| Даже среди лиц, особенно преданных ему, часто возникало недоумение, как это он, имея в руках такое громадное дело, как устройство Шамординской общины, вовсе не бережет деньги, даже в самые трудные дни, – как будто мирян предпочитает своей обители, так как старец раздавал нуждавшимся всё до последнего рубля. Происходил, например, такой разговор старца со своим келейником. Старец ищет около себя на постели денег, чтобы удовлетворить нуждающегося просителя. Вот он зовет келейника. «Поищи-ка, – скажет, – где-нибудь; кажется, у нас где-то рубль оставался; поищи, – просят». «Как бы вы не велели еще вчера отдать, – ответил келейник, – так бы точно оставался, а теперь ничего нет. Вот всё раздаете, а рабочие жалованья просят, – чем платить будем?» Чтобы утешить келейника, старец делает вид, будто раскаивается, со скорбью покачивая головой. Рубль все-таки где-нибудь отыскивали на долю бедняка, между тем как в Козельскую почтовую контору вскоре на имя иеросхимонаха Амвросия приходила крупная сумма денег. Так щедро Всеблагий Господь всегда награждал старца за его милостыню. Получалась таким образом возможность и жалованье рабочим уплатить, и еще некоторым нуждавшимся оказать помощь. Одним из последних пожертвований старца Амвросия было очень значительное количество денег, данное им на голодающих. Веруя в неложное обетование Господа воздать за милостыню стократным воздаянием, старец, так сказать, сеял с несомненной надеждой, что община его в недалеком будущем пожнёт обильный плод. XI. Скорбные обстоятельства старца Амвросия в Шамординской общине, и его предсказания о близкой своей кончине Не на покой, как означено в записках М. E. С-ной, не на покой переехал батюшка отец Амвросий в устроявшуюся им общину, а на большие труды и скорби. Сам старец, в присутствии окружавших его сестер, высказывался так: «Матери и сёстры! Я у вас здесь на кресте». «Действительно, – по замечанию г-жи N., – для старца началась теперь жизнь невозможно трудная. Ни днем ни ночью он не имел покоя – и по неудобству помещения (которое до самой его кончины всё только устраивалось и подготовлялось), и от множества дел и окружавшего его народа. |
| Одна из сестер Шамординской обители за невольный проступок получила от настоятельницы строгий выговор. Сестра попыталась было объяснить причину своей провинности, но разгневанная начальница не хотела ничего слушать и тут же при всех пригрозила поставить ее на поклоны. Больно и обидно стало шамординской насельнице. Однако она подавила в себе самолюбие, замолчала и смиренно попросила прощение у настоятельницы. Придя к себе в келлию, сестра вдруг вместо стыда и смущения ощутила в своем сердце неизъяснимую радость. Вечером того же дня она сообщила о всем случившемся преподобному Амвросию Оптинскому, который, выслушав ее рассказ, сказал: — Этот случай промыслителен. Помни его. Господь захотел показать тебе, как сладок плод смирения, чтобы ты, ощутив его, всегда понуждала себя к смирению: сначала к внешнему, а затем и к внутреннему. Когда человек понуждает себя смиряться, Господь утешает его внутренне, и это-то и есть та благодать, которую Бог дает смиренным. Самооправдание только кажется облегчающим средством, а на самом деле приносит в душу мрак и смущение. Слово «смирение» имеет в своей основе слово «мир». Это указывает на то, что смиренный человек всегда пребывает в мире с Богом, самим собой и другими людьми. Известный египетский подвижник авва Пафнутий рассказывал, что в дни своей молодости постоянно ходил к великим старцам, хотя они жили в пустыне на расстоянии двенадцати миль от него. Авва Пафнутий открывал им все свои мысли. Они же говорили ему всегда одно и то же: — Куда бы ты ни пришел, храни смирение, и будешь спокоен. Смирение приносит человеку мир, радость и благодатную безмятежность. Оно же делает эти чувства в христианине непоколебимыми, даже несмотря на скорби и житейскую суету. Если мы в любых искушениях будем прибегать под покров Смирения, то найдем единственно правильное решение всех своих проблем. Спасение невозможно без смирения. Одна монахиня, духовная дочь оптинского старца Анатолия, в своем письме просила дать наставление о том, как ей не сбиться с пути спасения. |
| Огромная площадка для летней трапезы приютянок на открытом воздухе, с целой террасой цветников вокруг; изумительно чистое внутреннее помещение большого двухэтажного дома-приюта, в котором расположены: столовые, классные, спальни, уставленные детскими кроватками, с безукоризненно чистым бельем на них. Над кроватками довольно часто встречаются прикрепленные таблички, свидетельствующие о пожертвованных на детей стипендиях. Здесь мы видели фамилии Бахрушиных, Ермаковых, само собою разумеется, Перловых и многих других. А кругом жизнерадостные, бегающие детишки, которые непринужденно раскланиваются с посетителями. И все это, вместе с задушевным отношением инокинь к детям, производило изумительное и приятное впечатление. В приюте во время нашего посещения было 30 девочек, начиная с шестилетнего возраста. У подножия приюта, между протекающей рекой и им, раскинут целый ковер монастырского огорода, усеянный разноцветными маками. В огороде этом помогают сестрам работать более взрослые приютянки. Почти рядом с приютом помещается ковровая мастерская обители. Эта мастерская заслуживает особенного внимания, так как в ней вырабатываются особым способом замечательно красивые и прочные ковры. В большом помещении расставлено несколько станов с начатыми работами, и монахиня между прочими работами показала нам рисунок ковра, несколько лет назад поднесенного монастырем Ее Императорскому Величеству Государыне Императрице Марии Феодоровне, за что обитель удостоилась редкого подарка в виде лесной дачи, пожертвованной монастырю. Но этим еще не исчерпывается общественная деятельность Шамординской обители. Шамординская обитель имеет у себя больницу, для амбулаторных и несколько палат с кроватями, для постоянных больных, выстроенную С.В.Перловым. Амбулатория этой больницы достигает иногда приема до 200 человек в сутки. Приходят за медицинской помощью жители окрестных селений, и, конечно, как помощь, так и медикаменты, отпускаются безвозмездно. В этой больнице мы встретились с одним из тех человеческих несчастий, которое редко постигает человека. |
| 11. Последние дни жизни и блаженная кончина старца Амвросия В начале июля 1890 г. старец Амвросий уехал в Шамордино. Пробыв здесь более двух недель, он стал собираться обратно в Оптину. В день отъезда в назначенное время все сёстры собрались около кельи, где находился старец, желая проводить его и принять от него последнее благословение. Но старец всё не выходил. День уже начал клониться к вечеру. Карету отправили назад и объявили сестрам, что батюшка плохо себя чувствует и отложил свой отъезд. Отдохнув за ночь, отец Амвросий намеревался покинуть Шамордино, но опять почувствовал себя плохо и не смог уехать. Через несколько дней, в которые он по-прежнему принимал посетителей и занимался монастырскими делами, отец Амвросий хотел опять уехать, но та же слабость в третий раз не позволила ему осуществить это намерение. Уразумев — после троекратных неудавшихся попыток уехать из Шамордина — волю Божию пребывать ему в этой обители, старец уже более не пытался уехать отсюда. В Оптину он написал: «Я задержался здесь по особому промышлению Божию, а зачем,— это означится после». Среди почитателей старца ходили различные толки о причине его задержки. Многие осуждали ею; но несомненно, что в это время старец был больше нужен Шамординской обители, чем Оптиной. Молодая, ещё не устроенная в духовном и хозяйственном отношении Шамординская обитель нуждалась в постоянном окормлении старца, и он отдал ей последние дни своей жизни. С переселением старца Амвросия в Шамордино весь многочисленный поток посетителей направился в эту обитель. Посещая старца, многие влиятельные люди познакомились с Шамординской обителью и, видя любовь старца к ней, из уважения к отцу Амвросию становились усердными благотворителями обители, что крайне необходимо было для её дальнейшего существования. Всю зиму старец ежедневно принимал посетителей, но заметно было, что он постепенно слабел. Часто к вечеру он приходил в полное изнеможение и совершенно терял голос. В воскресные и праздничные дни в келье старца совершали «бдения», для чего специально приезжал иеромонах из Оптиной пустыни. |
| Внешняя жизнь старца в Оптинском скиту протекала следующим образом. День его начинался часа в четыре — пять утра. В это время он звал к себе келейников, и читалось утреннее правило. Оно продолжалось более двух часов, после чего келейники уходили, а старец, оставшись один, предавался молитве и готовился к своему великому дневному служению. С девяти часов начинался прием: сперва монашествующих, затем мирян. Прием длился до обеда. Часа в два ему приносили скудную еду, после которой он час-полтора оставался один. Затем читалась вечерня, и до ночи возобновлялся прием. Часов в 11 совершалось длинное вечернее правило, и не раньше полуночи старец оставался, наконец, один. Отец Амвросий не любил молиться на виду. Келейник, читавший правило, должен был стоять в другой комнате. Однажды, один монах нарушил запрещение и вошел в келью старца: он увидел его сидящим на постели с глазами, устремленными в небо, и лицом, осиянным радостью. Так в течение более тридцати лет, изо дня в день старец Амвросий совершал свой подвиг. В последние десять лет своей жизни он взял на себя еще одну заботу: основание и устройство женской обители в Шамордине, в 12 верстах от Оптины, где кроме 1000 монахинь имелись еще приют и школа для девочек, богадельня для старух и больница. Эта новая деятельность была для старца не только лишней материальной заботой, но и крестом, возложенным на него Провидением и закончившим его подвижническую жизнь. 1891 год был последним в земной жизни старца. Все лето этого года он провел в Шамординской обители, как бы спеша закончить и устроить там все незаконченное. Шли спешные работы, новая настоятельница нуждалась в руководстве и указаниях. Старец, повинуясь распоряжениям консистории, неоднократно назначал дни своего отъезда, но ухудшение здоровья, наступавшая слабость — следствие его хронической болезни заставляли его откладывать свой отъезд. Так протянулось дело до осени. Вдруг пришло известие, что сам преосвященный, недовольный медлительностью старца, собирается приехать в Шамордино и увезти его. Тем временем старец Амвросий слабел с каждым днем. И вот — едва преосвященный успел проехать половину пути до Шамордина и остановился ночевать в Перемышльском монастыре, как ему подали телеграмму, извещающую его о кончине старца. Преосвященный изменился в лице и смущенно сказал: «Что же это значит?» Был вечер 10 (22) октября. Преосвященному советовали на другой день вернуться в Калугу, но он ответил: «Нет, вероятно такова уж воля Божия! Простых иеромонахов архиереи не отпевают, но это особенный иеромонах — я хочу сам совершить отпевание старца». |
| В начале июля 1890 года старец Амвросий уехал в Шамордино, предполагая пробыть там не более десяти дней 187 . Как в каждый свой приезд в эту обитель, так и в этот раз о. Амвросий посетил постройки, ездил на монастрыскую дачу в село Руднево, беседовал с настоятельницей и сестрами. Пробыв в Шамордино более 2-х недель, старец стал собираться обратно в Оптину. Был назначен день отъезда. В назначенный день все сестры собрались около кельи, где находился старец, желая проводить его. Была уже подана карета и уложены в нее вещи батюшки. Все с нетерпением ожидали старца, желая принять от него последнее благословение, но он все не выходил. День уже начал клониться к вечеру. Карету отправили назад, объявили сестрам, что батюшка плохо себя чувствует и отложил свой отъезд. Перед самым отъездом о. Амвросий почувствовал такую слабость, что не имел сил отправиться в путь. Отдохнув за ночь, он на следующий день думал покинуть Шамордино, но опять почувствовал себя плохо и не смог уехать. Через несколько дней, в течение которых он по-прежнему принимал посетителей и занимался монастырскими делами, о. Амвросий хотел опять уехать, но та же слабость и в третий день не позволила ему осуществить это намерение. Уразумев после троекратных неудавшихся попыток волю Божию пребывать ему в этой обители, старец уже более не пытался уехать из Шамордино. В Оптину он написал: “Я задержался здесь по особому промышлению Божию, – а зачем, – это означится после” 188 . Шли дни за днями. Прошла осень, наступала зима, а старец все жил в Шамордино. Много было различных толков среди его почитателей о причине его задержки. Многие осуждали его; но несомненно, что в это время старец был больше нужен Шамординской обители, чем Оптиной. Молодая, еще не устроенная в духовном и хозяйственном отношении Шамординская обитель нуждалась в постоянном окормлении старца, и он отдал ей последние дни своей жизни. С переселением старца Амвросия в Шамордино весь многочисленный поток посетителей направился в эту обитель. Посещая старца, многие влиятельные люди познакомились с Шамординской обителью и, видя любовь старца к ней, из уважения к отцу Амвросию сами становились усердными благотворителями обители, что крайне необходимо было для ее дальнейшего существования. |
| В этот же весьма скорбный для шамординских сестер день неожиданно получена была от калужского губернатора телеграмма о том, что в следующее, 10-е число октября калужский преосвященный Виталий выезжает из Калуги в Шамординскую обитель. Цель его давно уже была известна. А потому это неожиданное известие, и притом в такое тяжкое время, смутило всех. Между тем старцу становилось всё труднее. К вечеру у него опять появился сильный жар, а с шести часов он уже не поднимал головы и лежал в одном положении. Всю ночь дыхание его было тяжелое. Глаза были устремлены кверху, а уста быстро шевелились. По замечанию монаха И. Ф. Ч-ва, дежурившего в эту ночь около старца, больной вплоть до утра шептал молитву. «Ночью, – продолжает в своих записках г-жа N., – опять стали пускать нас к батюшке, но только по одной, чтобы, тихо подходя к нему, кланяться ему в землю и тотчас же отходить. Я грешная попала в третьем часу пополуночи. Когда я вошла и поклонилась старцу, я почувствовала на себе его взгляд, тот особенный взгляд батюшки, которым он иногда смотрел. Батюшка проводил меня глазками до самой двери. Я сама себе в этом не поверила. Мне сказано было, как и всем, что старец уже более никого не узнаёт. В этом заблуждении так бы я и осталась, если бы не уверил меня в противном другой подобный пример. Одна из наших монахинь, М. О. Ч-ва, вспомнила, что у нее есть дорогая святыня, маленький кружевной покров с личика святителя Тихона Задонского , и ей пожелалось положить его на головку умирающего старца. За этим она и пошла с моей родной дочерью (теперь покойной) в хибарку, чтобы с мужской стороны передать покров келейнику. Им посчастливилось. Келейник в ту минуту дежурил подле старца один. Это был отец Исаия. Он впустил их, чтобы они сами положили покров на голову старца. Возложив на него пелену, они молча поклонились ему в ножки и поцеловали ручку. Батюшка их, как и меня грешную, обдал полным любви взглядом и, когда они уходили, проводил их глазками до двери». Так закончилась последняя в жизни великого старца Амвросия ночь! XIII. Кончина старца Амвросия, чин погребения и поминальная трапеза в Шамордине |
| Во время пребывания в обители старец посещал все корпуса, кельи, объезжал постройки и делал соответствующие указания. По-прежнему его осаждали многочисленные посетители, которым старец уделял все свободное время, для приема которых построили в Шамордино специальную " хибарку " . Но не только женская община была заботой старца Амвросия. Приходит к нему как-то незнакомый человек из Сибири, отдает ему свою маленькую дочь и говорит: " Возьмите, у нее нет матери " . Этот случай побудил старца устроить при Шамординской обители детский приют, в котором скоро собралось около 50-ти девочек. Когда старец приезжал в Шамордино, приют он посещал одним из первых. Малютки приветствовали своего покровителя пением разных молитв и духовных стишков. Свидетели рассказывали, что нельзя было без волнения следить за старцем в эти минуты. Серьезно и задумчиво слушал он эти детские моления, и часто крупные слезы катились по его морщинистым щекам. Проведя несколько дней в обители, духовно напитав ее насельниц, о.Амвросий возвращался в Оптину. Все сестры всегда с большой скорбью провожали своего духовного отца. ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ЖИЗНИ И БЛАЖЕННАЯ КОНЧИНА СТАРЦА АМВРОСИЯ В начале июля 1890 года о.Амвросий уехал в Шамордино, предполагая пробыть там не более десяти дней. Как в каждый свой приезд, так и в этот раз о.Амвросий посетил постройки, ездил на монастырскую дачу в село Руднево, беседовал с настоятельницей и сестрами. Пробыв в Шамордино более 2-х недель, старец стал собираться обратно в Оптину. Был назначен день отъезда. В назначенный день все сестры собрались около кельи, где находился старец, желая проводить его. Была уже подана карета и уложены в нее вещи батюшки. Все с нетерпением ожидали старца, желая принять от него последнее благословение, но он все не выходил. День уже начал клониться к вечеру. Карету отправили назад, объявив сестрам, что батюшка плохо себя чувствует и отложил свой отъезд. Перед самым отъездом о.Амвросий почувствовал такую слабость, что не имел сил отправиться в путь. Отдохнув за ночь, он на следующий день думал покинуть Шамордино, но опять почувствовал себя плохо и не смог уехать. |
| Усердно помолился я в тот день Богу. Пришел близ полуночи к старцу, а уж он меня ждет одетый. – Пойдем! – говорит. И пошли мы к той калитке, из которой, он видел, ходит ко мне ночью женщина. Стали к сторонке; ждем. Я дрожу, как в лихорадке, и творю молитву Иисусову. И что ж вы думаете? Около полуночи смотрим, калитка в лес отворяется, и из нее выходит закутанная с головой женщина, выходит, направляется прямо к двери моей кельи, отворяет ее и скрывается за ней в моей келье. – Видишь? – говорит батюшка. А я ни жив, ни мертв отвечаю: – Вижу. Подошли к двери, а она заперта. Была перед нашими глазами открыта, а тут, вдруг, заперта!.. Отворяю своим ключом. Входим. Никого! Осмотрели всюду, все норки мышиныя оглядели: нигде никого. Перекрестились тут мы оба, и оба сразу поняли, от кого нам было это наваждение. С той поры о той женщине уже не было никакого разговора». Этот рассказ о. Иоиля вспомнил сегодня, и отошел от меня сразу соблазн на изречение, прочитанное мною в прихожей старца Иосифа. Мне-то ясно это. Ясно ли будет тем, кому попадутся на глаза эти строки?..» К старцу Амвросию, став скитоначальником, о. Анатолий продолжал относиться с тем же почтением, как и прочие, когда бывал у старца, становился перед ним на колени. Однажды о. Амвросий, указывая на коленопреклоненного о. Анатолия, сказал присутствующим: «Рекомендую: вот мой начальник!» Келлия о. Амвросия находилась по правую сторону св. врат скита, а келлия о. Анатолия по левую. К той и другой были пристроены снаружи «хибарки» для приема посторонних посетителей, в особенности женского пола. Все посещавшие о. Амвросия считали долгом посетить и о. Анатолия – иных сам о. Амвросий передавал для духовного руководства о. Анатолию – иные через о. Анатолия обращались к о. Амвросию. К о. Анатолию, еще при жизни о. Амвросия, обращались столь многие, что иногда ему приходилось сразу отвечать на полтораста и более писем, не говоря уже о том, что в хибарке у него постоянно толпились духовные дети, жаждавшие личной беседы. Но вот наступило время основания Шамординской обители. О. Амвросий, прикованный болезненным состоянием к одру и к своей келлии, особенно стал нуждаться в своем помощнике и правой руке – о. Анатолии, который и стал ему самым верным и преданным сотрудником. Его труды охватывали все стороны жизни обители и ее насельниц… О. Амвросий не раз говаривал шамординским сестрам: «Я редко вас беру к себе (на беседу) потому, что я за вас спокоен: вы с о. Анатолием». |
| С наступлением лета о. Амвросий возобновил свои прогулки. Он ходил по постройкам и ездил в Руднево, где гостил иногда недели по две. Если случался какой-нибудь праздник, он непременно возвращался в Шамордино – «домой», как он говорил. В это лето прибыл к старцу в Шамордино человек Божий, именем Гаврюша, лет сорока от роду, один из тех, которых Господь уподобил детям, сказав, что таковых есть Царствие Божие. Он жил в Ливенском уезде Орловской губернии, был расслаблен, трясся всем телом и еле мог говорить и принимать пищу. Ноги его не действовали; он лежал и молился Богу. Примечали, что ему многое открыто. Последнею весною ему явился старец Амвросий и сказал: «Приходи ко мне в Шамордино, я тебя успокою». В то же время он встал на ноги и объявил, что идет в Шамордино. Но так как ноги его были весьма слабы и походка неровная, то его хотели везти по железной дороге, но он отказался от этой услуги. Старца он встретил под Шамординым. Тот тихо ехал откуда-то. Вокруг него был народ. «Батюшка! – закричал Гаврюша своим малопонятным языком, – ты меня звал, я пришел». Батюшка тотчас вышел из экипажа, подошел к нему и сказал: «Здорово, гость дорогой! Ну, живи тут». И прибавил окружавшим: «Такого у меня еще не было». Батюшка очень ласкал Гаврюшу. Он устроил ему уголок в Шамордине, а впоследствии и в Рудневе, и Гаврюша все порывался туда ехать. – «Батюшка! Не хочу в Шамордине; поедем в Руднево; в Руднево хочу». А батюшка все успокаивал его, что когда приготовят для Гаврюши в Рудневе помещение, они туда и поедут. Было умилительно смотреть, как батюшка занимался беседой с Гаврюшей, и как они ходили по келлии: один ковыляя на кривых ногах, а другой, согбенный, опираясь на свою палочку. Мы уже говорили выше, что о. Амвросий переживал в Шамордине великую душевную скорбь, о которой и высказывался окружающим иногда намеками, косвенно, а иногда и прямо, как, например, однажды окружавшим его сестрам: «Матери и сестры! Я у вас здесь на кресте!» И действительно, жизнь его, по словам близких лиц, была в это время невозможно трудной. Ни днем, ни ночью он не имел покоя и по неудобству помещения (которое до самой его кончины все только устраивалось и подготовлялось), и от множества дел и окружавшего его народа. Болело сердце его и за оптинцев, оставшихся без своего духовного руководителя. Когда являлся к нему кто-нибудь из них, батюшка уже не заставлял его долго ждать, – а с особенною любовью принимал и утешал. |
|
|
