| Сегодня он у нее действительно есть, а что будет завтра, одному Богу известно… Валя почувствовала, что не может выдерживать такого напряжения. Скорей бы уж наступила развязка: она выкрикнет свое предостережение, хотя бы это оказался крик в пустоту! И после будь что будет… Между тем Светка с улыбкой остановилась рядом. - Здравствуйте, – не без жеманства поздоровалась она с Алишером. – Валюша, а я смотрю, ты это или не ты. Только сейчас сообразила, что твоя работа связана с туризмом и с детьми тоже, так, значит, ты и есть сопровождающая. Забавно, правда? Вот привела тебе двух походников, – Светка оглянулась назад, но ее мальчики уже успели отбежать в сторону. – Мой сынишка и его друг, учатся в одном классе. - Да… это хорошо… – выдавила из себя Валя. Светка перевела взгляд на Алишера: - А вы тоже пойдете в поход? - Я? Да…– смешался шакал, не ожидавший прямого вопроса. – Грущик буду… палаток много таскать… - А разве у вас не будет автобуса? Словно в ответ на ее слова из-за угла вырулил «Икарус», очень похожий на тот, который Валя видела во сне. Только шторка кабины оказалась задернутой, и шофера не было видно. - Какой красавец!.. Вы знаете, я и сама пошла бы с вами в поход, – доверительно сообщила Светка. – Да только боюсь, что Славку моего будут потом дразнить – маменькин сынок! Как это у мальчишек бывает, знаете… «Где старуха?» – тоскливо думала Валя. Светка, сама того не подозревая, проводила отвлекающий маневр, и сейчас, пожалуй, можно было бы подать голос, прежде чем шакал зажмет Вале рот. Но надо, чтобы этот голос был кем-то услышан. Светка, конечно, тоже взрослый человек, но в сравнении со старухой никуда не годится. Старуха всегда боялась террористов, до смешного много думала о них – поэтому и могла моментально врубиться в суть дела. Она, и больше никто. А болтливая, чересчур общительная Светка вряд ли сумеет сориентироваться в ситуации. - Вы давно знакомы с Валюшей? Она мне много о вас рассказывала! В наши дни это редкость – когда кто-то так красиво ухаживает за женщиной… |
| В одной древней хронике содержится рассказ, что император Декий повелел перевезти лютых львов и львиц из степей Африки к пределам Палестины и Аравии с тою целью, чтобы они, расплодясь здесь, могли наводить собой страх и служить преградой для варваров сарацин. Между Аравией и Палестиной лежит осужденная и проклятая земля Идумея. И до нынешнего дня те, которым этот факт должен быть наиболее известен, свидетельствуют, что дикие звери степей водятся в Идумее. Шейк и его брат, которые провожали Корн, уверяли его, что львы и леопарды часто показываются в Петре и на холмах, непосредственно за ней лежащих, но что они никогда не спускаются в нижнюю равнину. Корн был того мнения, что под леопардами они разумеют бабров, но относительно льва, по их описанию, нельзя было ошибиться. Теперь может быть приведено доказательство еще более положительное. «Нас известили, – говорит д-р Вильсон, – что в этой местности водятся дикие козы и дикие кабаны. Другие млекопитающие животные, кроме вышеупомянутых, ежа и дикобраза, находящиеся, по словам феллаха, в самой Петре и в окрестностях её, суть лисица, волк, шакал, гиена, рысь, леопард, заяц, кролик и проч. Нам сказывали, что льва находят в Вади-Гамаде» 571 . Итак, без всяких с нашей стороны вопросов, мы успели собрать в Петре имена тех диких животных, которые известны в ней и которыми посещаются её окрестности; в числе этих животных были: дикий кабан, лисица, леопард, шакал, дикая кошка и волк. Таким образом, туземные звери могут «встречаться с пришлыми и перекликаться с ними». «И будут селения серинам» (в английском тексте это животное обозначено словом сатир, в немецком Drache. Замечание переводчика). Сатир есть совершенно баснословное животное. Это слово (Soir) означает «косматый», и было переведено, подобно синонимному слову греческого и латинского языков, имеющему то же самое значение, как лексикографами, так и комментаторами, словом « козел». Паркгэрст говорит, что в таком смысле и он объясняет себе это место, а Лот (Lowth) утверждает, что это слово первоначально выражало « козел» 572 . |
| Для этого он воспользовался тремястами лисиц или, вернее, шакалов. Употребленное здесь слово шуал по-еврейски собственно означает не лисицу, а есть именно шакал. Хотя этот последний и имеет с лисицей много сходного, однако же отличается от нее несколькими важными чертами и особенно своею стадностью. Шакал занимает средину между волком и лисицей. Он темно-коричневого цвета в верхней части своего тела и имеет белое брюхо. Водится он не одиноко, как лисица, а живет целыми стаями, доходящими до двух или трех сот. Его можно встретить на всем востоке и в особенности в Палестине, в окрестностях Яффы, Газы и в Галилее. Шакалы чрезвычайно прожорливы. Они имеют особенную склонность к пожиранию трупов, и во время ночи, когда они рыщут в поисках за добычей, часто можно слышать их пронзительные и унылые крики. Один новейший путешественник, недавно посетивший равнину Шефела, рассказывает следующее: «После ужина, красота ясной луны заставила нас выйти из палатки, чтобы с высоты холма, на котором расположена была деревня, полюбоваться видом обширной равнины со стороны филистимлян, озаренной бледным светом ночного светила. Бездомные собаки еще не спали и лаяли, благоразумно однако же избегая нас; шакалы отвечали им в окрестных полях своим жалобным и протяжным воем» 765 . Другой путешественник рассказывает также: «когда пришла ночь, шакалы дали нам самый дисгармонически концерт, какой только мне приходилось когда-либо слышать в жизни. Эти завывания, выходящие из всех пещер, из всех расщелин скал, раздающиеся лишь во время ночи и в самых ужасных по своей уединенности местах, производят чрезвычайно странное чувство... Я не знаю, было ли их именно триста, но я уверен, что если бы новый Самсон захотел поджечь все нивы древней страны филистимлян, то он нашел бы в этой одной долине еще и теперь более лисиц, чем сколько бы ему потребовалось. В тот же самый день я нашел ту самую равнину, где Самсон пустил триста лисиц в поля филистимлян, и в следующую же ночь потомки этих самых лисиц, своими протяжными криками, доказали мне, что они пережили все народы, которые некогда обитали на этой земле и, пав под острием меча, сделались добычей шакалов» 766 . |
| Армия мушиного короля Я рад за Патриарха. Очень больно смотреть на шабаш существ, всю жизнь кормящихся хихоньками да хаханьками, но все равно я рад. Был бы Святейший чеховским «человеком в футляре», не носили бы его имя в зубах, родных и вставленных, пересмешники. Но раз дело делается и Корабль плывет, то значит, ползающий на чреве персонаж всемирной истории недоволен. Громче всех и раньше всех клич «Акела промахнулся!» кричал шакал. А кто еще? Пока главный враг точит когти, шакал кричит и изображает веселье. Он кричит по прямому приказу, а иногда – по личной шакальей инициативе. Так в мультфильме. Пересмотрите. А мультфильм – про жизнь. Нам всем, христианам, тоже повезло. Своеобразно, но повезло. Мы раньше только в книжках читали про всякие кампании и акции безбожников да в черно-белом рваном изображении видели, как служит «безбожный молебен» тюлень в камилавке в Московском цирке, как ездит по улицам столицы разрисованный Маяковским «безбожный трамвай». Мы, было, думали, что это – «преданья старины глубокой». Ан нет. Жив курилка. И мало того, что жив. Руки у него чешутся, зане он «давненько не брал в руки шашек». Ну что ж. Тютчев называл блаженными тех, кто посетил сей мир в его минуты роковые. Видно, блаженны и мы, вновь понимая, что борьба не то что не окончена, а и не думала прекращаться. Есть люди-львы. С ними воевать не зазорно, и им проигрывать не стыдно. Но есть мелочь, подобная сибирской мошк е . С ней невозможно воевать, и перед ней позорно капитулировать. Мошк а , комары – главный враг Церкви в будущем. Это то самое «восстание масс», о котором писал Ортега-и-Гассет. Обмельчавший человек, сплотившийся в миллионную жужжащую массу – идеальное войско для кукловодов будущего и настоящего. Знаний нет, ум – в седалище, претензий – масса, и таких, как ты, – прорва. Это ли не повод для того, чтобы поднять «волну» не только на трибуне стадиона, но и в жизни? Дьявол – король ничтожеств. Он – король мух, Вельзевул. Мухи – его рядовые. Не пчелы, собирающие в шестигранные соты сладкий плод, и не трудолюбивые муравьи, кропотливо несущие груз, превосходящий их собственный вес. Мухи. Любительницы дерьма, знатоки вкусовых особенностей одних и других его видов – вот армия мушиного короля. Что ж, спасибо Господу, показывающему нам правду Свою не только на страницах книг, но и на экранах телевизоров. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 33 голоса: 4.0 из 5) Книга джунглей Братья Маугли В Сионийских горах наступил очень жаркий вечер. Отец Волк проснулся после дневного отдыха, зевнул, почесался и одну за другой вытянул свои передние лапы, чтобы прогнать из них остаток тяжести. Волчица Мать лежала, прикрыв своей большой серой мордой четверых барахтавшихся, повизгивавших волчат, а в отверстие их пещеры светила луна. — Огур!.. — сказал Отец Волк. — Пора мне идти на охоту. И он уже готовился пуститься по откосу горы, когда маленькая тень с пушистым хвостом показалась подле входа в пещеру и жалобно провизжала: — Пусть тебе сопутствует удача, о вождь волков, пусть судьба даст твоим благородным детям сильные, белые зубы; пусть счастье улыбается им. И да не забывают они голодных! Говорил шакал Табаки, лизоблюд. Волки Индии презирали Табаки за то, что он всем причинял неприятности, сплетничал и поедал тряпьё и лоскутья кожи на сельских свалках мусора. Вместе с тем, в джунглях боялись его, потому что шакалы способны сходить с ума, а в таком состоянии они забывают всякий страх, бегают по лесам и кусают всех, кого встречают. Когда маленький шакал сходит с ума, даже тигр прячется от него. Ведь для дикого создания безумие величайший позор! Мы называем эту болезнь водобоязнью, в джунглях же её считают дивани — безумием. — Войди же и посмотри, — сухо сказал ему Волк, — только в пещере нет ничего съедобного. — Для волка — нет, — ответил Табаки, — но для такого скромного создания, как я, даже обглоданная кость — великолепный пир. Что такое мы, Джидур лог — племя шакалов, — чтобы выбирать и пробовать? Мелкими шажками он вбежал в самую глубь пещеры, отыскал там оленью кость с остатками мяса, присел и принялся с наслаждением её грызть. — Прими великую благодарность за прекрасное угощение, — сказал он, облизываясь. — Какие красавцы, благородные дети! Какие у них большие глаза! А ещё такие юные. Впрочем, что я? Мне следовало помнить, что королевские дети с первого дня своей жизни — взрослые. |
| Китаев продолжал стоять над ним с табуретом в руке. — Ещё? — спросил он. — Шакал, — выругался Бекхан. — Ну на медведя я бы ещё согласился, а шакал — это по вашей части. Превозмогая боль и ненужную в бою слепую злобу, Бекхан сделал ещё один бросок. Этот оказался более удачным, ему удалось ввести противника в заблуждение своей напускной слабостью. Ох, и доверчивые эти русские. Как дети. Нижней атаки Китаев не ожидал, табуретка опустилась на пол, пробив застарелый линолеум, а нож воткнулся в его голень. Другой рукой Бекхан попытался схватить Китаева за горло. Но это ему не удалось. Вскрикнув от боли, Анатолий резко отпрянул назад и здоровой ногой успел-таки оттолкнуть Бекхана в грудь. Теперь оба они сидели на полу, готовые в любой момент броситься друг на друга. Но момент был не любой, момент был особенный. В воздухе вдруг запахло озоном, как после сильной грозы, и на полу появились ещё две фигуры. В той, что лежала в обнимку с карабином, Анатолий узнал своего командира. Рядом стоял с пультом в руках Кошкин с видом заклинателя змей. Бекхан на эту картину выругался то ли по-арабски, то ли по-чеченски. — Ничего себе — война! — изумился Дорохов. — Вот, значит, за кем ты ходил в этот раз? — сказал Бекхан. — А брата моего вы, конечно, убили. В спину, наверное. — Это по вашей части, в спину, — спокойно ответил Дорохов. — Если снайпер твой брат, то он остался жив. Теперь все зависит от него, — тяжело вздохнул Кошкин и опустился на второй табурет, который Китаев не успел сделать оружием. — Я просто вернул того, кто не должен был там оставаться. Другой вопрос, откуда ты обо всем узнал? Оставшись один в наступающем сумраке рассвета, который смешивался с моросящей взвесью невысокого дождя, Алейхан не мог заставить себя встать на ноги и выбрать путь: или подальше отсюда, как советовал русский, или наоборот — метнуться к дому, вывести братьев. А если ничего не будет, и тогда Алейхана объявят трусом, которому приснился страшный сон, и он, как ребенок, испугался? Может, действительно это было видение? И пока он беседовал тут с тенями, выпущенными Маликом из ада в наказание Алейхану, разведка федералов прошла мимо, а сейчас жди налета? |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 6 голосов: 4.0 из 5) Оглавление Слон В апреле Таня с мамой пошли в зоопарк. В пруду плавали дикие гуси, лебеди. А одна утка – мандаринка, жёлтая, как мандариновая корочка, – подошла к решётке и закрякала. Она просила у Тани кусочек хлеба. В другой клетке бегал шакал. Он линял, и рыжая шерсть на нём висела клочьями. Шакал был похож на простую дворняжку и немножко на лисицу. Больше всего Тане понравились лохматые яки. Шерсть у них волочилась по земле, как щётка; на спине горб, жуют сено и смотрят на всех сердито. В соседней клетке павлин распустил свой хвост. Какой-то мальчик просунул руку и хотел вырвать у павлина из хвоста перо. Павлин закричал, сложил хвост и убежал к себе в домик. Все засмеялись, а один старичок сказал мальчику: – Если каждый будет у павлина перья рвать… В клетке, где живут бобры, никого не было. Таня долго стояла, ждала, может, бобёр из норы вылезет, но так и не дождалась. Бобры днём не вылезают. А в одной клетке было совсем темно. Таня думала, что там никого нет, присмотрелась – в темноте горят два жёлтых глаза. Это был филин. Таня испугалась, и они с мамой поскорей пошли к слону. Слон жил в большом доме со ступеньками, внутри было жарко, темно и пахло, как в сарае, где живут коровы. Слон обедал. Сторож навалил ему целую копну сена и принёс ведро моркови. Слон осторожно понюхал хоботом морковку и отправил её в пасть. Сначала он съел всю морковь, а потом принялся за сено. Сторож стал выметать остатки сена, а слон прижимал его к стене. Он у него просил моркови. – Ну, ну, не балуй! – закричал сторож и ударил слона метлой. Слон свернул хобот и отошёл. Таня возвращалась с мамой домой. – Почему слона не выпускают в садик? Ему хочется на солнышке погулять. – Слон старый, а в саду холодные лужи. Он промочит ноги и простудится, – сказала мама. – А как же яки? – Яки живут высоко в снежных горах, они привыкли к холоду. А слон родился в Индии, где всегда тепло. Таня каждое утро подходила к окну и смотрела: есть ли ещё на дворе лужи. И однажды в мае, когда распустились на чёрных деревьях зелёные листочки, земля подсохла и во двор прилетела бабочка-крапивница, Таня закричала: – Мама, мама, слон уже гуляет! Рекомендуем Самое популярное Библиотека св. отцов и церковных писателей Популярное: Сейчас в разделе 1383 чел. Всего просмотров 66 млн. Всего записей 2583 Подписка на рассылку поделиться: ©2024 Художественная литература к содержанию Входим... Куки не обнаружены, не ЛК Размер шрифта: A- 15 A+ Тёмная тема: Цвета Цвет фона: Цвет текста: Цвет ссылок: Цвет акцентов Цвет полей Фон подложек Заголовки: Текст: Выравнивание: Сбросить настройки |
| Андрей обнял мать за плечи. — Эх, ма! Шакал я, шакал… Всё ворую, ворую… видишь, на стрёме тут стою… Антонина сначала не поняла. А потом слова Василия Алибабаевича дошли до неё, и она опустилась на стул. — Ах ты… Ах ты, редиска… нехороший ты человек! Да я тебя сейчас… Да я тебя сейчас выпорю! — Пори! Пори меня, мама, пори! — Да ладно вам! — сказала баба Шура. — Можешь его выпороть, Тоня, только не в моей комнате. Я всегда была противником телесных наказаний. — А кто давал мне подзатыльники? — Антонина упёрла руки в бока и грозно посмотрела на мать. — Ишь ты, вспомнила! — сказала баба Шура. — Я тогда молодая была, глупая… — Ладно, прощаю, — сказала Антонина. — Прощаю обоих, и иду курицу вынимать. — Как же всё-таки у тебя там с этим делом? С воровством? — спросила Андрея бабушка Шура, когда за Антониной закрылась дверь. — Да как, ба, тебе сказать… — Андрей снял пиджак, повесил его на спинку стула, и ослабил узел галстука. — Да как есть, так и скажи. — Понимаешь, ба, прямого воровства, в моём положении, конечно нет. И быть не может, по определению. Иначе бы я и дня не удержался там, в своей конторе. Да и платят мне… Я получаю две тысячи баксов, не считая премий, и других выплат. Если учесть, что Лиза тоже получает не меньше шестиста… нормально получается. — Конечно. Что же тебя смущает? — Система, ба. Воровство заложено в самой системе. Как ее не назови. Хочешь — бизнесом назови, а хочешь — ещё как-нибудь. В самой системе добычи и распределения. В распределении доходов, в структуре потребления. И чем выше забираешься по служебной лестнице, тем больше ты становишься зависимым от этой системы. И поступать иначе, чем заведено в системе — просто нельзя. Тебя моментально проглотят. Или растопчут. И чем дальше ты туда забираешься, тем больше это становится понятным. — Тебе предлагают повышение? — Да. Это ещё не высокая ступень. На высокие ступени есть другие люди, кроме меня. От клерка до хозяина — дистанция огромного размера. — Так не рвись вверх. — Ба, я не рвусь вверх. Но я не могу быть на месте, ба. Меня изнутри толкает. |
| Девочка и мальчик. Сачок зацепился за сучок. В предвечерний час ворчат черти через раз. Сорока за строчкою строчка Строчит сорочатам сорочки. Продал Павел полчетверти четверика Овса и пшеницы, Да полколпака гороха и чечевицы. Чукча в чуме чистит чуни. Чистота у чукчи в чуме. В счете участия участь за счастье сочло число. Под матицей, под колпаком, Весит четверть четверика гороха, Без червяков, без червоточинки. Скороговорки (Ш) В ночной тиши у камыша Чуть слышен шорох камыша. Ваша Парашка, а на ней наша рубашка. Шла Саша по шоссе и сосала сушку. Шашки на столе – Шишки на сосне. Шапкой Саша шишки сшиб. Шел Егор через двор, Нес топор чинить забор. У Сашки в кармашке шишки да шашки. В шалаше шесть шалунов. Тимошка Трошке крошит в окрошку крошки. Тимошкина шавка тявкнула на Пашку, Бьет Пашка шапкой Тимошкину шавку. У крошки матрешки пропали сережки, Сережки Сережка нашел на дорожке. У Маши мошка в каше, Что делать нашей Маше? Сложила кашу в плошку, И накормила кошку. У Прошки с плошкой вышла оплошка – Плошку Прошка перевернул. Пушка лапой уши мыла На скамейке у окошка, Пушка моется без мыла, потому что Пушка … (кошка) (В. Левин) На окошке крошку мошку Ловко ловит лапой кошка. Кошка крошка на окошке Кашку кушала по крошке. Сердитый шмель Прилетел сердитый шмель, Попыхтел сердитый шмель, И сказал сердитый шмель: – Приштавать ко мне не шмей! (П. Синявский) Нашей Маше дали манную кашу. Маше каша надоела, Маша кашу не доела, Маша, кашу доедай, Маме не надоедай! Яшма в замше замшела. Мамаша Ромаше дала сыворотку из-под простокваши. Парус наш на совесть сшит, Нас и шторм не устрашит. Шакал шагал, шакал скакал. Простоквашу дали Клаше. Недовольна Клаша: «Нехочу я простоквашу, дайте просто кашу». Шел Шишига по шоссе, Шел шурша штанами. Шаг шагнет, шепнет: «Ошибка», Шевельнет ушами. «Съешь меня» – вопрошает вишня, Страшась быть выброшенной лишняя. Милости прошу к нашему шалашу: я пирогов покрошу и откушать попрошу. |
| На небе вращались ожерелья звезд, словно драгоценности, разложенные на прилавке продавцом, который, ловко перебирая их, соблазняет прохожих их купить. Шорохи, доносившиеся из чащи, не нарушали охватившей пустыню тишины. Даже когда где-то среди скал завыл шакал, тишина поглотила его вой, как вода поглощает брошенный в нее камень. Иосиф вернулся на свое место. Прежде чем лечь он подбросил дров в огонь. Становилось все холоднее. От каменистой пустыни, еще недавно пышущей жаром, теперь веяло леденящим холодом. Иосиф тщательно укутался покрывалом, но долго не мог заснуть. Когда же, наконец, пришел сон, он явился вместе со странными видениями. Во сне Иосиф видел лестницу, напоминавшую лестницу из сна праотца Иакова, а по ней вверх и вниз двигались таинственные существа, большеглазые и крылатые. Одно из этих существ задержалось на лету и коснулось бедра Иосифа. Судорога болью пробежала по телу. Иосиф проснулся и сел. Но это был только сон. Вокруг царил покой: люди спали, небо вращалось, словно поднос с драгоценностями в руках торговца. Пустыня дышала тишиной. Из поросшего зеленью оврага доносились бормотание, шорохи, шелест. Вновь завыл вдали шакал, но тотчас затих, словно некая рука закрыла ему пасть. День настал так же внезапно, как вечером наступила ночь. Иосиф проснулся от ощущения, что что-то произошло. Открыв глаза, он увидел незнакомого человека, который сразу замахнулся копьем и приказал ему лежать без движения. Возле догоревшего костра стояли двое, глядя на спящих путников. У Иосифа не было сомнений, кто это такие: их загорелые на солнце лица, взлохмаченные бороды, сшитые из звериных шкур одежды и оружие в руках говорили сами за себя. Тот, что был пониже, держал наготове копье; высокий и, судя по всему, главный, был вооружен мечом. Первый по–кошачьи прыгнул к Иосифу и прошипел: — Не шевелись и молчи, если хочешь жить. Иосиф не шевелился. Вскоре он понял, что его спутники тоже не спят. Но все лежали без движения, так как человек с копьем был начеку, тотчас поворачиваясь к тому, кто только шелохнется. |
|
|
