| Первый тигр ответил: «Этим я доволен». Но когда в следующий раз тигр пил, он увидел на своих лапах и боках чёрные полосы, вспомнил название, данное ему Бесшёрстым, и рассердился. Целый год жил он среди болот, ожидая, чтобы Та исполнил своё обещание. Раз ночью, когда шакал луны (вечерняя звезда) остановился над джунглями, первый тигр почувствовал, что наступила его ночь, и пошёл к пещере, чтобы увидать Бесшёрстого. Случилось, как обещал Та. Бесшёрстый упал перед тигром ниц, а первый тигр ударил его и перебил ему шею, думая, что в мире есть только одно такое существо и что он убил страх. Вдруг, обнюхивая убитого, он услышал, что Та идёт из лесов севера, и голос первого слона, такой голос, какой мы слышим вот теперь… Посреди сухих опалённых гор прокатились раскаты грома, но гром этот не принёс дождя; с ним явились только зарницы, которые мигали над горными хребтами, и Хати продолжал: — Вот какой голос услышал тигр, и голос этот сказал: «Так вот твоё милосердие?» Первый тигр, облизнув губы, ответил: «В чём дело? Я убил страх». Послышался ответ Та: «О, слепец и безумец! Ты снял путы с ног смерти, и, пока ты не умрёшь, она будет идти по твоему следу. Ты научил человека убивать». Первый тигр, стоя, как каменный, подле своей добычи, ответил: «Он теперь такой, каким был олень. Больше нет страха, и я снова буду судить Народ Джунглей». Но Та сказал: «Народ Джунглей никогда больше не придёт к тебе. Никто из населения зарослей никогда больше не пересечёт твоего пути, не ляжет спать близ тебя, не пойдёт вслед за тобой, не вздумает щипать траву около твоего логова. Только страх будет неотступно красться вслед за тобой и, невидимыми для тебя ударами, приказывать повиноваться ему. По его слову почва будет разверзаться под твоими ногами, лианы обвивать твою шею, а стволы деревьев вырастать над тобой выше, чем ты можешь прыгнуть. Наконец, Бесшёрстый снимет с тебя шкуру, чтобы завёртывать в неё своих озябших детёнышей. Ты не оказал ему милосердия, и он отплатит тебе тем же». Первый тигр был очень храбр, потому что его ночь ещё не окончилась, и сказал: «Обещание Та и есть обещание Та. Ведь он же не отнимет у меня моей ночи?» И Та ответил: «Одна ночь в году — твоя, как я уже сказал. Но тебе придётся заплатить за это дорогой ценой. Ты научил человека убивать, а он способный ученик». |
| Наиболее распространенный перевод чрез «шакалы» рассматривает , как форму множеств. числа жен. рода от сущ. , которому усвояет значение «шакал». В ед. ч. это имя в Библии не встречается. Во множественном же числе оно имеет форму и встречается в следующих местах: Ψ.43:20; Ис.34:13; 35:7; 43:20 ; Иер.9:10; 10:22; 49:33; 51:37 (); Ис.13:22 (); Иер.14:6 ; Иез.32:2 ; Мих.1:8 (); Иов.30:29 () и Плч.4:3 ( – plur. aram., а по масор. ). Во всех этих местах оно удобно выдерживает значение «шакалы», хотя, впрочем, в некоторых учеными и предполагается порча текста – вм. (напр. Иез.32:2 ) 569 . И это значение будто бы оправдывается его производством – от глагола , «монотонно кричать»; родственные по корню арабские глаголы значат «звенеть», «ворчать». Соответственно этому производству, а равно и употреблению в В. З, под , которое собственно должно значить «вопленник», «завыватель» (Klager), надо разуметь млекопитающее животное ( Плч.4:3 ), которое водится в пустых местах и между развалинами ( Ис.34:13; 35:7; 43:20 ; Иер.9:11; 10:22; 49:33; 51:37 ) и издает жалобный вой ( Ис.13:22 ; Мих.1:8 ), – признаки, в достаточной мере определяющие понятие «шакала» (canis aureus) 570 . Что касается формы множ, числа в ж. р. – , то это думают объяснить тем, что здесь разумеются самки шакалов. Если же в Плч.4:3 те же самки называются (форма муж. рода), то это объясняют тем, что для многих имен животных род не дифференцировался ни в единственном, ни во множ. числе 571 . В пользу того, что в Мал.1:3 значит «шакалы», сторонники этого мнения указывают на параллельные места. Келер указывает на Ис.34:13 , где содержатся угрозы против Эдома; здесь читается: «И будут расти во дворцах ее (т. е. Идумеи) колючий кустарник и репейник, и на укреплениях ее терновник, и она будет жилищем шакалов ( ), пристанищем страусов». Гитциг говорить, что о можно судить по Иер.49:2, 3 572 ; но это место скорее годится для суждения о характере опустошение Идумеи и ничего не дает для решения занимающего нас теперь вопроса. Что же сказать нам об этом мнении насчет значения ? – Не касаясь словопроизводства имени (на наш взгляд, не лишенного некоторой фантастичности) и не оспаривая значения формы мн. ч. от него – «шакалы», мы должны отметить, как непонятное исключение из этого способа образование множ, ч., нашу форму . Непонятно, во-первых и главным образом, почему это Идумея сделается обиталищем шакалов именно самок, и, во-вторых, почему пророк избрал окончание для такого не типичного в отношении именно самок упоминания о шакалах, когда и в бесспорном-то случае упоминание самок у потребляется ==. 573 Во всяком разе, по степени своей объективной вероятности это мнение не стоит нисколько выше мнения Фюрста и Редигера, что есть множ. ч. от «жилище». |
| — Ну?! — сдавленным от ярости голосом спросил Шукуров, когда они вытянулись перед ним. — Мы патруль ходили, да, — хлюпая носом, сказал первый солдат. — А потом пришел этот человек… — Какой человек?! — В военной форме такой, — пояснил второй, едва не плача. — Говорит: вы замерзли, наверное, пошли чай пить… — Ну?! — Мы пошли, да… Он нас привел туда… — Первый неопределенно махнул рукой. — Там дом такой… — Караулка ихняя… — Там стали спрашивать, кто такой… Откуда приезжал… Мы говорил: вам помогать приезжал… — Спрашивал, сколько вас тут, кто командир у вас тут, — уже чуть более бодро вставил второй. — Плохой человек: оружие отбирал, по щекам бил… — Вы сказали? — спросил Шукуров, явственно скрипя зубами. — Сказали, да… — Ну?! — Офицер говорил: э, молодец! Говорил, земляк должен друг друга уважать… Конфет давал… чай давал… Через три минуты рота Шукурова построилась. Провинившиеся солдаты стояли, опустив головы. По щекам текли слезы. — Товарищи солдаты и сержанты! — выкрикнул Шукуров. — Эти два бойца нарушили присягу. Они добровольно сдались первому встречному! Они рассказали все, что знали о наших задачах! Они не выполнили приказ и являются преступниками. А по закону военного времени преступники подлежат расстрелу на месте! И он начал вытягивать из кобуры пистолет. — Во дает! — невольно пробормотал Плетнев. — Неужто пристрелит? — Вообще-то есть за что, — заметил безжалостный Аникин. — Сержант Садыков! Старший сержант Мирзаев! — крикнул Шукуров, потрясая пистолетом. — Приказываю привести приговор в исполнение! Солдаты упали на колени и громко завыли, размазывая по щекам слезы и грязь. Установилась мертвая тишина. Стало слышно, как где-то вдали подал свой тоскливый голос шакал, пробужденный, вероятно, от сна парным воем приговоренных. Сержанты, испуганно озираясь и, похоже, сами едва держась на ногах от ужаса, вышли из строя и стали медленно приближаться к своим жертвам. Один из преступников мягко повалился набок и замер. — Обморок, — с сожалением констатировал Аникин. Второй по-прежнему рыдал, закрывая лицо ладонями. |
| Двинулся было по своим делам, потом обернулся. — Слушай, Плетнев, а карты Кабула у тебя случайно нет? Ты ж у нас старожил… — Карты нет, — ответил Плетнев. — Есть туристическая схема. Мы по ней в прошлый раз рекогносцировки отрабатывали. — Где? — Вот… Достал из кармана и протянул. Симонов тут же раскрыл ее и принялся рассматривать. — Негусто, негусто, — бормотал он при этом. — Ну хоть что-то, елки-палки, хоть что-то… Ладно, потом отдам. И ушел. Плетнев с Голубковым переглянулись. — Что ж это, бляха-муха? Нормальной карты у них, что ли, нет? — риторически спросил Голубков. — Вот тебе раз! Приехали Амина воевать… Как к теще на блины. Через час офицеров «мусульманского» батальона, «Зенита» и группы «А», свободных от несения службы, собрали на совещание в УСБ — большущей санитарной палатке. Изнутри она была обшита белым чехлом-утеплителем, топились буржуйки, и вообще даже казалось, что от деревянного настила не очень сильно несет холодом. Совещание вел генерал-лейтенант ВДВ Гусев. Он сидел в середине «президиума» в полевой генеральской форме. Справа от него — Симонов в солдатской, с сержантскими лычками. Слева — Иван Иванович в свитере, болоньевой куртке и спортивной шапочке с помпоном. Офицеры кое-как расселись на скамьях и табуретках. Первым слово взял Иван Иванович. — Товарищи! — веско сказал он, многозначительно на них поглядывая. — Кровавый режим Амина принес афганскому народу неисчислимые беды и страдания… Астафьев наклонился к Плетневу и прошептал: — Это что за клоун? — Это не клоун, — ответил Плетнев таким же шепотом. — Это шакал. Пополам с гиеной. — Лучшие сыны Афганистана физически уничтожены или томятся в тюрьмах! — продолжал Иван Иванович, и помпон весело подпрыгивал на его голове. — Подло убит личный друг Леонида Ильича Брежнева — Генеральный секретарь ЦК НДПА Нур Мухаммед Тараки. Зверства Амина причинили огромный ущерб авторитету СССР и его миролюбивой политике. Не секрет, что Амин связан с ЦРУ и объективно действует в интересах мирового империализма и китайского гегемонизма!.. |
| Что еще Воланд уготовил Мастеру на вечность? – призрак Маргариты. Качество этого подарка вызывает определенные сомнения, изложенные в предыдущей главе. Следующий дар – музыка Шуберта. Из окончательного текста романа трудно понять, почему именно Шуберт станет неразлучным с Мастером. Но в ранних вариантах все яснее. Там звучит романс Шуберта «Приют» на стихи Рельштаба: «черные скалы, вот мой покой»: Варенуха «побежал к телефону. Он вызвал номер квартиры Берлиоза. Сперва ему почудился в трубке свист, пустой и далекий, разбойничий свист в поле. Затем ветер. И из трубки повеяло холодом. Затем дальний, необыкновенно густой и сильный бас запел, далеко и мрачно: „… черные скалы, вот мой покой… черные скалы…“. Как будто шакал захохотал. И опять „черные скалы… вот мой покой…“ . Или: «Нежным голосом запел Фагот… черные скалы мой покой» . Вот и отгадка – что значит «покой без света». Романс Шуберта, исполняемый Воландом по телефону, отсылает нас не только к Мефистофелю, но и к оперному Демону Рубинштейна. Декорации пролога оперы “Демон” в знаменитой постановке с участием Шаляпина легко узнаваемы читателем булгаковского романа – нагромождения скал, с высоты которых Демон – Шаляпин произносит свой вступительный монолог “Проклятый мир”. Так что «божественные длинноты» Шуберта, воспевающего черные скалы, Воланд превратил в инструмент замаскированной пытки. Теперь протяженность этих длиннот будет неограничена… Еще один воландов дар: «старый слуга». Значит, кто-то и в вечности останется «слугой»? В христианстве такого представления нет. Мертвый слуга за гробом – это египетские «ушебти». В гроб египтян клались деревянные фигурки рабов. Предполагалось, что именно они будут выполнять черную работу в загробном мире, в то время как люди (т.е. собственно египтяне) будут радоваться плодам «полей Иалу». А это означает, что посмертие, организованное Воландом – это не-христианское посмертие. Вечность с буратинами. И мелькнувший там Иешуа не более похож на Иисуса, чем египетский фаллический знак (анх) – на Голгофский Крест. |
| «На живописной и лесистой горе, – говор, г. Муравьев, – открываются развалины древней Самарии, или Севасты. Целый лес белых колонн занимает всю оконечность западной части горы». Много этих колонн, капителей, разных обломков низвергнуто в разных местах и в долине. На месте Самарии теперь бедная арабская деревенька. Разрушена эта последняя Самария, или Севаста, уже после Р. X. турками и арабами. См. путеш. по св. земле Мурав. ч. IV. стр. 162. 1854. С. П. 17 Аки змиев (с. 8), как драконов, так же и в Вульгате. В еврейском – таним . Это слово, по Гезениусу и Штоккию, означает вообще великих животных разного рода – морских (wasserthier) и земноводных, больших змиев (grosse Schlange), наприм. дракона, который, обитая в пустынях, гов. Штоккий, иногда издает плачевный звук, и указывает на Иов. 30, 29 . Иерем. 13, 22. 34, 17 и др. «Естествоиспытатели свидетельствуют, – говорит блаж. Иероним, – что дракон, побежденный в борьбе слоном, кричит страшно – Terribili sono personare. У Калмета и Корнелия. В русском переводе с еврейского – шакал . Шакалы, действительно, когда голодные ночью выходят на добычу, кричат пронзительно и страшно. Но так переводят большею частью по предположению. 18 «Аки дщерей Сиринских» (с. 8). Значение слова сирийских неизвестно. Толковники видят здесь намек на легенду об известных сиренах; но баснословные сирены не плачем, не жалобными воплями привлекали и губили мореплавателей, а таким очаровательным пением, что сам многохитрый Одиссей должен был воском залепить себе уши и привязать себя к мачте корабля, чтобы только спастись «от сладкопенья сирен бедоносных» (Одис. п. XII). В еврейском, вместо сиринских, стоит ианаг . Это слово, по Гезениусу, означает страуса или вообще какую-либо воюшую птицу; Штоккий переводит также ulula – воющая птица, напр. сова, сыч. LXX слово ианаг переводили различно: Лeb. XI, 16 (с. 8), в слав. врана ; Nлaч. IV, 3 – яко птица , Bmop. XIV, 15 (с. 8), страуса у Ис. 13:21, 34:13 . Иов. 30, 29 (с. 8) сирины. В Вульгате переведено struthionum – как плач страусов. |
| Так Шухов занят был своими двумястами граммами, а близ него в той же стороне приютилась и вся 104–я. Два эстонца, как два брата родных, сидели на низкой бетонной плите и вместе, по очереди, курили половинку сигареты из одного мундштука. Эстонцы эти были оба белые, оба длинные, оба худощавые, оба с долгими носами, с большими глазами. Они так друг за друга держались, как будто одному без другого воздуха синего не хватало. Бригадир никогда их и не разлучал. И ели они всё пополам, и спали на вагонке сверху на одной. И когда стояли в колонне, или на разводе ждали, или на ночь ложились — всё промеж себя толковали, всегда негромко и неторопливо. А были они вовсе не братья и познакомились уж тут, в 104–й. Один, объясняли, был рыбак с побережья, другого же, когда Советы уставились, ребёнком малым родители в Швецию увезли. А он вырос и самодумкой назад, дурандай, на родину, институт кончать. Тут его и взяли сразу. Вот, говорят, нация ничего не означает, во всякой, мол, нации худые люди есть. А эстонцев сколь Шухов ни видал — плохих людей ему не попадалось. И все сидели — кто на плитах, кто на опалубке для плит, кто на земле прямо. Говорить–то с утра язык не ворочается, каждый в мысли свои упёрся, молчит. Фетюков–шакал насобирал где–тось окурков (он их и из плевательницы вывернет, не погребует), теперь на коленях их разворачивал и неперегоревший табачок ссыпал в одну бумажку. У Фетюкова на воле детей трое, но как сел — от него все отказались, а жена замуж вышла: так помощи ему ниоткуда. Буйновский косился–косился на Фетюкова, да и гавкнул: – Ну, что заразу всякую собираешь? Губы тебе сифилисом обмечет! Брось! Кавторанг — он командовать привык, он со всеми людьми так разговаривает, как командует. Но Фетюков от Буйновского ни в чём не зависит — кавторангу посылки тоже не идут. И, недобро усмехнувшись ртом полупустым, сказал: – Подожди, кавторанг, восемь лет посидишь — ещё и ты собирать будешь. Это верно, и гордей кавторанга люди в лагерь приходили… – Чего–чего? — недослышал глуховатый Сенька Клевшин. Он думал — про то разговор идёт, как Буйновский сегодня на разводе погорел. — Залупаться не надо было! — сокрушённо покачал он головой. — Обошлось бы всё. |
| Для характеристики перевода заметим: названая животных, о которых идёт речь в притчах, иногда оставляются без перевода, именно, л. 495. 517 об. 540. пифи (но л. 516 и бе з на ); 498 об. 513. и др. елефандъ; 520 летопардо. Удержаны ещё слова Греческие: 524 об. протомагеръ ( πρωτομαγερος-первый повар), 516 об. пбис силигию чист ( σιλγνις-лучшая мука); 495. катадневню пищ ( καθημερινν). На л. 500. птици нарицаемии ако. аще дивии есть но за потребы своа призывають и приемлю т с и на црки рка сд т . Нет сомнения, что здесь идёт речь о соколе (у Поссина accipiter), и может казаться, что переводчик Славянский имел перед собою текст не Греческий, а Латинский. Но нет нужды прибегать к такому предположению: известно, что в позднейшем Греческом языке встречается и Латинское название сокола φλκων (Ducang. Glossar. med. et infim. Graecit. T. 2. p. 1661). Название кровожадного животного: θς (шакал) переводчик заманил перифразом: зверь некий л. 504., а иногда, л. 514, переводил: лисица. Перевод других названий, при сличении с упомянутым Латинским, оказывается не всегда верным: л. 504. жера в у Поссина ежъ – cancer; 526 со – pica. Встречаются названия: черепахи – желва 515, ворона – гавра 527, совы – выпль, во мн. выплеве л. 535.; назв. мышь постоянно употребляется в муж. роде. Крагрь л. 526. означает того, кто ходит за ловчими птицами. Стоит заметить здесь и следующие выражения, и обороты речи: л. 516 об. пръвосовтни цревъ не ставле т его (царя) на бра стремити. аще мир мощно е ткмение быти (слич. вышеуказанное в сей же ркп. на л. 42 об.); 518 об. положи поло нкое желзо за. р. сребреникъ (под залог); 519. в нкое кт дома мое погребо твое желзо (в сокровенном месте). Неоднократно встречается выражение: л. 513. 515. 520. царь и его, т.е. окружающие его, приближенные к нему. Довольно странный перевод представляют, следующие слова: л. 528 об. мраго мжа телчи подобис блгоханию. иже наре т с греческы зык мохо (у Поссина: caritas moscho est, aromati suavissime fragranti). Видно, что переводчик хотел удержать и то и другое значение Греч. слова: μσχος, телец и мускус. |
| 3 . Фамилии, происходящие от общерусских или диалектных названий животных, характерных для собственно донской фауны: Дудаков (дудак – дрофа), Желтобрюхов, Желтопузов (желтобрюх, желтопуз – змея из породы удавов), Корсаков (корсак – порода лис), Овражкин (овражка – пятнистый суслик), Сайгаков, Сайгачников (сайга – степная антилопа), Трусов (трус, трусик – кролик, заяц), Ушанёв (ушан – порода летучих мышей), Хоров (хора – порода лис), Чекалкин (чекалка – шакал). Особым своеобразием отличается птичье и рыбье царство Подонья. Отсюда ряд фамилий, связанных с местными названиями часто встречающихся в Дону и его притоках рыб: Белезнев (белезень – шереспер), Бешаков, Бишаков (бешак, бишак – крупная селедка), Бубырев (бубырь – пескарь), Клепцов (клепец – синьга), Кутумцев (кутум – язь), Латригин (латрига – язь), Рыбников (рыбчик, рыбец – особенно ценная порода Чистяковых рыб, похожа на язя), Сулин (сула – судак), Таранцов (тарань – вобла), Чебаков (чебак – лещ), Чекмасов, Чикмасов, Чикомасов (чекмас, чикмас, чикомас – окунь). Самые распространенные промысловые рыбы дали в фамильный словарь по нескольку имяобразующих основ, так как жизненная необходимость заставила рыбаков внимательно наблюдать за своей добычей и точно различить ее возрастные и внутривидовые различия, влияющие на качество и ценность улова. Наряду с Селедкиным и Оселедцевым можно встретить Бершакова, Буркунова, Бегункова, Плоскунова, Пузанкова (бегунок, бершак, буркун, плоскун – породы сельдей). Кроме Чебакова от чебака (леща) произошел также Киляков (киляк – молодой чебак), от бычка – Бычков, Пуголовкин, Ротанов, Чикчилеев (пуголовка, ротан, чикчилей – виды бычка). Стерлянкин (стерлянка – стерлядь) существует рядом с Веретенкиным (веретенка – мелкая стерлядь), Секретиков (секретик – судачек) – с Сулиным. Речной рак присоединился к сонму зоонимических фамилий и в обычной форме (Раков) и в полинялом виде (Линтюков, от линтюк, линяющий рак). Среди птичьих имен особенно плодовитыми в образовании прозвищ оказались уши, чайки, воробьи и кулики: Гоголкин, Корячков, Крячков, Мартынов (гоголка, корячок, крячка, мартын – породы чаек), Крыжаков, Свистунов, Чернетьев (крыжак, свистун, чернеть – породы уток), Чиликов, Чилятов, Чулючонков, Юрков (чилик – воробей, чилята – воробьи, чулючонок – воробышек, юрок – горный воробей), Куликов, Кровянкин, Очаров, Побережников (кровянка – морской куличок, очар, побережник – виды кулика). |
| За исполнением законов о чистоте священников и левитов наблюдали с особенной строгостью 200 . Внутреннее устройство Иамнийской общины также говорило о том, что она, по мнению иудеев, являлась временным заместителем столицы иудейской. В Иамнии, по разрушении Иерусалима, собрался синедрион, который заставлял всей жизнью народа иудейского. Во главе этого синедриона стоял потомок из рода Давидова, представителем которого являлась фамилия Гиллела. А восстановление еврейского царства под скипетром дома Давидова являлось одной из главных черт мессианского времени. И вот, потомство Давида, в последние времена потерявшее свое царственное значение, теперь в лице председателей Иамнийского синедриона вновь явилось облеченным почти царским достоинством и властью 201 . Представителем такого настроения народа иудейского, а вместе с тем, и его вдохновителем, был раввин Акиба. Он был твердо уверен, что Иерусалим и храм скоро опять будут восстановлены. Уже, когда он, по словам Иоста, с своими тремя спутниками посещал Рим, и его товарищи, при виде величия и могущества Капитолия, который принес им столько горя, – плакали, Акиба улыбался, Те удивлялись ему. Он спросил их, о чем они так плачут? «Как нам не скорбеть, – отвечали они, – когда мы видим, что идолопоклонники живут в спокойствии и могуществе, а жилище нашего Бога сделалось добычей огня и обиталищем диких зверей?» – «Я радуюсь,– сказал Акиба, – потому, что если так хорошо живется Его врагам, то для Его послушных детей нужно ожидать гораздо лучшего жребия». Также, когда они однажды шли в Иерусалим, и с горы храма сбегал шакал, о чем они также горько плакали, Акиба радовался. «Если, – говорил он, – одно пророчество исполнилось, то также исполнится и другое; он имел здесь в виду пророчество Аггея ( Агг.2:6–7 ) 202 . Эта мысль о скором восстановлении Иерусалима и храма была главной темой его проповедей; вся его энергичная и искусная дея т ельность была направлена к тому, чтобы вдохновить этой идеей весь народ еврейский, с каковою целью он предпринимал обширные путешествия. Результатом всех этих событий было восстание Бар-Кохбы при императоре Адриане. Восстание это приняло грандиозные размеры и охватило многие области. И в этом восстании вопрос о храме играл далеко не последнюю роль. Об этом в известной мере может нам говорить хотя бы тот факт, что, когда это восстание иудеев готово было разразиться еще 14 лет назад, то главной причиной восстания тогда был вопрос о храме. Адриан дал иудеям согласие на восстановление иерусалимского храма; это, конечно, возбудило в идеях большую радость. Но, по проискам врагов иудейских, вскоре же пришел второй указ, по которому иудеям хотя и разрешалось восстановить храм, но на другом месте, а не на прежнем. Этот указ произвел тогда сильное волнение в народе, и решено было восстание; народ вооруженный собрался в долине Риммон и только красноречием раввина Иисуса был пока удержан от мятежа. Таким образом, главной причиной предполагавшегося тогда восстания был вопрос о храме. |
|
|
