| Внутренний вид палаты представляет обширную сводчатую комнату. Посреди ее находится колонна, на которую сведены все своды. Налево из палаты выход в кельи архиепископа Иоанна, состоящие из двух комнат: в первой из них устроен затвор, каменный пол которого хранит на себе отпечаток колен молитвенника. Во второй комнате сохранилась окно с умывальным кувшином, подвешенным в нем от 12 века. Между звонницей и святой Софией находится Входо-Иерусалимский храм, построенный в 1759 году. Налево от звонницы находятся так называемые Водяные ворота. В 1910 г. часть кладки над ними обвалилась, и обнаружилась небольшая комната со скамьей в стене. По преданию в ней в 1551 году заживо замурован шурин крымского хана. От звонницы на юг, к Спасской башне, пролегала «Пискупля» – улица епископа. Это была главная улица Детинца, ведшая к Великому мосту. По ее направлению находится небольшая каменная церковка 14 века Андрея Стратилата. Она была выстроена по обету во время чумы в один день. Церковь Андрея Стратилата построена около того места, где в 989 году была срублена тринадцативерхая дубовая святая София, сгоревшая в 1045 году. На месте сгоревшей Софии в 1167 году уроженец села Сытина, былинный Садко, «Богатый гость», построил церковь Бориса и Глеба. Этот храм был уничтожен шведами в 1611 году. Кремлевская стена протяжением 1386 метров, вышина колеблется от 8,5 до 10,6 метра, толщина от 2,7 до 3,3 метра, она вмещает в себе 9 башен, а именно: Спасская. В ней две часовни, в верхней настенное изображение Спасителя в прекрасной ризе, перед ним аналогий, на котором лежат святой Крест и Евангелие, а на столике – фелонь и епитрахиль. В другой часовне находится источник с приятной на вкус водой. В часовнях постоянно живут две престарелые женщины. Княжная, Кокуй – семиэтажная. Покровская. Возле нее одноглавая церковь Покрова Пресвятой Богородицы, построенная в 1305 году посадником Семеном Климовичем. Затем следует Златоустовская. При ней размещен историко-археологический музей, возникший в 1863 году. В нем насчитывается 14134 экспоната. |
| Вот тут, на Ярославовом дворище, собиралось вече. Эна, высится вечевая башня. Замолк вечевой колокол... Не позовет уж никого никогда его протяжный звон...— А то еще близ Новгорода, — делился с Ильмариненом Митрофан, — есть городище. Там княжий двор, где живали новгородские князья.— Далеко от города? — любопытствовал Ильмаринен.— В двух верстах.— Поглядеть бы!— Пойдем.И они побывали на былом княжьем дворе, что раскинулся живописно на вершине зеленого холма. Оттуда весь Новгород был виден как на ладони со всеми башнями, кремлем, святой Софиею и неугомонным седым Волховом. Именитый город! Эва, Плотницкий, а эна — Словенский конец. И все девять башен грозного детинца (кремля). Будто муравейник, кишит гостиный двор с рядами: кожевенными, сурОвскими, хлебными, щепными.— Отчего княжой двор не в самом Новгороде? — спросил Ильмаринен Митрофана.Тот отвечал:— Таков обычай. Князья новгородские не имели права жить в самом городе.— Отчего так?— Чтоб не перечить вольнице.Осмотрев место новгородского веча, Ярославово дворище и посетив городище, Митрофан с Ильмариненом побывали у вечерен, а на следующий день отправились на Красное поле в скудельничий монастырь. День спустя довелось им идти с крестным ходом в Хутынь.Едва только начало рассветать, едва только солнце зарумянило зеленые верхушки окрестных лесов и поплыло по кровлям новгородским, вышел крестный ход из Софийского собора и направился к Владычным водяным воротам. В утреннем воздухе сквозь холодок полилось церковное пение. Колокольный звон висел над детинцем. Владыка Макарий прошел в водяные ворота и вышел к волховскому берегу. На реке выстроились насады (лодки наподобие нынешних паромов). Богоносы, владыка и духовенство вошли в насады, в одном из коих нашлось место и Митрофану с Ильмариненом. Поплыли. Начался молебен. Оба волховские берега были запружены народом, благочестивым, богомольным, возносящим со духовенством молебную песнь Богу.В половине третьего пополуночи выходил крестный ход из Святой Софии. И по мере того как плыли 10 верст до Хутыни, утро занималось, занималось, из румяного делалось золотым. |
| Господь остановился, посмотрел на предметы, которым особенно удивлялись ученики; казалось, Сам разделяя их мнение о чрезвычайной прочности, богатстве и величии храма (Мк. 13, 2); но в ту же минуту, вопреки их ожиданию, еще сильнее и яснее подтвердил прежнюю угрозу: « аминь, аминь глаголю вам, не имать остатися здесь камень на камени, иже не разорится!..» Решительность и сила, с какими произнесены были эти слова, отзывались непреложным приговором вечных судеб. Ученики не смели более нарушать безмолвия Учителя, Который Своими беседами и действиями заставил размышлять целый Иерусалим и Сам не менее других погружен был в размышление. Молча прошли водяные ворота, молча перешли поток Кедрский, молча взошли на одну из вершин Елеона, которая была прямо против храма (Мк. 13, 3). Тем сильнее работало воображение учеников! Самая страшная сторона в ожидании народном, которой доселе они или не верили, или верили, но по-своему, с ограничениями, слабо, — представлялась теперь во всей своей ужасной действительности! «Если храм подвергнется такому разрушению, то что останется целым? Значит, все должно испытать величайшую перемену, быть разрушено до основания». Мрачность подобных мыслей озарялась одной надеждой, — что во времена Мессии все потери будут вознаграждены стократ, явится Иерусалим новый, храм великолепнейший, Богослужение чище и святее. При такой надежде даже можно было желать, чтобы неизбежное зло совершилось как можно скорее, чтобы скорее явилось и ожидаемое добро. «Пока не будет разрушен этот злополучный храм, Учителю нельзя взойти на престол Израильский. Когда же это будет?» Таким вопросом, естественно, оканчивались все предположения и догадки. Любопытство, тем живейшее, чем казалось оно законнее, овладело особенно Петром, Иаковом, Андреем и Иоанном, которые, привыкнув издавна быть свидетелями самых сокровенных деяний Учителя, более других переживали, если не понимали в Его беседе что-нибудь. Когда Учитель, взойдя на гору, сел отдохнуть на любимом месте Своем, эти четыре ученика, пользуясь отдалением прочих, отдыхавших по разным пригоркам, завели с Ним разговор о беседе Его и тотчас перевели речь на храм, который был прямо напротив них и представлялся отсюда во всем величии и красоте. |
| Денег, выданных из Коллегии Экономии, конечно, далеко не хватало на поправку погоревших зданий, и из консистории выдана была игуменье сборная книжка для сбора доброхотных пожертвований. На эти средства монастырь и обстраивался в течение более 20 лет. Кельи были выстроены вновь, церкви, колокольня и ограды были перекрыты железом мастерами Глятковскими, жителями Никольской слободки, принадлежавшей Покровскому монастырю. Перекрыты были башни и сделаны вновь из железа ворота въездные и водяные в ограде монастыря, которая была во многих местах исправлена, а в деревянных частях выстроена вновь. Колокола были перелиты из старой меди с добавлением новой. Словом, понемногу монастырь был приведён в прежнее благоустроенное состояние. Пожар повредил многое и внутри церквей. Игуменье Ираиде пришлось поправлять иконостас и другие образа в церкви, которые в 1783 г., согласно заключённому контракту, суздальский купец Гаврило Иванов сын Иконников подрядился «в Ризположенской церкви имеющиеся образа, что ни есть все возобновить, а в тунбах написать вновь иконостас и по сторонам киоты какие в оной церкви состоят по старому грунту почистить, и где надлежит починить и прикрыть масляной краской, и потом золотом позолотить на гурьфабру за 280 рублей». (Контр. в Архиве монаст.). Сам иконостас был также починен, а царские двери вырезаны вновь резчиком из слободки Скучиловой, принадлежавшей Спасо-Евфимиевскому монастырю, Дмитрием Прокофьевым за 22 рубля и вызолочены позолотчиком, штатным служителем Суздальского архиерейского дома Гавриилом Сытиным за 43 р. 80 коп. Ещё ранее, в 1775 г. иконописцы того же Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря Андрей Васильев и Гаврило Иванов расписали «тайную сень над царскими вратами» в Трапезной церкви. Пользуясь благосклонным отношением к монашествующим и монастырям правительства в царствование Императора Павла I, издавшего в 1797 г. указ о наделении монастырей рыбными ловлями, пашенной землёй и покосами, Ризположенский монастырь исходатайствовал себе несколько угодий. После упразднения суздальского архиерейского дома и перевода его во Владимир оставались свободными многие земельные дачи архиерейского дома, которые и были распределены между суздальскими монастырями. Ризположенскому монастырю в 1799 году достались сенные покосы внутри сел Гнездилова, Туртинского, Янева, Кибола, Ивановского и Крапивья – в количестве пяти десятин. Тогда же монастырь получил в пользование мельницу о двух поставах близ с. Михайловой стороны на реке Каменке, которою он владеет до настоящего времени, отдавая в аренду. |
| Затем наступал один из самых чтимых в России праздников – Богоявление. По словам Павла Алеппского, самыми большими праздниками в России в то время были именно Богоявление (Крещение) и Вербное воскресенье (Вход Господень в Иерусалим) 467 , что, как мы постараемся далее показать, не совсем верно. На Крещение, как это было и на Востоке, в России дважды совершали освящение воды: в навечерие праздника и в самый праздник. Будучи в Коломне зимой 1655 года, патриарх Макарий в навечерие Богоявления освятил воду в чаше в церкви, а наутро, перед литургией, как это было тогда у русских принято, с большим крестным ходом, очень торжественно, вышел на реку и освятил воду в реке. Но в 1655 году в этот праздник произошло недоразумение. Патриарх Никон вычитал в какой-то афонской книге свидетельство, из которого как будто выходило, что освящать воду полагается только один раз – в навечерие. Несмотря на возражение патриарха Макария, патриарх Никон в тот раз решил настоять на своем и так и сделал – освятил воду один раз. Впоследствии это послужило поводом первой заметной ссоры между патриархом Никоном и Алексеем Михайловичем, о чем будет сказано в своем месте 468 . В канун Богоявления вечером все собрались к вечерне. Это было великое торжество. Царь вновь был в большом царском одеянии, предназначенном только для самых великих праздников. После вечерни большим крестным ходом с множеством горящих свечей (ибо было уже темно) пошли всем миром на Москву-реку через Водяные ворота Кремля. На реке был заранее устроен большой деревянный помост, в середине которого находился ступенчатый спуск к воде в проруби. Один из стрельцов длинным шестом постоянно помешивал воду, чтобы она не успевала замерзнуть. На помосте, покрытом коврами, находился патриарх, а царь и прочее духовенство, вельможи стали кругом помоста. По обоим берегам реки плотным строем стояли стрелецкие войска, образуя огромный круг, «а на стенах и башнях толпились мужчины и женщины из всех частей столицы и из деревень». Три человека с тремя скрученными втрое свечами стояли над водой. Начали чин великого освящения воды. На словах «Сам убо, Человеколюбче Царю, прииди и ныне наитием Святаго Твоего Духа и освяти воду сию...» патриарх два раза освящал воду перстами (трижды), а в третий раз трижды погрузил в воду крест. Затем в воду опустили горевшие втрое скрученные свечи. Когда крест погрузили в третий раз, наступило общее ликование. Люди черпали воду из реки в заранее сделанных поодаль прорубях, пили ее сами, поили ею лошадей, кропили их. Иногда в этот день священники тут же крестили в реке тех, кто, готовясь ко святому крещению, специально ждал этого дня. Патриарх затем окропил освященной водой царя, духовенство и всех предстоявших. Затем так же чинно двинулись назад в собор, причем патриарх Никон нес на главе крест. В соборе всем раздали святую воду, был совершен отпуст. Затем в полночь зазвонили к утрени, после которой вновь разошлись и собрались утром к праздничной литургии. |
| Остальные перекрытия плоские с открытыми в интерьер бревенчатыми балками. Водяные ворота с башней-часовней, 1786-1787 гг. Интересный пример редкого в области типа сооружений посл. четв. 18 в. Прямоугольный двухъярусный башнеобразный объем с крупным арочным проездом в нижнем уровне и часовней в верхнем завершен четырехскатной выпуклой барочной кровлей со шпилем. Стены башни отмечены огибающими угловыми лопатками и узким междуэтажным пояском. Почти всю плоскость восточного (внешнего) фасада занимает широкий, слабо выступающий ризалит, украшенный междуэтажным поясом из двух полочек с рядом мелких нишек между ними. Верхний ярус западного фасада расчленен лопатками на три части, в которых помещены дверной (в центре) и оконные арочные проемы. К двери ведет крыльцо с лестницей 20 в. Проезд ворот перекрыт коробовым сводом, часовня – сомкнутым. Ограда с угловыми башнями, 1786-1787 гг. Стены и малые угловые башни образуют прямоугольное в плане ограждение монастыря. Толщина стен – 2,5 кирпича, высота до 3 м. Первоначальные завершения утрачены. Юго-восточная башня искажена пристройкой к ее западной стене. Редкое сохранившееся в области сооружение данного типа посл. трети 18 в. Малые угловые башни однотипны по архитектуре, но различны по размерам. Юго-западная и юго-восточная выстроены в линию со стенами, выдаются лишь их угловые лопатки. Северо-восточная более крупная и значительно выступает за ограду. Все элементы ограды объединены одинаковым цоколем; его уровень отмечает ряд поребрика между горизонталями выступающих полуваликов. В верхней части стен с большими интервалами расположены вертикальные ступенчатые амбразуры. Подобные проемы-щели размещены по одному в каждом прясле башен. Дом священника, 1-я треть 19 в. Интересный пример крупного каменного жилого дома для духовенства 1-й трети 19 в., дошедший до нашего времени с большими искажениями фасадного убранства. В 20 в. проемы растесаны, оконные наличники утрачены. Прямоугольный двухэтажный объем завершен высокой крутой вальмовой кровлей с мезонином, обращенным на главный южный фасад к центру территории монастыря. |
| Остров св. Сергия находится от монастыря в расстоянии 18 верст водяным путем на северо-западную сторону, от финляндского же берега отделяется проливом шириной в 1 версту. Окружность его 15 верст. Прежнее его название было «Путосари», ныне же назван «Сергиевским» во имя преподобного Сергия. Местность его превосходна и величественна: удивительной красоты гигантские каменные горы высотой саженей в 30. Отвесной стеной, как бы непобедимые крепости, они стоят в линию одна против другой; поверхность их зеленеется лесами и разными растениями; у подножия гор красиво расстилаютя зеленые поля и луга и разнородные леса, между тем нередко встречаются и озерки, наполненные разной рыбой и на поверхности этих озерков встречаютя во множестве утки и гагары. Кругом острова проложена ездовая дорога. Въезд с озера во внутренность острова, так же, как и на острове св. Германа, – широким и глубоким заливом на протяжении одной версты. В устье залива с одной стороны на высокой каменной горе, называемой «Елеонская», стоит деревянная часовня во имя преподобного Сергия Валаамского чудотсоврца; с другой же стороны на горе, называемой «Крестовая», стоит величественный каменный крест высотой в 10 аршин с двумя гранитными пьедесталами, на коих вырублена надпись – в котором году по Монаршей милости поступили эти острова во владение Валаамского монастыря. Крест этот видно даже и с Монастырского острова, за 18 верст, величественно красующимся на каменной горе и показующим мореплавателям водяные ворота во внутренность острова. На этом острове также производится подрядчиками каменная ломка серого гранита превосходной доброты, который на судах отвозят в Петербург. В настоящее время ломают его для постройки церкви, строящейся в память Императора Александра II в Петербурге. Отсюда же некогда брали серый камень для постройки Николаевского моста в Петербурге. Монашествующей братии на этом острове находится 8 человек, которые и справляют все хозяйственные дела по острову. Для жилья им выстроен деревянный дом с принадлежностями. Остров Тихвинский |
| Отмечает архидиакон Павел Алеппский и празднование в честь Ржевской (Оковецкой) иконы Богоматери 11 июля, когда крестным ходом ходили из Успенского собора в храм в честь этой иконы, «что позади Кремля» 513 . По случаю побед русских войск, известия о которых получали в Москве быстро, «не было ни стрельбы из пушек, ни барабанного боя, ни трубных звуков, ничего подобного, а только колокольный звон и молебствия. Мы дивились этой набожности и вере», – пишет архидиакон Павел 514 . Павел Алеппский отмечает также, что торжественно праздновалась память равноапостольского князя Владимира 15 июля. При этом он сообщает совершенно искаженную историю его жизни, о которой он знал лишь понаслышке невидимо, многого из услышанного не понял 515 . О празднике в честь пророка Илии архидиакон Павел упоминает без подробностей. 27 июля патриархи Никон и Макарий с собором духовенства служили в Новодевичьем монастыре, где в то время еще пребывали русские монахини из знатных княжеских и боярских родов. Позднее этих монахинь разместили в разных монастырях Москвы, а в Новодевичьем монастыре поселили православных монахинь из города Могилева и других городов Белоруссии и Украины 516 . 1 августа начало Успенского поста отмечалось очень большим торжеством с крестным ходом через Водяные ворота к Москве-реке, где на специально сооруженном помосте совершался чин малого водоосвящения. Архидиакон Павел замечает, что после третьего погружения креста в воду с пением «Спаси, Господи, люди Твоя» патриарх Никон брал у стоявших у воды трех человек втрое скрученные свечи и опускал их, погашая в воде 517 . Праздник Успения Пресвятой Богородицы в 1655 году антиохийские гости провели не в Москве, где по случаю престольного дня главного храма всей России бывало, надо думать, особое торжество, а в Иверском Валдайском монастыре, куда они заезжали по пути в Новгород (это было путешествие, предложенное патриархом Никоном ). Об этом празднике Павел Алеппский не говорит ничего особенного, кроме похвальных слов «сладкому напеву» украинских и белорусских монахов – насельников этого монастыря 518 . |
| После пожара генеральный план застройки Костромы был утвержден правительством в 1781 г. По этому плану все частное строительство на месте бывшего кремля запрещалось. В 1814 г. были сняты с крепостных валов последние пушки, а в 1817 г. по распоряжению губернатора были срыты и сами крепостные валы вокруг бывшего кремля. За 8 веков Кострома накопила много замечательных боевых и трудовых традиций. Эти традиции надо глубоко и всесторонне изучать. В. Соболев " Костромской кремль " Любопытно восстановить облик города Костромы в это далёкое время царствования Михаила Феодоровича, так как лишь с этого времени, благодаря данным, заключающимся в писцовых книгах города Костромы, представляется возможным говорить об устройстве хотя не самого древнего, но восходящего несомненно ещё к XIV веку Костромского кремля. В писцовых книгах 1628–1630 г.г. кремль Костромской известен под названием «старый город», каковое название присвоено ему, конечно, в то время, когда посадскими жителями построен был «новый город» на случай осадного положения. Находился кремль на возвышенности левого берега реки Волги против древнего Городища, с трёх сторон он имел насыпь и был окружен высокими земляными валами, перед которыми находились глубокие рвы. Насыпь окружена была деревянною стеною на протяжении более версты. В стене находились двое ворот: Спасские большие, через которые был главный въезд в Кремль, были устроены подле насыпи или вала к северу, и Водяные ворота – к реке Волге. Улиц здесь было три: большая к Водяным воротам, улица от Спасских ворот и переулок на большую улицу. Конечно, при теперешнем состоянии кремля затруднительно установить топографическую картину внутреннего расположения в нём сооружений. Однако существование здесь тех или иных зданий усматривается из тех же писцовых книг. Особенное, как бы священное значение Костромскому кремлю, издревле придавал соборный холодный храм в честь Успения Божией Матери, первоначальное построение которого приписывается князю костромскому Василию Ярославовичу по прозванию Квашня. Ныне соборный храм представляется в ином виде, так как он совершенно изменил свой облик после перестройки его, вызванной пожаром 1773 года. При Успенском соборе существовала другая церковь – тёплая, деревянная, во имя Похвалы Пресвятой Богородицы, довольно ограниченная в своём объеме и скромная по украшениям, как можно судить по описанию её. Место, где находилась эта церковь, не указывается даже преданием. Затем при Успенском соборе находилась ещё колокольня, по преданию, шатровая, по описи о «три жильях»: она стояла к юго-восточной стороне храма, который был отделён от неё одною галереею в 6 четвертей аршина. В пожаре 1773 года колокольня рушилась, причём расплавились как древние, упомянутые в писцовых книгах семь колоколов, из которых «большой благовестный в двести пудов – дань государя и великаго князя Михаила Феодоровича всея Руси», так и позднейшие колокола, из коих большой был в тысячу пудов. |
| Пройдя чрез Водяные ворота, мы пришли к большому, прочному помосту, сделанному накануне; в средине его был устроен водоем со ступеньками. Один из стрельцов, имея в руках нечто в роде продырявленного заступа с длинной рукояткой, счищал лед с воды, как скоро он появлялся на ней, и постоянно мешал воду, чтобы, на сколько возможно, воспрепятствовать ей замерзнуть. Царь, придя, взошел на помост, помолился и подошел под благословение к патриархам. Иереи с иконами и крестами, обращенными к востоку, стояли кругом воды, а государственные сановники кругом помоста. По обеим берегам реки расположились многочисленные стрельцы тесным строем, образуя большой круг поодаль, а на стенах и башнях толпились мужчины и женщины из всех частей столицы и из деревень. Три человека с тремя втрое скрученными свечами в руках стояли над водой. После «Благослови» и пр. 624 патриарху принесли большие и малые сосуды, и он наполнил их водой, а потом взошел 625 и окропил царя, вельмож и всех предстоящих. Зачем мы вернулись в собор, при чем патриарх нес крест на голове. Была уже ночь. Когда мы вошли в церковь , патриарх взошел на свое архиерейское место, а царь стал позади колонны. Сослужащие, поставив по средине стол, разместили на нем сосуды, наполненные святой водой и три большие чаши, из которых одну взял патриарх, другую наш учитель, а третью один из митрополитов. Царь и вельможи подошли и получили св. воды от обоих патриархов, набожно преклоняясь. Патриарх закончил церемонию, раздав воду архиереям и боярам; наш учитель раздавал ее остальному духовенству, а митрополит мирянам]. Затем совершили отпуст, и мы вышли. Когда мы вернулись в свой монастырь, царь прислал одного из своих бояр сказать, чтобы наш учитель приготовился к обедне на другой день и к трапезе у него. В полночь ударили в колокола и мы пошли в церковь , а поздним утром отправились в собор, где служили все вместе в присутствии царя, который был облечен в царское одеяние, порфиру и корону. По окончании обедни, Никон вручил нашему учителю одну из чаш со святой водой. |
|
|
