| Тут отец Кихот открыл глаза. – Где я? – спросил он. – Мне казалось… мне казалось… я был в церкви. – Вы и были там, монсеньор. В Осерской церкви. А сейчас мы несем вас в комнату для гостей, где вы сможете поспать на удобной кровати, пока не приедет доктор. – Опять доктор! О, господи, господи, неужели у меня так плохо со здоровьем?.. – Немножко отдохнете – и снова станете прежним. – Я подумал… в церкви… а потом была лестница… я подумал, если бы мне только отслужить мессу… – Возможно… завтра… когда вы отдохнете. – Слишком давно я не служил мессы. Болел… странствовал… – Не волнуйтесь, монсеньор. Может быть, завтра. Они благополучно донесли его до отведенной ему комнаты, а вскоре приехал доктор из Оренсе и сказал им, что, по его мнению, у отца Кихота нет ничего серьезного – Шок и небольшая рана на голове от разбившегося ветрового стекла. Конечно, в его возрасте… Завтра, сказал доктор, он обследует его более тщательно. Возможно, потребуется рентген. А пока больному необходим покой. Куда больших забот требовал мэр – больших во многих отношениях, ибо когда доктор покончил с ним (а ему было наложено более полудюжины швов), из Оренсе позвонил начальник жандармов. Жандармы позвонили в Ламанчу и навели справки об отце Кихоте – тамошний епископ сказал им, что это действительно монсеньор (произведенный в сан Святым Отцом по какому-то недоразумению), но он психически не вполне здоров и не отвечает за свои поступки. Что же до его спутника – тут дело обстоит иначе. Он действительно был мэром Эль-Тобосо, но на последних выборах потерпел поражение, к тому же он – отъявленный коммунист. По счастью, у телефона оказался отец Леопольдо. Он сказал: – Нас в Осере не интересуют политические взгляды. Он пробудет здесь до тех пор, пока не выздоровеет и не сможет двинуться в путь. Доктор дал отцу Кихоту успокаивающее. Он заснул глубоким сном и проснулся только в час ночи. А проснувшись, никак не мог понять, где находится. Он позвал: «Тереса!» – но ответа не последовало. Откуда-то доносились голоса – мужские голоса, и ему пришла в голову мысль, что это отец Эррера и епископ беседуют о нем в гостиной. Он вылез из постели, но ноги не держали его; тогда он снова опустился на кровать и на этот раз уже более настойчиво позвал Тересу. |
| Сподвижники Карла Великого составляли придворный кружок ученых, «придворную академию», на ее заседаниях велись богословские диспуты, читались лекции, обсуждались сочинения членов «академии», толковались произведения античных авторов и тексты Свящ. Писания. При дворе была создана б-ка с произведениями древних авторов - Лукиана, Теренция, Горация, Ювенала, Марциала, Цицерона, имелся «Тимей» Платона в переводе Халкидия (в этом переводе сочинение было известно до XII в.). Каждый член «академии» носил псевдоним, связанный с античной или библейской историей: Алкуин был Флакком (имелся в виду рим. поэт Квинт Гораций Флакк), поэты Модоин и Ангильберт - Овидием и Гомером, Эйнгард именовался Веселиилом, Карл Великий - Давидом. Античная культура служила источником и примером в том, что касалось нормы лит. стиля и жанра сочинений (так, Эйнгард, работая над жизнеописанием Карла Великого, вдохновлялся историческими сочинениями Светония). Обращение к античным авторам как к культурным и лит. образцам, расширение круга известных античных текстов были главными заслугами членов «придворной академии». Возрождение античной культуры на новой, христ. основе было общим идеалом современников Карла Великого: от древних авторов следовало взять лит. формы, христианство должно было дать новой лит-ре истинность содержания. К нач. IX в. сформировалось собственно франк. поколение деятелей К. в. Среди них наиболее заметны богослов Амаларий Симфозий , архиеп. Трирский, впервые предпринявший попытку аллегорического толкования богослужения, Смарагд , аббат мон-ря Сен-Мийель, комментатор «Искусства грамматики» Элия Доната (IV в.) и автор трактата «Царский путь» (Via regia), богослов Рабан Мавр , Эйнгард, автор жизнеописания Карла Великого. Их ученики продолжали развивать традиции каролингской культуры. Валафрид Страбон прославился как богослов и один из наиболее ярких христ. поэтов IX в. Луп из Ферьера прослыл эрудитом и собирателем рукописей, знатоком малоизвестных античных авторов и лучшим стилистом своего времени. Ремигий Осерский собирал произведения античных и раннесредневековых авторов, составлял к ним обширные комментарии. |
| «Искусство» Л., к-рое в соответствии с традиц. средневек. дихотомией можно определить не как «теоретическое» (logica docens), а как «практически ориентированное» (logica utens), представляет собой метод комбинации групп понятий, классифицированных по «эннеадам»: 9 божественных достоинств, 9 субъектов, 9 абсолютных и 9 относительных предикатов и т. д. Наряду с 2 видами научного доказательства, известными в схоластической традиции под названиями quia и propter quid, Л. предлагает 3-й вид - per equiparantiam, т. е. использование аналогии, основанной на эквивалентности и взаимообратимости божественных достоинств. В этой идее исследователи видят влияние оригинальной трактовки перихорезиса в трактате «О Троице» (De Trinitate) Рихарда Сен-Викторского, где речь шла о «взаимном свидетельстве» (mutua attestatio) божественных атрибутов. Необходимость в синкретическом типе доказательства, стирающем границы между операциями «нахождения» (inventio) и «суждения» (judicium), была обусловлена ориентацией «искусства» на теологические задачи, т. к. в теологии, согласно Л., область применения доказательства «от причины» (propter quid) весьма ограничена: невозможно априорное доказательство бытия Божия. Кроме того, центральное значение диалектики у Л. вполне созвучно пониманию диалектики, как «науки наук» и «искусства искусств» у Петра Испанского и Ламберта Осерского. Л. выстраивает свое «искусство», подобно аристотелевской диалектике, как технику нахождения ответов на «альтернативные вопросы» посредством применения формализованных типов аргумента («топов» или, в терминологии Л., «универсалий») к конкретным, или «частным», высказываниям. Топы, по Л. также фигуры, образуют методологический базис «искусства». В сокращенном иллюстрированном изложении «луллиева искусства», составленном учеником Л. Томасом Ле Мьесиером (Karlsruhe. Bad. Landesbibl. St. Peter perg. 92), приводятся слова Л., в которых резюмируется полученное им на горе Ранда откровение: «Боже, ради Себя Самого Ты благоволил открыть мне субстанциальные и акцидентальные начала всех вещей и научил свести их к двум фигурам» (имеются в виду первые фигуры «искусства»: А, которой обозначаются 9 божественных достоинств, и Т - 3 триады «принципов отношений» (principia relativa): «начало, середина, конец», «больше, меньше, равно», «различие, согласие, противоречие»). Л. определяет задачи своего «искусства» как «нахождение среднего термина», т. е. построение аргумента для опровержения заблуждения, нахождение «необходимого вывода» и свободное восхождение и нисхождение разума от всеобщих принципов к частным и наоборот. «Мастер», опираясь, как на вспомогательные средства, на фигуры и алфавит, подбирает средний термин между субъектом и предикатом, избегая противоречия (напр., согласие выступает средним термином между добротой и величием) и внося результаты в таблицы матричного типа. |
| До 60-х годов XX века под именем Хроматия Аквилейского было известно 17 Трактатов в двух изданиях XVI века 87 . Почти одновременно с открытием Проповедей Р. Эте обнаружил 4 новых Трактата на Евангелие от Матфея. Между 1960 и 1969 годами силами Р. Эте и Ж. Лемарье были найдены еще 39 Трактатов. Они опубликованы в приложениях к 9-му тому коллекции Corpus Christianorum 88 . Эти тексты происходят из двух семей рукописей, из которых одна приписывает Трактаты блаж. Иерониму, а другая св. Иоанну Златоусту . Атрибуция текстов Златоусту объяснима неверным прочтением переписчиками сокращения CHR – Chrysostomus (Златоуст) вместо Chromatius. С учетом новых Трактатов толкование охватывает главы 1–7 Евангелия от Матфея. В отличие от Проповедей Хроматия, которые сохранили стиль живой речи, Трактаты на Евангелие от Матфея, по всей видимости, были составлены Хроматием для чтения 89 . По мнению издателей, «при написании комментария на Евангелие от Матфея, Хроматий имел перед глазами корпус своих Проповедей, которые он использовал для составления Трактатов» 90 . Поскольку Иероним не упоминает о Трактатах Хроматия ни в сочинении «О знаменитых мужах» (392–393 г.), ни в своем собственном толковании на Евангелие от Матфея (398 г.), их составление нужно относить ко времени после 398-го и до 407 года. в) Письма Мы видели выше, что Хроматий писал к Руфину, Иерониму, Амвросию, Иоанну Златоусту , однако до нас не дошло ни одного его письма, если не учитывать схематичных резюме строк Хроматия в сохранившихся ответных письмах его адресатов. Послания к Иерониму, известные под именем Хроматия и Елиодора, которые предваряют «Книгу о рождестве Девы Марии», – неподлинны 91 . Влияние текстов Хроматия на последующую традицию Кропотливая работа по выяснению влияния трудов святителя Хроматия на его младших современников и на последующую традицию еще не окончена; к тому же плоды такой работы вряд ли могут дать нам полную уверенность в том, что именно тот или иной текст Аквилейского епископа был источником для другого автора, если, конечно, это не дословная цитата, где сомнения исключены. Среди немногих писателей, которые могли быть знакомы с текстами святителя и черпать из них мысли, можно назвать 92 Льва Великого (ср. его Проповедь 95 и Трактат 17 Хроматия), иллирийского арианина Максимина (ср. его Проповедь о св. Лазаре 93 с Проповедью 27 Хроматия), Кесария Арльского (ср. ето Biblica de Mysteriis Veteris Testamenti 94 с Проповедями 23–25 Хроматия); среди средневековых авторов – Алкуина, Грациана и Ремигия Осерского 95 . Как справедлиио замечает К. Труцци, несмотря на немногочисленность данных, «их все же достаточно, чтобы говорить об определенной известности нашего автора за пределами Аквилеи, хотя речь не идет о славе, которой пользовались сочинения других Отцов древности» 96 . 4. Богословские и литургические особенности Проповедей святителя Хроматия |
| экзегета IX в. Гаймона Осерского ; 4) соч. «Сумма сентенций», автором которого считается Оттон, еп. Луккский (подробнее см.: Brady. 1971. P. об авторстве см.: Gastaldelli. 1980); 5) глосса Гильберта Порретанского (т. е. Media glosatura), к-рую П. Л. обычно не цитировал дословно, а пересказывал, повторяя основные идеи (примеры см.: Brady. 1971. P. П. Л. широко использовал «Глоссу на Послания апостола Павла» при работе над «Сентенциями», заимствуя из нее авторитетные высказывания ап. Павла по различным богословским темам вместе с соответствующими патристическими толкованиями. Первое печатное издание глоссы было выпущено в 1473 г. в Эслингене (ныне Эслинген-ам-Неккар); в парижском издании, вышедшем в 1535 г., сочинению было дано не засвидетельствованное в рукописной традиции название «Собрание изречений» (Collectanea). При перепечатке последнего издания в «Латинской патрологии» Миня были допущены многочисленные ошибки, гл. обр. в атрибуции приводимых П. Л. цитат (см.: Ibid. P. В XX в. были проекты подготовки критического издания сочинения, однако до наст. времени они не осуществлены. Проповеди П. Л. надежно атрибуируются 34 проповеди; 27 из них были изданы в XIX в. в «Латинской патрологии» Миня с ошибочной атрибуцией Хильдеберту Лаварденскому (XI-XII вв.) в составе корпуса приписанных ему проповедей (PL. 171. Col. 343-964; подробный перечень с указанием рукописей и изданий см.: Brady. 1971. P. Idem. 1981. P. Not. 6; также ср.: Idem. 1986. Col. 1609; Doyle. 2016. P. 124-126). Все известные ныне проповеди П. Л. исследователи датируют последним десятилетием его жизни. Вероятно, он произносил их не перед народом, а перед членами капитула и учениками школы; это было его обязанностью как архидиакона, а затем как епископа. Особенностью аудитории объясняется сухой и рассудочный характер мн. проповедей. В проповедях имеются содержательные параллели с «Сентенциями», однако догматические тезисы обычно представляются без обоснования. Иногда П. Л. затрагивает богословские темы, не получившие подробного раскрытия в «Сентенциях», напр., рассматривает Воскресение Христово, излагает церковное учение о Деве Марии и т. |
| исследователя лат. классики Ремигия Осерского (ок. 841 - ок. 908) и из неск. более поздних комментариев (подробнее о комментаторской традиции и месте в ней Н. см.: McDonough. 2006). Следуя общей традиции средневек. учебных комментариев, во вводной части сочинения Н. подробно рассматривает личность автора. Далее он переходит к рассуждению об основных действующих лицах, Меркурии и Филологии, предлагая варианты этимологии их имен, после чего аллегорически интерпретирует их образы. В числе аллегорий встречаются христианизирующие прочтения, к-рые мн. средневек. авторы находили недопустимыми. Так, Меркурий соотносится с Христом, а Филология - с Церковью. В рамках еще одной, более традиц. интерпретации Меркурий объявляется образом Господа, а Филология - рассуждающей части человеческой души (vis animae discretiva), т. е. разума (ratio), с помощью к-рого человек исследует творение и проводит различие между Творцом и творением, чтобы затем умом (intellectus) возвыситься до познания Бога, к-рое происходит уже не в философии (объединяющей все 7 свободных искусств), а в теологии (см.: O " Donnell. 1969. P. 130-131). В заключительной части комментария Н. дает краткую характеристику 7 свободных искусств с нек-рыми произвольно подобранными примерами их применения. Комментарий Н. хорошо иллюстрирует, как свободные искусства воспринимались в кон. XII в. теми учеными, которые не занимались специально каким-либо из них. Страница из рукописи соч. «Собрание Прометея» Александра Неккама. Кон. XIII — нач. XIV в. (Lond. Brit. Lib. Royal. 5 C V. Fol. 2r) Страница из рукописи соч. «Собрание Прометея» Александра Неккама. Кон. XIII — нач. XIV в. (Lond. Brit. Lib. Royal. 5 C V. Fol. 2r) 3. «Собрание Прометея» (Corrogationes Promethei; не опубл.; обзор содержания и многочисленные выдержки см.: Meyer. 1897), окончательную форму сочинение приобрело после того, как Н. стал каноником в Сайренсестере, однако в нем Н. обобщил более ранний опыт преподавателя грамматики и теологии. Необычное название было малопонятно уже средневек. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ГЕРАН Геран [лат. Gerannus] († 914), свт. (пам. зап. 28 июля), еп. г. Осер (Франция). Житие Г., содержащееся в компилятивном памятнике «Деяния Осерских епископов», было составлено вскоре после смерти епископа. Г., франк по происхождению, род. в г. Суасон. Впосл. стал каноником кафедрального собора мучеников Гервасия и Протасия Медиоланских в Суасоне, затем архидиаконом. Будучи богатым человеком, занимался благотворительностью, заботился о сиротах, больных, странниках. Добродетельной жизнью Г. заслужил всеобщее признание и стал известен за пределами своего города - представителям епископата, франкской знати, кор. Карлу III Простоватому. Когда в 909 г. умер еп. Осера свт. Герифрид и возникли разногласия по поводу избрания нового епископа, Рагенард, виконт Осера, добился от герц. Рихарда Бургундского права выдвинуть кандидатуру епископа. Собрав клириков Осера, Рагенард предложил им в качестве епископа Г., к-рый, по его словам, был ему очень хорошо знаком (familiarissimus). Рагенард предполагал, что клирики легко согласятся на его избрание; с др. стороны, он, стремясь завладеть богатствами Осерского еп-ства, рассчитывал, что Г. как человек, устремленный к духовной жизни, будет мало заниматься мирскими вопросами и станет его послушным орудием. Заручившись поддержкой Гвальтерия , архиеп. г. Санс, Рагенард добился от кор. Карла III избрания Г. Г., известный своими добродетелями, был принят паствой с радостью и торжественно возведен в сан епископа 17 янв. 910 г. Осерский Мартиролог нач. XI в. указывает датой его избрания 21 дек. 909 г., а датой поставления (утверждения митрополитом) - 14 янв. 910 г. После избрания у Г. возник конфликт с Рагенардом, к-рый захватил неск. церковных земельных владений в его еп-стве. Г. также пришлось преодолевать последствия нападения норманнов, вторгшихся весной 911 г. во внутренние районы королевства зап. франков. Безуспешно требуя военной поддержки от Рагенарда, Г. решился выступить против захватчиков со своими людьми и жителями Осера и одержал победу возле стен города. Участвовал в битве при Шартре 20 июля 911 г. вместе с Робертом, герц. франков, и Рихардом Бургундским, когда норманнам было нанесено сокрушительное поражение. Успешная борьба с норманнами подняла авторитет Г., и он перестал зависеть от виконта Рагенарда. В 914 г. Г. направился к кор. Карлу III с целью добиться от него возвращения церковных имений, отнятых Рагенардом, однако по пути тяжело заболел и умер в родном Суасоне. Погребен Аббоном, еп. Суасонским, рядом со своим дядей Радахином, также бывш. епископом Суасона. Нек-рое время спустя останки Г. были перенесены в Осер и перезахоронены вместе с останками св. Мариана в ц. св. Германа. |
| Терминология Начиная с XI в. наиболее распространенной формой лат. К. становятся glossae ordinariae (ед. ч. glossa ordinaria) - общепринятые глоссы, комментарий к Свящ. Писанию, имеющий статус официально признанного, общепринятого. Лат. термин glossa, происходящий от греч. γλσσα (язык, речь), обозначал сначала краткое пояснение к отдельному выражению к.-л. текста, часто просто синоним, лучше выражающий смысл трудно понимаемого слова. Глоссы могли быть как анонимными, так и составленными известными церковными писателями (Исидором Севильским, Иоанном Скотом Эриугеной, Гаймоном Осерским и др.). В VIII-IX вв. такие глоссы стали объединяться в специальные словари (глоссарии), в к-рых приводился список встречающихся в Свящ. Писании трудных слов с глоссами на них (древнейшая рукопись глоссария: Paris. lat. 346, XI в.). Такого рода глоссы следует отличать от glossa ordinaria и предшествовавших им компилятивных толкований на книги Свящ. Писания, также носивших название glossa. В последнем случае под глоссой понималось не просто слово-синоним, а sententia - связное, иногда довольно обширное предложение, содержащее толкование смысла не одного слова, а целого стиха. Чаще всего такая глосса воспроизводила дословно или в сокращенном пересказе мнение к.-л. отца Церкви или авторитетного толкователя. Возникновение glossae ordinariae связано с процессом унификации толкований на Свящ. Писание, к-рый заключался в составлении единого общепринятого и авторитетного комментария на все библейские книги, основанного на трудах отцов Церкви. Первые издатели glossa ordinaria замечают, что в средние века известные толкователи библейских книг называли эти схолии общепринятой глоссой или самим языком Писания (quasi ordinariam glossam, seu linguam ipsam, Scripturae appellarent) ( Nicolai de Lyra, ed. 1617. Prologus=Duacensium theologorum in glossam ordinariam Prologomena: (Ex ed. Duacensi anni 1617)//PL. 113. Col. 17C). По мысли первых издателей, для поколений, живших до появления glossa ordinaria, читать Библию означало обращаться к тексту, к-рый не имеет языка или не может быть правильно понят: …qua nimirum ipsam nobis loquentem intelligeremus, cum sine ea legentes sacra verba, linguam, quam non noveramus, audire nos putaremus («Если же [Писание] говорит нам через нее [глоссу], мы понимаем, а когда мы читаем священные словеса без нее, то нам кажется, что мы слышим язык, который не знаем») (Biblia Latina cum glossa ordinaria. 1992. Vol. 1. P. XXVI). |
| европ. гос-вам. Отраженные в этих сборниках «мнения Ансельма» еще долго являлись образцом церковного богословия и противопоставлялись новым идеям в теологии, преимущественно связанным со школами Петра Абеляра и Гильберта Порретанского. Хотя оба эти теолога учились у Ансельма, в период споров вокруг их неортодоксальных мнений большинство учеников Ансельма присоединились к их противникам, а ссылки на мнения Ансельма использовались в процессах против них как доказательство их неправомыслия. Через собрания сентенций Л. ш. сохраняла идейное влияние на схоластическую теологию до кон. XII в., когда место разрозненных сентенций заняли строгие по структуре богословские суммы: «О таинствах христианской веры» (De sacramentis christianae fidei) Гуго Сен-Викторского, «Сентенции» (Sententiae) Петра Ломбардского ( 1160), а также «Сумма сентенций» (Summa sententiarum), автором к-рой считается Отто († 1146/47), еп. Луккский; составители этих сумм опирались при работе над ними как на общий богословский метод «согласования сентенций», так и на нек-рые частные мнения Ансельма Ланского и Л. ш. (подробнее см.: Giraud. 2010. P. 438-492). Богословские памятники Л. ш. I. Комментарий на Псалтирь. Ансельму Ланскому приписывается авторство комментария, опубликованного в PL под названием «Толкование на Псалтирь» (Explanatio in Psalmos//PL. 116. Col. 191-696) и известного также под инципитом «Hymni vocantur singuli». В PL это сочинение было помещено под именем Гаймона ( 853), еп. г. Хальберштадт, в числе ошибочно приписанных ему произведений Гаймона Осерского († ок. 865/6), экзегета периода Каролингского возрождения; однако в действительности комментарий не принадлежит ни одному из этих авторов, т. к. в нем встречается упоминание о событиях кон. XI - нач. XII в. В нач. XX в. в качестве возможного автора комментария назывался пресв. Гаймон из Хирзау ( ок. 1107), однако эта версия была отвергнута после того, как А. Вильмар атрибуировал комментарий Ансельму Ланскому на основании обнаруженной им в ватиканской рукописи комментария (Vat. |
| В главах, посвященных свободным искусствам, Н. приводит учебные пособия для каждого из них в традиц. порядке их изучения. Грамматику рекомендуется изучать по книгам Доната, Присциана и Ремигия Осерского (Ibid. 9). При занятиях логикой Н. советует использовать логические сочинения Аниция Манлия Северина Боэция , «Введение к Категориям Аристотеля» Порфирия , «Топику» Цицерона, «Об истолковании» Апулея (II в.), а также трактаты «Органона» Аристотеля («Категории», «Об истолковании», «О софистических опровержениях», «Первая аналитика», «Топика»). В разделе о логике упоминаются и еще нек-рые сочинения Аристотеля, формально относящиеся к др. областям философии: «Метафизика», «О возникновении и уничтожении», «О душе». Отнесение их к этой группе объясняется тем, что в рамках системы свободных искусств (тривиума и квадривиума) теоретическая философия (метафизика, физика и антропология) не выделялась как самостоятельная область знания, хотя лекции по этим наукам часто читались на факультете искусств (Ibid. 10). Изучающим риторику Н. рекомендует пользоваться сочинениями Цицерона и Квинтилиана (I в.), а также анонимной «Риторикой для Геренния» (Rhetorica ad Herennium). Арифметику и музыку следует изучать по книгам Боэция, геометрию - по трактату «О началах» Евклида , астрономию - по соч. «Альмагест» Клавдия Птолемея и по трактату аль-Фергани (IX в.), соединившего сведения Птолемея с достижениями араб. астрономов (Ibid. 11-14). В заключительных главах приводятся источники, к-рые изучались на 3 высших фак-тах ун-тов: медицинском, юридическом (с разделением на церковное и светское право) и теологическом. Набор медицинских пособий стандартен для XII в.: называются сочинения Гиппократа и Галена, а также лат. переводы араб. медицинских трактатов Хунайна ибн Исхака (809-873), Али ибн аль-Аббаса аль-Маджуси (X в.) и др. (Ibid. 15). Источниками сведений по церковному праву должны служить сборники папских декреталий , составленные Бурхардом , еп. Вормса, Иво Шартрским и Грацианом ; в глоссах поясняется, что только последнее собрание было утверждено Папским престолом, поэтому именно его следует читать во время учебных занятий, а к остальным обращаться лишь в справочных целях. Дополнительно Н. рекомендует использовать декреталии папы Римского Александра III (1159-1181), изданные уже после создания свода Грациана (Ibid. 16). Источником сведений о светском праве является Corpus iuris civilis ; Н. перечисляет составляющие его части: Институции Юстиниана , «Дигесты» Юстиниана и Кодекс Юстиниана (Ibid. 17). Теология представляется неполно, лишь как изучение Свящ. Писания; Н. приводит список книг ВЗ и НЗ, однако не упоминает сочинений отцов Церкви или авторитетных средневек. теологов (Ibid. 18). |
|
|
