| Остальные люди послушали, что старичок поведал и сказали: - Мы тогда не будем в колодец монетки бросать, чего ещё он нам покажет? Опозориться можно. Так и остался колодец заброшенным и по сей день. Шамординская монахиня Одна из сестёр Шамординской обители за невольный проступок получила от настоятельницы строгий выговор. Сестра попыталась было объяснить причину своей повинности, но разгневанная начальница не хотела ничего слушать и тут же при всех пригрозила поставить её на поклоны. Больно и обидно стало шамординской насельнице. Однако она подавила в себе самолюбие, замолчала и смиренно попросила прощения у настоятельницы. Придя к себе в келью, сестра вдруг вместо стыда и смущения ощутила в своём сердце неизъяснимую радость. Вечером того же дня она сообщила о всём случившемся преподобному Амвросию Оптинскому, который, выслушав её рассказ, сказал: - Этот случай промыслителен. Помни его. Господь захотел показать тебе, как сладок плод смирения, чтобы ты, ощутив его, всегда понуждала себя к смирению: сначала к внешнему, а затем и к внутреннему. Когда человек понуждает себя смиряться, Господь утешает его внутренне, и это-то и есть та благодать, которую Бог даёт смиренным. Самооправдание только кажется облегчающим средством, а на самом деле приносит в душу мрак и смущение. Экуменическая встреча На встрече верующих различных конфессий люди знакомились друг с другом. - Познакомьтесь, это католик. Был православным. - А как он стал католиком? - Его как-то обидели в Православии, и он перешёл в католичество. - Понятно. - Познакомьтесь, это мусульманин, был православным. - А он почему стал мусульманином? - Знаете ли, его обидели в Православии, и он перешёл в Ислам. - Так. Ясно. - А вот, познакомьтесь - буддист из Тибета. - Неужели и его тоже обидели? - Нет-нет, он - буддист с рождения. Долготерпите и вы, укрепите сердца ваши " (Иак. 5:8) Это — моя Родина! В одном купе едут три женщины из России и один туркмен. За окном, насколько хватает взгляда, простираются песчаные барханы. Пораженные пустынностью и дикостью этих мест, женщины то и дело восклицают: |
| Даже среди лиц, особенно преданных ему, часто возникало недоумение, как это он, имея в руках такое громадное дело, как устройство Шамординской общины, вовсе не бережет деньги, даже в самые трудные дни, – как будто мирян предпочитает своей обители, так как старец раздавал нуждавшимся всё до последнего рубля. Происходил, например, такой разговор старца со своим келейником. Старец ищет около себя на постели денег, чтобы удовлетворить нуждающегося просителя. Вот он зовет келейника. «Поищи-ка, – скажет, – где-нибудь; кажется, у нас где-то рубль оставался; поищи, – просят». «Как бы вы не велели еще вчера отдать, – ответил келейник, – так бы точно оставался, а теперь ничего нет. Вот всё раздаете, а рабочие жалованья просят, – чем платить будем?» Чтобы утешить келейника, старец делает вид, будто раскаивается, со скорбью покачивая головой. Рубль все-таки где-нибудь отыскивали на долю бедняка, между тем как в Козельскую почтовую контору вскоре на имя иеросхимонаха Амвросия приходила крупная сумма денег. Так щедро Всеблагий Господь всегда награждал старца за его милостыню. Получалась таким образом возможность и жалованье рабочим уплатить, и еще некоторым нуждавшимся оказать помощь. Одним из последних пожертвований старца Амвросия было очень значительное количество денег, данное им на голодающих. Веруя в неложное обетование Господа воздать за милостыню стократным воздаянием, старец, так сказать, сеял с несомненной надеждой, что община его в недалеком будущем пожнёт обильный плод. XI. Скорбные обстоятельства старца Амвросия в Шамординской общине, и его предсказания о близкой своей кончине Не на покой, как означено в записках М. E. С-ной, не на покой переехал батюшка отец Амвросий в устроявшуюся им общину, а на большие труды и скорби. Сам старец, в присутствии окружавших его сестер, высказывался так: «Матери и сёстры! Я у вас здесь на кресте». «Действительно, – по замечанию г-жи N., – для старца началась теперь жизнь невозможно трудная. Ни днем ни ночью он не имел покоя – и по неудобству помещения (которое до самой его кончины всё только устраивалось и подготовлялось), и от множества дел и окружавшего его народа. |
| Одна из сестер Шамординской обители за невольный проступок получила от настоятельницы строгий выговор. Сестра попыталась было объяснить причину своей провинности, но разгневанная начальница не хотела ничего слушать и тут же при всех пригрозила поставить ее на поклоны. Больно и обидно стало шамординской насельнице. Однако она подавила в себе самолюбие, замолчала и смиренно попросила прощение у настоятельницы. Придя к себе в келлию, сестра вдруг вместо стыда и смущения ощутила в своем сердце неизъяснимую радость. Вечером того же дня она сообщила о всем случившемся преподобному Амвросию Оптинскому, который, выслушав ее рассказ, сказал: — Этот случай промыслителен. Помни его. Господь захотел показать тебе, как сладок плод смирения, чтобы ты, ощутив его, всегда понуждала себя к смирению: сначала к внешнему, а затем и к внутреннему. Когда человек понуждает себя смиряться, Господь утешает его внутренне, и это-то и есть та благодать, которую Бог дает смиренным. Самооправдание только кажется облегчающим средством, а на самом деле приносит в душу мрак и смущение. Слово «смирение» имеет в своей основе слово «мир». Это указывает на то, что смиренный человек всегда пребывает в мире с Богом, самим собой и другими людьми. Известный египетский подвижник авва Пафнутий рассказывал, что в дни своей молодости постоянно ходил к великим старцам, хотя они жили в пустыне на расстоянии двенадцати миль от него. Авва Пафнутий открывал им все свои мысли. Они же говорили ему всегда одно и то же: — Куда бы ты ни пришел, храни смирение, и будешь спокоен. Смирение приносит человеку мир, радость и благодатную безмятежность. Оно же делает эти чувства в христианине непоколебимыми, даже несмотря на скорби и житейскую суету. Если мы в любых искушениях будем прибегать под покров Смирения, то найдем единственно правильное решение всех своих проблем. Спасение невозможно без смирения. Одна монахиня, духовная дочь оптинского старца Анатолия, в своем письме просила дать наставление о том, как ей не сбиться с пути спасения. |
| В начале июля 1890 года старец Амвросий уехал в Шамордино, предполагая пробыть там не более десяти дней 187 . Как в каждый свой приезд в эту обитель, так и в этот раз о. Амвросий посетил постройки, ездил на монастрыскую дачу в село Руднево, беседовал с настоятельницей и сестрами. Пробыв в Шамордино более 2-х недель, старец стал собираться обратно в Оптину. Был назначен день отъезда. В назначенный день все сестры собрались около кельи, где находился старец, желая проводить его. Была уже подана карета и уложены в нее вещи батюшки. Все с нетерпением ожидали старца, желая принять от него последнее благословение, но он все не выходил. День уже начал клониться к вечеру. Карету отправили назад, объявили сестрам, что батюшка плохо себя чувствует и отложил свой отъезд. Перед самым отъездом о. Амвросий почувствовал такую слабость, что не имел сил отправиться в путь. Отдохнув за ночь, он на следующий день думал покинуть Шамордино, но опять почувствовал себя плохо и не смог уехать. Через несколько дней, в течение которых он по-прежнему принимал посетителей и занимался монастырскими делами, о. Амвросий хотел опять уехать, но та же слабость и в третий день не позволила ему осуществить это намерение. Уразумев после троекратных неудавшихся попыток волю Божию пребывать ему в этой обители, старец уже более не пытался уехать из Шамордино. В Оптину он написал: “Я задержался здесь по особому промышлению Божию, – а зачем, – это означится после” 188 . Шли дни за днями. Прошла осень, наступала зима, а старец все жил в Шамордино. Много было различных толков среди его почитателей о причине его задержки. Многие осуждали его; но несомненно, что в это время старец был больше нужен Шамординской обители, чем Оптиной. Молодая, еще не устроенная в духовном и хозяйственном отношении Шамординская обитель нуждалась в постоянном окормлении старца, и он отдал ей последние дни своей жизни. С переселением старца Амвросия в Шамордино весь многочисленный поток посетителей направился в эту обитель. Посещая старца, многие влиятельные люди познакомились с Шамординской обителью и, видя любовь старца к ней, из уважения к отцу Амвросию сами становились усердными благотворителями обители, что крайне необходимо было для ее дальнейшего существования. |
| Виктор Афанасьев Явное для всех чудо Когда Великий Князь Димитрий Константинович Романов вызвал старца Анатолия (Потапова), как шамординского духовника, в Петроград для освящения фундамента Шамординского подворья, заложенного на участке земли, подаренном обители Великим Князем, – Старец по приезде поселился в Петрограде на Гороховой улице, в доме благочестивого купца Усова, одного из благотворителей Оптиной Пустыни. Фундамент Старец освятил, но сразу выехать в обитель свою не смог, – множество народа, прослышав о том, что он здесь, устремилось к нему в дом Усовых – взять благословение, а если удастся – и побеседовать. Длинная очередь шла сначала по улице, потом вверх по лестнице и затем по комнатам семьи благочестивого купца, благодушно терпевшей столь крайнее неудобство. Одни посетители, взяв благословение, уходили, другие медлили, задавая Старцу вопросы, а сам Усов с сокрушением сердечным смотрел на усталого, согбенного Старца и даже иногда, подойдя к стоящим в очереди, говорил как бы ни к кому не обращаясь: „Разве не видно, что отец Анатолий еле стоит на ногах? Что же, упасть ему, что ли, на глазах у всех?..“ Люди делали вид, что не слышат этого. Старец улыбался, с любовью благословляя незнакомых ему людей... Среди них были простые горожане, несколько духовных лиц, довольно много людей интеллигентного вида. В общей очереди стояла и семья обер-прокурора Святейшего Синода Волжина. Через несколько дней о. Анатолий все же уехал в Оптину. В начале февраля 1917 года Великий Князь Димитрий Константинович снова посетил Оптину и пригласил Старца приехать еще раз в Петроград. Старец отправился. Но он еще был в Москве, когда началась февральская революция – сначала в Петрограде, а потом и в Москве. Остановившись в квартире благочестивой семьи Шатровых, Алексея Степановича и Сарры Николаевны, духовных чад Оптинских старцев, о. Анатолий прожил здесь несколько дней, не имея возможности выехать в Петроград. Каждый день приходили вести одна другой горше: военные, чиновники, Дума – все предали Государя, Помазанника Божьего. |
| Раздел первый. Проповеди, расположенные в порядке их произнесения …1891… При погребении оптинского старца иеросхимонаха Амвросия 165 В Шамординской обители, 13 октября 1891 года Давно уже телесно изнемогал в Бозе почивший возлюбленный отец наш. Надо было удивляться, как выдерживал он столь тяжелые труды. И одна четверть их была бы невыносима для обыкновенного человека. Только сила Божия, поддерживавшая его, только благодатная помощь Бога совершала чудо, постоянно повторявшееся, и к которому мы как будто уже привыкли: видеть умирающего постоянно воскресающим для воскрешения омертвелого духа ближних своих. Мы это видели. Мы должны были понять, что будет же конец этой многострадальной жизни, что не всегда он будет с нами. Но вот, когда прииде час воли Божией, нас как громом поразило, и мы стоим теперь с недоумением: неужели его уже нет, неужели мы его никогда уже не увидим, не услышим его кроткого голоса, не узрим его озаренное любовию лицо, неужели навеки сокрылось солнце, согревавшее своим теплом, озарявшее своими лучами беспросветный, часто невыносимый мрак столь многих и многих жизней... Его уже нет с нами, и мы его уже никогда здесь не увидим... Воспоминания быстрою чредою проносятся предо мною. Мне вспоминается, как в первый раз я, еще юношей, со страхом стоял перед ним... Как сумел он утешить меня и успокоить, с каким восторгом я возвратился к себе. Вспоминается, как в своей маленькой скитской келье он благословил меня облечься в иноческую одежду, с каким благодушием смотрел он тогда на меня, какие наставления давал мне... Вспоминается, как ровно год тому назад прибыл я сюда, волнуемый различными сомнениями; с какою лаской, с какой любовью он разрешил все сомнения, не дававшие мне покоя. И вот ровно через год я еще увидел его; но уже сомкнулись очи, язык не глаголет, и он уже не обещает молитв, а сам просит наших молитв... Ты сам, возлюбленный наш, постоянно повторял и незадолго до кончины своей, утешая меня в потере отца, сказал еще раз, что смерть посылается милосердым Господом в самое лучшее время для человека, когда его душа наиболее к ней приуготовлена. И хотя твоя блаженная жизнь была постоянным и неуклонным служением Богу, тем не менее, проходя по законам духа различные степени совершенства, ты теперь «вошел во гроб» (Иона пророк), «как пшеница созрелая, во время пожатая, или якоже стог гумна во время свезенный»... И да послужит нам это утешением; ибо, получив дерзновение у Господа, он там явится нашим предстателем и заступником, где не в гадании, но лицом к лицу блаженные души созерцают Господа, где светозарные ангелы воспевают Ему непрестанно Трисвятую песнь... |
| В конце поминальной трапезы, Владыка пригласил всех присутствующих к молитве об усопшем и, от себя и от лица обеих обителей, выразил благодарность всем почтившим память Старца своим прибытием. На свежей могилке до самой поздней ночи раздавалось пение панихид и сдерживаемые рыдания. Так закончилось печальное, но в то же время отрадное торжество – отшествия праведника в страну света, где ожидает его великое воздаяние! Настало утро 16 октября. Проснулись сестры в Шамордине и первая леденящая мысль их была, что Старца нет более; нет его не только у них в Шамордине, но не стало его совсем на земле, и некуда им более теперь пойти со своими скорбями, невзгодами и печалями. В ночь напорошил снежок, а к утру мороз сковал природу, и это так соответствовало внутреннему состоянию их душ. Тяжелая утрата лишила эту обитель того согревающего и живительного солнца, под теплыми лучами которого она возникла и росла. Батюшка, как нежная мать, лелеял и согревал ее, оберегал и отстранял от неё всякие неприятности, принимая на себя все стрелы вражеские. Та необозримая польза духовная, которую рассыпал всюду этот дивный целитель душ, – то бесчисленное количество спасенных от ужасов неверия, маловерия и малодушие, – то громадное нравственное воздействие, какое он имел на уклонившихся от пути истины, на испорченных, закоренелых грешников, – та бесконечная любовь и милосердие, какие он проявлял ко всем несчастным и неимущим и, наконец, – то тихое сияние собственным примером высокой монашеской жизни, который сильнее слов и поучений наставлял желающих научиться этой науке наук и видевших в нем живого носителя духа древних отцов, – все эти плоды его полувекового иночества, не могли не возбудить яростной злобы князя мира сего, который, при жизни Старца, не раз воздвигал зависть человеческую против него. По кончине имя его было покрыто одним уважением и благоговейной памятью, но обители Шамординской – его детищу, пришлось все-таки много потерпеть и вынести разной клеветы и нареканий. Первое время, по каким-то странным недоразумениям, было даже запрещено м. Настоятельнице и сестрам посещать Оптину пустынь. |
| И слава Богу, что я тогда отказалась поехать в Оптину на праздник». Теперь уже всем ясно стало, что старец остался зимовать в Шамординской общине. «Сколько было по этому случаю толков, – замечает М. E. С-на, – суждений и рассуждений! Каждый объяснял по-своему причину батюшкина отъезда из Оптиной. Это, впрочем дело обычное, – без сего и обойтись не могло. Но тяжелее всего было слышать, когда указывали на людей, что батюшка уехал через того-то или через другого. Меня очень удивляло, как можно было подумать, чтобы такой великий старец, проживший в обители 50 лет, в которые ему пришлось перенести столько трудов, скорбей и болезней, оставил бы вдруг свою обитель по недоброжелательству каких-нибудь людей. Так как батюшка всегда и во всём полагался на волю Божию, то разумеется, что такое важное событие, как перемещение его из Оптиной в Казанскую общину, не могло совершиться по воле человеческой». Смущение же в Оптиной доходило до того, что старец для успокоения смущавшихся и волновавшихся монахов нашел нужным послать к ним, от 4 октября 1890 года, собственноручное письмо, которое по его благословению и было прочитано в монастырской трапезе вслух всех братий. Там между прочим старец писал: «Я доселе задержался в Шамордине по особенному промышлению Божию, а почему, это должно означиться после.» Но как в Оптиной ощущалась всеобщая скорбь от того, что старец задержался в Шамордине на неопределенное время, так, напротив, шамординские сёстры были в восторге, когда убедились, что «дорогой батюшка» остался у них на всю зиму. Никому из них прежде и мысль об этом не приходила в голову, да и теперь долго-долго им казалось это невероятным и несбыточным. «Мы были очень счастливы, – пишет М. E. С-на, – что наш дорогой отец с нами, особенно те, которым приходилось быть ближе и чаще у него. Мне и во сне никогда не снилось, чтобы я могла когда-нибудь прислуживать в келье у батюшки. Помню, в один из приездов старца, во время его отдыха, мы говорили с матушкой В. о том, как мы счастливы, что Господь удостоил нас послужить такому старцу. И я ей высказала, о чём много раз сожалела, что не имела возможности всегда келейничать у батюшки. Вдруг отворяется дверь, выходит старец, улыбается и говорит мне: «Опоздала, опоздала!» |
| Через несколько времени вдруг, как снег на голову, телеграмма из Петербурга о назначении преосвященного Анастасия на Воронежскую епархию. Ни он сам и никто другой этого не ожидал. Между тем слова прозорливого старца, батюшки отца Амвросия, сказанные мне в день кончины владыки Вениамина, исполнились в точности. И моей дочери помог преосвященный Анастасий, и его перевели в Воронеж. Здесь прерывается рассказ г-жи N, дабы дать место другим лицам и другим обстоятельствам в жизнеописании старца Амвросия, но не оканчивается. Впоследствии рассказ этот, не теряя своей цели – показать, как старец окормлял душу ко спасению, будет служить кстати и добавлением сведений о его жизни. VII. Кончина первой шамординсной начальницы Софьи Михайловны Астафьевой и ее преемница Давно не говорилось нами о Шамординской женской общине, которую, как мы видели выше, старец Амвросий основал и о которой имел особенное попечение. Посмотрим, что там делается. Уже упомянуто было, что тотчас по кончине двух девочек Ключаревых, наследниц Шамординского имения, в 1883 году, еще до открытия общины, по распоряжению старца начали строиться там корпуса и приниматься желавшие быть насельницами сего места. Осенью 1884 года уже община была открыта и определена первая начальница, Софья Михайловна Астафьева. Впрочем, недолго пришлось ей начальствовать в этой юной обители – всего три года с небольшим. Разумная, хорошо понимавшая и жизнь духовную, и дела хозяйственные, всей душой преданная старцу Амвросию, она, под его непосредственным руководством вступив на путь иноческой жизни и приняв самое тяжелое в обители послушание начальницы, стала подвизаться с великой ревностью. С малолетства жившая всегда в неге и вовсе не знакомая с телесными трудами, она теперь неустанно трудилась и вовсе не жалела себя. В мокрую холодную осеннюю погоду, случалось, по целому дню, с утра до вечера, ходила она сама по всей обители, следя за всеми монастырскими работами, и уже к ночи возвращалась в свою келью, вся промокшая и прозябшая. Такая подвижническая жизнь вскоре сломила ее некрепкое здоровье. Она постепенно стала чахнуть и мало-помалу таяла как свеча; наконец 24 января 1888 года уснула вечным сном праведницы, получив от Всещедрого Господа мзду, соответствующую ее великой святой ревности и трудам. После старец Амвросий, при воспоминании о ней, нередко говаривал с особенным чувством умиления: «Ах, мать! Обрела милость у Господа» . |
| В Православной Церкви сложились три основные вида монашеского устроения, сообразно возможностям иноков. Во-первых, пустынножительство, не совсем удобное для недавно вступившего на путь внутреннего делания по причине отсутствия необходимого в таких случаях наставника. Во-вторых, общежительство, основной иноческий путь, ибо, по слову Аввы Дорофея , «во множестве братий лучше узнается душевное устроение и состояние». Однако общежи- беседа старца о стяжании Святого Духа), И. Киреевский об оптин- ском старце Макарии и К. Леонтьев о преп. Амвросии и др. В некоторых женских русских обителях подвизались старицы, часто имевшие те же благодатные дары, что и старцы. Вместе с тем, направленность их деятельности несколько отличалась от мужского старчества – женщины-старицы наставляли главным образом монахинь и монастырских послушниц и сами нередко являлись духовными дочерями известных старцев. Именно последние были устроителями старчества в подопечных женских монастырях, – саровские старцы, как указывалось выше, ввели старчество в Дивееве, старец Амвросий Оптинский – в Шамординской женской обители. Для русского человека, как прошлого века, так и нашего времени, понятие «старчество» связано прежде всего с Козельской Опти- ной пустынью. Случайности здесь нет – по своему влиянию на духовную жизнь России XIX-haчaлa XX в. эта обитель вряд ли сравнится с любой иной. 3. Оптина Пустынь а) От Опты до скита Козельская Введенская Оптина пустынь 687 находится вдали от столичных центров, в Калужской области, в четырех километрах от небольшого провинциального городка Козельска, на правом берегу быстрой речки Жиздры, где основные монастырские постройки скрыты от глаз путешественников густым сосновым бором. При подъезде к Козельску со стороны Калуги с высокого пригорка деревни Нижние Прыски паломнику вдруг открывается завораживающий вид куполов пустыни, возвышающихся над верхушками вековых сосен, что создает впечатление одновременной удаленности Оп- тиной от суеты мира и открытости для ищущих спасения. Это видимое противоречие как бы подчеркивает особенность самой обители в ряду других. |
|
|
