| В окончательном варианте список цивилизаций выглядит уже следующим образом: независимые цивилизации: центральноамериканская и андская – не относящиеся к другим; а также не аффилированные другими: шумеро-аккадская, египетская, эгейская (соответствующая минойской в первом варианте схемы), индская и китайская, затем аффилированные другими: сирийская, эллинская, индийская, православная христианская, западная и исламская; цивилизации-сателлиты: миссисипская, юго-западная центральноамериканской, североандская, южноандская, эламитская, хеттская, урартская, иранская, корейская, японская, вьетнамская, италийская, юго-восточноазиатская, тибетская, русская, которую Тойнби характеризует как сателлита сначала православной, а затем западной; и недоразвившиеся цивилизации: первая сирийская, несторианская, монофизитская, дальнезападная христианская, скандинавская и космос средневековых городов-государств – три последних, по Тойнби, были поглощены современной западной цивилизацией. Принципиальное возражение в связи с этой классификацией вызывает таксономический уровень разделения в действительности единой христианской цивилизации на западную и православную. Это разделение обоснованно и реально, но правомерно было бы ввести его на ином уровне – не как совершенно самостоятельные цивилизации, но как разновидности одной и той же цивилизации. Впрочем, и у самого Тойнби есть некоторые колебания по этому поводу. Для сторонников культурноморфологической интерпретации истории, как до Тойнби, так и после него (Данилевского, Леонтьева, Шпенглера, Хантингтона), характерна приверженность правым политическим взглядам. Не то у Тойнби, который разделял многие из прекраснодушных иллюзий своей левоориентированной эпохи, и критическое отношение к коммунистическому тоталитаризму он соединял с острым неприятием капитализма и колониализма. Подлинный вклад этого высокопрофессионального историка и одновременно оригинального мыслителя в постижение истории заключается в выработанных им моделях исторического процесса, которые он подкрепляет блестящими иллюстрациями. |
| Идею храма и города как imago mundi аккадцы заимствовали у шумеров и передали впоследствии вавилонянам. Сам город Вавилон был ничем иным, как Bb-il-ni (с аккад. – букв. «врата богов»), т. е. axis mundi – местом, где боги спускались на землю. Таким образом, ритуальное значение строительства святилища или города сохранило свой сакральный смысл и в более позднюю эпоху. Мир воспринимался в Междуречье как отражение божественного бытия, и потому устанавливались определённые соответствия между земным, миром богов и определяемой ими судьбой. Например, ритуально используя некий металл или драгоценный камень, ассоциированный с определённой планетой, человек считал, что получает таким образом покровительство и помощь соответствующего планетарного божества. Это дало мощный толчок развитию гадательной практики, ворожбы, астрологии и толкования снов. В это время развивается магия и различные оккультные дисциплины. Наиболее распространёнными формами было гадание по внутренностям животных, а также гадание на воде. Расшифровав знаки судьбы, человек узнавал будущее и мог избежать благодаря этому многих несчастий. Все указанные выше ритуальные традиции, взяв своё начало в шумеро-аккадской культуре, благополучно пережили смену многих исторических эпох. Без серьёзных структурных изменений эти традиции были заимствованы Вавилонским, а затем и Ассирийским царствами, внёсшими в имеющийся материал незначительные, большей частью лингвистические изменения. Аккад явился прямым наследником шумерской цивилизации. Усвоение многих духовно-культурных достижений Шумера происходило не механически, но в творческом их осмыслении и дополнении. Это позволило явить миру гармоничный синтез двух культур. Кратко отметим основные религиозные «новации» цивилизации Аккада. В Аккаде появилась новая форма молитвословий: гимны (псалмы) покаянного характера. Позднее данный жанр религиозной поэзии распространился по всему Ближнему Востоку. Ярким примером этому являются тексты библейских псалмов, в которых мы находим немало тех же риторических приёмов и фигур речи, что и в аккадских гимнах. |
| …я выбрал из потока камень круглый… – Образцом здесь и ниже служило библейское описание единоборства Давида с Голиафом ( 1Цар. 17:40–49 ), подвергнутое гиперболизации (если Давид запасается 5 камнями «из потока», чтобы поразить одного Голиафа, Вениамин, поразив 1 камнем сына фараона, с 50 камнями выходит на 50 воинов). Глава 28 …как воск пред лицом огня. – Пс. 67:3 . Глава 29 И подбежал к нему Вениамин, и схватил меч его, и вытащил из ножен; ибо не носил Вениамин меча при бедре своем. – Снова реминисценция рассказа о Давиде и голиафе ( 1Цар. 17:50–51 : «Меча же не было в руках Давида. Тогда подбежал Давид и, наступив на филистимлянина, взял меч его и вынул его из ножен. Ударил его и отсек им голову его»). Но действие Давида оказывается на этот раз несостоявшимся (то, что Ф.Ф. Зелинский назвал «рудиментарным мотивом»). Очень реальные персонажи библейского повествования уступили место стилизованным образам непогрешимых праведников. И умер Фараон, имея сто девять годов от роду… – Идеальная продолжительность жизни фараона, по традиционным египетским представлениям, на 1 год больше – 110 лет; именно в таком возрасте. По Библии, умер Иосиф ( Быт. 50:26 ). И царствовал Иосиф в земле Египетской… – о таком регентстве Иосифа уже после смерти покровительствовавшего ему фараона Библия ничего не знает. И так сохранил его Бог… – По-видимому, этот эпизод, отсутствующий в большинстве рукописей, представляет собой позднейшую вставку. Мы сохранили его из-за его декоративной колоритности. …и солнце купно со звездами преклонились пред Иосифом… – Таков был сон, виденный Иосифом в юности ( Быт. 37:9 ). Солнце здесь означает отца, лука (пропущенная в нашем тексте) -мать, одиннадцать звезд – братьев. КНИГА ЕНОХА ПРАВЕДНОГО Енох – ветхозаветный персонаж из самых начальных времен существования мира, живший еще до потопа и приходившийся Ною, строителю ковчега, прадедом. В шумеро-аккадских легенда ему соответствует Энмендуранна, седьмой в списке допотопных царей (как Енох – седьмой в списке поколений потомков Адама). Авторы позднеиудейских и раннехристианских апокрифов любили таких персонажей, глазами которых можно было взглянуть на мир почти что от исходной точки его истории (таков, например, апокриф об Адаме и Еве). Сообщения о Енохе в Библии ( Быт. 5:21–24 ) кратки и загадочны; тем сильнее они действуют на воображение. Срок жизни Еноха – 365 лет, т.е. число дней солнечного года, что придает ему черты солнечного героя или солнечного царя. По истечении этого срок Бог каким-то образом «взял» Еноха к себе из этого мира. |
| Может быть, носители языка видели в корне dqH одно слово, парадоксальным образом означающее одновременно “миндаль” и “бодрствование”, и раскрытие внутренней связи этих двух понятий было не просто изящной языковой игрой, но средством познания мира? Характерно, что современный ученый порой начинает здесь идти по тому же пути. Вот как объясняет это сходство Л. В. Маневич: “Возможно, эти слова связаны этимологически (миндаль расцветает первым из всех растений Палестины, в конце января — начале февраля)” 29 . Верна ли такая догадка с точки зрения сравнительно-исторического языкознания или нет, в данном случае не принципиально. Важно, что сходство двух слов представляется не случайным и пророку Иеремии, и современному ученому. Надо полагать, и для рядового израильтянина эта связь представлялась самой естественной и совершенно не случайной. Впрочем, здесь нельзя забывать еще об одном аспекте. Ветхий Завет, как известно, был записан консонантным письмом, в котором начертание dqH действительно имеет больше одного прочтения, среди которых и “миндаль”, и “бодрствующий”. Связаны эти слова с точки зрения современных этимологов или нет, но вплоть до появления в библейском тексте масоретских огласовок они были неразрывно связаны графически. Понимание подлинной природы параллелизма тесно связано с этим удивительным для нас свойством архаического сознания проводить нелогичные или, лучше сказать, внелогические связи между предметами и явлениями и обозначающими их словами и относиться к ним при этом с полной серьезностью. 3. Многозначные имена Итак, имена (как и другие слова) могут обладать одновременно несколькими значениями. Рассмотрим интересный шумерский пример 30 — имя главного героя шумеро-аккадского эпоса. По-шумерски его имя, по-видимому, звучало не в том аккадском варианте, к которому мы привыкли (Гильгамеш), а как Bмl-ga-mes, и его значение может быть истолковано по-разному. Здесь также следует сделать одну важную оговорку. Конечно, у всякого слова может быть только одна этимология, которая не всегда нам известна (особенно трудно прослеживать этимологические связи в таком языке, как шумерский — это язык давно исчезнувший, к тому же еще и изолированный: то есть не выявлены его родственные связи с каким-либо другим известным языком). |
| 6. Египет. Среднее царство (ок. 2000-1700 гг. до Р.Х.). На рубеже III и II тысячелетий (незадолго до эпохи Авраама) фараоны сумели вновь объединить Египет и начали успешные кампании в соседних странах: Эфиопии и Палестине. Этот период называется Средним Царством. Государственным богом считался Амон фиванский, которого отождествили с Ра. Литература Египта достигает расцвета. Создаются гимны, трактаты, сказки, поэмы, назидательные притчи, автобиографии. Египетское искусство, не порывая с канонами, начинает приближаться к реализму. К концу Среднего царства Египет вступает в полосу междоусобной борьбы и восстаний. В 1700 году в Дельту вторгаются завоеватели-семиты. Позднейшие греческие летописи называют их гиксосами . Они имели боевые колесницы и лошадей, которых египтяне еще не знали. Египет покорен и более ста лет управляется этими азиатскими фараонами из их столицы в Дельте Авариса (по-видимому, именно при гиксосах Иосиф и его соплеменники переселились в Египет). 7. Старовавилонское царство. Около 2000 года до Р.Х. (незадолго до Авраама) в Двуречье вторглись семиты- аморреи . Они основали два государства — Вавилонию и При царе (XVIII в.) почти вся Месопотамия подчинилась ему. Столицей стал новый город Вавилон. Хаммурапи создал свод законов , которые обобщили древнее право Востока. В эпоху этого царя и его преемников наступает расцвет Старовавилонского царства. Его культура растет на почве шумеро-аккадской. Высокого уровня достигает техника, медицина, астрономия и математика. К этой эпохе относится знаменитое «Халдейское Бытие» — поэма о сотворении мира «Энума элиш». Она повествует, как бог весеннего солнца и покровитель Вавилона одолел породивших его космических чудовищ и (соленые и пресные воды), как из тела Тиамат он создал небо и землю, построил жилища богам и сотворил из глины людей, чтобы они служили Мардуку и его собратьям. Старовавилонские мудрецы переработали шумерский эпос о царе, искавшем и не нашедшем бессмертия («Об увидевшем все»). Поэма включает в себя описание потопа , предания о котором были у шумерийцев. В 1530 году Вавилон подвергся нападению хеттов (см. # 9), а затем горцев касситов, и империя распалась. |
| По шумеро–аккадской версии рассказа о потопе, это бедствие вызвано тем, что люди очень шумели и мешали богам спать; в эпосе о Гильгамеше рисуется, как боги не могут сговориться между собой, во время потопа дрожат, подобно псам, а после слетаются на запах жертвоприношения Ут–напишти, подобно мухам. Тема библейского рассказа — правосудный гнев Господа, Который властно карает «развращение человеков на земле» и милосердно спасает праведника. Но среди центральных тем И. М. есть и такие, которые должны быть признаны специфическими. Такова (не только и не столько сама по себе, сколько в совокупности своих функциональных связей и смысловых нагрузок) тема исхода из Египта. В любой мифологической системе может быть сколько угодно рассказов о том, как бог при определенных обстоятельствах помог своему народу; но ни один из этих рассказов не становился ни центральным критерием для суждения о самой сущности этого бога (между тем как Господь может быть чуть ли не формально дефинирован как Бог, осуществивший исход, — срв. Пс. 77/78 и особенно «исповедание веры» Втор. 26:5–9), ни центральным символом для выражения самой сущности верующего в этого бога человека (см. ниже). Причина в том, что тема исхода становится материализацией темы «Завета» ( b e rlt, «союз», «договор») между Господом и Его народом, темы, на службу которой в Библии поставлены все другие темы и мотивы, от самых важных до самых периферийных. Библейское употребление этиологической топики тоже специфично постольку, поскольку подчинено истолкованию всей истории мироздания, человечества и народа в духе «Завета». Чтобы понять значение идеи «Завета», следует обратить внимание на особенность образа Божества в И. М. Если каждый бог Египта или Месопотамии, Ханаана или Греции имеет свою «биографию», т. е. историю своего происхождения (генеалогию, играющую столь важную роль, например, у Гесиода), браков, подвигов, побед и страданий («страстей»), то у Господа ничего подобного нет, причем не просто нет, но быть не может, и эта принципиальная невозможность подчеркивается в текстах вновь и вновь (уже в постбиблейских текстах один мидраш в насмешку над фараоном заставляет его задавать вопросы о Господе: молод ли Он? стар ли Он? сколько городов Он победил?; соль рассказа — в полной неприменимости таких вопросов к их «объекту», а косвенно — в несовместимости двух типов мифа). |
| В шумеро-аккадской литературе они получили хождение наряду с другими «многочисленными примерами. Их можно группировать нравоучительными и предупреждающими изречениями» 250 . Нравоучительные изречения включают увещания различной по примеру форме, касающиеся осмотрительности, рассудительности, благоразумия в самом широком смысле слова. «Не ешь сала и кровь не пей. Мятежей не затевай, чтобы страх не сковал тебя. Лукавых речей не говори, чтобы ложь не поселилась в сердце твоем». Другой пример: «Не переспав, не забеременеешь, не поев, разжиреешь!». «Не отрубай голову тому, у кого она уже отрублена». До нас дошло произведение этого жанра, озаглавленное: «Мудрость Ут – Напшитим – руку (записанное на протяжении всей жизни). Имя, приписываемое герою Вавилонского мифа о потопе, библейскому Ною. Автором текста значится Шуруппак, отец самого Убартуту. Оригинал представляет собой чисто шумерский тип, как это явствует из имени Зиудсудру, соответствующего шумерскому ут-напшитим, но оно получило аккадскую форму» 251 . Порядок наставлений весьма произвольный. Мудрость Шуруппака несет в себе черты психологии глубоко оседлого, сельскохозяйственного, семейного населения. Особо в ней выделяются советы, касающиеся поведения в семье: по отношению к матери, старшим братьям и сестрам: «Внимай словам матери, как словам самого бога! Слушай старшего брата как своего отца! Старший брат твой – поистине отец тебе; сестра старшая, как мать». Общественный порядок требует того, чтобы царили отношения справедливости и доброжелательности. Некоторые наставления выглядят совершенно в русле Моисеева и евангельского закона: «Тому, кто затевает ссору, скажи: бойся делать зло! Если бедный останавливает кого-либо и просит помощи: дай ему хлеба поесть. Если человек останавливается у порога дома твоего: прими его как брата». В этом видно нежелание разделять общество. Но доброжелательность, однако, должна иметь определенные пределы. Надо уметь противостоять сильному. Дерзкого заставь себя бояться. Мой царь – злодей, пусть его не будет на празднике радости!» Что касается поведения в присутствии божества, оно должно быть смиренным: «На свои молитвы не полагайся, божество может удалиться и не слушать того, что говорят твои уста. |
| Христология Послания к Евреям в свете представлений о священной царственности на древнем Ближнем Востоке (Египет и Месопотамия) Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 54, 2009 8 января, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 54, 2009 1 Основной темой Послания к Евреям является священническое служение Иисуса Христа, характеризуемое автором Послания как священство по чину Мелхиседека в противоположность традиционному левитскому священству. В Быт 14:18–20 о Мелхиседеке говорится как о царе Салима и священнике Бога Всевышнего, то есть как об одном из ханаанских царей, совмещающем царские и жреческие функции. Религиозная культура доизраильского Ханаана, через который с древнейших времён осуществлялись связи между Египтом и Междуречьем, находилась в зависимости от шумеро-аккадской и египетской культур. Поэтому чтобы понять, что такое “священство по чину Мелхиседека”, то есть царское священство, представляется целесообразным обратиться к рассмотрению традиций священной царственности в двух древнейших восточных цивилизациях. Древнейшее свидетельство представлений о царственности в Египте восходит к первой половине IV тыс. до Р. Х.: на происходящем из Нагады фрагменте сосуда изображена корона, очень напоминающая красную корону царей династического Египта. Данное изображение в эпоху, когда социальная дифференциация была ещё сравнительно слаба, вполне могло быть божественным символом 1 . Вторичность земного института царской власти относительно царственности божественной подтверждается многочисленными древнеегипетскими эпиграфическими источниками, в которых генеалогия царской власти недвусмысленно возводится к богу. Древние египтяне рассматривали монархию не как результат политической эволюции, но как отражение в историческом времени и пространстве ситуации, имевшей место от начала, когда единственным Царём, безраздельно владычествующим над первотворением, был сам бог. По преданию, на первоначальном холме — “острове творения”, “месте сияния”, возникшем из Первоначальных Вод Нуна 2 , было воздвигнуто первое святилище — идея мира как Храма, божественного Святилища составляла основу древнеегипетского мировосприятия. |
| По месопотамским поверьям, мертвые должны пересечь пустыню, горы и реку, а затем спуститься через семь врат преисподней. Хотя в месопотамской литературе она изображается как место, где царит непроницаемая тьма, а ее обитатели облачены в птичьи перья и едят прах, существовали и другие, не столь мрачные описания преисподней. Обитатели мира теней, как думали, существуют за счет приношений живых. В то время, когда на земле живых была ночь, солнечный бог проходил через преисподнюю, и ее обитатели могли радоваться свету. Владыкам подземного мира – Нергалу и Эрешкигаль – помогали особые боги-посредники, Ануннаки. Несмотря на такую удручающую и мрачную картину, все стремились пройти через эти врата, ибо, в противном случае, оставался только один путь: стать блуждающим духом, который не имеет доступа к погребальным приношениям. 14:12. «Денница». Древнееврейское слово held, переведенное как «денница» («утренняя звезда»), больше нигде в Ветхом Завете не встречается. Многие комментаторы, как древние, так и современные, считают, что это относится к Венере, утренней звезде. Именно такое толкование положено в основу греческого перевода этого понятия в Септуагинте и латинского в Вульгате – luciferos («несущая свет», т. е. Венера). Большинство современных комментаторов считают, что Исайя, описывая крах высокомерного вавилонского царя, использует какой-то известный мифологический сюжет, однако среди дошедших до нас произведений древней литературы ничего похожего на описание восстания «денницы» не обнаружено. 14:12. Сын зари. Заря (shahar) в Ветхом Завете часто персонифицируется, а в финикийских и угаритских надписях выступает как божество. 14:13. Восстание на небе в мифологии древнего Ближнего Востока. Некоторые исследователи усматривают сходство между историей Денницы (Helel) и угаритским мифом об Астаре. В отсутствие Ваала Астар попытался захватить его престол (стать правителем вместо него), но обнаружил, что не справился с этой задачей, и занял свое место в преисподней. Хотя имя Астар, возможно, родственно древнееврейскому имени Helel, этот бог не был сыном зари (shahar) (в отличие от Денницы) и не был сброшен с неба за попытку занять престол Ваала. Да и саму эту попытку трудно назвать восстанием. И все же тема восстания против богов, несомненно, разрабатывалась. Ближайшим примером является «Миф об Анзу», рассказывающий об огромном орле с головой льва, который, задумав стать могущественнее всех богов, крадет у верховного бога Энлиля таблицы судеб. Он делает ряд заявлений, весьма напоминающих горделивые заявления царей при восшествии на престол: «Возьму-ка Таблицы судеб я! Соберу всех богов предсказанья! Трон завершу, стану владыкою „мер». Всеми Игигами править буду!» ( Игиги – семь главных богов шумеро-аккадского пантеона.) Высокомерие и бахвальство были типичными чертами антагонистов в повествованиях такого рода. |
| Неизвестно, как было встречено это обожествление деспота. Вероятно, простому народу оно могло импонировать, т. к. зримый бог — это нечто куда более понятное, чем бог, обитающий в высях неба. Но предания свидетельствуют о том, что духовенство священного города Ниппура резко противилось обожествлению Нарамсина. Столкновение царя со жрецами привело к жестокой расправе и разрушению храма Энлиля в Ниппуре. Вскоре после смерти Нарамсина (ок. 2150 г.) страна была завоевана варварами, спустившимися с гор. Население Сеннаара к тому времени было очень смешанным. Шумерский язык сохранился лишь в богослужении, а в быту люди говорили на аккадском наречии. Шумеры — народ, заложивший основы мировой цивилизации, — уходили с исторической сцены. Уходили незаметно, бескровно, растворяясь в многоплеменном населении Месопотамии. Около 2050 г. их древний город Ур в последний раз переживает расцвет и даже приобретает господствующее положение. Но будущее окончательно переходит к новым семитическим племенам. Маленькое селение Вавилон ждет уже своего часа. Аккадский период и «шумерский ренессанс» — эпоха гегемонии Ура — были значительной вехой в истории человеческого духа. Выдвижение узурпаторов, варварские нашествия, далекие военные и торговые экспедиции — все это способствовало пробуждению личности, обостряло самосознание, разрушало «коллективные представления». Человек чувствовал себя уже не просто членом рода, общины, храмового города, а активной индивидуальностью. Искусство получает новые стимулы. Мастеров уже интересует не просто тип, обобщенный образ человека, а конкретная личность, индивидуальный портрет. В это время созданы такие шедевры, как царский портрет из Аккада (вероятно, Саргона) и портреты вельмож из города Мари. Обострение самосознания усугубляло ощущение трагичности судьбы человека. Произведения литературы этого времени, которые вводят нас в духовный мир шумеро-аккадцев, отмечены печатью безнадежности, в них господствует чувство тщеты людских усилий. У египтян была надежда на бессмертие. В Сеннааре ее не было. Правда, существовали какие-то смутные представления о том, что участь людей за гробом зависит от их земных дел, но эти представления были слишком неопределенными, чтобы влиять на жизнь. На пути человека стояли непреложные законы Вселенной, и ему оставалось только склониться перед ними. |
|
|
