| - Но есть же иконы, в которых нет никакого бытового слоя - тот же рублевский " Спас " ? - Здесь время сшибло, скололо все лишнее. Я могу только смотреть и напитываться глубиной, внимательным и вместе с тем почти отстраненным ликом и пытаться перенести впечатления уплотненного в живописную материю духа на прозаическую войну с бумажками, которые никак не хотят становиться лицом Акакия Акакиевича или фигурками мерзнущих на холоде чиновников. Надо очень внимательно вглядываться в икону, чтобы понять ее непреходящую жизненную силу. Для меня она пример двойного взгляда на происходящие события. Один луч направлен в небо, а другой на землю. Невидимая ось связывает два мира. В иконе " Омовение ног " из пластических форм, скрученных по спирали, из сосредоточенной динамики композиция постепенно переходит в ритм успокоения, в наивное любопытство вглядывания в чан с водой. В образе Владимирской Богоматери пяточка Младенца придает иконе движение и абсолютную живость, почти гиперреалистическую. Нам знакомо это ласковое ощущение детских пальчиков, которое естественно соединяется с увиденной на иконе пяточкой. Внезапный ее разворот является тем первотолчком, от которого вдруг наше сознание начинает лететь, набирая скорость и охватывая все изображение целиком. Сюда привносятся и твои чувства, которые ты испытываешь при взгляде на горящую свечку, на птицу, на пушок вербы. Все бытие мира здесь, и поэтому лицо Богоматери написано не просто как лицо какой-то конкретной женщины, Марии, а как лицо мира, лицо природы - птичьего щебета, капли молока из груди. Лицо идеала. Когда художник берет, к примеру, евангельскую историю " Снятие с креста " , то подчиняется заданным условиям. Однако увидят ли зрители в картине страдающую плоть или увидят Святой Дух - зависит от того, как художник этот сюжет срежиссирует. Но сам по себе библейский текст - это нравственная плазма, из которой целительные потоки вырываются в разные стороны и светят уже несколько тысячелетий. И в Ветхом Завете, и в Новом Завете - такой бесконечный источник энергии, что с ним не сравнится даже открытие управляемой термоядерной реакции. |
| по благословению архиепископа Герасима. Но была ли на самом деле более древняя редакция сказания об Абалакской иконе, обязана своим происхождением временам архиепископа Герасима и именно 1647 году? И если была, то сохранился ли хотя бы один список этой первоначальной редакции? До самого последнего времени не было известно ни одного списка сказания об Абалакской святыне в его древнейшей редакции: ни один из местных сибирских историков никогда не упоминал о существовании где-нибудь такого списка, тем не менее в настоящее время, благодаря учреждению в Тобольске церковного древлехранилища, куда поступило из ризницы кафедрального собора значительное количество старинных неразобранных и неисследованных рукописей, мы имеем возможность дать на все выше поставленные вопросы ответ положительный. В числе поступивших в древлехранилище старинных рукописных книг есть одна книга, «глаголемая Соборник», значащаяся ныне по хронологической описи древнехранилища под 271. Желая познакомиться с содержанием этого Соборника, мы увидели, что он почти весь писан полууставом XVII века и только лишь одна статья в нем писана весьма красивой и бойкой скорописью того же века. Заинтересованные этой статьёй, мы открыли её заглавие и, к своему изумлению, прочитали: «Сказание известно о чудеси, и о явлении Пресвятыя Владычица нашея Богородица и Приснодевы Мариа всибирстем, вцарствующем граде Тобольске». Таким образом, перед нами было сказание об Абалакской иконе, принадлежавшее уже несомненно XVII веку. Но было ли открытое нами сказание современным архиепископу Герасиму? На этот вопрос самый ясный ответ даёт следующая надпись, сделанная полууставом на нижних полях первых листов этого Соборника: «Лета ρhs марта по благословению великаго господина преосвященного Герасима, архиепископа Сибирского и Тобольского, и по изустной памяти богоявленскаго и пречистенскаго церковного дьячка Екима Савина ся книга Соборник отдана Богоявлению Господню и ко церкви Пречистыя Владычицы Владимирския по его Якимове душе и по его родителех. |
| Обращение писателей XVI в. к «Сказанию об иконе Богоматери Римляныни» 151 свидетельствует о существовании традиционной связи между двумя текстами, абсолютно очевидной даже по прошествии полутора столетий. «Сказание» XVI в. очень обширно, оно вобрало в себя и сведения XII в., и рассказ о событиях конца XIV в., но не в виде механических заимствований, как это показывает приведенная цитата, а обращаясь вновь непосредственно к источникам-прототипам оригинальных русских текстов, то есть к «Сказанию об иконе Богоматери Римляныни» и к «Повести о неседальном»; из последней тоже имеются новые, отличные от заимствований «Повести о Темир-Аксаке» цитаты. 152 Для дальнейших рассуждений необходимо пояснить художественный принцип этих заимствований: русский текст XVI в., хотя и вбирает в себя фрагменты из греческого перевода, но в целом использует первоисточники примерно так, как «Повесть о неседальном» – библейские тексты об исходе из Египта, то есть в виде прямых смысловых сопоставлений (освобождение Москвы – освобождение Константинополя) или в виде скрытых образных уподоблений (икона Одигитрии, написанная св. Лукой – икона Владимирской Богоматери); в пространном повествовании XVI в. такая связь прослеживается более явственно, чем в его предшественниках – редакциях «Повести о Темир-Аксаке», но несомненно, что она является лишь развитием заложенных в более ранних текстах идей и принципов и, таким образом, более отчетливо определяет очень важный момент – зависимость текста «Повести о Темир-Аксаке» от обоих повествований, сопровождающих в греческой литературной традиции Акафист. Как кажется, знание этого факта могло бы внести некоторую ясность в проблему существования двух редакций «Повести о Темир-Аксаке», взаимозависимость которых вызывает противоречивые суждения. Развивая идею об уподобленное двум источникам, можно предположить, что в связи с событиями 1395 г. было написано два текста, один из которых был исторической повестью, сходной с «Повестью о неседальном» – редакция А, – о чем говорят аналогичное построение заглавия, упоминание авторства св. |
| Это преобразование в датах и сходное место из Троицкой летописи, сохранившееся в записках Н. М. Карамзина , дают возможность предположить, что самой ранней из сохранившихся редакций была редакция Типографской летописи, что подтверждают еще и некоторые другие факты, так, например, в Типографском варианте Темир-Аксак уподоблен гонителям христиан Юлиану, Диоклетиану, Декию, Максимиану и Ликинию, а в редакции А – Батыю. Первый мотив мог быть заимствован из «Сказания об иконе Богоматери Римляныни», он не является цитатой, но литературной аллюзией на некоторые фрагменты текста, повествующие о событиях раннехристианского времени, и имеет параллели в иконографии клейма ρ иконы Успенского собора; второй находит созвучие в новом обращении к истории монгольского завоевания – в «Повести о погибели Батыя», приписываемой Пахомию Логофету, 188 в окончательной редакции рубежа XIV–XV вв. «Повести о разорении Рязани Батыем» 189 и др. В редакции А В. П. Гребенюк выделяет сведения о турецком царе Баязиде (Крещее), на основании которых и датирует текст, но в списках редакции Типографской летописи, имеющихся в рукописях РНБ. OP. Q.Ι.802; РНБ. ОР. Сол. собр. 806/916 и опубликованном в ПСРЛ, т. XXIV (Типографская летопись), этих сведений мне обнаружить не удалось, поэтому, учитывая факты, упомянутые выше, отсутствие упоминания о Баязиде можно считать свидетельством более раннего происхождения текста редакции Типографской летописи, до 1402 г. Сводный характер текста этой редакции по отношению к А и Б объясняется в таком случае тем, что из нее одновременно возникли две новые повести различного предназначения: А – исторический текст, уподобленный «Повести о неседальном», и Б – текст уставного чтения для определившегося празднования Сретения иконы Владимирской Богоматери, которое было закреплено за 26 августа (текстовые сопоставления, сделанные в статье И. Л. Жучковой, могут служить подтверждением этого). 190 Но при составлении новых редакций произошло новое обращение к двум греческим переводным прототипам, подобно тому как вновь использовались эти тексты в XVI в. в работе над Древним летописцем. Таким обращением объясняются новые цитаты, появившиеся в редакции А по сравнению с Типографской летописью, которые преимущественно касаются текстов молитв, составленных из строк псалмов, посвященных военным победам, а также был сделан акцент на написании образа Владимирской Богоматери св. Лукой, отсутствующий в первоначальном тексте (Типографская редакция), весьма близком к реальным событиям по времени. 191 |
| Кроме греческих реалий, в изображениях кремлевской иконы были отмечены и русские (донаторские портреты); в связи с этим необходимо упомянуть одну важную цитату из Псалтири в «Повести о неседальном», которая связывает этот переводной греческий текст с русской культурой и заставляет для определения второго пророка и других иконографических деталей обратиться к источникам третьего ряда – древнерусским историческим повестям. Речь идет о строке 10 из 113 псалма 145 «Да не когда рекут языцы, где есть Богъ ихъ», посвященного Исходу Израилеву, которая в «Повести» повторена дважды. А. С. Орлов, исследовавший особенности формы русских воинских повестей, отметил, что «наиболее популярной цитатой в молитвах и речах является видоизмененный 10 стих 113 псалма, и назвал ряд древнерусских сочинений, посвященных военным событиям, ни одно из которых не считается созданным ранее первой четверти XV в. Все эти повести по своей тематике созвучны «Повести о неседальном», во всех описываются военные победы, но лишь в одной из них сюжет строится вокруг чудесного заступничества за город божественных сил в результате обращения к образу Богоматери – иконе Владимирской, то есть вокруг события, сходного типологически с освобождением Константинополя, это – «Повесть о Темир-Аксаке», рассказывающая о нашествии на земли московского князя в 1395 г. войск Тимура (Тамерлана). § 4. Русская историческая «Повесть о Темир-Аксаке» и ее источники Параллелизм событий, описанных в «Повести о неседальном», в которой Константинополь спасается от осады огромного войска в результате обнесения по стенам города Чудотворной иконы и омовения в море ризы Богоматери, с событиями «Повести о Темир- Аксаке», со спасением Москвы в момент принесения Владимирской иконы – совершенно очевиден, он отмечен и в тексте одного из старших сохранившихся списков этой повести, процитированном выше. Зависимость русского исторического сочинения от «Повести о неседальном», заимствование фрагментов текста из нее неоднократно отмечалось исследователями этого литературного памятника В. |
| «Есть слова-призывания, – писал он, – в которых звучит «таинственное пение безконечности», – слова, привлекающие благодатную поддержку произносящему их». 258 Так воспринимаются и слова о. Павла, произносимые в храме. В машинописном тексте, обнаруженном в архиве П.А. Флоренского, на начальные слова заключительного кондака Акафиста «О Всепетая Мати, Рождшая всех Святых Святейшее Слово», – с побеждающей силой веры запечатлено народное почитание чудотворного образа Хранительницы Руси – Богоматери Владимирской. В этом потрясающем по искренности исповедании любви к величайшей русской святыне созерцание Софийного Лика Богоматери сливается с песенным восхвалением Ее, идущим из глубин очищенного слезами сердца: «Эти девственные ланиты омылись слезами за Русь еще во дни татарского ига. Этим материнским слезам суждено плакать за нас до конца». И как при описании Сергиевой Одигитрии, вновь обращает внимание он на певучий Лик Богоматери: «Скорбная песня очей и уст соединена в иконе с величием божественного покоя. Эта возвышенная симфония восполнена мелодией нежности богомладенческой». Кончается Похвальное Слово провидчески: «Теперь нет около Нея ни золота, ни сверкающих камней. Нет свечей. Нет лампад. Но эта скудость звенит громче риз. Эта бедность больше говорит нашему сердцу. То, что во Владимирской иконе «не от человек», будет петь немолчным гласом везде. И в храме, и в музее» (Из дневника. По поводу выставки древнерусской живописи в Историческом музее. Москва, 1925 год. Помечено без указания на авторство П.А. Флоренского). В полном согласии с этим преклонением перед бедностью внешней Чудотворного образа характеризует о. Павел древнерусские унисонные распевы: «Это удивительно как передает касание Вечности. Вечность воспринимается в некоторой бедности земными сокровищами, а когда есть богатство звуков, голосов, облачений и т.д. и т.д., наступает земное, и Вечность уходит из души куда-то, к нищим духом и к бедным земными богатствами». 259 Так под покровом аскетично-строгой целомудренности монастырских напевов различал он звуковые «символы горнего», что сродни «небесным знамениям» в символике цвета, и слышал в них «зовы вечности», голоса не только природных, но и надмирных сил. |
| И на этот раз заступлением Богоматери Москва была спасена. Татарам показалось вдруг, что вокруг города стоит громадное количество войска; весть эта дошла до хана; он послал удостовериться в этом, и посланным этим привиделось войско еще более сильное, чем первым. Тогда хан послал одного из своих приближенных. Тот вернулся в трепете: «Бежим немедля, — вскричал он, — от Москвы идет на нас неисчислимое войско!» И тогда татары бежали. Трогательный тропарь Владимирской иконе прекрасно выражает живую радость многократно освобожденного от гибели города: «Днесь светло красуется славнейший град Москва, яко зарю солнечную восприемший, Владычице, чудотворную Твою икону. К ней же мы ныне притекающе и молящеся Тебе, взываем сице: о, Пречудная Владычице Богородице, молися из Тебе воплощенному Христу Богу нашему, а избавит град сей и вся грады и страны христианские невредимы от всех навет вражиих и спасет души наша, яко милосерд». Не оставила Владычица заступлением Своим Москву и в другие печальные дни. При царе Феодоре Иоанновиче татары были уже на Воробьевых горах пред Москвой. Отличавшийся особым благочестием царь неотступно взывал ко Владычице о спасении города и послал свои войска с Владимирской иконой в рядах их. Накануне битвы он с кремлевской вышки смотрел в сторону неприятеля и своих полков. Тут заметил он одного из своих приближенных, плакавшего около него. Царь обернулся и с ясной улыбкой сказал скорбному боярину: «Завтра молитвами Богоматери нечестивых не будет». Целые сутки упорно бились татары, и вдруг неодолимая сила изошла от стоявшей в русских рядах Владимирской иконы и навела на татар какой-то столбняк. Руки их казались скованными, и они не могли поднять на врага мечей своих. Грозный страх обуял их. Беспорядочными толпами бросились бежать они к своему лагерю. И дальше без оглядки продолжали они бегство в свою землю, гонимые мужественной силой, причем в этом бегстве многие из них были заколоты, ранены и взяты в плен. Настали тяжкие времена великой русской смуты. Поляки и шведы налетели на Русское царство, готовые разрушить его. |
| А лик Божией Матери на Владимирской иконе! Эта высокая скорбь, эта потрясающая чистота, простота и глубина... Такое мог написать лишь тот, кому открылось нечто в самых недрах его сокровенного опыта. Да, Библию можно изучать с филологической, исторической, археологической – с любой точки зрения. Но можно и просто раскрыть ее и в который раз изумиться одному-единственному стиху псалма: «Жаждет душа моя Бога Живого» (ср.: Пс.41:3 ). Все это, как и многое-многое другое, есть религиозный опыт – удивление, потрясение, а потом радостное приятие в себя света, подобного которому нет в мире, света, внезапно все освещающего, все собою наполняющего. В этом свете, в этом опыте – все христианство, и неверующему можно только показать его отсвет: в «Троице» Рублева, в лике Владимирской Божией Матери, в негромком напеве вечерней молитвы «Свете тихий» 327 . Христианство учит, что вера начинается с Божественного откровения, с того, что Бог Сам открывает Себя людям. И безбожники издеваются над этим утверждением, высмеивают Священное Писание, указывают в нем сотни «противоречий» и сводят это христианское учение об откровении к вере в какого-то надмирного оракула, вещающего о непонятном. Нопо существу, это христианское учение говорит то же, что и неверующий философ Шопенгауэр: искусство открывается не в объяснении и не в анализе, а в живом опыте красоты 328 . Вот и Бог открывается не столько в человеческих словах Библии, сколько в том свете, который светит через эти слова, наполняя их собою и делая больше чем словами. «Жаждет душа моя Бога Живого» – жаждет не внешнего смысла, не анализа и определений, а встречи с живой реальностью! И потому, в сущности, антирелигиозная пропаганда есть не только страшная ложь, но и пустая трата времени. Эта пропаганда всегда говорит не то и не о том. Она никогда не сможет ничего сказать о «Троице» Рублева и о небесном лике Владимирской Богоматери. А главное, она не может утолить жажды, которую знает каждый человек, – жажды такого знания, такого общения, такой встречи, про которые так просто и хорошо рассказано в Евангелии. Когда ученики после долгого восхождения на гору Фавор увидели Христа преображенным и светлым, один из них сказал: «Господи! хорошо нам здесь быть!» ( Мф.17:4 ). Это религиозный опыт, и против него бессильно все. Откуда берется вера. Незаслуженный дар |
| Таков этот образ, который скрепил “духовные узы Византии и Руси — через Киев, Владимир и Москву”, по слову современных исследователей месяцеслова 38 . Последование службы святой иконе Божией Матери Владимирской относится к XV веку и связывается с трудами “мужа просвещенного”, по мнению Ф. Г. Спасского. Последование это отражает уже и другую эпоху в истории Руси — здесь слышны заботы и моления о сохранении возрастающего государства Московского, одержавшего знаменательную победу в Куликовской битве. Служба имеет четко выраженную структуру — по ходу ее развития автором ставятся отдельные вопросы, которые могут повторяться в дальнейшем последовании; канон имеет свою задачу, разнящуюся от высказанных мыслей в стихирах вечерни; завершение всей службы отчетливо формируется в хвалитных стихирах. Если говорить более развернуто, то тревога об окончательном спасении Руси от вторжений татарских полков выражается преимущественно в стихирах вечерни, причем здесь прежний, древний термин “поганые” употребляется автором очень редко. Так, в первых стихирах на Господи, воззвах поется: “врагов наших шатание низложи” 39 , а во вторых — “варварская шатания низложи” 40 и уже утверждается там же, что “сопротивление низложися” 41 и ниже: “сопротивнии надеются” 42 . Упоминание о врагах в службе Владимирской Божией Матери становится, таким образом, констатацией одержанной победы. Так, в стихирах на стиховне люди призываются восхвалить Пресвятую Деву, “давшую непреоборимое на враги одоление” 43 , благодарить Ее за то, что “варварская шатания разрушаются” 44 , и дальше в седальне, что “град свобождается поганых пленения” 45 . В этих победных утверждениях еще звучит иногда молитва о спасении — “прещения враг избави” 46 , “молися спасти ны от поганых пленения” 47 , “советы противных врагов разжени” 48 . Так кроткий лик Богоматери Владимирской, образ Ее “Умиления”, становится знамением крепости и торжества, знамением обретения самого себя для русского человека, и потому так понятно, что в том же последовании мы нередко находим утверждение самосознания русского гражданства. |
| Все фоны средника и кайм зашиты пряденой золотной нитью с желтой прикрепой (шов – «двойная ягодка»). Контуры рисунка и детали в среднике и на каймах обнизаны мелким жемчугом. Жемчугом шиты звезды на очелье и плече Богоматери, монограмма на нимбе Младенца, узор вьюнка на нимбе Богоматери, надписи на каймах, киотчатые клейма и полосы, обрамляющие средник и каймы. Среди жемчужного узора на нимбе Богоматери – три изумруда в гладких золотых оправах. По сторонам нимбов пришиты три серебряные позолоченные крестовидные дробницы с резным с чернью растительным орнаментом и надписями: мр у, хс. По боковым сторонам пелены пришита восточная золотая тканая тесьма (шириной 5 см) с золотым геометрическим узором по вишневому фону. Подкладка из малиновой камки. Наверху подкладки пришито десять петель из цветного шнура. СОХРАННОСТЬ Лики несколько деформировались, потер гость и перегибы золотных нитей, особенно на фоне. Небольшие утраты жемчуга. Подкладка местами грубо прошита, загрязнена. ИКОНОГРАФИЯ 709 Образ Богоматери с Младенцем в среднике и шитые изображения двунадесятых праздников на каймах восходят к двум иконам Успенского собора Московского Кремля: чудотворной «Богоматери Владимирской» (начало XII в., Византия), поновленной в 1514 г. 710 , в золотом «фотиевском» окладе с праздниками (первая четверть XV в., греческие мастера в Москве) 711 , и иконе-списку начала XVI в. с праздниками и святыми на полях 712 . Сплошное золото е шитье пелены имитирует золотой оклад чудотворного образа. Однако иконографические и композиционные особенности большинства изображений праздников (а также их расположение на клеймах пелены 713 ) восходят к иконе начала XVI в. Согласно Описи 1701 г. 714 пелена предназначалась для древней чудотворной иконы. Однако не исключено, что изначально она была создана для иконы-списка начала XVI в. и выносилась в малый крестный ход 715 . АТРИБУЦИЯ Основанием для датировки пелены является запись в делах Царицыной мастерской палаты от 26 июля 1639 г.: «Иконники Марк Матвеев да Третьяк Гаврилов знаменили (14 дней) образ Бцы Владимирские, а около образа Дванадесятые праздники, по бумаге знаменовали и красками цветили и по тафте знаменовали» 716 . Для шитья пелены было нужно не менее одного-двух лет. Вероятно, ее вышивали две-три мастерицы. ВЫСТАВКИ 1985–1986 Белград – Скопле, 57. ИСТОЧНИКИ Описи Успенского собора XVII в. Стб. 758; Опись Успенского собора 1853, л. 175; Забелин 1901. С. 725; Опись Оружейной палаты 1914–1930-х гг., д. 13, 12223; Музеи Кремля 1969. Табл. 122; Маясова 1985. С. 207–208, ил. 67. 95. ПЕЛЕНА УСПЕНИЕ БОГОМАТЕРИ Москва, мастерская царицы Евдокии Лукьяновны, знаменщики Марк Матвеев и Сидор Осипов, 1640–1642. Шелк (XVII в., Италия), бархат (XVII в., Турция), шелковые, серебряные и золотные пряденые и сканые нити, жемчуг; ткачество, шитье, низание. |
|
|
