| Изд. 2-е. М., 1862. 3) Климент (Зедсрголъм). иером. Жизнеописание Оптинского старца, иеромонаха Леонида (в схиме Льва). Одесса, 1890. 4) Иеромонах Леонид (Кавелин) . Сказание о жизни и подвигах старца Оптиной пустыни иеросхимонаха Макария. М.: [Изд.] Введенской Оптиной пустыни, 1881. 5) Ювеналий (Половцев) , архим. Жизнеописание настоятеля Козельской Введенской Оптиной пустыни архимандрита Моисея . М., 1882. 6) Леонтьев К. Н. Отец Климент Зедергольм . иеромонах Оптиной пустыни. Изд. 2-е. М., 1882. Из печатных источников второго рода заслуживают внимания по достоверности сообщаемых сведений и по правильности взгляда на личность почившего три следующие статьи: 7) Корсунский И. Н. , проф. Некролог: иеросхимонах Амвросий, Оптинский старец//Душеполезное чтение. 1891. Ч. III. Ноябрь. С. 478–482. 8) Неподписанная автором очень хорошая статья: Старец иеросхимонах Амвросий//Калужские епархиальные ведомости. 1891. 20. 31 октября. С. 662–669. 9) Неподписанная автором статья: Памяти почившего Оптинского старца, иеросхимонаха Амвросия//Церковные ведомости. 1891. N 44. С. 1548–1553. Рукописный материал наш составляют: 10) Семинарский аттестат о. Амвросия//Архив Оптиной пустыни. 378. 11) Записки бесед и изречений о. Амвросия, сделанные верной ученицей покойного N. N. – 13 с. 12) Записки бесед и рассказов о. Амвросия, ведённые с 1869 года монахиней М. О-вой. – 17 с. 13) Записки бесед и изречений о. Амвросия, веденные с 1879 года (теперь) монахинею М. Ф-вой. – 28 с. [Возможно, здесь упоминается Мария Дмитриевна Францева. дворянка из Симбирской губернии. Поступила в Шамординскую обитель в 1887 г. В 1892 г. определена в число послушниц. Исполняла послушание благочинной в церкви.] 14) Запись изречений старца, сделанная рясофорной монахиней. Е. Л-вой (Здесь упоминается Екатерина Лебедева, из дворян Московской губернии. Обучалась в Московском Мариинском институте. Поступила в Шамординскую обитель 1887 г., исполняла послушание письмоводительницы). 15) Записки иер. Г -ия. – 7 с. 16) Слова батюшки, о. |
| В.П. Быков VI. Шамординская Казанско-Амвросиевская пустынь То, что является конечной целью стремления в духовной области у мужчины, само собою разумеется, не может быть чуждо и природе женщины, ибо, как тот, так и другая, созданы по образу и по подобию Божию. И в то время, когда позитивные знания, заблудившиеся в своих горделивых помышлениях, даже в XVII столетии находили для себя не только не позорным, а натуральным, естественным, в коллегиальных, официальных съездах, собраниях, обсуждать вопрос, есть ли у женщин душа, – истинная наука, Божья наука, свет Христовой правды, просвещающий всякого человека, давным-давно указали, что в женщине, не только существуют те же Божественные, благотворные начала, как и в мужчине, но, даже установили и то, что, по своей природе, по своему прямому назначению в жизни, в физическом мире и в нравственном, женщина является непосредственной продолжательницей великого дела Творца: деторождением и воспитанием человечества. С самого начала воспроизводимой ею на свет новой жизни, до той поры, пока молодая сила не делается вполне приспособленною к выступлению в жизнь, она, со своим молоком, воспитывает и душу, и сердце своего воспроизведения. Так, что, в то время, когда роль представителей мужского пола сводится только лишь к охранительным началам семьи, к защите ее и к предоставлению ей средств, женщины созидают «людей» в самом точном смысле этого слова. И, по моему глубокому убеждению, все, что есть в жизни положительного и отрицательного, за все это ответственны, пред лицом Бога Живого, женщины. Пусть эта женщина будет безграмотна, неразвита, темна, некультурна, пусть она будет раба, или властительница, – в деле рождения человечества и воспитания его, в ее сердце заложено, как вполне правильно и нормально рассуждал об этом Л.Н.Толстой, само Евангелие. Многие, может быть, укажут мне целым рядом фактов, где воля мужчины подавила всю душу женщины. Или, где женщина, как это мы видим везде и повсюду, в особенности в наше время, отклонилась от своего нормального назначения, ударилась в то, что совершенно не подлежит ни ее природе, ни ее разуму, ни ее естественному назначению. Все это не будет ничуть доказательно. |
| Конечно, отец Амвросий скрывал свою духовную жизнь, свои молитвенные и аскетические подвиги. Под руководством старца Макария начал он проходить умную молитву и, лежа в болезни, не только не оставлял ее, но в ней укреплялся более и более. При старце же Макарии, работая с ним над приготовляемыми к изданию рукописями, много читал святоотеческих писаний и у себя в келии, многое проходил делом и запоминал так хорошо, что, когда к нему как к духовнику обращался кто-нибудь из братии, он мог взять книгу и открыть место, где содержался ответ на предложенный вопрос. В 1852 году, 8 мая, отъезжая в Москву по неотложному делу, старец Макарий собрал скитскую братию к себе на чай и объявил, что в его отсутствие за порядком в скиту будет смотреть иеромонах Пафнутий, а назидание духовное братии поручается отцу Амвросию. Игумен Марк вспоминал, что он ходил к отцу Амвросию для откровения помыслов и всегда заставал его за книгой. Тот же отец Марк вспоминал, что наставления свои старец Амвросий «преподавал не от своего мудрования и рассуждения, хотя и богат был духовным разумом. ...Предлагал не свои советы, а непременно деятельное учение святых отцов. Для сего, бывало, раскроет книгу того или другого отца, найдет, сообразно с устроением пришедшего брата, главу писания, велит прочитать и затем спросит, как брат понимает ее. Если кто не понимал прочитанного, то старец разъяснял содержание святоотеческого учения весьма толково. И все это делалось с безграничною отеческою любовию и благопожеланием. К согрешающим, но чистосердечно кающимся и исправляющимся он был снисходителен и милостив паче меры» 281 . По поручению старца Макария отец Амвросий ходил для беседы с посетителями и на гостиницу. Ему же были поручены для духовного окормления монахини Борисовской пустыни Курской губернии, которые приезжали в Оптину, и отец Амвросий беседовал с ними на гостинице. Настало время, когда уже и те из монахов, которые – по немощи человеческой – некогда завидовали его столь быстрому рукоположению в священный сан, начали относиться к нему с уважением. Внутренняя жизнь отца Амвросия стала обнаруживаться в делах. Еще до кончины отца Макария он был келейно пострижен в схиму (дата этого события неизвестна). После кончины старца Макария он перешел в ту келию у скитских ворот, где и прожил до конца жизни, вернее – до отъезда в Шамординскую обитель. Отец Амвросий стал признанным старцем. В 1862 году ему уже помогают в писании писем к духовным чадам два письмоводителя, которых он для смирения называл писарями. Когда не стало сначала архимандрита Моисея , а потом и его брата отца Антония, то многие из их чад перешли под руководство отца Амвросия. |
| Силы ему изменяли настолько, что он не мог уже исполнять должность скитоначальника и, после серьёзной и опасной болезни, перенесённой им в мае этого года, он просил об увольнении его на покой. Затем он принужден был отказаться и от духовничества, которое особенно изнуряло его. «Мне труднее всего исповедовать, – говорил старец, – потому, что это дело неотложное, – хоть умирай, да исповедуй». Преданные старцу лица, конечно, приняли это с большой скорбью, но с другой стороны, любя и храня старца, безропотно подчинились этой необходимости. Но духовная связь детей со своим отцом не прекратилась. По-прежнему братия шла к нему со своими скорбями и недоумениями, также несли они и инокини женских обителей к этому опытному духовному врачу свои больные души, открывали ему тайники своего сердца, все помыслы, искушения, свои раны греховные. И любвеобильный старец никому не отказывал – он терпеливо всё выслушивал, кротко наставлял в терпении всего находящего; часто одной его ангельской улыбки было достаточно, чтобы уныние и ожесточение рассеялось бесследно. Последний раз Батюшка служил на Успение 1905 года, а с 16-го августа начал жаловаться на слабость, которая не покидала батюшку всю осень, то усиливаясь, то уменьшаясь. 9-го октября, под память батюшки о. Амвросия, Батюшка почувствовал себя плохо, так что не мог принимать посетителей и исповедовать готовившихся ко дню кончины Батюшки о. Амвросия многих Шамординских сестёр, но потом дня через два начал опять принимать, несмотря на слабость. В ночь на 24-ое октября батюшка так ослабел от переутомления, что едва не умер; его особоровали ночью же и приобщили Св. Таин. Приглашенный на другой день доктор нашел сильное переутомление на почве страшного малокровия, но утешил нас словами, что «у батюшки сердце как у молодого», предписал полный отдых в течение продолжительного времени и улучшение питания. С этих пор батюшка не мог исповедовать такое количество народу и Шамординских сестёр передал духовнику. А братий ещё с полгода продолжал исповедовать сам. |
| После Пасхи 1891 года старца постигла новая неожиданная скорбь. Избранная им настоятельница обители м. Евфросиния, его ближайшая помощница и исполнительница его предначертаний, тяжко заболела. Войдя однажды в его келлию по какому-то делу, она вдруг почувствовала себя очень нехорошо. Лицо ее помертвело, дыхание прекратилось, она едва не упала. Смутился старец. Сам, еле передвигая ноги, подошел к видимо умиравшей, затем позвал сестер, которые и уложили ее на стоявший вблизи диван; тогда старец, глядя на нее и как бы прося ее не покидать его, удрученного болезнями и скорбями, сказал дрожащим от волнения голосом: «Мать, подыши еще!» И скоро, по молитвам старца, дыхание ее возобновилось, и она была приобщена Св. Христовых Таин. После этого случая м. Евфросиния стала слепнуть. К средине лета она уже ничего не могла видеть, – могла только различать белый цвет от черного. Тяготясь, вследствие потери зрения, должностью настоятельницы, она просила старца позволить ей подать прошение об отставке, но старец не благословил, сказав: «Сама не подавай, а если велит подать начальство, то подай». При этом он старался всячески утешать ее и ободрять, говоря: «Мать! Претерпевай и не унывай!» В довершение всех скорбей старца обрушилось на него и неблаговоление епархиального начальства, особенно обострившееся к концу его жизни. В 1890 году в Калугу был назначен новый архиерей, перемещенный из Тамбова, преосвященный Виталий. Прибыл он на епархию осенью, когда старец Амвросий уже имел свое пребывание в Шамординской общине. Преосвященному Виталию очень хотелось видеть известного всему православному миру старца Амвросия, но, узнав, что старец живет в женской обители, медлил ехать в Оптину пустынь, ожидая возвращения старца в скит. Между тем время шло, а старец не возвращался. Это было неприятно владыке, тем более, что старец переместился в Шамордино без разрешения своего епархиального начальства. Распространявшиеся недоброжелателями о. Амвросия нелепые о нем слухи по поводу его пребывания в Шамордине доходили и до владыки и смущали его еще более, так что он даже говорил с тревогою: «Что это у них там делается?», – и несколько раз поручал благочинному монастырей потребовать от старца немедленного возвращения в свой скит. Болезненный, умирающий старец, конечно, не мог исполнить этого распоряжения, но в Калуге не верили этому и принимали его слова за одну пустую отговорку. Старцу стали угрожать, что его силою отвезут в Оптину, на что он отвечал: «Я знаю, что не доеду до Оптиной; если меня отсюда увезут, я на дороге умру». |
| Еще подобный отрывок из ненапечатанного письма к Людмиле Осиповне Раевской, живущей в Шамординской общине, от 23 февраля 1898 года: «Вчера приезжал В. и рассказывал, что одна дама, родственница Л-го, ему писала из Москвы, что у нее муж был очень болен. Доктора отказались лечить, и он совсем умирал. В одну ночь видит он около себя у постели старца, который над ним молился и говорит: «Отслужи молебен святому Амвросию Медиоланскому », – и скрылся. Больной сказал это жене, и они отслужили молебен. Он приобщился и с тех пор начал поправляться; даже встал с постели, но никому не говорил об этом явлении старца. Когда же он стал чувствовать себя совсем хорошо, ему опять явился этот же старец (бывший больной его узнал) и говорит: «Ты теперь совсем здоров; зачем же ты скрываешь и не говоришь об своем исцелении? Надо говорить; а старец пред тобой – Оптинский Амвросий». И скрылся. Когда В. рассказывал, я позавидовала; а на душе какая-то радость стала, – я не могу высказать. Родной наш и нас, может быть, не оставляет». Присовокупим к сему, что приведенные здесь два случая исцелений от почившего старца не единственные. В заключение всего сказанного предложим вниманию читателей два знаменательных сновидения одной шамординской сестры, рисующие, как мы веруем, загробную участь описанного здесь великого Оптинского старца, батюшки отца Амвросия. Вот ее рассказ: «За несколько времени до кончины батюшки видела я, будто стою в прекрасном саду. На высоких деревьях трепещут листки, и всякий листок всё повторяет молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». В саду будто стоит светлый храм. Вошла я в него и вижу: купол у него недостроен. И подумала я, как это храм не окончен? Тогда послышался мне голос: «Это жилище приготовлено для старца Амвросия и скоро будет окончено». А как батюшка уже умер, видела я, что стоит его гроб. И вот спустились четыре Ангела в белых ризах, – такие блестящие на них ризы, – а в руках у них свечи и кадило. И спросила я, почему это они, такие светлые, спустились ко гробу батюшки. Они мне ответили: «Это за то, что он был такой чистый». Потом спускались еще четыре Ангела в красных ризах, и ризы их были еще красивее прежних. И я опять спросила, а они ответили: «Это за то, что он был такой милостивый, так много любил». И еще спустились четыре Ангела в голубых ризах невыразимой красоты. И я спросила, почему они спустились ко гробу. И мне ответили: «Это за то, что он так много пострадал в жизни и так терпеливо нес свои кресты» 189 . |
| Между часами, отданными посетителям, нужно было найти, время для разборки и писанья многочисленных писем. Со всех концов России приходили письма, которые надо было прочесть и дать на все ответ. Ежедневно их приходило от 30 до 40. Часть этой переписки сохранилась и была напечатана, в журнале, «Душеполезное чтение» в 1891–1897 годах. Но большая часть, не изданная, вероятно теперь погибла. Так, в течение более тридцати лет, изо дня в день старец Амвросий совершал свой подвиг. В последние десять лет своей жизни он взял на себя еще одну Заботу: основание и устройство женской обители в Шамордине, в 12 верстах от Оптины, где кроме 1000 монахинь имелись еще приют и школа для девочек, богадельня для старух и больница. Эта новая деятельность была для старца не только лишней материальной заботой, но и крестом, возложенным на него Провидением и закончившим его подвижническую жизнь. Монастырские нужды Шамординской обители требовали частого присутствия там старца, а следовательно длительных отлучек его из Оптины. Оптинская братия огорчалась и роптала на невозможность постоянно общаться с ним и поверять ему ежедневно свои духовные нужды. Не нравились эта отлучки и Епархиальной власти, рассуждавшей, что монаху-схимнику не подобает оставлять свой скит и проживать в женской обители. С отцом Амвросием повторялась та же история, которая уже бывала со старцами Львом и Макарием. О. Амвросий принял этот крест со смирением, говоря: «Немало я принял незаслуженной славы на своем веку. А кто пользовался славой на земле, тот должен пострадать за это, или в здешней временной жизни, или в будущей вечной. Лучше уж пострадать временно в здешней жизни, нежели вечно в будущей». 1891 год был последним в земной жизни старца. Все лето этого года он провел в Шамординской обители, как бы спеша закончить и устроить там все незаконченное. Видно из всех его слов, из всех его распоряжений, что он ясно сознавал приближение своей кончины. Приехав в Шамордино в начале лета, он задержался там по важным обстоятельствам. |
| Однако, по некоторым признакам, все уже догадывались, что батюшка думает ехать в Шамордино. Еще за несколько дней до отъезда начнутся в хибарке разговоры об этом и расспросы друг у друга, не слыхал ли кто, когда батюшка едет и надолго ли. Не получая же ни от кого удовлетворительного ответа, обращались обыкновенно к келейнику с теми же вопросами. Келейник отвечал как бы нехотя: «Ничего еще не слышно». На несколько времени все успокаивались, хотя по тону келейника и не совсем доверчиво относились к его ответу. Но только что успокоятся, войдет в хибарку какое-нибудь новое лицо с тем же вопросом: «Говорят, батюшка собирается в Шамордино?» Опять начнется волнение. Приезжие из опасения, что не успеют со старцем заняться, решаются наконец спросить его самого. Выйдет батюшка на общее благословение, и все с нетерпением ждут удобной минуты, когда можно будет обратиться к нему с этим вопросом. Но и ответ батюшки тоже не успокаивал: «Думал, – скажет старец, – да вот, за вашими молитвами, сегодня с утра чувствую себя нехорошо». После того появлялась скорбь и забота, как бы батюшка не заболел. Последний отъезд старца в Шамордино имел некоторые особенности. Прежде всего, сборы в этот раз затянулись надолго: то одно дело задерживало его, то другое. Затем, всегда прежде старец брал с собою в общину для послужения своего старшего келейника, бывшего уже в сане иеромонаха, отца Иосифа, но теперь, собираясь к отъезду, почему-то долгое время ничего ему о сём не говорил. Наконец уже как-то нерешительно уклончиво обратился к нему с вопросом: «Как же в Шамордино-то ехать?» Нужно заметить, что так как этот старший келейник старца Амвросия по его назначению и благословению, конечно, с согласия отца настоятеля был в это время, как упомянуто выше, уже духовником и начинал старчествовать, а потому и в отсутствие старца Амвросия к нему ежедневно ходил народ, то, при разговоре об отъезде в Шамордино, он спросил старца Амвросия: «А тут-то как же быть, батюшка?» В ответ на этот вопрос старец тут же решил оставить его в скиту на своем месте, а с собой взять младшего келейника, монаха Исаию. |
| Этот рассказ особенно многосторонен и потому чрезвычайно интересен. Он, с одной стороны, показывает, как любвеобильный старец Амвросий, истинный раб Божий, по примеру Господа своего, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их ( Ин.13:1 ), не переставая руководствовать их ко спасению до последнего своего вздоха. А с другой стороны, указывает нам и на то, как упорна бывает борьба ветхого человека, когда христианин начинает подклонять выю свою под иго Христово. Человек долгое время, так сказать, колеблется между жизнью и смертью: он и верит и в тоже время не верит, – в одном случае изъявляет полную веру старцу, а в другом выказывает совершенное безверие; просит у старца совета с искренним желанием послушаться его и в тоже время упорно желает исполнить свою волю; кажется, безмерно любит старца и в тоже время бежит от него, но, не обретая душевного покоя, опять спешит к старцу. Сознавая пользу откровения помыслов, желает упражняться в сём спасительном делании и в тоже время смущается и стесняется до невозможности высказываться или рассеивается до совершенного забвения своих помыслов. Такое колебание бывает более или менее со всеми вступившими на путь жизни духовной под руководство старца. Предлагаемый рассказ, скажем еще, приведет читателей и к перемещению старца Амвросия в Шамординскую женскую общину, а затем и к последним дням его. Вот сам рассказ. КАК Я ПОПАЛА К БАТЮШКЕ Не вы Меня избрали, а Я вас избрал ( Ин.15:16 ). Эти Евангельские слова можно применить к нашему великому старцу, батюшке отцу Амвросию. Силою благодати Божией, обитавшей в нём так явно для искренно почитавших его, он привлекал к себе не только тех, которые обращались к нему во всех скорбях и нуждах, прослышав о его великих духовных дарованиях, но призывал к себе и тех, которые не думали и не считали нужным и даже возможным обращаться к нему. Из числа последних была и я, грешная. Мирская женщина, рано вышедшая замуж, я, кроме своей семейной жизни, ничего не знала. О монастырях, монахах и их старцах хотя и слыхала и видала их еще в детстве, но имела самое смутное и даже превратное понятие, которое мне было втолковано такими же, ничего не понимающими людьми, какой была и я сама. А узнавать что-либо подробнее о них не считала нужным; короче сказать, вовсе не думала о том. |
| Когда стал петь на клиросе, его, как высокого ростом, чтобы не закрывал нот, выгонял регент за клирос. Затем регент-простец рассердился на нового певчего, так как тот, будучи знатоком пения, делал ему иногда деловые указания, и пожаловался на него отцу настоятелю. Отправили Алексея на кузницу. Тяжело пришлось ему и на этом послушании. Для отдыха и сна предназначалась одна скамеечка, маленькая, узкая и короткая. Ляжет, укроет голову – ногам холодно; ноги накроет – голове холодно. Путем этих мелких по видимости, но очень тяжелых огорчений вырабатывались в молодом послушнике смирение и терпение, кротость и твердость духа. В скиту Оптиной Пустыни Рекомендую: мой начальник Став скитоначальником в 1874 году, смиренный подвижник не изменился и по-прежнему вставал на исповеди на колени перед преподобным Амвросием. Однажды отец Амвросий, побеседовав с отцом Анатолием, стоящим перед ним, как всегда, из почтения на коленях, подозвал к себе одну особу и, показывая на преподобного Анатолия, сказал: «Рекомендую: мой начальник», – преподав этим урок смирения и послушания. Особый дар Преподобному Анатолию поручил старец Амвросий окормление новосозданной Шамординской женской обители, нередко отмечая, что отцу Анатолию дан особый дар утешать молодых. Мать София, незабвенная первоначальница Шамординской обители, не раз говаривала, что хороший монах ничем не отличается в приемах обращения от самого благовоспитанного аристократа. Но разница между ними есть, и большая: аристократ держит себя с тактом из приличия, а примерный монах – из убеждения и любви к ближним. И как на образец для подражания указывала в этом случае на отца Анатолия. Природа возвышает человека к Богу Когда старец Анатолий приезжал в Шамордино, прогулки с ним были для всех сестер незабвенным утешением, которое скрашивало трудную жизнь первых насельниц обители. Среди сестер сохранилась память об одной из таких прогулок и тот разговор, который они вели. Мать София спросила: «А что бы нам сказала мать Сарра, которая 30 лет не выходила из пещеры, чтобы посмотреть на природу?» |
|
|
