| К полудню, когда, как и вчера, слегка прогремело, полил теплый дождь. В один час лед на озере из белого сделался прозрачным, принял в себя, как вода заберегов, синеву неба, так что все стало похоже на цельное озеро. В лесу на дорожках после заката поднимался туман, и через каждые десять шагов взлетала пара рябчиков. Тетерева бормотали всей силой, весь лес бормотал и шипел. Потянули и вальдшнепы. В темноте, в стороне от города, были тройные огни: наверху голубые звезды, на горизонте более крупные желтые жилые городские огни и на озере огромные, почти красные лучи рыбаков. Когда некоторые из этих огней приблизились к нашему берегу, то показался и дым и люди с острогами, напоминающие фигуры с драконами на вазах Оливии и Пантикапеи. Первый соловей При выезде из реки в озеро, в этом уреве, в лозиновых кустах вдруг рявкнул водяной бык, эта большая серая птица — выпь, ревущая, как животное с телом, по крайней мере, гиппопотама. Озеро опять было совершенно тихое и вода чистая — оттого, что за день ветерок успел уже все эти воды умыть. Малейший звук на воде был далеко слышен. Водяной бык вбирал в себя воду, это было отчетливо слышно, и потом “ух!” на всю тишину ревом, раз, два и три; помолчит минут десять и опять «ух»; бывает до трех раз, до четырех — больше шести мы не слыхали. Напуганный рассказом в Усолье, как один рыбак носился по озеру, обняв дно своей перевернутой волнами вверх дном долбленки, я правил вдоль тени берега, и мне казалось — там пел соловей. Где-то далеко, засыпая, прогомонили журавли, и малейший звук на озере был слышен у нас на лодке: там посвистывали свиязи, у чернетей была война, и потом был общий гомон всех утиных пород, где-то совсем близко топтал и душил свою самку кряковой селезень. Там и тут, как обманчивые вехи, вскакивали на воде шеи гагар и нырков. Показалось на розовом всплеске воды белое брюхо малой щуки и черная голова схватившей ее большой. Потом все небо покрылось облаками, я не находил ни одной точки, чтобы верно держаться, и правил куда-то все влево, едва различая темнеющий берег. Каждый раз, как ухал водяной бык, мы принимались считать, дивясь этому звуку и загадывая, сколько раз ухнет. Было удивительно слышать эти звуки очень отчетливо за две версты, потом за три, и так все время не прекращалось и за семь верст, когда уже слышалось отчетливо пение бесчисленных соловьев Гремячей горы. |
| Согласно предписанию херсонского губернатора, исправником Александрийского уезда, Херсонской губернии, были собраны сведения по содержанию вышеизложенного прошения сельских сходов 116 о выселении из поселка Мал-ой крестьян, совратившихся в секту штунды, причём оказалось следующее. В 1875 году Управление Государственных Имуществ отвело находящийся в Александрийском уезде, Нов-ской волости, казённый участок земли, называемый В-ским, под поселение безземельных крестьян Елисаветградского уезда, Е-цкой волости, в числе 60 семейств; посёлок этот назван дер. Мал-ною. Полевые наделы его граничат с таковыми крестьян с. Чечелеевки, Петрова и (Водяной) Николаевки. В числе переселенцев находился крестьянин Вас. Ле-ко, совратившийся в секту штунды ещё на прежнем месте (на родине) в Еланецкой волости. Как только Ле-ко устроился и приступил к обработке земли, то свёл знакомство с крестьянами названных селений и принялся осторожным образом наводить их на мысль, что христианская православная религия есть ничто иное, как греховное заблуждение их отцов, что следует её оставить и сделаться последователями секты баптистов, которая и есть истинная христианская религия. При этом Ле-ко цитировал тексты из св. Евангелия и давал им извращённое толкование в духе своей секты, направленное к порицанию православной церкви. Возвращаясь со степи домой, Ле-ко отправлялся в дома своих односельцев и вёл такую же пропаганду. Результатом его стараний в скором времени было совращение из православия в секту пггунды крестьян дер. Мало-Водяной: Фёдора Бебеха и Корнилия Салогуба с их семействами. Эти лица явились ярыми помощниками Ле-ко в деле пропаганды; также вели её с осторожностью и большой ловкостью и успели совратить ещё несколько человек. Не довольствуясь таким успехом, Ле-ко привёз, неизвестно откуда, какого-то немца, по имени Василия, с семейством, который под видом кузнеца, поселился в дер. Мало-Водяной, в доме, купленном за 85 руб. у вдовы умершего штундиста немцем же, ветеринарным фельдшером, унтер-офицером русской службы Калькасом, живущим и ныне на Петровской казённой земле при ремонте ремонтира полковника Даниловича. |
| Крестьянин это исполнил, и скот у него стан с этого времени вестись. Но потом он понял, что кланялся не Богу, а земле, и, считая свой поступок грехом, каялся в нем. – Этот случай наглядно показывает нам, что древний культ земли тайно еще продолжает жить; это именно остаток язычества: кланяться надобно было без креста и тайно. Почитая воду и лес непосредственно, наши предки населяли их духами: в воде жили русалки и водяной, а в лесу леший и временно русалки. Может быть почитание этих духов возникло у русских славян вследствие финского влияния 237 ; может быть эти духи появились вследствие абстрактной работы мысли: леший – дух, хозяин леса; водяной – обитатель, хозяин водной стихии. Впрочем, может быть здесь имеем дело с почитанием душ предков; по крайней мере русалки – это души умерших. Итак, наши предки поклонялись деревьям, рекам, источникам – вообще природе. Таково же отношение к природе финнов, соседей русских. Но и греки, даже христианского периода, как доказывает свято-отеческая литература, поклонялись природе возжигали свечи, кадили при источниках и реках 238 . Из этого следует, что природа приблизительно одинаково действовала на человека, и внушаемое ею чувство благоговения проявлялось приблизительно в тех же формах у разных народов. Нельзя же все объяснить заимствованиями, и притом письменным влиянием, иначе пришлось бы допустить, что поклонение рекам и студенцам возникло у русских под влиянием греков уже в христианский период. Но нет сомнения, то безграмотная русская баба, идущая на поклонение к священному дереву с дуплиной или к издавна чтимому источнику, руководится не книжным влиянием и давнишней традицией и внутренним влечением. Верование в русалок распространено повсеместно в России. По современным верованиям, русалки – это души младенцев, умерших без крещения, или же добровольные утопленницы; русалкой может стать и всякая девушка, если будет купаться без креста, – ее может утащить водяной. Из этого видно, что вера в русалок возникла в дохристианскую эпоху. |
| Но Алиса уже решила не сознаваться. И поэтому сказала: — Из какого еще будущего? — Не хочешь, не говори, — обиделась Баба-яга. — Тогда иди на печку спать, а нам надо еще обсудить кое-какие свои проблемы. А на прощание можешь задать нам один вопрос. — Один вопрос? — повторила Алиса. — Вот именно. — Скажите, — спросила Алиса, — вы не видели в этих краях дракона? — Кого? — удивился водяной. — Не видели ли вы ящера, змея или другого крупного чудовища, покрытого зеленой чешуей и извергающего изо рта и ноздрей дым и огонь? — О нет! — закричали все сразу. — Только не это! — Что случилось? — удивилась Алиса. — Что вас так испугало? Неужели вы его знаете и не любите? — Почему не любим? — неискренне сказала Баба-яга. — Очень даже любим. — Кого? — Дракошу, ясное дело — кого, — ответила Баба-яга. — Бабушка шутит! — вмешался в разговор леший. — Ты, Алиса, лучше кушай поскорее и иди спать. Детям спать пора. — Баиньки-баиньки, — сказал водяной. — Иди спи на печку, а то у нас еще дел много. — Каких дел? — Дел? Деловых дел, вот каких, — отрезала Баба-яга. — А ты спи! Алиса вдруг поняла, что больше всего на свете хочет спать. Хоть убей, только дай поспать! Глаза слипались, голова кружилась… Алиса с трудом заставила себя подняться из-за стола. — Где здесь… печка… — прошептала она. — Дай-ка я тебя отнесу, — сказал леший и подхватил Алису на руки. Алиса даже сказать ничего не смогла. Как и положено девочке из двадцать первого века, она хотела сказать: «Где здесь душ или ванна, мне надо помыться перед сном?» — но язык ее не послушался. Глава девятая. Покажите мне вашего дракона Алиса спала крепко и без снов. И понятно почему. Ведь лесные существа ее загипнотизировали, чтобы она не мешала им обсуждать свои проблемы. А какие, я вам пока не скажу, и вы можете думать, что они рассуждали о том, как помочь Бабе-яге ловить мальчиков и девочек или как запугать всех рыб в речке, чтобы водяному было сподручнее их ловить. На самом деле леший, Баба-яга и водяной обсуждали совсем другие проблемы. А Алиса спала. |
| — Это я отрицаю, гурон! — с горячностью перебил его Зверобой. — Да, это я отрицаю, потому что это противоречит правде и рассудку. Никто не слышал, чтобы я хвастался, и никто не услышит, если вы даже с меня живого сдерете кожу и станете жарить мое трепещущее мясо с помощью всех ваших адских выдумок. Я человек скромный, я ваш злополучный пленник, но я не хвастун, у меня нет к этому склонности. — Юный бледнолицый хвастает тем, что он не хвастун, — возразил хитрый вождь. — Должно быть, он прав. Я слышу пение весьма странной птицы. У нее очень красивые перья. Ни один гурон не видывал таких перьев. Но им будет стыдно вернуться к себе в деревню и сказать своему народу, что они отпустили пленника, заслушавшись пением этой птицы, а имени птицы назвать не сумеют. Они не знают, королек это или пересмешник. После этого молодым людям прикажут ходить в лес не иначе, как в сопровождении матерей, которые будут называть им имена птиц. — Вы можете спросить мое имя у вашего пленника, — сказала девушка, — Меня зовут Джудит. И о Джудит много говорится в книге бледнолицых, которая называется библией. Если я птица с красивыми перьями, то у меня все же есть имя. — Нет, — ответил коварный гурон, внезапно заговорив довольно правильно по-английски. Он хотел этим доказать, что до сих пор только притворялся, будто не понимает этого языка. — Я не спрошу у пленника. Он устал, он нуждается в отдыхе. Я спрошу мою дочь со слабым умом. Она говорит правду. Поди сюда, дочь, отвечай. Твое имя Хетти? — Да, так меня зовут, — ответила девушка, — хотя в библии написано “Эсфирь”. — Значит, твое имя тоже написано в библии. Все написано в библии. Ладно. Как ее имя? — Джудит. Так пишется в библии, хотя отец иногда называл ее Джуди. Это моя сестра Джудит, дочь Томаса Хаттера, которого вы называли Водяной Крысой, хотя он вовсе был не водяной крысой, а таким же человеком, как вы сами; он жил в доме на воде, и этого, должно быть, вам достаточно. Улыбка торжества засветилась на сморщенной физиономии вождя, увидевшего, каким успехом увенчалось его обращение к правдолюбивой Хетти. Что касается самой Джудит, то, как только сестру ее подвергли допросу, она увидела, что все пропало, ибо никакими знаками и даже увещаниями нельзя было заставить солгать правдивую девушку. Джудит знала также, что отныне тщетны будут все попытки выдать дикарям дочь Водяной Крысы за принцессу или знатную даму. Она поняла, что ее смелый и остроумный план кончился неудачей по самой простой и естественной причине. Тогда она обратила свой взгляд на Зверобоя, молчаливо заклиная его спасти их обоих. |
| Саврвсов А.К. Грачи прилетели Отец зовет Горкина в кабинет. Тут Василь-Василич и «водяной» десятник. Говорят о воде: большая вода, беречься надо.- По-нятно надо, о-пасливо... - поокивает Горкин, трясет бородкой. - Нонче будет из вод вода, кока весна-то! под Ильинским барочки наши с матерьяльцем, с балочками. Упаси Бог, льдом по-режет... да под Роздорами как розгонит на заверти да в поленовские, с кирпичом, долбанет... - тогда и Краснохолмские наши, и под Симоновом, - все побьет-покорежит!..Интересно, до страху, слушать!- В ночь чтобы якорей добавить, дать депешу ильинскому старшине, он на воду пошлет, и якоря у него найдутся... - озабоченно говорит отец. - Самому бы надо скакать, да праздник такой, Благовещенье... Как, Василь-Василич, скажешь? Не попридержит?..- Сорвать - ране трех день не должно бы никак сорвать, глядя по воде. Будь-п-койны-с, морозцем прихватит ночью, по-сдержит-с, пообождет для праздника. Уж отдохните. Как говорится, завтра птица гнезда не вьет, красна девка косы не плетет! Наказал Павлуше-десятнику там, в случае угрожать станет, - скакал чтобы во всю мочь, днем ли, ночью, чтобы нас вовремя упредил. А мы тут переймем тогда, с мостов за бросными якорьками схватим... нам не впервой-с.- Не должно бы сорвать-с... - говорит и водяной десятник, поглядывая на Василь-Василича. - Канаты свежие, причалы крепкие...Горкин задумчив что-то, седенькую бородку перебирает-тянет. Отец спрашивает его: а? как?..- Снега большие. Будет напор - сорвет. Барочки наши свежие... коль на бык у Крымского не потрафят - тогда заметными якорьками можно поперенять, ежели как задастся. Силу надо страшенную, в разгоне... Без сноровки никакие канаты не удержат, порвет, как гнилую нитку! Надо ее до мосту захватить, да поворот на быка, потерлась чтобы, а тут и перехватить на причал. Дениса бы надо, ловчей его нет... на воду шибко дерзкий.- Дениса-то бы на что лучше! - говорит Василь-Василич и водяной десятник. - Он на дощанике подойдет сбочку, с молодцами, с дороги ее пособьет в разрез воды, к бережку скотит, а тут уж мы...- Пьяницу-вора?! Лучше я барки растеряю... |
| Далекий и неведомый путь, исполненный опасностей и чудес! Садку везет счастье; он под покровительством могучих существ, управляющих водами; Садко продавал новгородские товары в чужих краях, получал великие барыши: при обычном в песнях способе преувеличений, доход его изображается в виде сороковок бочек злата и серебра. Но придет и ему роковой час. Своенравные подводные существа потребуют с него неприятного расчета за помощь, какую оказывали. Ему покровительствовали Ильмень-озеро и Волга-матушка: но есть над ними в пучинах синего моря водяной царь: следовало и ему угодить. Садко плавал счастливо; а на возвратном пути вдруг вздумал пошутить с ним водяной царь. Поднимается непогода; волны бьют в корабль; разрывает ветер паруса; корабль кружится по возмущенной пучине. Садко догадался; говорит дружине своей храброй: «Много мы по морю ездили, а царю морскому дани не плачивали: видно, царь морской от нас дани требует». Велел он спустить в море бочку с деньгами – не утихает непогода. Велел спустить другую – не успокаивается море. Знать морской царь требует иной дани: – живой головы! Садко велит делать жеребья; всякий должен подписать свое имя на жеребьи; чей жеребий на дно пойдет, тому идти в синее море. Сперва сделали жеребьи волжен (из таволги). Садков жеребии хмелево перо; жеребьи всех плывут; Садков идет ко дну. Тогда положили, что жеребьи тех, которым нужно оставаться на свете, пусть потонут, а кого хочет взять к себе морской царь, того жеребий пусть плывет по воде. Сделали жеребьи ветляны: Садков жеребий булатный. Ветляные пошли ко дну; а Садков булатный плавает по волнам. Садко понял, что водяной владыка требуешь не другого кого (либо,) а именно его, Садко, себе в жертву. «Знаю я теперь за что это – сказал Садко: – много лет я бегал кораблем по морю, а морскому царю не давал дани: не опускал хлеба с солью на дно морское... За это вот на меня и смерть пришла!» Он пишет духовную: завещает одну часть имения Божиим церквам, другую – нищей братии, третью–молодой жене, четвертую–дружине своей. Это старинный способ распоряжаться имуществом у богатых и влиятельных людей, поддерживавших себя дружиною молодцов, првыкнувших к ним – будь это в военном, будь это в торговом и промышленном быту. Купец богатый, Садко, все еще гусляр; гусли ему богатство дали; гусли ему в жизни были утешение; и, теперь, готовясь расстаться с жизнью, он обращается к своим гуслям. |
| Сделать смесь из цветов липы и соцветий ромашки, взяв по 1 столовой ложке каждого сырья. Залить 2 стаканами кипятка, дать настояться 20 минут на водяной бане. После процеживания смоченную марлевую салфетку в настое приложить к глазам на 15 минут. Этот компресс снимает воспаление с глаз и помогает справиться с мешками под глазами. Береза Компресс для глаз из листьев березы эффективен для борьбы с отеками век. Горсть свежих листьев березы залить 2 стаканами крутого кипятка, настоять 20 минут на водяной бане. Холодные примочки на 15 минут снимут отек. Хвощ полевой При отеках на веках также помогают компрессы из хвоща полевого. Берем 1 столовую ложку травы хвоща полевого, заливаем 2 стаканами кипятка. Варим на водяной бане 30 минут, даем настояться 10 минут. Смачиваем в отваре ватные тампоны и накладываем на веки на 15 минут. Этот компресс снимает не только отеки, но и воспаление. Петрушка Подтягивающее, освежающее и успокаивающее действие на воспаленные веки и глаза оказывает отвар зелени петрушки. Горсть зелени петрушки заливаем 2 стаканами кипятка, варим 15 минут и процеживаем. Смоченные в теплом настое ватные тампоны прикладываем к векам на 2 минуты. Повторяем это 3 раза, смачивая тампоны в настое. После процедуры сделать холодный душ на лицо, просушить кожу салфеткой и нанести на кожу лица (только чтобы в глаза не попала) маску из сметаны на 10 минут. От мешков под глазами и отекших век хороши маски: – огуречная маска из тертого свежего огурца, – творожная маска 10 минутная, – пакетики спитого черного или зеленого чая, – маска из взбитого в пену яичного белка 10 минутная. Домашний крем от мешков под глазами и отеков век Основа для крема — барсучий жир Барсукор 100мл, который продается в обычных аптеках. Этот натуральный жирный крем нужно варить из соцветий ромашки (1 ч. ложка) и горсти лепестков шиповника. Самостоятельный сбор растений для крема нужно запланировать в экологичных местах вдали от дорог. Растения кладем в толстостенную кастрюлю, добавляем жир и варим 20 минут после закипания. Далее необходимо очистить крем от растительного сырья процеживанием. |
| Что с ним, таким, делать? Ни зверь, ни рыба, ни человек… Рыбак поглядел на него, покачал головой, показал ему на костер, спросил: «Тебя в огонь?» – «Ме-ме!» – промычал тот в ответ. И рыбак понял это как «не-не!» и что в огонь ему не хочется. «Может быть, в воду тебя?» – спросил рыбак. Водяной кивнул головой и обрадовался. А рыбак, конечно, смекнул и дураком перед водяным хозяином не остался. Так выпало рыбаку счастье – он поймал водяного; и так он ловко сумел с ним сговориться! Водяной выслал ему рыбу в Кижозеро, где перед этим только что траву косили: пошла рыба вместе с водой, и рыбак наш был тут как тут. Много подобных сказок передавали в прежнее время друг другу рыбаки зимними долгими вечерами, и все эти сказки намекали на временные подземные течения, очень нередкие в этом краю. Сколько же сказок должно было зародиться теперь, когда при наполнении и переполнении озер новой водою появились течения новые и в них, наверно, даже и сам водяной бы не мог разобраться. Но зверки все-таки по-своему что-то поняли и уплывали на свой остров спасения, пользуясь ощутимым движением воды из Выгозера от Осударевой дороги к тому месту, где раньше было Кижозеро. Вода заливала старые острова и тут же создавала новые и, обойдя сушу кругом, затопляла и вновь созданный остров. Так незаметно для глаза и так неслышно наступала вода, что лесные букашки только-только успевали перебираться на травинки, на былинки, на соломинки, прятаться в трещинке старой коры омываемых деревьев. Но только устроились паучки, букашки, всякие блошки на новом месте, как новая прибылая вода смывает их, рассаживает подальше до тех пор, пока от всего острова не останется небольшой пятачок с самым густым населением от красного, в булавочную головку, паучка до какого-нибудь лесного великана, медведя или рогатого лося. «Спасайся, кто может!» – диктует вода. И тогда уже некогда на соседа глядеть, каждый пау-чишко должен сам за себя постоять и показать, каков он есть и на что он годится сам по себе. Тут не спрашивали каждого, как у нас на строительстве, кто его родители, где учился и чему, и что он умеет, и на какую работу хотел бы он сам определиться. Тут не помогали, не намечали, как у людей, каждому найти разумно место между его личным желанием и тем, что ему надо сделать для общества. Тут не было никакой возможности пауку войти с другим паучком в соревнование, как у людей входят в борьбу за свое первенство в создании лучшего для всех. Тут была борьба не за первенство в общей работе, как в человеческом мире, а за существование: только бы спастись самому. |
| Головастики щекотали его жесткими губами и с удовольствием жевали кисточку на колпаке. Пиявки заползли в карман курточки. Один водяной жук несколько раз влезал на его нос, высоко торчавший из воды, и оттуда бросался в воду — ласточкой. Мелкие инфузории, извиваясь и торопливо дрожа волосками, заменявшими им руки и ноги, пытались подхватить что-нибудь съедобное, но сами попадали в рот к личинкам водяного жука. Буратино это наконец надоело, он зашлепал пятками по воде: — Пошли прочь! Я вам не дохлая кошка. Обитатели шарахнулись кто куда. Он перевернулся на живот и поплыл. На круглых листьях водяных лилий под луной сидели большеротые лягушки, выпученными глазами глядели на Буратино. — Какая-то каракатица плывет, — квакнула одна. — Нос, как у аиста, — квакнула другая. — Это морская лягушка, — квакнула третья. Буратино, чтобы передохнуть, вылез на большой лист водяной лилии. Сел на нем, плотно обхватил коленки и сказал, стуча зубами: — Все мальчики и девочки напились молока, спят в теплых кроватках, один я сижу на мокром листе… Дайте поесть чего-нибудь, лягушки. Лягушки, как известно, очень хладнокровны. Но напрасно думать, что у них нет сердца. Когда Буратино, мелко стуча зубами, начал рассказывать про свои несчастные приключения, лягушки одна за другой подскочили, мелькнули задними ногами и нырнули на дно пруда. Они принесли оттуда дохлого жука, стрекозиное крылышко, кусочек тины, зернышко рачьей икры и несколько гнилых корешков. Положив все эти съедобные вещи перед Буратино, лягушки опять вспрыгнули на листья водяных лилий и сидели как каменные, подняв большеротые головы с выпученными глазами. Буратино понюхал, попробовал лягушиное угощенье. — Меня стошнило, — сказал он, — какая гадость!.. Тогда лягушки опять все враз — бултыхнулись в воду… Зеленая ряска на поверхности пруда заколебалась, и появилась большая, страшная змеиная голова. Она поплыла к листу, где сидел Буратино. У него дыбом встала кисточка на колпаке. Он едва не свалился в воду от страха. Но это была не змея. Это была никому не страшная, пожилая черепаха Тортила с подслеповатыми глазами. |
|
|
