| Между тем в Оптиной, с отъездом старца Амвросия, монахи, привыкшие к старческому окормлению, стали ходить к о. Иосифу, и многие начали у него исповедоваться. Сам настоятель, по преклонности своих лет, затруднялся зимой каждый раз ездить к старцу в Шамордино; а потому выбрал своим духовником о. Иосифа и относился к нему с большим уважением. Он сам приходил к нему в скит каждую субботу и после исповеди долго оставался ещё у него для беседы. Трогательно было видеть, как маститый, убеленный сединами настоятель шел к своему постриженнику каяться перед ним в своих вольных и невольных прегрешениях, смиренно стоя пред святыми иконами на коленях. Когда насупил Рождественский пост, то батюшка Амвросий, ослабевший силами, стал посылать своих шамординских духовных детей в Оптину исповедоваться у о. Иосифа. Сначала это тяжело было для сестёр, привыкших поверять свои душевные тайны только одному старцу, и скрепя сердце ездили они к своему новому духовнику. Иногда случалось, что старец исповедовал сестру сам, а затем посылал её в Оптину к о. Иосифу только прочесть исповедную книжку. В этих действиях старца был скрыт глубокий смысл. Главным образом, посылая своих духовных чад к о. Иосифу, старец этим самым показывал, что он их передаёт ни кому другому, как только о. Иосифу. Это имело очень важное значение в будущем, когда старец скончался и когда возникал вопрос о его преемнике. Одна монахиня рассказывает о себе: «Батюшка Амвросий за год до своей кончины благословил мне исповедоваться у батюшки Иосифа, но я не хотела идти к нему, а батюшка Амвросий говорит мне: «Ну, а если я умру, к кому же ты пойдёшь?» Я заплакала и говорю: «Не знаю; кроме вас ни к кому не могу». На это батюшка говорит: «Ну, а я тебя передаю о. Иосифу; к нему относись и ему пиши всё, как и мне, и сейчас иди исповедоваться». Я нехотя пошла; батюшка Иосиф был в нижней хибарке; я получила благословение и говорю, что батюшка Амвросий меня послал к нему исповедоваться, но мне не хочется. Батюшка посмотрел на меня и говорит: «Хочешь – не хочешь, а если Батюшка послал – готовься», и с этими словами ушел от меня. |
| Маленькой девочке Марфе: «Марфа печется на солнце, а вырастет – будет и других припекать». Свою любовь к людям и заботливость о них о. Амвросий проявлял всеми возможными способами – и материальною помощью, и духовным руководством. Приносимые ему вещи он раздавал через келейников нуждающимся монашествующим; присылаемые же деньги делил на три части, – одну часть отсылал скитоначальнику на нужды скита и на помин благодетелей, другую часть определял на бедных и, наконец, третью, самую малую часть, отделял на лампадное масло и восковые свечи для отправления своих келейных бдений и других молитвословий. Милостыня всем ежедневно приходившим к нему бедным подавалась им также через келейников. В исключительных случаях подавал старец и сам. Раз как-то он поспешно выходит из хибарки в келлию и тут же, мимоходом, обращается к своему писарю: «Вот там пришла женщина с сиротами, – мал мала меньше. Всех сирот человек пять, а есть нечего. Сама горько плачет и просит о помощи. А самый маленький ничего не говорит, а только смотрит мне в глаза, подняв ручки грабельками. Как же не дать ему!» Старец стал доставать деньги. Руки от волнения дрожат, слезы против воли просятся из глаз. Ежегодно к великим праздникам Рождества Христова и Св. Пасхи рассылалось старцем по нескольку десятков денежных писем в разные места к не могущим явиться к нему за милостынею лично. Посылалось рубля по три, по пяти и более. К концу жизни старца число таких рассылавшихся к великим праздникам денежных писем возросло до двухсот. Бывали, хотя редко, случаи, когда о. Амвросий посылал одному лицу рублей по сто и более. Некоторые бедные монахини почти, можно сказать, содержались на его счет. Многим он помогал и целые семьи поддерживал материально при содействии относившихся к нему с доверием богатых людей. Наконец, многолюдная Шамординская обитель, со множеством бедных, больных, сирот, калек и бесприютных, получала свое содержание от старца или ради него. Любовь и сострадание старца к людям были таковы, что он не оставлял без внимания, участия и помощи самого, по-видимому, маловажного их горя, которое в глазах других людей казалось смешным и не заслуживающим никакого внимания. Однажды остановила его крестьянка, которая была нанята помещицей пасти индюшек. Индюшки у нее не жили, и барыня хотела ее рассчесть. «Батюшка, – кричала в слезах баба, – хоть ты помоги мне. Сил моих нет. Сама над ними не доедаю, пуще глаз берегу, а колеют они. Согнать меня барыня хочет. Пожалей, родимый!» Присутствовавшие тут смеялись над ее глупостью, зачем она с такими пустяками идет к старцу. А старец ласково расспросил ее, как она их кормит, и дал советы как их содержать иначе, благословил ее и простился. Тем же, которые смеялись над крестьянкой, он заметил, что в этих индюшках вся ее жизнь. Индюшки у бабы перестали колеть. |
| На другой день он перебрался в хибарку старца Амвросия, где и прожил ровно 50 лет. Близость к старцу с одной стороны утешала и радовала его, а с другой нередко смущала его неопытный ум. Постоянный приём посетителей, постоянная суета и молва стали скоро тяготить его. По неопытности своей в духовной жизни, он не высказывал старцу своего чувства и смущения, и помысел за помыслом надвигались на его смущенную душу... Однажды сел он у стола опершись рукой, и весь отдался охватившим его мыслям, – и заветный Киев с его святынями снова вырос в его воображении, и священный Афон с его пустынниками, отшельниками и келиотами... «Вот там – настоящая жизнь монашеская, там – святость, там – дивные старцы-подвижники..., а здесь... здесь не то; здесь всё народ, здесь не всегда приходится быть даже и в церкви, некогда и помолиться, и почитать... Да и поют-то здесь не так. Лучше уйти отсюда на Афон». Охваченный волной «помышлений сомнительных», юный инок не заметил, как в келью, где он сидел, вошел старец. Вдруг он услышал за собой голос батюшки о. Амвросия, который, ударив его слегка по плечу, сказал: «Брат Иван, у нас лучше, чем на Афоне; оставайся с нами!» Эти слова так поразили молодого послушника, что он тут же с раскаянием и умилением упал к ногам старца. С этого момента он ясно понял, что все смущающие его помыслы были просто искушением. Каких старцев и где ещё искать ему, когда он здесь непосредственный ученик такого старца, который читает его сокровенные мысли? И с тех пор он всецело предал свою волю в послушание своему великому авве. До самого переезда отца Амвросия в Шамординскую обитель отец Иосиф был келейником и помощником старца. Его любовь и преданность к старцу были безграничны; его послушание было назидательно для всех; не только воля старца, но и каждое его слово было для него законом. По водворении навсегда в келье старца брату Ивану, конечно, приходилось много терпеть, как невольных столкновений, так и намеренно наносимых ему людьми «испытаний». Цель же духовно опытного старца Амвросия в сем деле состояла в том, чтобы мало-помалу обучать молодого послушника смирению. |
| Я ответила: «Потому и приехала, что вы больны». Дочь же моя добавила: «Кстати, батюшка, и Великий пост , – можно поготовиться». «Ну что же, – сказал старец, – я всех своих духовных детей передал батюшке отцу Иосифу. И вы у него исповедуйтесь». Но я смекнула дело и скоро ответила: «Да я, батюшка, недавно перед масляной готовилась, я подожду, – могу и после Святой». «Ну зачем же откладывать? – сказал он. – Идите, утро мудреней вечера», – отпустил нас. Я всю ночь проплакала и промолилась, чтобы Матерь Божия внушила старцу при жизни его не передавать меня другому духовному отцу. Наутро мне еще прибавилось огорчение. Одна пришедшая к нам в номер монахиня, духовная дочь старца, сказала мне, что она уже исповедалась у батюшки отца Иосифа, и стала надо мной подшучивать и тем довела меня до больших слез. Я никому не могла противоречить, но и с собой сладить тоже не могла. Оправившись, насколько это было возможно, чтобы не было заметно слез, я пошла к старцу. Войдя к нему в келью и не успев еще поклониться ему, я увидала, что он стал торопливо что-то разыскивать кругом себя на кроватке, на которой лежал. Достал откуда-то из-под подушек мантийку, епитрахиль и поручи, которые были там спрятаны, и стал всё это спешно надевать, сказав мне: «Ну, дурак, исповедуйся скорей; только не говори никому, что я тебя сам исповедал. А если спросят, как исповедалась, скажи: как и все. У тебя пока другого отца не будет». Такой для меня был переход от сильного огорчения к великой радости! Кончив мою исповедь и начав читать разрешительную молитву, старец был прерван приходом к нему батюшки отца Иосифа, так как дверь в келью мною была не заперта. Я вздрогнула. Показался на пороге батюшка отец Иосиф и, увидав, что старец, по великой своей любви, не выдержал и снизошел к моей немощи, покачал головой и, улыбнувшись на батюшку отца Амвросия, только махнул рукой и ушел. У батюшки же отца Амвросия было при этом как бы виноватое личико. После я узнала, что старцу и доктор запретил, и все очень просили его, начиная с отца архимандрита, чтобы он никого не исповедовал, пока не оправится от болезни. |
| Впоследствии эта матушка попадья, овдовевши в молодых летах, неоднократно посещала старца Амвросия в Оптиной пустыни и в первый раз приезжала вместе с своим родителем. За нею и другие родственники навещали старца, который всегда принимал их всех с родственною любовью и оказывал им возможную помощь. Две сестры его, оставшиеся в живых, как выше было замечено, даже и дни свои окончили при старце. А две его внучки помещены были им еще при жизни в Шамординской общине, где живут и доселе. Вообще отношения старца Амвросия к своим родственникам были самые искренние, любовные. И если он в свое время написал старшему брату нравоучение, то побуждением к сему опять-таки была родственная любовь. С течением времени здоровье отца Амвросия хотя, как мы видели, несколько и поправилось, но совершенно не восстановилось, и разные его недуги более или менее давали себя чувствовать уже во всю последующую его жизнь до самой кончины. То усиливался у него катар желудка и кишок, открывалась рвота, то ощущалась нервная боль, то простуда с лихорадочным ознобом и просто жестокая лихорадка. К тому же еще стали появляться геморроидальные кровотечения, которые по временам до того измождали страдальца, что он лежал в постели точно мертвый. Несмотря на это, он не только никогда не скорбел о своих болезнях, но даже считал их необходимыми для своего духовного преуспеяния. Веруя вполне и уразумевая собственным опытом, что если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется ( 2Кор.4:16 ), он никогда и не желал себе совершенного выздоровления. И другим потому всегда говаривал: «Монаху не следует серьезно лечиться, а только подлечиваться», для того, конечно, чтобы не лежать в постели и не быть в тягость другим. Так и сам он постоянно подлечивался. На столе у него потому всегда стояло много пузырьков с разными лекарствами. Доктор же приглашался только в крайних случаях, когда уже очень усиливалась болезнь. Зная же из учения отцов подвижников, что телесная болезнь выше и крепче поста и трудов и подвигов телесных, он в напоминание себе и в назидание и утешение своим ученикам недужным имел обыкновение говорить: «Бог не требует от больного подвигов телесных, а только терпения со смирением и благодарения». |
| Отец Анатолий (Зерцалов) приехал в Шамордино в сентябре 1891 года и рассказал отцу Амвросию, что этим летом в скиту было необыкновенное множество цветов. Батюшка задумался, а потом сказал, что это непременно к большой скорби. Спустя недолгое время постепенно терявшая зрение настоятельница мать Евфросиния ослепла совсем. Старец запретил ей оставлять должность свою, велел продолжать настоятельствовать с помощью сестер. В конце сентября занемог сам старец. Будущий старец иеромонах Иосиф, келейник отца Амвросия, с 1888 года по назначению отца Исаакия был помощником старца. Отец Амвросий был этому рад, так как видел, какие высокие духовные дары имеет его келейник. Отец Иосиф только что перенес болезнь, от которой едва не умер. Летом 1888 года батюшка отпустил его в Киев. Наместник Лавры отец Ювеналий, увидев его, воскликнул: «Кого я вижу! Ведь это будущий старец!». И долго беседовали два оптинца, два брата духовных... На обратном пути отец Иосиф навестил в Борисовской обители свою сестру, монахиню Леониду. Старушка вспомнила, как отец Иосиф еще отроком приходил сюда с котомкой и убирал снег возле ее келии. Вернувшись в Оптину, отец Иосиф стал каждое лето ездить к отцу Амвросию в Шамордино. Летом 1890 года во время обычных сборов к отъезду в Шамордино старец Амвросий сказал отцу Иосифу: «Нынешний раз я тебя не возьму. Тебе нужно здесь остаться. Ты здесь нужен». Мало того, батюшка велел отцу Иосифу перейти из своей комнаты в его. И сам уехал. Но, не имея возможности вернуться из Шамордина, отец Амвросий каждый месяц присылал за отцом Иосифом возок. В Шамордине много людей, в том числе и оптинских монахов, приходило к старцу и занимало его разными разговорами, так что он к концу дня сильно уставал, не хотел есть и не мог уснуть. «Только после отца Иосифа я могу обедать и спать в свое время», – говорил он, желая выразить этим, что только отец Иосиф его ничем не расстраивает. Между тем отец Иосиф в Оптиной все более и более входил в старческие обязанности, принимал народ – монахов и мирян. Даже архимандрит Исаакий, затрудняясь осенью и зимой ездить к отцу Амвросию, выбрал себе духовником отца Иосифа, который был его постриженником. Начиная с Рождественского поста 1890 года отец Амвросий стал посылать шамординских сестер, своих духовных чад, для исповеди в Оптину к отцу Иосифу. Другая часть сестер уже имела своим духовником отца Анатолия. |
| В начале 1891 года о. Амвросий постриг Леонтьева в монашество с именем Климента. Леонтьев был очень болен, – он перенес дизентерию, заражение крови, у него был тромбофлебит, плохо работало сердце, кроме того – быстро развивающаяся болезнь мочевого пузыря, грозившая большими неприятностями. Однако он, сам по своему университетскому образованию врач, не унывал, а жизнь в Оптиной давала дополнительные силы. Старец Амвросий был прозорлив, он видел, что дело идет к концу, причем как для него самого, так и для Леонтьева. Он благословил его ехать в Троице-Сергиеву Лавру, чтобы быть ему ближе к Москве, к врачам, ведь может потребоваться срочная операция. «Старец настойчиво, уже с весны побуждает меня к этому переселению… говорит: “Не должен христианин напрашиваться на слишком жестокую смерть. Лечиться – смирение”. И даже торопит отъездку пока не холодно. Может быть, у него есть и другие обо мне соображения, о которых он умалчивает… А если бы он сказал: “Не ездите и готовьтесь здесь умирать” (как он иным и говорит иногда), то я, конечно, остался бы». Из Троицкой Лавры, где он поселился в гостинице, Леонтьев пишет: «Уезжая, я благословился у старца возвратиться в Оптину около 15-го сентября». (К этому письму примечание: «Замечу, однако, кстати, что старец как-то особенно настойчиво выпроваживал меня к Троице. Почему – не понимаю. Явный повод, конечно, близость специалистов по моей болезни, могущей причинить слишком лютую смерть. Но что-то подозревается и тайное, а что – не знаю». – Эту тайну Господь скоро, очень скоро откроет ему). В тот год, находясь в Шамординском монастыре, где старец Амвросий простился с Леонтьевым («Прости меня, прости!» – говорил старец ему), он заболел и не смог вернуться в Оптину. Скончался там 10 сентября. Спустя неделю, узнав об этом, Леонтьев пишет: «Кончина моего старца о. Амвросия не застала меня врасплох; он был так слаб, что я дивлюсь, как он мог еще дожить до 79 лет. Я столько лет ждал со дня на день его смерти, что теперь ничуть этим не поражен. Понимаю, конечно, что встретятся еще не раз случаи, если проживу еще долго, когда я буду восклицать: “Где отец Амвросий?” Но что же делать! Воля Божия!» |
| Похвала Сколько же вредна слава человеческая! Хоть бы и точно человек имел что-либо достойное похвалы, но когда услаждается шумом слов оных, то уже лишается будущей славы, по учению святых отцов... (преп. Макарий). Хвалебные мысли свои старайся уловлять и поставляй их в числе тех же падений, или и горше, потому что они суть виною других падений (преп. Макарий). ...Ты думаешь о себе, что ты живешь хорошо и лучше других, и не понимала, что это грех, того ради и попустилось тебе испытать наказание в хульных помыслах. Знай же вперед, что помысл о себе высокого мнения есть тяжкий грех пред Богом, а люди, им одержимые, не только не каются в них, но и за грех не считают. Берегись же вперед сего злого корения! (преп. Макарий). Намерение ваше благое... вы не хотите, чтобы о сем знали другие по многим причинам, дабы не скорбели на вас, не препятствовали, а другие чтобы не хвалили: все сии предосторожности хороши. Но остерегайтесь душевного льстеца, дабы он не предстал к вам с умственным велехвалением вас и ублажением за доброе сие расположение. Представляйте себе, что без помощи Божией мы ничего сделать не можем, то нечем и гордиться. Когда же возомним о себе нечто и припишем себе благие дела, тогда и помощь Божия отымется, и мы познаем свою скудость в добре и немощь во исполнении оного (преп. Макарий). ...Какое наше бедное устроение! Когда хвалят нас, мы услаждаемся, а при укоризнах упадаем духом, а надобно бы быть равнодушнее. Похвала нас не вредит, а когда усладимся ею, то лишаемся воздаяния... (преп. Макарий). Похвалам о себе не внимай и бойся их, помни — кто-то из святых отцов говорит: если кто хвалит тебя, жди от него и укоризну (преп. Иларион). ...Истинный монах не корит и не хвалит (преп. Амвросий). «Вот и вы, батюшка, никогда нас не хвалите», — сказала одна из шамординских сестер. «Да что ж вас хвалить, — ответил старец, — когда вы сами себя хвалите» (преп. Амвросий). «А о тебе разве все судят праведно? — . — Хвалят иногда, не зная хорошо твоего внутреннего состояния. ...Пусть хвалят, ты на это не смотри, не отвечай и не спорь, а только сама сознавай в себе, стоишь ли ты похвалы, или нет. Если будешь противоречить, то выйдет лицемерие, ведь тонкое чувство удовольствия от похвалы все-таки есть в тебе, да и те, которым ты будешь противоречить, не поверят тебе, поэтому, когда хвалят, не говори ничего, опусти глаза и молчи» (преп. Амвросий). |
| Заботами, трудами и молитвами о. Амвросия и новой настоятельницы обитель постоянно росла, строительство не прекращалось, но столько было поступающих, что мест для них все еще недоставало. А старец принимал всех приходивших к нему. Громадные постройки требовали и больших расходов, а иногда наличными оставалось несколько рублей. Но велика была вера старца и упование его на милость Божию. Не раз старцу говорили: “Батюшка, что же вы все больных и убогих принимаете, а чем содержать их будете?” Батюшка на это отвечал: “Да на больных, да на убогих мне Бог больше посылает, а на здоровых и вовсе ничего не дает” 183 . Для непосредственного наблюдения за хозяйством основанной обители старец Амвросий приезжал ежегодно в Шамордино. Время пребывания старца в обители для сестер считалось светлым праздником. Все с любовью встречали дорогого батюшку и неотступно сопровождали его, когда он осматривал обитель. Можно представить себе, что переживали сестры, беседуя со старцем, если они считали за счастье даже перенести шарф или другую батюшкину вещь 184 . Во время пребывания в обители старец посещал все корпуса, кельи, объезжал постройки и делал соответствующие указания. По-прежнему его осаждали многочисленные посетители, которым старец уделял все свободное время и для приема которых построили в Шамордино специальную “хибарку”. Но не только женская община была заботой старца Амвросия. Приходит к нему как-то незнакомый человек из Сибири, отдает ему свою маленькую дочь и говорит: “Возьмите, у нее нет матери” 185 . Этот случай побудил старца устроить при Шамординской обители детский приют, в котором скоро собралось около 50-ти девочек. Когда старец приезжал в Шамордино, приют он посещал одним из первых. Малютки приветствовали своего покровителя пением разных молитв и духовных стишков. Свидетели рассказывали, что нельзя было без волнения следить за старцем в эти минуты. Серьезно и задумчиво слушал он эти детские моления, и часто крупные слезы катились по его впалым морщинистым щекам 186 . Проведя несколько дней в обители, духовно напитав ее насельниц, о. Амвросий возвращался в Оптину. Все сестры всегда с большой скорбью провожали своего духовного отца. Последние дни жизни и блаженная кончина старца Амвросия |
| Разделы портала «Азбука веры» Самое популярное Сейчас в разделе 1881 чел. Всего просмотров 97 млн. Всего записей 1130 Подписка на рассылку поделиться: ©2024 Православное аудио к содержанию ( 174 голоса: 4.6 из 5) Рассказ о жизненном пути истинной невесты Христовой, подвижницы и исповедницы, монахини Шамординского монастыря матушки Амвросии (Оберучевой). Искренность, духовная светлость и чистота души матушки пронизывает повествование, начинающееся в годы благоденствия Российской империи, проходящее через годы бунтов, революций, страшных гонений на православие и завершающееся предвоенным временем. Преданная дочь, врач, монахиня, старица — вот путь матушки Амвросии, который она прошла под руководством оптинских старцев Анатолия и Никона. Особенно ценны подробные записи матушки духовных наставлений и бесед, которые проводили оптинские старцы с монашествующими во время гонений. По своему жанру это книга воспоминаний. Но ее нельзя было бы охарактеризовать коротко, обращая внимание лишь на какую-то одну, главную, сторону жизни мемуариста, например: «Воспоминания земского врача» или «Записки монахини». Это — «Очерки из многолетней жизни одной старушки, которую не по заслугам Господь не оставлял Своею милостью и которая считала себя счастливой всегда, даже среди самых тяжелых страданий». Читая эту книгу, мы постепенно знакомимся даже не с событиями чьей-то жизни, а с основополагающими, глубинными понятиями христианства, или — с простыми, ясными, чистыми, естественными человеческими чувствами, давно потерянными или никогда не испытанными нами, людьми ХХ века, времени разрушительной силы. Матушка всей своей жизнью доказала, что если всецело посвятить себя Богу и ближнему, то воистину возможно человеку исполнить первую и вторую заповеди, достигнуть еще в этой жизни совершенной любви Христовой и стяжать милость Божию. Последнее письмо монахини Амвросии (Оберучевой): «Странная моя жизнь! К чему все это ведется? Видно, воля Божия. Да будет воля Божия во всем. Только с благоговейным трепетом ожидаю, что будет дальше. Все так удивительно сотворяется… Как бы исполнить волю Божию, чтобы не нарушить своим вмешательством». Исполнитель: Е. Г. Харитонова Издательство: Издание Новоспасского ставропигиального мужского монастыря Год выпуска: 2008 Время звучания: 22:52:01 Монахиня Амвросия (Оберучева). «История одной старушки» –:– 31:36 Стоп через Рекомендуемые аудио Входим... Куки не обнаружены, не ЛК Размер шрифта: A- 15 A+ Тёмная тема: Цвета Цвет фона: Цвет текста: Цвет ссылок: Цвет акцентов Цвет полей Фон подложек Заголовки: Текст: Выравнивание: Сбросить настройки |
|
|
