| Суздаль, мастерская Покровского монастыря, первая половина XVI в. Шелк, тафта (XVI в., Восток), бархат (XVI в., Италия), холст (Россия), шелковые, льняные, серебряные и золотные пряденые и сканые нити, серебро, стекло; ткачество, шитье, тиснение, позолота. 68х55,5 Происходит из суздальского Покровского монастыря. Поступила из Владимирского музея в 1931 г. 480 Инв. ТК-2694 Кат. 25 На среднике подвесной пелены к моленной иконе по красному шелку вышито поясное изображение Богоматери с Младенцем палевой руке. Ее голова повернута в сторону Младенца, правая рука прижата к груди. Младенец изображен прямолично, левой рукой он опирает о колено свернутый свиток; правой, отведенной в сторону, благословляет. Личное шито некрученым тонким шелком серовато-песочного цвета плотно «в раскол» «по форме» без оттенений. Черты ликов и волосы Младенца – темно-коричневые, зрачки глаз – желтые. Чепец у Марии и рубашка Христа шиты тонким некрученым голубым шелком «в раскол». Мафорий Марии – сканым золотом с малиновым шелком. Каймы на ее плечах шиты песочным шелком «в раскол», с золотой бахромой. Квадрат на очелье и круг на плече – пряденым золотом. Пряденой же золотной и серебряной нитью с тонкой прикрепой шиты гиматий Младенца, свиток, зарукавья, нимбы (швы – «ягодка с одним стежком», «городок», «денежка»). На нимбе Богоматери – синее просверленное стекло. Складки прошиты двойной серебряной «веревочкой». Контуры изображения и отдельные детали обведены настилом из белой нити под обнизь жемчугом. Фон средника сплошь зашит пряденым серебром с тонкой однотонной прикрепой простым швом. На фоне настилом белой нитью с обводкой золотной «веревочкой» выложены монограммы: мр у, хс . На обрамленных с двух сторон настилом под жемчуг широких каймах по темно-фиолетовому бархату по настилу белыми льняными нитями выложен узор в виде соединяющихся углами ромбов с завитками и включенных в них серебряных позолоченных дробниц разных типов (гладких «домиками», гладких треугольных, круглых выпуклых с тиснеными розетками, сердцевидных и ромбовидных с тиснеными на них лилиями и завитками). Подкладка из желтой тафты. На подкладке в верхнем углу пришита ярко-желтая хлопчатобумажная ткань с надписью чернилами: ОРУЖ. ПАЛ.//18975//ДН. 1441, пришиты шесть матерчатых петель и два металлических колечка. |
| Именно поэтому свет в чистом виде нигде не изображается в этой живописи (исключение – тонкий мазок белил на гребне носа), излучающей свет изнутри, он присутствует в сокровенной глубине самой формы 10 . Подобная многослойность и глубинность письма рассчитаны на особый тип созерцания: длительного медитативного погружения в живопись, параллельно с которым приоткрываются и глубины смысла. Неуловимость чувственной материи в этой иконе, ее предельная дематериализация соответствуют абсолютному претворению всех художественных средств в духовные. Кажется, что в ней нет ничего предметного, вещного, сделанного, и каждая частица поверхности духоносна. Иллюзионистические пурпурные описи на лике Марии (эти приемы, даже красные точки в уголках глаз, восходят к античной традиции), более плотное и открытое письмо лика Младенца, границы касаний плоти Матери и Христа приоткрывают нашему взору тайну «перетекания» божественного – в человеческое, телесное, земное. Зыбкое чувство «нераздельности – неслиянности», воплощения несозданного, «овеществления» нетварного Божества – одна из особых богословских и художественных задач этой иконы, осуществленных просто и в то же время неуловимо. Пронзительная благородная красота Богоматери – аскетического толка, все чувственное (начиная от пропорций) свелось здесь лишь к воспоминанию. Но аскеза ни в коей мере не предполагает огрубления или уничижения плоти, перед нами – ее преображение. Материальная, чувственная красота умирает, она приносится в жертву для того, чтобы объединить мир на началах высшей любви. Трагическая эмоция сдержанна: ее отличает величавая мера драмы и человеческого достоинства. Мозаиками базилики в Чефалу, в Сицилии 11 (1148), открывается ряд произведений XII в., в которых разные грани образа, его художественного воплощения становятся более откровенными. Тонкая гармония иконы Богоматери Владимирской оказывается утраченной, произведения этого периода активнее выражают художественную позицию своих создателей, и их можно отнести либо к комниновскому маньеризму, либо к более классическому направлению, продолжавшему жить на протяжении всего столетия. Создание мозаик в Чефалу совпало с царствоваем Мануила Комнина, временем широкой экспансии византийского искусства, блистательной работы константинопольских художников по всему миру, реанимирующих славу великой Римской империи, о возрождении величия которой грезил император. Базилика в Чефалу открывает ряд роскошных византийских ансамблей в Сицилии, явившейся, по мнению Э. Китцингера, в середине столетия «средокрестием» развития столичного искусства 12 . Мозаики Чефалу (завершенные в апсиде чуть позже практически одновременного начала работ в двух других сицилийских циклах – Палатине и Марторане) – отправная точка для понимания общей эволюции, места в ней каждого отдельного памятника. |
| Конференция «Образ Богоматери в древних иконах южной Италии» прошла в Москве 12 февраля 2009 г. 11:05 10 февраля в Москве в культурном центре «Покровские ворота» состоялась Конференция «Образ Богоматери в древних иконах южной Италии». Конференции предшествовала презентация одноименного альбома-календаря на 2009 год («Царица небесная», Милан-Минск, 2008), а также открытие фотодокументальной выставки, посвященной древним иконам Южной Италии и развернутой в зале КЦ «Покровские ворота». Итальянские историки и искусствоведы, подготовившие издание, которое открыло русскому читателю малоизвестную страницу христианского искусства, приехали в Москву на конференцию, чтобы пообщаться со своими российскими коллегами. Итальянскую делегацию возглавил архиепископ Микеле Пеннизи — историк, правящий архиепископ епархий Пьяццы Армерины (Сицилия). Среди участников конференции были известные российские историки искусства — специалисты по иконописи. Открывая конференцию, директор КЦ «Покровские ворота» Жан-Франсуа Тири представил итальянских гостей как «живых свидетелей, живущих бок о бок с теми иконами, о которых нам так хотелось бы узнать». Он подчеркнул, что конференция ставит «принципиальные для нас вопросы — о диалоге между христианами Востока и Запада, точкой отправления в котором мы считаем само явление Христа». В древних иконах юга Италии проявляются общие христианские корни Европы, «когда христианский мир еще имел общий язык — язык иконографии», отметила куратор выставки, составитель альбома-календаря Джованна Парравичини — представитель фонда «Христианская Россия», атташе по культуре представительства Ватикана в РФ. Она выразила особую благодарность профессорам МГУ Ольге Поповой и Энгелине Смирновой за помощь в подготовке альбома-календаря и сообщила, что готовятся к изданию новые выпуски, посвященные древним иконам Синая, Рима и Киева. Каждый такой альбом сопровождают обширные профессиональные комментарии. Автор текста к альбому «Царица Небесная» — искусствовед, научный сотрудник Папского Комитета по культурному наследию монсеньор Мишель Берже сделал доклад «Присутствие и значение иконы в Италии на протяжении веков», сопровождая его показом слайдов. Вначале он отметил, что иконопись в большинстве случаев ассоциируется с Византией, с Русью, с Балканами. Говоря об иконе, мы сразу вспоминаем Владимирский образ Богоматери и «Троицу» Андрея Рублева. Однако немногие, в том числе и сами итальянцы, знают, что в Италии находятся более древние иконы. Свое описание и анализ докладчик начал с образа Богоматери из Андрии, сопоставляя ее иконографию как раз с Владимирской иконой Пресвятой Богородицы, находящейся в Государственной Третьяковской галерее. |
| Снял с руки четки. Губы уже участвовали в богослужении, а ум был рассеян. Украдкой я рассматривал иконы, убранство храма и молящихся. Как здесь все знакомо и в тоже время необычно. Откуда во мне ощущение того что в этом храме уже приходилось бывать? О, а вот знакомый батюшка из Беларуси, мы вместе добирались сюда на Афон, но затем наши дорожки разошлись. А вот и его спутник, бывалый мужчина пенсионного возраста, но по духу, похоже, в церкви не очень давно. Неофитов отличает особая ревность, как говорится, без рассуждения. Вспоминаю такой случай. Как-то раз, в бытность свою пономарём и чтецом во Владимирском храме города Гродно, я вышел читать шестопсалмие. Там соблюдалась традиция во время чтения шестопсалмия гасить всякий свет, свечи, все, кроме лампад. Хор начал петь «Слава в вышних Богу…». Дежурные по подсвечникам проворно стали гасить свечи. Я набрал в легкие воздуха, готовясь читать. Все присутствующие (а на Всенощном бдении, как правило, люди воцерковленные), опустив глаза «долу», приготовились слушать умилительное покаянное чтение. Как вдруг передо мной начало происходить действие, которое иначе как «искушение» и не назовешь. Некая прилично одетая женщина с куцым платочком поверх пышной прически (по-видимому, работник торговли или умственного труда) пробралась с пучком свечей к праздничной иконе. По тому, как она поставила свечку и истово перекрестилась, было видно, что для неё имеет значение внешняя сторона дела. Но не успела она донести свою руку до живота, вычерчивая крестное знамение, как «дежурная по подсвечнику» проворно затушила её свечу. В глазах дамы недоумение: «Что такое?! Что за безобразие?!». Но, нужно отдать ей должное, она, не уронила своего достоинства и не произнесла ни звука, а поджав губы, выдернула свечу из гильзы подсвечника, поднесла её к лампаде и вновь зажгла. Затем аккуратно ввинтила свечку на место и попробовала еще раз чинно перекреститься… Не тут-то было. Дежурная по подсвечнику молниеносно отреагировала. Фитилек, лишившись пламени, потянул к потолку паутинку дымка, а ловкая тётенька с невозмутимым лицом, чуть опустив глаза (будто ничего и не случилось), настраивалась на чтение шестопсалмия, для неё имела значение внутренняя сторона вопроса. |
| Но, видимо, что-то не сообразила, и у нее не совсем подобающий костюм был, прямо сказать, вечерний: платье с большим разрезом, большим декольте и так далее. И что, выгнать ее из храма, когда она благочестиво подошла, поклонилась иконе и приложилась к ней? Я думаю, что она посмотрела вокруг, людей в подобных нарядах не было, и сама прекрасно всё поняла. Если не поняла, Господь остановит. Но вот так грубо обрывать, я считаю, не нужно. Кто в храме хозяин? И мне бы хотелось пожелать всем, чтобы люди, входя в храм Божий, понимали: здесь не священник главенствует и не та старушка, которая тебя оборвет и скажет, а воля Божия. Ты пришел в храм, потому что Господь тебя привел. И старайся, чтобы твоё внутреннее состояние, соответствовало твоему приходу. Не случайно зашел – случайностей не бывает у Бога. Я много работаю в этом храме и вижу, что люди, придя один раз в музей и видя Владимирскую, уходят другими, преображенными. Это чудеса, я просто не буду говорить о них, но они существуют. После такого прихода люди изменили свою жизнь. А что случилось? Не знаю, что. А если их в этот момент огреть нехорошим словом, сказать: «Как ты пришел! Не та майка, не те шорты, не та юбка!» – тогда, может, это последний их приход в храм будет. Надо все аккуратно делать. Да, есть приходы, которые очень жестко на этом настаивают. Я не осуждаю их, их личное дело. Но очень важно, чтобы человек, как я уже говорил, понимал, что происходит в храме. Поэтому, чтобы приходская община была дружной, хорошей и понятливой, необходимо, чтобы в храме были переводы службы. Чтобы был славянский и русский текст. Чтобы люди могли свободно задавать вопрос священнику в любое время, когда он может ответить. Не во время богослужения, а после. Чтобы каждому вопрошающему дать ответ с кротостью и благоговением, как говорили апостолы. И чтобы люди не боялись, что что-то не так в храме сделали. Ведь Бога нельзя оскорбить, Бог поругаем не бывает. Бог простит наше незнание, если мы не так оделись, не так вошли, не так посмотрели, не так поставили свечку, вверх ногами, как говорят мне, но ног у свечки нет. Это просто домыслы, полные невежества, а Господь вразумит и поможет. |
| Радуйся, Русь Православную возлюбившая; радуйся, веру истинную в ней утвердившая. Радуйся, отцы наша во благочестии сохранившая; радуйся, и наше неможение не отринувшая. Радуйся, утверждение наше незыблемое; радуйся, Надеждо наша непостыдная. Радуйся, Молитвеннице наша теплая; радуйся, Заступнице усердная. Радуйся, Пречистая, от иконы Твоея милости нам источающая. Кондак 13 О Всепетая Мати, Заступнице Всемилостивая, Дево Богородице, обычным Твоим милосердием малое моление сие наше приемлющи, якоже древле, тако и ныне помилуй землю нашу Русскую и от всяких бед рабы Твоя избави, о Тебе вопиющия: Аллилуиа. [Сей кондак глаголется трижды.] [Далее повторяем 1е икос и кондак:] Икос 1 Ангельския Силы на Небеси немолчно воспевают Тя, Пречистая, зряще Славу Пребожественную, еюже Сын Твой прослави Тя; но и нас, земных, не оставила еси, яко некую лучу, низпославши нам икону Твою, святым Лукою первописанную. О ней бо некогда изрекла еси: «С сим образом благодать Моя и сила да пребудут». Темже вернии раби Твои, по вся дни и на всяком месте сбытие словес Твоих зряще, ко образу Твоему цельбоносному притекаем и, якоже Самой Ти, с нами сущей, вопием: Радуйся, Ангелов Царице; радуйся, всего мира Владычице. Радуйся, на Небеси присно славимая; радуйся, и на земли величаемая. Радуйся, благодать Твою иконе Твоей сей даровавшая; радуйся, на спасение человеков тую поставившая. Радуйся, Божия благости скорая Подательнице; радуйся, молений наших усердная послушнице. Радуйся, Пречистая, от иконы Твоея милости нам источающая. Кондак 1 Взбранной Воеводе, Заступнице нашей, взирающе на первописанный образ Твой, хвалебное пение воспеваем Ти раби Твои, Богомати. Ты же, яко имущая державу непобедимую, сохрани и спаси благодарне Тебе вопиющия: Радуйся, Пречистая, от иконы Твоея милости нам источающая. Молитва О Всемилостивая Госпоже Богородице, Небесная Царице, Всемощная Заступнице, непостыдное наше Упование! Благодаряще Тя о всех великих благодеяниях, в роды родов людем российским от Тебе бывших, пред пречистым образом Твоим молим Тя: сохрани град сей ( или: весь сию, или: святую обитель сию) и предстоящия рабы Твоя и всю Землю Русскую от глада, губительства, земли трясения, потопа, огня, меча, нашествия иноплеменных и междоусобныя брани. |
| В то время у нее была семья. Из больницы ее выписали, но, еще слабая, она попросила мужа: «Поехали». Тот, человек спокойный, даже кроткий, спросил только: «Куда?» В ответ она выговорила старательно, как по лекалу: «Козельская Свято-Введенская Оптина Пустынь. На реке Жиздре. Ныне – Калужская область». Выехали из Москвы затемно, ехали по путеводителю, по пути успели прихватить в благодарность батюшке-молитвеннику кое-какую снедь: конфеты, соления какие-то – что пришлось, и к утру были в обители. Люди не церковные, не зная, как поступить, они обратились с вопросом к первому иеромонаху. Тот, спокойно выслушав рассказ и уточнив детали: как выглядел старец, какое имя назвал – сложное имя, она произнесла его не совсем уверенно и с ошибкой: похоже на Варнава или Варсава, – указал в сторону Владимирского храма: «Там твой батюшка». Во Владимирском обычным чередом шла исповедь. Не увидев того, кого искала, Татьяна терпеливо поджидала в притворе, рассматривая книги на прилавке, – там тогда размещалась книжная лавка. Угадав в ней человека невоцерковленного, ей предложили, не теряя времени, приложиться к мощам. Татьяна переходила от раки к раке, пока не остановилась как вкопанная. Своего «батюшку» она узнала в образе преподобного Варсонофия, а подпись, которую они с мужем смогли разобрать, указала на то, что ошибки не было. «Обретению» святого Татьяна отнюдь не обрадовалась, наоборот – расплакалась: ко всем отцы пришли, а ее – «в мощах»! Но чудо было, и потому, не теряя надежды, она упрямо требовала, склонившись над ракой: «Вставай!» – даже рукой прихлопывала по резной окантовке. …Она не слукавила. Господь был для нее не образом на иконе, не идеалом личности в гуманистическом смысле и не отвлеченной идеей. По ее рассказам и по тому, что видела я, с этого момента она жила в присутствии Божием, ежедневно и ежечасно, и такого трезвения – жизни на пределе ответственности – и такого постоянства до тех пор мне не приходилось видеть ни у кого. Может быть, оно возможно только у края – ведь она была очень больна. |
| Были еще замечания (лучше и подробнее всех Hass, он и этнолог теории противоборст выставил Ratzel’a и Бастиана, забыв, впрочем, о возможном третьем, когда ни заимствования, ни психологические совпадения, а зависимость от общего всему этому миру субстрата этнического, с его матриархатом). Словом, и здесь яфетиды, как Ф. А. Браун соседу своему говорил. Но главное меня удивило появление столь основательного ученого со столь широкой темой и без ориентировки современной» (ПФА РАН. Ф. 800. Оп. 2. Д. 28. Л. 5 об.). С. Ф. Ольденбург пытался объяснить упадок гуманитарных наук в послевоенной Европе началом научно-технической революции: «Нужен весь мой крепкий и стойкий оптимизм, чтобы не взгрустнутъ от сумерек культуры, в которых живет вся Европа. Плохо особенно нам гуманитариям, которых и дома не жалуют, да и здесь мало чтут. Техника, техника и отчасти естественные науки. А от нас требуют только популяризации, забывая, что если мы не будем сами учиться и учить настоящей науке, то скоро цена нашей популяризации будет самая жалкая и мы начнем выдыхаться, а без нас гуманитариев плохо придется и техникам, и естественникам. Надеюсь, что через краеведение постепенно вернется интерес к гуманитарным наукам» (письмо И. Ю. Крачковскому из Баден-Бадена от 9 октября 1923 г.: ПФА РАН. Ф. 1026. Оп. 3. Д. 687. Л. 13–13 об.). ОДФ ИТИИ АН ЧР. Ф. К1–19. 44. При этом следует подчеркнуть, что сам Сергей Александрович достаточно скептически относился к ряду лиц, привлекаемых семинаром к сотрудничеству. Так, узнав о намерении опубликовать в Праге работу А. И. Анисимова о Владимирской иконе Богоматери, Жебелев писал H. М. Беляеву 12 января и 4 февраля 1928 г.: «Об Анисимове мое мнение вполне определенное. Покойный Никодим Павлович отнес бы его, я уверен, к любимому им разряду «ёрников». До 1917 г. Анисимов был учителем новгородской семинарии (или что-то вроде этого) и любителем новгородских древностей. Теперь вознесен (или вознес себя) в ранг первоклассных специалистов и выдает истины, или всем известные, или сомнительные, а чтобы подкрепить их «вескими аргументами», лягает истинных ученых, правда, покойных, заискивая пред живыми. |
| Так почему же сегодня проповедь о “порче” разрастается подобно флюсу? . Проповедники “порчи” не осознают, что они провоцируют семейные и человеческие раздоры, внутриприходские конфликты (“всю-то благодать колдуны из нашего храма унесли!”). Они способствуют росту авторитета магии. Поверивших этим книжкам человек, прежде религиозно равнодушный, скажет: “Раз уж христиане магию признают и ее боятся, — значит, и в самом деле там что-то есть”. Не учитывают они и еще одного следствия своей проповеди. Ведь среди читателей этих брошюрок немало женщин с весьма неустойчивой психикой — и если они всерьез поверят в наведенную “порчу”, то их психическое здоровье окажется разрушенным. Как об этом писал акад. В. М. Бехтерев: “При существовании религиозного внушения о возможности “порчи”, достаточно для предрасположенной личности уже самого незначительного повода, чтобы развилась болезнь. Если такая личность случайно взяла из рук подозреваемого в колдовстве лица какую-либо вещь или поела его хлеба, выпила воды или квасу из его рук или даже просто встретилась с ним по дороге, — всего этого уже достаточно, чтобы болезнь развилась в полной степени” . Но ни предостережения ученых, ни авторитет общецерковного предания ничего не значат для составителей апокрифов. Дело в том, что в апокрифических рассказах сквозит явное желание найти некую “неофициальную” духовность. Мало святынь в Москве? И не к мощам князя Даниила, не к Владимирской иконе, не к Иверской, не к кремлевским святителям, не к преподобному Сергию в Лавру надо ехать с молитвой, а на могилку к Матроне? Троицкая братия сетует, что в последние годы заметно меньше стало приезжать паломников к преподобному в дни его памяти… Не потому ли, в частности, что люди наслушались “духовных советов” вроде Пелагииных: “Есть такие люди, которые мечтают: Загорск! Загорск! А что — Загорск! Там колдунов полно. Где святыня, там и нечистая сила слетается! Кого там просто соблазняют, а кого и портят! Вот вам и Загорск!.. Потом Полюшка еще рассказывала, что в Москве в Елоховском соборе служил такой-то священник, а ведь он колдун был! Так она его при всех обличила!” . |
| Состраждущий вам о Христе, негодный раб Е... Марта 18-го, 1827 года 128. Марии Петровне Колычевой Ах! мне ли уклоняться от скорбей, когда они сопутствуют в любви моей к достижению, по преселении нашем в вечность, совершенного блаженства? Пусть буду я печален и грусть стесняет грудь мою многими воздыханиями, но печаль о небесных и воздыхания к Вездесущему Богу приятно ходатайствуют, мне в отраду, благость Божию и премирный покой неизреченного утешения. Оскорбление, наносимое чрез человека, уклонившегося завистным духом древней злобы, и нехотя содействует к вышнему просвещению моему — в крепости терпения о имени Христовом. «Господь просвещение мое и Спаситель мой..». Наше украшение существует внутрь нас, и нет нашего изволения наружно нравиться уклоняющимся от истины, коим прелесть не кажется прелестью, но приятным наслаждением, и так ложно представляется тьма — светом, темный — светлым. Августа 21-го, 1827 года 129. Марии Петровне Колычевой День празднования Божия Матери чудотворной иконе Владимирской. Поздравляю вас, возлюбленная о Христе сестра ноя, с освящением храма в славу Божию в Кирсанове. Сим священным содействием спасению спасающихся много-много я утешился. Сознаюсь смиренно: многоболезненное сердце, по претерпении многих скорбей, восхищается к созерцаниям небесных благ. Ах! оно погружается в безмолвный мир и в нем приятно объемлемое неизреченною радостью, утешается надеждою Царствия Божия. От радости сердца свидетельствую вам любовь и благодарность-путешественник, идущий по дороге к Иерусалиму. На сей дороге бывает и великая мгла, или пар от дышущей земли, и тою мглою все покрывается от взора путешествующего странника; глаз его не проникает в даль сгустившегося воздуха: и бывает скучно-не видеть, какая дорога и та ли самая? Однако странник все идет, трудится и претерпевает наносимые сомнения.............. Я должен более ста рублей, и никого не могу отягчать моей просьбой, и меня ничто так не томит, как долг. Любовь же к нищим заменяет мне всю скорбь надеждою утешения, какая радость! По таком недоумении вдруг солнце, светлейшими лучами мгновенно прогнавши мрак, освещает путь, и озарением своим, к утешению путешественника, ясно и весело являет взору его всю поднебесную страну; ведь нельзя не улыбнуться: рад, рад, что видит столбы, удостоверяющие его о шествии его по правому пути.... |
|
|
