| И он не ушел от нас. Он поселился там, где за Русскую землю предстательствуют святые и своей благодатной помощью не оставляют нуждающихся в ней. Как бы подтверждением этому служат приводимые в “Жизнеописании” старца Амвросия случаи исцелений по молитвам почившего старца. В заключение приведем два замечательных сновидения одной шамординской сестры, которые рисуют загробную участь старца Амвросия. “3а несколько времени до кончины батюшки, – рассказывает она, – видела я, будто стою в прекрасном саду. На высоких деревьях трепещут листки, и всякий листок все повторяет молитву: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного”. В саду будто стоит светлый храм. Вошла я в него, и вижу, – купол у него недостроен. И подумала я, как это храм не окончен. Тогда послышался мне голос: “Это жилище приготовлено для старца Амвросия и скоро будет кончено”. А как батюшка уже умер, – продолжает монахиня, рассказывая о втором своем сновидении, – видела я, что стоит его гроб. И вот спустились четыре ангела в белых ризах, а в руках у них свечи и кадило. И спросила я: “Почему это они, такие светлые, спустились ко гробу”. И мне ответили: “Это за то, что он так много пострадал в жизни, и так терпеливо нес свои кресты” 212 . II. Эпистолярное наследие старца Амвросия Прошло уже около 80 лет после смерти старца Амвросия 213 . Ушли из жизни все, кто видел его, но вера в то, что старец Амвросий имеет великое дерзновение пред престолом Божиим, сохраняет о нем память в последующих поколениях русских людей. Назидательна жизнь старца Амвросия, но не менее назидательно и письменное наследие, оставленное им. Множество писем, написанных им при жизни, было собрано и опубликовано его почитателями после его смерти. Эти письма прекрасно отражают духовный образ великого старца – дивные качества его богопросвещенной души и содержат множество мудрых наставлений и советов для боголюбивых мирян и монашествующих. Каждый христианин, изучая эпистолярное наследие старца Амвросия, может глубже изучить жизнь и деятельность этого подвижника и почерпнуть многое в назидание своей души. |
| Усердно помолился я в тот день Богу. Пришел близ полуночи к старцу, а уж он меня ждет одетый. – Пойдем! – говорит. И пошли мы к той калитке, из которой, он видел, ходит ко мне ночью женщина. Стали к сторонке; ждем. Я дрожу, как в лихорадке, и творю молитву Иисусову. И что ж вы думаете? Около полуночи смотрим, калитка в лес отворяется, и из нее выходит закутанная с головой женщина, выходит, направляется прямо к двери моей кельи, отворяет ее и скрывается за ней в моей келье. – Видишь? – говорит батюшка. А я ни жив, ни мертв отвечаю: – Вижу. Подошли к двери, а она заперта. Была перед нашими глазами открыта, а тут, вдруг, заперта!.. Отворяю своим ключом. Входим. Никого! Осмотрели всюду, все норки мышиныя оглядели: нигде никого. Перекрестились тут мы оба, и оба сразу поняли, от кого нам было это наваждение. С той поры о той женщине уже не было никакого разговора». Этот рассказ о. Иоиля вспомнил сегодня, и отошел от меня сразу соблазн на изречение, прочитанное мною в прихожей старца Иосифа. Мне-то ясно это. Ясно ли будет тем, кому попадутся на глаза эти строки?..» К старцу Амвросию, став скитоначальником, о. Анатолий продолжал относиться с тем же почтением, как и прочие, когда бывал у старца, становился перед ним на колени. Однажды о. Амвросий, указывая на коленопреклоненного о. Анатолия, сказал присутствующим: «Рекомендую: вот мой начальник!» Келлия о. Амвросия находилась по правую сторону св. врат скита, а келлия о. Анатолия по левую. К той и другой были пристроены снаружи «хибарки» для приема посторонних посетителей, в особенности женского пола. Все посещавшие о. Амвросия считали долгом посетить и о. Анатолия – иных сам о. Амвросий передавал для духовного руководства о. Анатолию – иные через о. Анатолия обращались к о. Амвросию. К о. Анатолию, еще при жизни о. Амвросия, обращались столь многие, что иногда ему приходилось сразу отвечать на полтораста и более писем, не говоря уже о том, что в хибарке у него постоянно толпились духовные дети, жаждавшие личной беседы. Но вот наступило время основания Шамординской обители. О. Амвросий, прикованный болезненным состоянием к одру и к своей келлии, особенно стал нуждаться в своем помощнике и правой руке – о. Анатолии, который и стал ему самым верным и преданным сотрудником. Его труды охватывали все стороны жизни обители и ее насельниц… О. Амвросий не раз говаривал шамординским сестрам: «Я редко вас беру к себе (на беседу) потому, что я за вас спокоен: вы с о. Анатолием». |
| Всех бы желал утешить. Письма твои порадовали меня. За все благодари Бога, и Господь тебя не оставит Своею милостию. М. Пелагии Сидор. с ее мамой и бабушкой мир и Божие благословение. Молюсь о них. За все ее Господь да простит и вразумит. Пусть не скорбят, а хранят себя. Да поможет вам всем Господь в нуждах ваших, посылая все благопотребное и для жития, и для благочестия. Я здоров, и все благополучно. За все слава Богу. Прошу прощения. Мир ти и спасение. 1/14 августа 1928 г. [Кемь.] Письмо М. Евдокии Шлю тебе мой привет, мир и Божие благословение, чадо мое м. Евдокия, и желаю тебе всех милостей Божиих. Благодарю тебя за поздравление 12 и деньги. Спаси Господи. Передай мой привет, мир и Божие благословение м. Екатерине и Анне. Да хранит их Господь под кровом Своей благости. Сердечно сочувствую тебе во всех твоих переживаниях и нуждах душевных. Моя убогая молитва о тебе приносится Господу, а Он Сам да будет тебе Помощник. Не унывай, Господь да спасет тебя. Передай мой привет, мир, Божие благословение и поздравление м. Елизавете. Да утешит и да поможет ей Господь. Благодарю ее за присланное. Спаси Господи. Сообщи, что я сапоги получил. Очень благодарен. Мой привет о. Геронтию, м. Амвросии и прочим. Божие им благословение. Скоро день Ангела о. Аифала 13 . Поздравляю его. Прошу молитв. Я здоров. За все слава Богу. Мир ти и спасение. Простите. 24 октября/6 ноября 1928 г. [Кемь]. Письмо М. Евдокии Шлю тебе мой привет, чадо мое м. Евдокия, и призываю на тебя мир и Божие благословение. Благодарю за присланный перевод и за поздравление с праздником и днем Ангела и взаимно поздравляю тебя с наступившим великим праздником. Тебя, равно как и других, вспоминал молитвенно в день праздника, желая всем вам всех милостей Божиих, здравия и спасения. Да утешит тебя Христос Господь, и радость о Дусе Святе да посетит душу твою скорбную. Если душа твоя ищет пристанища, то пусть ищет в Господе. В Нем она найдет его, и за все воздаст славу Богу. Как твое здоровье и рука больная? Да подкрепит тебя Господь. Всем передай мой привет. Пишешь, что получила от сестер твоих письма. Мир им и Божие благословение. И я получил от них. Сердечно им сочувствую и всегда молюсь. Господь их да утешит и вразумит и да будет поддержкой. Передай мой привет, мир и Божие благословение Марии Васильевне и д. Марии, всегда их молитвенно помню. Благодарю за поздравление ко дню моего Ангела. Спаси их Господи. Также передай мой привет и всем, кто просил тебя писать мне: м. Марии Шамординской, Татиане Лесоп., Параскеве и Дарии, Анастасии живоп., – всех их помню и молюсь о них. Господь их да благословит. От м. Шнитко перевод получил и сердечно благодарю. Поздравляю с праздником ее и м. Екатерину. Да хранит ее Господь под кровом Своей благости. Сердечно желаю всякого благополучия, здравия и спасения. Я все время здоров, милостию Божиею. Погода опять все теплая, и я должен только за все благодарить Господа. Прости. |
| С наступлением лета о. Амвросий возобновил свои прогулки. Он ходил по постройкам и ездил в Руднево, где гостил иногда недели по две. Если случался какой-нибудь праздник, он непременно возвращался в Шамордино – «домой», как он говорил. В это лето прибыл к старцу в Шамордино человек Божий, именем Гаврюша, лет сорока от роду, один из тех, которых Господь уподобил детям, сказав, что таковых есть Царствие Божие. Он жил в Ливенском уезде Орловской губернии, был расслаблен, трясся всем телом и еле мог говорить и принимать пищу. Ноги его не действовали; он лежал и молился Богу. Примечали, что ему многое открыто. Последнею весною ему явился старец Амвросий и сказал: «Приходи ко мне в Шамордино, я тебя успокою». В то же время он встал на ноги и объявил, что идет в Шамордино. Но так как ноги его были весьма слабы и походка неровная, то его хотели везти по железной дороге, но он отказался от этой услуги. Старца он встретил под Шамординым. Тот тихо ехал откуда-то. Вокруг него был народ. «Батюшка! – закричал Гаврюша своим малопонятным языком, – ты меня звал, я пришел». Батюшка тотчас вышел из экипажа, подошел к нему и сказал: «Здорово, гость дорогой! Ну, живи тут». И прибавил окружавшим: «Такого у меня еще не было». Батюшка очень ласкал Гаврюшу. Он устроил ему уголок в Шамордине, а впоследствии и в Рудневе, и Гаврюша все порывался туда ехать. – «Батюшка! Не хочу в Шамордине; поедем в Руднево; в Руднево хочу». А батюшка все успокаивал его, что когда приготовят для Гаврюши в Рудневе помещение, они туда и поедут. Было умилительно смотреть, как батюшка занимался беседой с Гаврюшей, и как они ходили по келлии: один ковыляя на кривых ногах, а другой, согбенный, опираясь на свою палочку. Мы уже говорили выше, что о. Амвросий переживал в Шамордине великую душевную скорбь, о которой и высказывался окружающим иногда намеками, косвенно, а иногда и прямо, как, например, однажды окружавшим его сестрам: «Матери и сестры! Я у вас здесь на кресте!» И действительно, жизнь его, по словам близких лиц, была в это время невозможно трудной. Ни днем, ни ночью он не имел покоя и по неудобству помещения (которое до самой его кончины все только устраивалось и подготовлялось), и от множества дел и окружавшего его народа. Болело сердце его и за оптинцев, оставшихся без своего духовного руководителя. Когда являлся к нему кто-нибудь из них, батюшка уже не заставлял его долго ждать, – а с особенною любовью принимал и утешал. |
| Из приюта батюшка ездил вниз к огородам. Заходил в сторожку, где живут наши огородницы, гулял по горам, благословлял все колодцы; зашел на водокачку, заставлял при себе накачивать воду, осматривал устройство ее и возвратился домой прямо ко всенощной. На другой день после обедни и общего благословения батюшка, отдохнув немного, пошел на могилку. Помолившись и благословив ее три раза, как всегда, он прошел на место водоосвящения и на колокольню и опять всюду усердно и долго молился. С колокольни же прошел прямо в трапезную. Помолившись здесь пред образом Царицы Небесной, он прошел прямо к настоятельскому месту, сел там и благословил подавать ему весь обед по порядку. Каждое кушанье он благословлял и, отведав немного, звонил в колокольчик, как это делает обыкновенно матушка, давая этим знак трапезницам подавать следующее блюдо. Кушанье из чашек, благословленных батюшкой, вылили потом в котлы и ведра, откуда разливали по чашкам всем сестрам за трапезой. Из трапезной батюшка прошел в кухню, осматривал устройство печки, плиты и котлов, и делал распоряжение насчет различных изменений, которые нашел нужным сделать, а именно – насчет расширения трапезной, а также и хлебни, куда он заходил прямо из трапезной. Осмотрев все эти хозяйственные учреждения наши и посидев несколько минут среди дворика, вокруг которого расположены эти постройки, батюшка сел в пролеточку свою и доехал в ней до крыльца, чтобы избавить матушку от великих хлопот, ежеминутно повторяемых просьб и приказаний не напирать на батюшку, не теснить его, которые она принуждена была бы употреблять, чтобы доставить батюшке свободный проход от хлебни до церкви. Сам батюшка, сидя близ хлебни и осматривая расположение зданий, не раз обращался к сестрам с просьбою стоять поодаль, чтобы ему лучше можно было осмотреть все. „Вас-то я не раз видел, а постройки-то еще не видал“, – говорил он… В тот же день после обеда батюшка ездил в гостиницу, посетил некоторых лиц и возвратился домой уже в седьмом часу вечера. Во все время, пока был у нас батюшка, в те дни, когда не положено всенощной, утрени бывали у нас с вечера, вслед за вечерней, чтобы не прерывать покоя батюшки поутру. День же проводил батюшка так: после обедни выходил он прикладываться к образам, затем шел на могилку или же начинал всех благословлять… Отдохнув несколько времени, батюшка начинал принимать приезжих посетителей, иногда в своей комнате, иногда же в церкви, где садился для этого на скамеечке близ свечного ящика. |
| Так незаметно прошло время до 7 декабря, – дня Ангела батюшки. Этот день Шамординская обитель отпраздновала с особенною торжественностью. Накануне этого дня приехали из Оптиной несколько иеромонахов, во главе которых был настоятель Оптиной пустыни архимандрит Исаакий. Отслужили бдение и на следующий день собором литургию с молебном святому, с возглашением многолетия имениннику. Затем все служившие пришли поздравить батюшку с днем Ангела. Лицо у него в это время казалось очень бледным и истомленным. Принимая с благодарностью поздравления от монахов, он только смиренно все повторял: «Уж очень много параду сделали». После братии приходили поздравлять дорогого именинника и все сестры. Каждая из них поднесла ему какой-нибудь подарок своей работы, кто – четки, кто – носки, кто – фуфайку, кто – икону… Батюшка с веселым лицом принимал от них подарки, благодарил всех, шутил и оделял пирогом и лакомствами. Несмотря, однако, на видимую веселость, о. Амвросий внутренно глубоко скорбел. На новый год, когда пришли его поздравить, он долго не выходил и никого не принимал. Наконец, всех позвали в приемную, батюшка сидел на диванчике и вместо поздравления и приветствия заставил приехавшую из Оптиной пустыни свою духовную дочь прочитать Троицкий листок, который кончался молитвою пастыря о своих чадах, где он говорит ко Господу: «Се аз и дети мои…» и прощается со своею паствою. Всем присутствующим стало грустно. У многих навернулись слезы. Сам старец плакал. На Страстной неделе 1891 года одна близкая к старцу особа привезла ему образ Спасителя в терновом венце, отысканный ею по его указанию. Батюшка с великою радостью принял образ и сказал: «Ну что же лучше этого тернового венца!» – и поцеловал образ. Затем прибавил: «Хорошо быть у креста Спасителя, но еще много лучше пострадать за Него на этом кресте». Когда старец произносил эти слова, лицо его было какое-то особенное: что-то неземное светилось в его глазах. Настала Св. Пасха. На первый день праздника, после литургии, настоятельница по обычаю пришла поздравить старца со светлым праздником; а за нею уже и все сестры и некоторые миряне приходили «христосоваться» с батюшкой, который всем подавал по красному яйцу и по куску кулича и пасхи. Поистине, замечают шамординские сестры, светлый был праздник. У всех на душе было радостно. Да и как же могло быть иначе? Пасха – и великий старец разделяет вместе это великое торжество. Каждый день, во всю Светлую седмицу, сестры пели у него утреню, часы и вечерню. Батюшка сам подпевал; иногда задавал певчим тон, поправлял ошибки и делал разные замечания. По окончании же седмицы, когда певчие стали благодарить старца за то утешение, какое он им доставил в эту Пасху он ласково им сказал: «Спаси, Господи!» А потом прибавил: «Будете вы вспоминать эту Святую». Никто не понял и не мог понять тогда этих слов, которыми старец намекал на предстоящую свою кончину. |
| Были допрошены свидетели, и в частности хозяйка квартиры, где жил архидиакон Рафаил; она показала: «Из бесед с Рафаилом знаю, что последний является ярым, закоренелым монахом с присущими им старыми взглядами» . В октябре 1930 года следствие было закончено и составлено обвинительное заключение, в котором сотрудники ОГПУ в полном несоответствии с действительностью написали: «В августе 1930 года Сухиническим... ОГПУ в городе Козельске... было выявлено наличие монашеско-монархической контрреволюционной группы, охватывающей своим влиянием как население города, так и смежных деревень. Было известно, что контрреволюционная группа ставит перед собой задачи непосредственной борьбы с советской властью и реставрацию монархического строя...» 27 ноября 1930 года тройка ОГПУ приговорила архидиакона Рафаила к десяти годам заключения, и он был отправлен в Вишерский исправительно-трудовой лагерь, располагавшийся в поселке Виажиха Уральской области [b] . В 1934 году архидиакон Рафаил был переведен в исправительно-трудовой лагерь в город Дмитров Московской области; здесь он работал ветеринарным фельдшером при животноводческой ферме совхоза «Ермолино». Ферма занималась свиноводством; жил отец Рафаил в одном из пустых загонов для свиней и от великого недостатка в пище питался тем, что давалось свиньям; и это еще была большая удача и милость Божия, так как другие заключенные не имели и такого дополнения к своему скудному рациону. Находясь в лагере, отец Рафаил не скрывал своей веры, ему во время свидания передали Евангелие, молитвослов, икону, а поскольку жил он в свинарнике отдельно, то и мог беспрепятственно молиться, приглашая иногда к себе некоторых из заключенных собратий. Он был в дружеских отношениях со многими своими соузниками, к нему довольно часто приезжали монахини Шамординского монастыря и знакомые из Козельска. По своему служебному положению он мог беспрепятственно ходить по поселку. Летом однажды он шел со знакомой, приехавшей к нему на свидание. Навстречу им шла группа заключенных уголовниц, возвращавшихся с работы. Поравнявшись с отцом Рафаилом и его спутницей, они смиренно поклонились ему и поприветствовали: «Здравствуйте, батюшка!» |
| Преданная духовная дочь записала следующее: «Батюшка говорил с кем-то в толпе и смотрел прямо на кого-то. Вдруг я вижу, из глаз его, на кого-то устремленных, вышли два луча, как бы солнечных. Я замерла на месте. И все время так было, пока старец смотрел на кого-то». «В десятом часу вечера, уже перед отпуском всего народа, батюшка позвал меня, но не одну, а с дочерью. Когда я стала пред ним на колени, он обернулся ко мне и сказал: «Спите и почивайте, покойной вам ночи». Я испугалась: «Родной мой батюшка! Оставьте меня одну, хотя на минутку, я ничего вам не сказала». Батюшка оставил. В келье его горели лампадка и маленькая восковая свечка на столике. Читать мне по записке было темно и некогда. Я сказала, что припомнила, и то спеша, а затем прибавила: «Батюшка! Что сказать вам еще? В чем покаяться? – забыла». Старец упрекнул меня в этом. Но вдруг он встал с постели, на которой лежал. Сделав два шага, он очутился на середине своей кельи. Я невольно, на коленях, повернулась за ним. Старец выпрямился во весь свой рост, поднял голову и воздел руки свои вверх, как бы в молитвенном положении. Мне представилось в это время, что стопы его отделились от пола. Я смотрела на освещенную его голову и лицо. Помню, что потолка в келье как будто не было – он разошелся, а голова старца как бы ушла вверх. Это мне ясно представлялось. Через минуту батюшка наклонился надо мной, изумленной виденным, и, перекрестив меня, сказал следующие слова: «Помни – вот до чего может довести покаяние. Ступай!» Я вышла от него, шатаясь, и всю ночь горько проплакала о своем неразумии и нерадении. Рано утром нам подали почтовых лошадей, и мы уехали. При жизни старца я не смела никому рассказать этого. Он мне раз и навсегда запретил говорить о подобных случаях, сказав с угрозою: «А то лишишься моей помощи и благодати». Основание Шамординского монастыря и кончина старца Шамордино расположено в восхитительной местности – на широкой луговине над крутым обрывом. Густой лиственный лес лепится по почти отвесному скату. |
| Что касается исцелений, им не было числа и перечислить их в этом кратком очерке невозможно. Эти исцеления старец всячески прикрывал. Посылал больных в Пустынь к преп. Тихону Калужскому, где был источник. До старца Амвросия в этой Пустыни не было слышно об исцеленных. Можно думать, что преп. Тихон стал исцелять по молитве старца. Иногда преп. Амвросий посылал больных к Святителю Митрофану Воронежскому . Бывало, что исцелялись по пути туда и возвращались назад благодарить старца. Иногда он, как бы в шутку, стукнет рукой по голове – и болезнь проходит. Так однажды чтец, читавший молитвы, страдал сильной зубной болью. Вдруг старец ударил его. Присутствующие усмехнулись, думая, что чтец, верно, сделал ошибку в чтении. На деле же у него прекратилась зубная боль. Зная такую привычку старца, некоторые бабы обращались к нему: «Батюшка Абросим! Побей меня, у меня голова болит». Люди исцелялись не только от немощей, но и от неисцелимых болезней. Приведем один случай. Рассказывала монахиня Шамординской общины Агриппина. «Весной 1882 года на Пасху заболело у меня горло, образовалась в нем рана, и я не могла ни есть, ни пить. Доктор объявил, что у меня горловая чахотка и я должна ожидать смерти. Отправилась к батюшке, он и говорит мне: «Из колодезя, что за скитом, бери в рот воды, и ежедневно полощи горло до трех раз». Через три дня он сам позвал меня к себе. Достав из под подушки три яйца и скушав желтки, вложил белки один в другой. Потом благословил о. Иосифу, келейнику, принести воды из колодезя. Благословив воду, он велел ею растереться, вернувшись к себе в келью, а яичные белки съесть. По приходе в келью меня растерли водой и дали мне яичные белки, которые я проглотила без боли. После этого я спала целые сутки и, проснувшись, почувствовала, что болезнь моя прошла и я совершенно выздоровела. Не медля, я отправилась к старцу. Монахини меня не узнали, подумав, что это не я, а родная моя сестра. Батюшка же меня встретил и благословил, сказал, что меня исцелил св. Тихон Калужский. С тех пор я не страдала горлом. Когда я объявила доктору о своем исцелении, он сказал, что это совершилось надо мною чудо, и что болезнь моя естественными средствами не могла быть вылечена». |
| Одна богомольная дама тщательно скрывала от него свою страсть к карточной игре. Однажды она попросила у отца Амвросия его карточку. Старец улыбнулся и сказал: «Что ты, мать? Разве мы в монастыре играем в карточки?» Устыдившись, женщина покаялась в своей страсти. Одна девушка из Москвы в разговоре о старце Амвросии с неприязнью называла его старым лицемером, но из любопытства однажды приехала в Оптину и стала позади других ожидавших старца посетителей. Выйдя в приемную, отец Амвросий посмотрел на собравшихся и вдруг обратился к этой девушке со словами: «А вот и Вера пришла посмотреть на старого лицемера». После беседы со старцем Вера решительно переменилась и впоследствии постриглась в Шамординском монастыре, основанном отцом Амвросием. Для старца не было мелочей, недостойных внимания. Пришла однажды к нему крестьянка со своим горем – помещица наняла ее пасти индюшек, а индюшки дохли одна за другой. «Хоть ты помоги мне. Сил моих нет. Сама над ними не доедаю, пуще глаз берегу а колеют они. Согнать меня барыня хочет. Помоги, родимый!» Присутствовавшие при этом разговоре рассмеялись над глупостью бабы, к чему с такими пустяками идти к старцу. А отец Амвросий терпеливо поговорил с бедной женщиной, дал ей несколько советов и благословил ее, а тем, которые смеялись над ней, сказал: «Ведь в этих индюшках вся ее жизнь». После беседы со старцем индюшки у крестьянки перестали сдыхать. Принимая новых посетителей: старец всегда обращался к самым несчастным из них, выбирая тех, кому нужнее всего были утешение, совет, помощь. Никогда иникому он не сказал – ничего не могу сделать. Молитвами и заботами старца Амвросия основана была женская община вблизи от Оптиной, в Шамордине. В этой обители подвизалось до 800 насельниц. Под руководством старца в Шамордине сложилась крепкая духовная семья, сплоченная молитвой и трудом. Отец Амвросий любил приезжать в Шамордино и останавливался там порой на несколько дней. Его переписка была огромна. Каждый день он получал по 30–40 писем. Их раскладывали перед ним на полу, а он палкой указывал на те письма, на которые следовало ответить немедленно, Часто содержание писем бывало ему известно прежде; чем вскрывали конверт. К старцу шли богомольцы-простецы, верующие интеллигенты, богоискатели, которых немало было в образованном обществе в конце XIX века, шли и люди, далекие от христианства и даже враждебные ему, и часто беседа с ним внутренне преображала их. Один господин пришел в Оптину, только чтобы «посмотреть» на старца. «Что ж, – сказал отец Амвросий, – смотрите», и, встав со своей кровати, выпрямился во весь рост и вгляделся в посетителя своим ясным взором. Пораженный чистотой и ясностью этого взгляда, посетитель поселился близ старца и ежедневно вел с ним беседы. Через несколько месяцев он поведал ему: «Я уверовал». Но, когда к нему приходили люди равнодушные, отец Амвросий старался уклониться от них коротким вежливым разговором. Такие люди обыкновенно отзывались о нем потом: «Очень умный монах». |
|
|
