| Утром рано, едва я открыла глаза, как опять то же радостное настроение охватило мою душу, тоже благоговение к благостному старцу и горячая, беззаветная любовь к нему. Вышедши из гостиницы, я с умилением глядела на окна той скромной, смиренной кельи, где находился тогда наш дорогой батюшка; земно поклонилась я ему, заочно прося его святых молитв о грешной душе моей, и радостная, счастливая выехала из этой юной еще обители, которую не променяла бы тогда на все сокровища мира. На возвратном пути я свято исполнила всё, что приказано было мне батюшкой. Побывала в Калуге у всех указанных им святынь, и, отслужив везде молебны и получив святую воду и масло, я с миром в душе и радостью вернулась домой. По молитвам старца болезнь моя не возвращалась ко мне с тех пор, и этому уже девять лет. Однажды была опасность, от сильного ушиба, возобновления страшной болезни, появились даже и признаки ее. Я в ужасе, не видя иной помощи, кроме молитвы (батюшки нашего незабвенного уже не было в живых), опять отправилась к тем же святыням, как и прежде; помолилась там, запаслась своим святым лекарством и, по великому милосердию Божию и молитвам батюшки, снова получила здоровье.» Мы же, следуя своему порядку, будем продолжать рассказ об обстоятельствах описываемого старца, сопутствовавших ему в последующие за 1889-м годы его жизни. IX. Перемещение старца Амвросия из Оптинского скита в Шамординскую общину 8 октября 1889 года старцу Амвросию исполнилось пятьдесят лет со времени прибытия его в Оптину пустынь. И признательные сёстры Шамординской общины поднесли ему в этот день большого формата служебное Евангелие, кругом обложенное серебром с позолотой, прекрасной работы. С обычным благоговением и смирением приняв этот, в особенности по содержанию, драгоценный подарок, старец передал его сначала в скитскую ризницу, где он и хранился некоторое время, но потом возвратил его в Шамординскую общину, о которой всячески заботился и не переставал заботиться даже до того, что наконец и себя самого отдал туда же, как сейчас увидим. |
| В этой деревне – верстах в семи от Шамордина 168 – еще покойная монахиня Амвросия Ключарева , по благословению старца Амвросия, приобрела для своих внучек помещичью землю с усадьбой. После того там заведено было хозяйство: убирали сено, обрабатывали землю и пользовались доходами. Больше оно ничего собою но представляло. В 1890 году пришел к батюшке отцу Амвросию рудневский староста с письмом на имя старца. В этом письме говорилось, что много лет тому назад в помещичьем имении, которое теперь принадлежит Шамординской общине, под именем Рудневской дачи, был вырыт какими-то подвижниками колодец, утолявший жажду многих путников, а теперь это место в небрежении. Подпись письма была такая: «Любитель благочестия». В Рудневе старец доселе был только однажды, вскоре после покупки Ключаревой рудневского имения, и, вероятно, для того только, чтобы полюбопытствовать, что там есть. Но когда он через письмо осведомился о бывшем там колодце, то в то же лето, отправляясь по обычаю в Шамордино, предварительно вознамерился проехать в Руднево, а затем, во время пребывания своего в Шамордине, уже и часто начал посещать это место. Стал там заводить разные хозяйственные постройки, лично указывал рабочим, где и что нужно строить, приказывая вместе с тем строить поскорее. Между тем старец приступил к отысканию древнего колодца. Он приказал в одном месте рыть землю, не оглашая о сём. Скоро показалась вода. Но странно, все говорили одно: когда стали давать эту воду больным, в особенности бесноватым, страдания их увеличивались. Летом 1891 года, бывши в Рудневе, старец сам осматривал место вблизи вырытого колодца. Несколько ниже он предварительно стал на молитву, приказал и всем, бывшим с ним, молиться. После чего и все, вместе со старцем, начали осматривать место. Но вдруг тут же находившаяся настоятельница общины стала чувствовать, что почва под нею опускается, и в страхе воскликнула, что она тонет. Стали на этом месте рыть и нашли старый колодец, именно тот, о котором прочитал старец в таинственном к нему письме. |
| 4. Благоухание Оптиной пустыни Хоть и долго это пишется на бумаге, но еще раз напомним, что бывают минуты, когда и еще больше событий из прошедшей жизни проносится в голове чуть ли не в секунды, – особенно в такие мгновения, какие переживали алапаевские узники перед смертью. Может, в сжатом виде мелькнула в сознании Константиновичей счастливая, освещенная солнцем картина лета 1901 года, когда они жили всей семьей близ Оптиной пустыни в селе Нижние Прыски… А как протекала эта жизнь? Еще в мае 1887 года К. Р. посетил Оптину пустынь. Он остановился в покоях настоятеля, архимандрита Исаакия. Посещал службы, беседовал в скиту со старцем Амвросием. Но второй раз он выбрался туда не скоро – в 1901 году. К этому времени у К. Р. было уже шестеро детей. Отроки учились в кадетских корпусах, дочь Татьяна воспитывалась дома. Летнее время семья проводила чаще всего в Павловске. Прогулки дети совершали в обширном парке у реки Славянки, некогда воспетой великим русским поэтом Василием Андреевичем Жуковским в знаменитой элегии, которая так и называется – «Славянка». Среди разных предметов, которые изучались детьми под руководством педагогов, было природоведение, и они очень его любили. Учителем у них был знаменитый натуралист профессор Дмитрий Никифорович Кайгородов, автор увлекательных книг о лесах, цветах, птицах. Летом он проводил свои уроки прямо среди природы. Вот К. Р., да и дети его, давно мечтавшие пожить не во дворце, а в русской деревне, погулять не в парке, а в настоящем лесу, получили возможность свою мечту исполнить. Осташево еще не было куплено. Было имение в Крыму (Ореанда), но туда никому не хотелось. Однажды представился случай нанять удобный барский дом близ Оптиной, в Нижних Прысках. Дом был приведен в порядок. В начале лета выехали. Дети не уставали смотреть в окна поезда, за которыми пробегали поля и леса, деревни, села с церквями, речки… Из Козельска в Прыски ехали в конном экипаже. Там началась жизнь, которой раньше они не видели. Им сшили ситцевые рубашки и штаны и позволили ходить босиком. Начались прогулки в лес, где они собирали грибы, разжигали костры. Они плавали на лодках по Жиздре, купались на песчаных отмелях, – вода была прозрачная… А еще катались верхом на лошадях. Почти везде детей сопровождали крестьянские отроки, с которыми они совершенно искренне подружились. Константиновичи бывали в деревенских избах, где их встречали очень радушно. Они впервые видели крестьянский быт. Тут узнали они, что сельские дети с родителями по праздникам бывают в монастырях – в Оптиной пустыни и в Шамординской обители. |
| Личные его советы и нравоучение неотразимо влияли на приходивших к нему с верою в помощь Божию на всю жизнь; для прочих же лиц, не имевших возможности видеть его лично, служили назиданием письма его, напечатанные Оптиной пустынью, которые будут служить духовным руководством и для потомства. Самые проницательные люди посещали его: Лев Толстой, Достоевский, Леонтьев, Вл. Соловьев, и никто не сказал ничего отрицательного. «Золото прошло через огонь скептицизма и не потускнело». Такой отзыв сделал об о. Амвросии известный писатель, противник монашества, В. В.Розанов (Новое время, 1902г. 9535). Входя в положение бедных людей и сострадая их беспомощности, о. Амвросий изыскивал средства к устроению женских обителей, склоняя к жертвам своих благочестивых посетителей. В конце семидесятых и в восьмидесятых годах он хлопотал об устройстве и открытии женских общин, в Саратовской губернии Гусевской общины, в Воронежской губернии – Пятницкой, и близ Оптнна монастыря Шамординой (ныне Амвросиевской женской пустыни), где и кончил свою многотрудную жизнь 10 октября 1891 года, выехав туда из Оптиной для личного распоряжения постройками для обители. Старчество о. Анатолия После о. Амвросия в подвиг старчества вступил его непосредственный преемник, иеросхимонах о. Анатолий, бывший еще при жизни о. Амвросия начальником скита и братским духовником. Взоры всех духовных чад о. Амвросия, после смерти его с упованием и верою обратились на о. Анатолия, о котором еще при жизни он выражался так: «Да, велик о. Анатолий», указывая на него, как на единственного и достойного своего преемника в деле старчества. Происходя из духовного звания, студент семинарии I разряда и бывший ученик старца Макария, занимавшийся переводом святоотеческих книг, совместно с другими учениками-монахами; Ювеналием Половцевым и др. под руководством самого о. Макария, о. Анатолий в 1874 году был определен епархиальным начальством братским духовником и скитоначальником. Проходил умную молитву, в которой, по отзыву о. Амвросия, достиг высшей степени. Имел под старчеством многих духовных детей из мирян. При устройстве же старцем о. Амвросием Шамординской общины был духовным отцом, по указанию старца Амвросия, нескольких сот сестер Шамординских. Занимаясь умной молитвой и старчеством, о. Анатолий уклонялся от хозяйственных дел скита, по должности скитоначальника, и не любил брать деньги в руки, предоставляя это житейское дело своим келейникам. Впоследствии сам старец Амвросий должен был принять хозяйство скита на свое попечение. Не искал о. Анатолий и почестей себе, и, по совету о. Амвросия, уклонился от предназначенной ему в 1871 году Святейшим Синодом должности настоятеля Спасо-Орловского монастыря Вятской губернии, с возведением в сан архимандрита. Все посещавшие о. Амвросия высокопоставленные лица и Высочайшие особы посещали также и о. Анатолия, как его сотрудника и сотаинника. |
| Чайная торговля в России являлась в то время рискованным экспериментом, поскольку простые москвичи еще не изведали чай, и было неизвестно — примут ли они чай на свой стол, или он останется «пользительной травой» в аптеках. Алексей Перлов решился на смелый шаг и принялся торговать чаем в розницу. Как уже говорилось, в 1787 году он открыл первые чайные лавки в Торговых рядах на Красной площади и стал приучать простых москвичей к чаю, торгуя только в розницу, в небольших количествах, и, главное недорого, — за счет умелых коммерческих решений. Например, он отказался от услуг посредников и открыл в Кяхте собственную контору по закупке чая у китайцев, что сказалось на цене его розничного чая. Эксперимент оказался удачным — москвичи распробовали чай. В 1812 году перловские лавки в Москве не работали всего три с небольшим месяца, настолько они оказались популярными. И его сыну Василию Перлову пришлось проявить немалый талант ради успешной и качественной чайной торговли в России, в результате чего была создана фирма «В.Перлов с сыновьями». В 1845 году китайские товары, шедшие к нам через Кяхту, были освобождены от уплаты пошлин, и в Россию посыпалось огромное количество фальшивого, недоброкачественного чая. В то же время власти Китая ввели ограничение на экспорт хорошего чая, дабы не разбазаривать по дешевке свое национальное достояние. В этой ситуации купец Василий Перлов старался заботиться о качестве продаваемого им чая и в то же время привлечь к себе как можно больше широких потребителей за счет уменьшения его розничной цены. Задача была не из легких, но именно из-за ее умелого решения Перловы вышли на мировой уровень чаеторговли. Во-первых, он использовал и развил прием конкурента-чаеторговца А. Губкина — нормировку чая. Теперь приказчики в лавках продавали чай только по сортам, что улучшило качество чая, и только по установленным для каждого сорта ценам. У Перлова розничного чая можно было купить столько, сколько захочет покупатель: приказчикам велели отвешивать чай в любых, даже самых мизерных количествах. Так Перловы добились широкого выбора на любой вкус и расфасовок на любые финансовые возможности. Для популяризации чая как полезного для здоровья напитка Перловы сделали искусный рекламный ход. Расписные жестяные и алюминиевые чайницы, которые, кстати, делали в опекаемом Перловыми Шамординском монастыре, содержали поучительные изречения о чае. Вроде: «Свойство сему напитку — осаждать пары, освежать и очищать кровь». Или проще: «Чай не пьешь — откуда силы?» |
| О пребывании Толстого в Оптиной было о. Настоятелем донесено преосвященному Калужскому. О пребывании же графа в Шамордине имеются следующие сведения: встреча его с сестрою своею, шамординскою монахинею, была очень трогательна, – граф со слезами обнял ее, после того они долго беседовали вдвоем. Между прочим, граф говорил, что он был в Оптиной, что там хорошо, что с радостию он надел бы подрясник и жил бы, исполняя самые низкие и трудные дела, но что он условием бы поставил не принуждать его молиться, чего он не может. На замечание сестры, что и ему бы поставили условие ничего не проповедовать и не учить, граф ответил: «Чему учить! Там надо учиться», – и говорил, что на другой день поедет на ночь в Оптину, чтобы повидать старцев. Про Шамордино отзывался хорошо и говорил, что и здесь затворился бы в своей храмине и готовился бы к смерти... На другой день среди дня снова был у сестры, а к вечеру прибыла неожиданно дочь графа и ночью увезла его с собою». Толстой дважды подходил к воротам Скита, но не решился войти. Отец Варсонофий в это время был у себя в келлии, но не знал, что Толстой – со смутной думой: войти – не войти, находился в нескольких метрах от него за стеной домика... Толстой обошел Скит кругом, посидел на своем раскладном стуле и вернулся в гостиницу... В Шамордине он заболел. 30-го вечером приехала сюда дочь его Александра Львовна со своей подругой В. М. Феоктистовой и доктором Д. П. Маковицким. На рассвете 31-го они увезли Толстого в Козельск и посадили на поезд. Он, однако, почувствовал себя так плохо, что они вышли на станции Астапово. Начальник станции уступил Толстому несколько комнат в своем доме. Толстой едва дошел до постели... Отец Николай записал в дневнике 5 ноября: «28 октября вечером приехал в Оптину граф Толстой. 29-го уехал из Оптиной, не побывав ни у о. Архимандрита, ни у Батюшки, ни у о. Иосифа. Доехав до станции Астапово, он почувствовал себя нехорошо и далее не поехал. Подробностей не знаю, только Святейший Синод благословил о. Иосифу (ибо о. |
| Когда отец Амвросий в Шамордине заболел, отец Иосиф наяву слышал трижды повторенные слова: «Старец умрет!». Он не сказал тогда об этом никому. 8 октября из Шамордина приехали за ним. Он отправился туда и застал отца Амвросия в большом изнеможении. Он почти не мог говорить и, желая исповедаться, лишь указал отцу Иосифу на исповедную книжку, которую тот и прочел. Вечером старца соборовали, а утром 9-го отец Иосиф в последний раз приобщил его Христовых Таин. 10 октября, в половине двенадцатого часа дня, старец Амвросий отошел ко Господу. Относительно похорон старца многие – и отец Иосиф, и архимандрит Исаакий, и даже владыка Виталий, епископ Калужский, соглашались с тем, что это можно сделать в основанной им Шамординской обители. Однако на такой запрос Святейший Синод ответил отказом, предписав предать тело старца погребению в Оптиной пустыни. 13 числа в Шамординском храме владыка Виталий при 28 сослужащих совершил отпевание. «Простых иеромонахов епископы не отпевают, – сказал он, – но этот старец так велик, что его непременно должен отпеть епископ». На другой день, при дожде и ветре, весьма многолюдным крестным ходом гроб на руках был перенесен в Оптину пустынь. «Гроб все время, до самой Оптиной пустыни, – писал отец Агапит, – несли на руках попеременно то сестры общины, то оптинские монахи или некоторые мирские лица... Тысячи народа, на протяжении более версты, шли и ехали за гробом. Часто, несмотря на дождь и холод, останавливались для совершения заупокойных литий. Когда подходили к лежащим на пути селам, перенесение останков старца сопровождалось погребальным колокольным перезвоном. Священники в облачениях, с хоругвями и иконами выходили навстречу из церквей. Выступали поселяне, молились, многие из них целовали гроб покойного и затем присоединялись к сопровождавшим его. Таким образом, по мере приближения к Оптиной пустыни, толпа все росла и росла. Наступал вечер, и уже несколько темнело, когда гроб старца проносили через последнюю деревню Стенино, находящуюся в версте от Оптиной. Уныло гудел большой семисотенный оптинский колокол, редкими мерными ударами потрясая воздух и далеко разнося печальную весть о приближении почившего. Тут вышло ему навстречу все духовенство города Козельска и граждане, присоединившись к многочисленной толпе народа. Поистине, это трогательное, печально-торжественное перенесение тела почившего старца, по замечанию многих, скорее походило на перенесение мощей и производило на всех присутствовавших умилительно-благодатное впечатление. А там, за мостом, отделившись от всех, не обращая внимания на грязь и дождь, в скромной одежде шел на встречу гроба, с грустным выражением лица, иеромонах Иосиф, более 30 лет неотлучно находившийся при покойном старце, теперешний его заместитель по старчеству» 354 . |
| Вместе с Ф.М.Достоевским был и Вл. С.Соловьев , о взглядах которого старец, как передают, отозвался неодобрительно. К.Н.Леонтьев жил несколько лет при старце Амвросие и по его благословению принял в Оптиной пустыни монашество. В 1887 году о.Амвросия посетил Его Императорское Высочество Великий Князь Константин Константинович, проведший некоторое время с ним в задушевной беседе и после с любовью к нему относившийся. Несколько раз был у старца граф Л.Н.Толстой. В первый раз Л.Н.Толстой был у старца вместе со Н.Н.Страховым в 1874-м году; во второй раз пришел пешком в 1881-м году в крестьянской одежде со своим конторщиком и сельским учителем, а в третий раз в 1890 году приехал к нему со своею семьею. Сильное впечатление произвел о.Амвросий на графа Л.Н.Толстого, во второй его приезд. Свое впечатление от разговора со старцем Толстой передавал так: «этот о.Амвросий совсем святой человек. Поговорил с ним, и как-то легко стало и отрадно у меня на душе. Вот когда с таким человеком говоришь, то чувствуешь близость Бога». Это было сказано гр.Толстым в 1881. г. А в 1890 г., выйдя от старца, он сказал окружающим его лицам – «я растроган, я растроган». Последние дни своей жизни старец Амвросий делил свою деятельность между, по-прежнему приходящим к нему скорбным людом, и созиданием указанной выше женской Шамординской пустыни, о которой мы будем говорить ниже. И, благодаря своему преклонному возрасту, изнурявшей его на протяжении многих лет мучительной болезни, 10-го октября, 1891 года, он отошел к Тому, Кому так чудно, так славно и так назидательно служил почти с ранней своей молодости, и к нему можно вполне применить прекрасное стихотворение, хотя и написанное на утрату другого лица, но сродного ему и по духу, и по деятельности, – великому старцу в миру – о. Иоанну Кронштадтскому . ... " Он был жив – мы сердцем не робели, Он был жив – и были мы сильней; Умер он, – и мы осиротели, Умер он, – и ночь еще темней. Ночь темней, – а мы так одиноки В грозном море – слабые пловцы... Миру нужны вещие пророки |
| Иеромонах Феодот (Фёдор Александрович Мартемьянов) родился в 1871 году в крестьянской семье в Казанской губернии. В Оптину пустынь поступил в 1889 году. Пострижен был 19 июня 1901 года. Нес послушание канонарха и в свечном ящике. 22 августа 1904-го рукоположен во иеродиакона, 12 октября 1908-го – во иеромонаха. С 1923 года – в Козельске, где 27 ноября 1930 осужден был «тройкой» на пять лет ссылки в Северный край. Выехал в Архангельск. Скончался 18 октября 1932 года. Иеромонах Мелетий (Бармин Михаил Иванович), крестьянин Нижегородской губернии Балахнинского уезда деревни Растяпино. В Оптину пустынь поступил в 1896 году, нес послушание фельдшера в монастырской аптеке. В монашество пострижен 23 июня 1899 года. Был смотрителем монастырской больницы. С 1902 года старший келейник настоятеля обители архимандрита Ксенофонта. Иеродиакон с 17 мая 1904 года. Иеромонах с 4 февраля 1909-го. Помощник благочинного Оптиной пустыни. С 26 мая 1912-го – благочинный. С 10 сентября 1916 года духовник сестер Шамординской Амвросиевской пустыни. В 1923 году поселился в Козельске. Всегда был аскет – спал на подстилке без кровати. Смиренный и молчаливый. 18 августа 1930 года был арестован и 27 ноября 1930-го осужден на пять лет высылки в Севкрай. Этапом отправлен был в Архангельск. После ссылки вернулся в город Белёв, затем перебрался в Козельск, где и скончался 12 ноября 1959 года в возрасте девяноста семи лет. Перезахоронен на некрополь Оптиной пустыни. Иеромонах Макарий (Михаил Николаевич Чиликин), рухольный. Родился в 1870 году. Из мещан города Каширы. В Оптину пустынь поступил в 1899 году, благословлен был трудиться в трапезе. В мантию пострижен 13 августа 1905 года. С 1905 года в рухольной (в 1910 году – старший на этом послушании). Иеромонах с 10 апреля 1916 года. 5 марта 1919 года командирован для священнослужения в село Полошково. Жил в Козельске. Арестован 18 августа 1930 года. 27 ноября того же года осужден на пять лет высылки в Севкрай и этапирован в Архангельск. Скончался 1 мая 1939 года в Белёве. |
| Другой случай. Пришел, по обычаю, к Старцу, в конце утреннего правила его письмоводитель скитский иеромонах Венедикт. Старец, отслушав правило, сел на свою кровать. О. Венедикт подходит под благословение, и к великому своему удивлению, видит лицо Старца светящимся. Но лишь только он получил благословение, как этот дивный свет скрылся. Спустя немного времени, о. Венедикт опять подошел к Старцу, когда уже тот находился в другой келье и занимался с народом, и в простоте своей спросил: «Или вы, Батюшка, видели какое видение?» Старец не сказал ему ни слова, только слегка стукнул по голове его рукой: знак старческого благоволения. Еще рассказ вышеупомянутого о. игумена Марка. «В бытность Старца в Шамординской обители, – пишет он, – однажды на Страстной неделе я, как готовивший к причастию Божественных Таин, вхожу к нему в келью для исповеди, и к изумлению моему вижу на его лице полную сосредоточенность, глубокое внимание к чему-то им созерцаемому и трепетное благоговение. Лицо его при этом было покрыто радостным румянцем. Увидев сиé, я поддался обратно из кельи, и только спустя некоторое время вошел к старцу». А Шамординские монахини сказывают, что им нередко приходилось видеть лицо Старца прославленным неземною славою. Преданная духовная дочь записала следующее: «Батюшка говорил с кем-то в толпе, и смотрел прямо на кого-то. Вдруг я вижу, из глаз его, на кого-то устремленных, вышли два луча, как бы солнечных. Я замерла на месте. И все время так было, пока Старец смотрел на кого-то». «В келье его горели лампадки и маленькая восковая свечка на столике. Читать мне по записке было темно и некогда. Я сказала, что припомнила, и то спеша, а затем прибавила: «Батюшка, что сказать вам еще? В чем покаяться? – забыла». Старец упрекнул меня в этом. Но вдруг он встал с постели, на которой лежал. Сделав два шага, он очутился на середине своей келлии. Я невольно на коленях повернулась за ним. Старец выпрямился во весь свой рост; поднял голову и воздел свои руки кверху, как бы в молитвенном положении. Мне представилось в это время, что стопы его отделились от пола. Я смотрела на освещенную его голову и лицо. Помню, что потолка в келье как будто не было, он разошелся, а голова Старца, как бы ушла вверх. Это мне ясно представлялось. Через минуту Батюшка наклонился надо мной, изумленной виденным, и, перекрестив меня, сказал следующие слова: «Помни, вот до чего может довести покаяние. Ступай». Я вышла от него шатаясь и всю ночь проплакала о своем неразумии и нерадении. Утром нам подали лошадей и мы уехали. При жизни старца я никому не смела рассказать этого. Он мне раз навсегда запретил говорить о подобных случаях, сказав с угрозою: «А то лишишься моей помощи и благодати». |
|
|
