области библеистики для коллегиального принятия решений по актуальным научно-богословским вопросам, связанным с интерпретацией Свящ. Писания в соответствии с основными положениями католич. вероучения. П. б. к. учреждена папой Римским Львом XIII (1878-1903) апостольским посланием «Vigilantiae studii memores» от 30 окт. 1902 г. Еще в энциклике «Providentissimus Deus» от 18 нояб. 1893 г. папа отмечал необходимость активного развития библейских исследований в лоне Римско-католической Церкви в непосредственной связи с научными достижениями того времени в ответ на рационализм и модернистскую критику Свящ. Писания. В состав П. б. к. (также Совет по распространению библейских исследований (лат. Consilium studiis Sanctae Scripturae provehendis)) с центром в Риме входят постоянные члены- кардиналы (первоначально 3, впосл. 5 чел.) во главе с президентом и консультанты (первоначально 12 чел., потом их число было увеличено), в т. ч. секретарь комиссии. Все члены П. б. к. избираются на 5 лет лично папой Римским из числа известных католич. ученых, богословов и библеистов разных национальностей, придерживающихся различных взглядов в области актуальных вопросов библейского богословия (Enchiridion Biblicum. 40. 139). Основными задачами П. б. к. были заявлены: 1) всестороннее развитие филологических и смежных с ними исследований, включая изучение древних вост. языков и экзегетических трудов авторов иных вероисповеданий с целью обоснования ответа на модернистскую критику; 2) научное обоснование авторитета Свящ. Писания в свете учения Римско-католической Церкви, искоренение пагубных для католич. веры идей, ставящих понимание Свящ. Писания в зависимость от «системы внешних знаний» (Ibid. 40. 141); 3) развитие библейских дисциплин, имеющих непосредственное отношение к толкованию Свящ. Писания и практическим нуждам верующих (ср.: Ibid. 78. 806); 4) контроль за ходом дискуссий католич. ученых, когда смысл отдельных мест Свящ. Писания не представляется возможным раскрыть на основании святоотеческой традиции. |
| Для уяснения того, как Кальвин, на основании своего формального принципа, объясняет свящ. Писание и пользуется им в своей богословской системе, не будет нелишним рассмотреть экзегетические его труды 432 . Труды Кальвина по истолкованию св. Писания весьма обширны. Занимая в амстердамском издании; Ioannis Calvini opera omnia 7-мь томов из числа 9-ти, истолкования его обнимают все новозаветное Писание, кроме Апокалипсиса, и ветхозаветное за исключением некоторых исторических книг 433 . Для оценки характера и значения экзегетических трудов Кальвина нужно иметь в виду, что к концу средних веков экзегес пришел в упадок. В это время почти исчезло самостоятельное и живое развитие этой отрасли богословской науки. То был период глосс и катен, представлявших механический подбор толкований великой свято-отеческой эпохи экзегеса. Схоластика внесла тогда в экзегес сухие школьные тонкости и диалектические построения и усиливалась в каждом слове Писания отыскивать множество смыслов. Мистика же, в противоположность схоластике, вдалась в неумеренный аллегоризм, отыскивая во всем преимущественно таинственный смысл. Но все это приносило мало плодов. Гуманизм, обратившись к изучению древних языков, и реформация, отвергнув значение св. Предания в делах веры и поставив единственным руководительным началом ее св. Писание, естественно обратили умы новых богословов к изучению первоисточников христианства и иначе отнеслись к делу истолкования Писания. Стали являться переводы Библий на новые языки. На место многих смыслов схоластики и аллегорий мистики было поставлено историко-грамматическое, филологическое толкование. Вместо утонченных и хитрых толкований Писания явились популярные общепонятные. Это повело в оживлению экзегеса. Но протестантский экзегес, составляя реакцию крайностям католического, впал еще в большую крайность: отвергнув регулятивное значение вселенского предания и живого сознания Церкви (sensus communis Ecclesiae) при истолковании Писания и провозгласив объяснение Писания самим Писанием при помощи просвещения Духом Св., он внес в экзегес разлагающее начало субъективизма и рационализма и подчинил односторонней догматике истолкование Слова Божия. Таков в существе своем экзегес реформаторов Лютера и Меланхтона. |
| Амвросия, посвящённых истолкованию Свящ. Писания по преимуществу Ветхого Завета, – к рассмотрению этих трудов и перейдём теперь. I. Экзегетические произведения св. Амвросия Медиоланского Экзегетические произведения св. Амвросия Медиоланского , посвящённые толкованию Свящ. Писания Ветхого Завета; их разделение, характеристика и время написания. Общее замечание об экзегетических сочинениях св. Амвросия Все произведения св. Амвросия по истолкованию Свящ. Писания Ветхого Завета могут быть разделены на три группы: а) гомилии, в) комментарии и с) исследования или трактаты в форме писем 36 . Правда, самого термина «гомилии» в произведениях св. Амвросия не встречается, но значительное число их запечатлено именно характером гомилий и потому может быть отнесено к разряду их. Сюда принадлежат следующие сочинения: 37 1) В высшей степени интересный и весьма важный литературно-исторический труд, составленный св. епископом в последние годы его жизни, – Hexaemeron в шести книгах. Здесь св. Амвросий изъясняет текст Библии с присоединением обстоятельных исследований характера частью спекулятивного, частью морального, частью естественноисторического, частью поэтически-назидательного. При составлении этого сочинения, св. Амвросий, по свидетельству бл. Иеронима 38 , пользовался произведениями Оригена и более Ипполита и Василия Великого . В своих толкованиях св. Амвросий держится здесь главным образом буквы Свящ. Писания и объясняет почти стих за стихом, избегая, по возможности, толкований аллегорических. Он, напр., не соглашается с Василием Великим в том, что под тьмой ( Быт.1:2 ) можно разуметь злую силу, под небом, твердью и водой – различные добродетели (virtutes intellegibiles, operatoriae и puricatoriae), под зверями шестого дня творения – грешников и преступников 39 . Но при всём том он не избежал и толкования иносказательного: в виду существовавших в то время ересей, св. Амвросий часто подробно останавливается на изъяснении тех слов и выражений Священного Писания , которые так или иначе перетолковывались еретиками, и вот в этих случаях он пользуется аллегорическим толкованием. Так, опасаясь, что на основании слова erat (в изречении: «земля же бе невидима и неустроена». Быт.1:2 ) еретики могут выводить заключение о вечности земли, св. Амвросий доказывает различными примерами и при помощи аллегории, что выражение erat содержит в себе понятие начала. В первом выражении Библии «in principio» он видит указание на временность мира, на непостижимую быстроту и порядок творения и, помимо того, разумеет под ним Христа, чрез Которого Бог сотворил небо и землю 40 и т. п. 41 . |
| Обширность предметов, входящих в настоящее время в содержание «Историч. Обозрения Н. Завета», и в то же время – желание изложить их с возможной и необходимой полнотою заставили нас разделить сочинение наше на несколько выпусков, которых предполагается, впрочем, не более трех. При этом нам не чужда была и та мысль, что указания со стороны людей, более нас опытных в области библейских исследований, тех или других недостатков в настоящем – первом, выпуске нашего труда дадут нам возможность избежать их в последующих. Введение 1. Книги священного Писания Ветхого и Нового Завета, как предмет научного исследования Книги Священного Писания , как Ветхого, так и Нового Завета, подлежат нашему изучению главным образом с двух сторон: во-первых – со стороны своего происхождения и исторической судьбы, во-вторых – со стороны своего содержания. Отсюда происходит две главные отрасли научных исследований о книгах Священного Писания, сходящиеся, впрочем, в одной высшей цели – правильном и ясном разумении их: а) Историческое обозрение их, известное доселе более под именем «Введение в свящ. книги Ветхого и Нового Завета» и излагающее в возможной полноте и порядке сведения о происхождении и исторической судьбе этих спасительных источников нашей веры, и б) Изъяснение (свящ. экзегетика) самого текста или содержания их. К этим двух главным отраслям должны быть присоединены, как вспомогательный, еще следующие две: Библейская Герменевтика, излагающая правила к уразумению и истолкованию Свящ. Писания, и Библейская Археология, объясняющая древности иудейские. Первые две отрасли – «Историческое обозрение» и «Изъяснение Свящ. Писания» соединяются в системе нашего православного богословия под именем библиологии 1 2. Задача «Исторического обозрения свящ. книг Нового Завета» как науки «Историческое обозрение свящ. книг Нового Завета» как наука имеет своею задачею – изложить в возможной полноте, с надлежащею научною основательностью и в порядке, сведения о происхождении и исторической судьбе входящих в состав Нового Завета богодухновенных писаний, написанных св. апостолами и их учениками, с целью правильного и ясного уразумения их. По своему содержанию, «Историческое Обозрение» есть таким образом, как показывает уже самое название, наука историческая, по своему же значению в общей системе наук богословских она справедливо поставляется в ряду так называемых предварительных наук православного христианского богословия как наука, излагающая историю и этим путем определяющая характер и значение одного из источников христианской веры – писанного, именно новозаветного, Слова Божия. |
| Теоретическое обоснование подобного рационализирующего подхода к Свящ. Писанию предложил в ходе полемики с блж. Августином еп. Юлиан Экланский. Согласно его рассуждениям, в Свящ. Писании содержится только то, что служит «славе Бога», поэтому ни один из его авторов не мог написать чего-то «несправедливого». Затруднительные и темные высказывания Свящ. Писания необходимо понимать в том смысле, к-рый «следует из ясного рассуждения и иных мест [Писания], в которых нет никакой двусмысленности» (см.: Aug. Contr. secund. Julian. II. 22). Справедливо настаивая на необходимости контекстуального подхода к Свящ. Писанию, пелагиане, однако, понимали этот подход своеобразно, как интерпретацию всех текстов на основе заранее установленных аксиоматических положений, напр. утверждения о справедливости Бога. Исходя из уверенности, что в Свящ. Писании не может быть ничего противоречащего рационально выделенным богословским аксиомам, сторонники П. подстраивали под них объяснения затруднительных мест Свящ. Писания. В нек-рых случаях это приводило к явным искажениям исходного авторского смысла; в других случаях пелагианам приходилось прибегать к сомнительной методологии и настаивать, что автор высказал некоторое положение не от собственного лица, а от лица своих оппонентов, либо высказал его не в положительном, а в вопросительно-отрицательном смысле (см.: Кремлевский. 1898. С. 165-168). Кроме того, те богословско-теоретические аксиомы, на к-рые опирались пелагиане при интерпретации Свящ. Писания, нередко восходили не к христ. экзегетической традиции, а к идейному наследию греч. философии. Сочинения и высказывания основоположников П. свидетельствуют, что все они в большей или меньшей степени были знакомы с базовыми концепциями греко-рим. языческой философии. Пелагий и Целестий, обучавшиеся в Риме, едва ли могли избежать чтения трудов классиков рим. философии, прежде всего Марка Туллия Цицерона , Луция Аннея Сенеки и Эпиктета . Обширными были и философские познания еп. Юлиана Экланского, к-рый в полемике с блж. |
|
|
