| Как считает М. Блок, инаугурационное миропомазание впервые возникло в варварских королевствах в VII–VIII вв., а Византия унаследовала помазание монархов у государств, образовавшихся после распада франкской империи; что же касается королей вестготов и Пипина Короткого, то они заимствовали помазание не у Византии, но сам исследователь оставляет вопрос открытым . Существующий эмпиризм взглядов на данную проблему порождает утверждение, что церковное коронование императора патриархом вообще не имело в Византии никакого конституционального значения (В. Зикель, Е. Христофилопулу, О. Трейтингер, М.В. Анастос) . Относительно русской традиции можно вспомнить М.В. Зызыкина, который полагал, что таинство миропомазания над русскими царями стало совершаться только с XVII в., однако датировал появление венчания на царство в России временем Ивана III . По мнению Б.А. Успенского, первым русским царем, помазанным на царство 31 мая 1589 г., был Федор Иоаннович. Нельзя не отметить явного противоречия в последних работах Б.А. Успенского, где автор сначала ошибочно указывает, что обряд инаугурационного миропомазания был неизвестен в Византии до завоевания Константинополя крестоносцами, а вслед за этим замечает, что этот обряд был усвоен в Византии между серединой IX и серединой X вв. . Для нашей темы существенно, что идея Византийского царства (Kaiseridee) исходила из того, что василевс вел свое происхождение как от римского императора, так и от египетских фараонов — через Птолемеев и сирийских Диадохов (древнеегипетский ритуал инаугурационного миропомазания). Согласно византийской концепции власти, император, как их единственный прямой правопреемник, не мог иметь равной себе под небом власти, являясь земным наместником Бога , защитником всей христианской Церкви и чистоты веры . Такую концепцию власти и связанный с ней церемониал Г.А. Острогорский назвал «своеобразной византийской политической религией» . Через миропомазание по примеру библейских царей император получал освящение на управление всей христианской ойкуменой как первосвященник (Pontifex Maximus) . |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 Журнал «Библейского археологического общества» анализирует причины и историю возникновения традиции крещения детей 13.03.2023 В журнале Библейской археологии видный ученый анализирует причины и историю появления традиции крещения детей и находит, что во многом ей способствовала эпидемия, считавшая Божьей карой за грехи, пишет biblicalarchaeology. Франческо Ардуини (Francesco Arduini ), независимый исследователь в области библеистики и истории христианства, опубликовал в журнале «Библейского археологического общества» (Biblical Archaeology Society, BAS) статью о возникновении водного крещения детей. Библеист напоминает, что пандемии нередко сильно влияют на привычки, образ жизни и традиции целых групп населения, а то и коренным образом их меняют. Миллиарды людей лично испытали это на себе во время пандемии коронавируса COVID-19, вспыхнувшей в 2019 году. История Европы знает многие примеры такого рода – в частности, эпидемия бубонной чумы опустошила средневековую Европу в середине 14 века и разрушила многие области гражданской жизни и хозяйства. Византийскую империю во время правления Юстиниана (в середине шестого века н.э.) также поразила столь страшная эпидемия, что готы и византийцы вынуждены были даже остановить войну на Апеннинском полуострове. Как и другие катастрофы, эпидемии нередко полностью «перепахивают» и обновляют жизнь общества далеко за пределами сферы здоровья как таковой. Известно, что многие прошлые пандемии также оказывали сильное воздействие на религии – питали религиозный радикализм и реформаторские движения, крепили веру, обостряли богословские диспуты. Вот и христианский обряд водного крещения новорожденных, по всей видимости, возник в связи с пандемией, поскольку в ранних христианских общинах до конца второго столетия этот обряд не известен, документально не зафиксирован. Примерно в 165 году н.э., в период правления императора и знаменитого философа Марка Аврелия (161-180 гг.), Римская империя была поражена первой документально подтвержденной смертоносной вспышкой инфекционного заболевания. |
| Когда человек, предпочтя себя Богу, отвернулся от Бога и умер (ибо без Бога жизни нет), когда (другими словами) он превратил всю свою жизнь в разлуку, тление и одиночество, Бог Сам в лице Человека Иисуса Христа сошел в царство смерти, разрушил его «и сущим во гробех живот даровал». Именно эту жизнь, точнее, Бога – подателя жизни, а не смерти – прославляем мы в наших похоронных обрядах, в нашей «литургии смерти», истинное значение которой скрыто сегодня даже от тех, кто ее совершает (ибо таков наш интерес – можно почти сказать: наша нездоровая любовь – к «старой смерти»). Смысл истинно христианского похоронного богослужения в том, что оно вечно претворяет «надгробное рыдание в песнь “Аллилуиа!”» (Последование Панихиды: «...надгробное рыдание творяще песнь: аллилуиа») – песнь тех, кто, за пределами этой жизни, за пределами смерти, лицезреют Бога, и только Его одного: чья душа «истомилась, желая во дворы Господни», чьи сердце и плоть «восторгаются к Богу живому» [см. Пс 83:3 ]. Именно к этому прославлению Бога живого в литургии смерти мы обратимся завтра, в следующей лекции. Лекция II. Похороны: обряды и обычаи Вступление Как богослов, я хочу добавить, что «литургия смерти», какой вы ее знаете, включает в себя не только похоронный обряд, но и сложную византийскую систему молитв за усопших. Не существует исчерпывающего исследования исторического развития этой традиции, есть лишь несколько (довольно незначительных) монографий о ее отдельных аспектах. Похоронный обряд, так же как и различные формы того, что мы называем поминовением или «молитвой за усопших», таким образом, обычно рассматриваются как некое однородное целое, возникшее в нынешней форме если не прямо в день Пятидесятницы, то по крайней мере в течение недели, следующей за ней. Но на деле вся эта область нашей литургической традиции – наименее однородна. Она состоит из многих слоев, не только возникших в различные исторические периоды, но (что еще важнее для этого семинара) и принадлежащих к разным духовным, богословским, психологическим и культурным традициям и мировоззрениям. |
| Цель этих размышлений, предложенных в качестве простых наблюдений, несомненно, нуждающихся в дальнейшем исследовании и доказательстве, состоит в том, чтобы предоставить некоторые инструменты для анализа молитв чинов таинств, начиная с того, что содержится в каждом отдельном Евхологии. Как было сказано в начале доклада, эти размышления, основанные на фактах, а не на гипотезах, имеют своей целью раскрыть слои в византийской евхологической традиции в попытке применить подходящую терминологию к содержащимся в ней явлениям. В этих наблюдениях отчасти применялись методы структурного анализа литургических текстов и текстологической критики, но было бы неправильно считать региональную классификацию конечным предметом исследования. Процесс классификации только предваряет исследование более требовательное, находящееся за пределами моей компетенции, но заслуживающее по крайней мере общего описания. Ведь очень часто за евхологической дупликацией стоит скрытая «богословская дупликация». В textus receptus чина венчания только третья из первых его трех молитв – константинопольская, то есть собственно византийская. Первая – периферийная молитва венчания, общая с молитвой из итало-греческого Евхология РНБ. Греч. 226, X в., и из ближневосточного Евхология Sinait. gr. 958, XI в. Вторая молитва, сходная с первой по содержанию и литературной форме, имеет параллель в ближневосточном Евхологии Athos. Laur. 189, XIII в. 557 , и в современном ему славянском Зайковском Требнике 558 . В отличие от константинопольской молитвы, составленной на основе библейских повествований о сотворении первой пары, Адама и Евы, и о свадьбе в Кане Галилейской, две ближневосточные молитвы подчеркивают примерное поведение библейской пары, отдаленно похожий образец которого можно найти в Книге Товита ( Тов. 8:5–7 ). Подобно всем христианским средневековым обрядам, византийский обряд – между прочим, средневековый обряд, до сих пор используемый на практике, – раскрывает содержащиеся в нем евхологические и, соответственно, богословские слои, которые следует четко различать. В противном случае мы рискуем написать историю, конечным результатом которой будет простая хронология фактов без всякой попытки прочесть эту историю генетически. История локальных традиций чинов таинств, как и других аспектов истории православного богослужения, должна избежать таких антиисторических ловушек. Виталий Пермяков. Чин освящения храма в восточных традициях |
| 63 Как указал С. Ханерас в своей работе: Janeras S. Le vendredi avant le Dimanche des Palmes dans la tradition liturgique hagiopolite//Studi sull’Oriente Cristiano. 2000. p. 60. 66 Сравните с недавней работой: Day J. Lent and the Catechetical Program in Mid-FourthCentury Jerusalem//Studia liturgica. Vol. 35. 2005. P 130f. 68 Здесь я имею в виду византийский обряд, богослужебный синтез Константинополя и Иерусалима, а не константинопольский обряд. 69 GL, к примеру, дает этим шести неделям номера 1–6, а Великая неделя не называется 7-й. Эта система продолжена Византийской Триодью. Первая стихира на «Господи, воззвах» в современной православной вечерне вечера пятницы недели ваий (6-я неделя) начинается: «Душеполезную совершивше Четыредесятницу...» 70 И подобно этому, в современном армянском обряде, какой бы ни был предыдущий глас, первое воскресенье поста использует последний глас (4-ю «сторону», плагальную), таким образом возобновляется в Армении восьминедельный цикл (см.: Serkoyan N. Les huit modes de l’hymnaire arménien//Essays on Armenian Music/ed. V. Nersessian. London, 1978. p. 53). Также можно заметить интересный факт, что армянская Псалтирь организована таким образом, что совмещает номера восемь и семь: она разделена на восемь канонов, каждый из которых состоит из семи gublay; Н. Тагмизян связывает восемь частей с восемью гласами (Tahmizyan N. Monodische Denkmäler Alt-Armeniens. Die Tradition der Armenischen Psalmodie//Essays on Armenian Music/ed. V. Nersessian. London, 1978. S. 197); превосходный обзор армянской Псалтири см. в работе: Kerovpyan A. L’Oktoechos arménien. Une méthode d’analyse modale adaptée au répertoire des sarakan. Thèse doctorale inédite. Paris: Ecole pratique des hautes études, Sciences historiques et philologiques, 2003. P. 89–96. 71 Издание с латинским переводом см.: Esbroeck M. van. Une homélie sur l’ Eglise attribuée à Jean de Jérusalem//Le Muséon. Vol. 73. 1973. P. 283–304; франц. пер.: Esbroeck M. van. Jean II de Jérusalem et les cultes de S. Étienne, de la Sainte-Sion et de la Croix//Analecta Bollandiana. Vol. 102. 1984. P. 115–125. |
| Византийский обряд – это не Богом данная гармоничная целостность, но гибрид, составленный из многих источников, среди которых не все – одинакового качества, да и сами результаты этого слияния не всегда совершенны. Во всяком случае, этот обряд слишком сложен 792 . Монахи из Нового Скита считают, что чрезмерная сложность делает невозможным полное участие всех верующих в жизни Церкви, что становится привилегией экспертов. Качество текстов неодинаковое и меняется от случая к случаю, а по объему они очень обширны. Их сокращение в рамках нынешних служб не является подходящим решением. Сама структура служб должна быть пересмотрена и переработана, чтобы новые модели, создание которых мотивируется пастырской заботой, больше соответствовали подлинным нуждам верующих 793 . Этот подход к унаследованному поэтическому материалу православной гимнографии характеризуется редкой в богословских кругах качественной оценкой. Отцы из Нового Скита отмечают несколько проблем, с которыми мы сталкиваемся, когда поем и читаем службы. Прежде всего, некоторые авторы обнаруживают незнание исторических обстоятельств, то есть объективных фактов, имеющих отношение к смерти прославленного святого. В этом случае часто прибегают к общим решениям и предпочтение отдается благочестивым обобщениям. Существует и принципиальная проблема более низкого качества новой гимнографии, поскольку последующие произведения рабски копировали предшествующие образцы 794 . Кроме того, Новоскитские монахи старались устранить и заменить более подходящими все терминологические и богословские решения, которые не соответствуют здоровому духу православного благочестия 795 Образование как предварительное условие литургической реформы Монахи многократно отмечают, что православные христиане очень часто не знают сути литургической жизни. Существует знание внешней обрядности – как совершаются службы, как сочетается множество факторов и источников, которые организуют богослужения, но при этом отсутствует представление об их внутренней логике, историческом развитии, богословском смысле. Конечно, и знания сравнительной литургики не только почти что нет, но даже и потребность в чем-либо подобном неоднократно и решительно ставилась под вопрос 796 . |
| В названии «стригольники» мы обратили внимание на то обстоятельство, что под этим словом нужно понимать не ремесло или занятие Карпа, а отличительный признак секты, способ или обряд посвящения в веру. Нашедши в византийских и болгарских известиях, касающихся богомилов или массалиан, указание, что они для посвящения в свою веру употребляли обряд стрижения, иначе обрезания, мы наведены были на мысль, что и русские стригольники обязаны своим именем тому же обряду и что последние представляют собой богомильскую секту, перенесенную в Россию при посредстве южных славян. Приступив с указанной точки зрения к изучению небогатого материала о стригольниках, мы нашли в нем следующие недостатки, совершенно, впрочем, объяснимые в обличительной литературе: главные пункты перемешаны с второстепенными, существенные стороны замечены вскользь, а формальные и бросающиеся в глаза выдвинуты на передний план, основы вероучения смешаны с логическими из них выводами и т. п. Но при всех недостатках сохранившегося материала все же можно было отыскать следующие подлинные признаки ереси стригольников: 1) отрицание церковной иерархии; 2) усвоение права учительства всякому посвященному в учение стригольников; 3) уклонение от причащения или понимание под евхаристией не причащения Тела и Крови Христовой; 4) отрицание храмов, молитва под открытым небом и публичная исповедь; 5) дуалистический взгляд на мироздание; 6) отрицание воскресения из мертвых (и будущего воздаяния). Ввиду указанных наблюдений, перед которыми отступают на задний план черты, имеющие отношение к русской среде и современным церковным нестроениям, мы приходим к выводу, что стригольничество есть богомильский отпрыск. 616 Изложение византийской политической смуты в сочинении Т.Д. Флоринского. Южные славяне и Византия, выпуск I, c. 58 и сл., и вып. II, с. 66 и след., будучи дополнено фактами из истории церковной борьбы, получило бы более широкий исторический смысл. 618 Πρτα μν κρυφως, ετα και φανερς γαν διδσκαλοι ατοχειροτνητοι τς πλεως ναδεκνυνται, και τς νας πλνας, ο τι να πονηρ σπρματα ταλαιπρων νθρπων ψυχς νσπερουσι, και τατα παρ τς κκλησας κατασφαλισθντες μτε το λοιπο δογματζειν, μτε διδσκειν γινσκειν κα ατος ντας π’ ρας κα φορισμος. |
| Тропарь, о котором идет речь, введенный в церковный обиход распоряжением Юстиниана в 528 г., не предназначен для одной только Евхаристической Литургии: он имеет постоянное место в Вечерне Песненного последования, где он обозначается Барб. 336 482 (кодекс скорее скупой в отношении рубрик) в качестве ориентира для молитвы [X] или 2-го малого антифона 483 . Если он находится также в Тритоекти, это не означает, что Тритоекти происходит от Литургии, но это объясняется тем фактом, что тропарь этот весьма популярен и является общим для разных служб. Вход совершается при установленном стихе Пс. 100 , который по Симеону является стихом не простым. В Песненном последовании Псалтырь была разделена только на 2.542 стиха в сравнении с монастырским палестинским делением на 4.782 или 4.784, естественно – наполовину короче 484 . Может быть, это объясняется соображениями экономии, потому что в службе Песненного последования каждый стих требовал пения припева, и чрезмерное количество стихов слишком удлинило бы псалмопение, не говоря уже о том. что слишком частые перерывы псалма тем более не благоприятствуют пониманию его. Обряд входа по Симеону не согласуется с тем, который описан Типиконом: по последнему – патриарх входил, действительно, извне во время пения 3-го антифона : стих не обозначен, но если процессия должна была пройти через весь неф, то, явно, одного даже двойного стиха, не хватило бы. Кроме того, очевидно, антифон не пелся полностью, так как его окончание зависело от знака, сделанного архидиаконом, чтобы пели Слава Отцу, по-видимому, в тот момент, когда патриарх подходил к алтарю. Четыре века спустя, по Симеону, процессия сводилась уже к чистому символу: священник и диакон выходили из алтаря на солею при пении последнего стиха в псалме. По Симеону еще, диакон просит у священника его благословения, и священник отвечает тем, что в службе называют равным образом «молитвой входа» : Благословен вход святилища Твоего ( τν γων из τ για и не святых Твоих из ο γιοι, как часто предполагают переводы). Это благословение находится только в более недавних рукописях, как напр. Ватикан 1970; истинная же молитва входа является молитвой Чтобы понять, как совершился переход от настоящего входа, описанного Типиконом I Χ– ΧΙ вв., к стилизованному и символическому входу в XV в.. мы думаем, что надо считаться со сходным развитием, которое пережил этот обряд в Евхаристической Литургии 485 . |
| 3) По Градскому закону (Кормчая, глава 48), грань 7, брак в духовном родстве воспрещается между восприемником и его сыном с одной стороны и воспринятою, ее матерью и дочерью – с другой: «Юже от Святаго Крещения приим девицу, не может ее пояти женою последи, яко дщи ему есть, но ни матерь ее не может пояти, ни дщере ее, но ни сын его, понеже ни како же иного не может ввести к отечестей любви», – а по 50-й главе Кормчей брак в духовном родстве воспрещается «даже до седмого степене». 4) О восприемниках при Св. Крещении православных детей, числе их и о сущности и значении восприемничества см. статью С. Григоровского в 2 «Церковных ведомостей» за 1899 г. 16 III. Родство по усыновлению Усыновление или, выражаясь языком старины, сынотворение есть искусственный способ приобретения детей или через особливо установленный для сего церковный обряд, практиковавшийся в древней Руси и ныне имеющий лишь историческое значение, или путем юридическим, в порядке суда светского – гражданского. Обычай усыновления или сынотворения через посредство религиозного христианского обряда, по особому церковному чиноположению, заимствован древней Русью из Византийской империи 17 и действовал у нас приблизительно до XVIII столетия, хотя самый чин церковного усыновления продолжает и по наше время помещаться в Большом Требнике. Вот этот религиозный обряд, как он изложен в «последовании в сыноположение» в означенном Требнике: «Стоит хотяй паки родитися сын или дщерь от внутрь дверей святаго жертвенника и приемник от вне, оба свещи держащем возженныя. Священник, нося священническую одежду, творит молитвы: Трисвятое, Пресвятая Троица, Отче наш , и другая». Затем священник прочитывает две особливые, на этот случай установленные молитвы. «И приемлет отец сына от жертвенника, сын же падает к ногама отца и попирает его отец в выю, глаголя: днесь сын мой еси ты, аз днесь родих тя. И возставляет его. Таже целуют друг друга. Священник творит отпуст, и благословляет я, и учит я». Вполне естественно, что доколе в нашей Древней Руси усыновление или сынотворение совершалось через посредство особого религиозного обряда, составляло церковный акт, до тех пор и самая юрисдикция по делам о таковом усыновлении – все вытекающие из него последствия как в области чисто брачного права (родственные соотношения между усыновителями и усыновленными), так и в сфере права гражданского (наследственного), относились к предметам ведения власти и суда церковного. |
| Как и в других религиозных традициях, византийские литургические книги представляют собой либо литургические тексты, фактически используемые во время службы, либо руководства относительно того, как этими текстами следует пользоваться. Сами тексты содержат стандартные элементы двух уровней: неизменяемая часть богослужения, то есть основной, неизменяемый устав церковных служб, и молитвы, которые меняются в соответствии с праздником или днем календаря. Неизменяемые элементы содержатся в Евхологии, или Молитвослове, 17 который включает в себя молитвы и ектении и предназначен для священника, отправляющего церковную службу, и диакона, и в Часослове (книге часов, т. е. служб суточного круга). Набор молитв подвижного цикла, так или иначе связанных с Пасхой находится в трех книгах: Триоди Постной, Триоди Цветной для периода Пасхи и Пятидесятницы и Октоихе, используемом по воскресеньям и будням в течение года (кроме тех случаев, когда он заменяется одной из Триодей [или Минеей. – Ред.] в зависимости от времени года). Фиксированный цикл молитв для поминовения святых и церковных праздников, которые приходятся на 365 дней календаря, находится (по одному тому на месяц) в двенадцатитомной Минее. 18 Отрывки Нового Завета, включенные в оба цикла, можно найти в двух книгах: Апостоле и Евангелии. Отрывки из Ветхого Завета, теперь читаемые только во время служб суточного круга» были включены в Минею и Триоди. Типикон, или Устав, является сводом, который упорядочивает использование этих книг в соответствии с праздниками и временами церковного года. Это сухое, прагматическое описание византийского обряда не в состоянии показать его поэтического богатства, его силы или тесно сплетенного единства обрядовой церковной службы, обрядового обрамления и обрядовой интерпретации. Византийское богослужение и его богословие – в естественном контексте византийской церковной архитектуры, церковного убранства и характера богослужения, которые обволакивают обряд подобно естественному чреву – соединяются, порождая то, что Г. – И. Шульц удачно назвал своеобразным символическим образом или символической основой. 19 Воздействие этого символического образа навсегда сохранилось в легенде о посольстве, отправленном в 987 г. в Константинополь киевским князем Владимиром, чтобы «испытать греческую веру». Послов привели в Святую Софию на службу, «с тем, чтобы руссы узрели славу греческого Бога». Возвратившись домой, они сообщили о том, что им довелось испытать, в выражениях, которые стали показательными для уникального воздействия, 20 произведенного ощутимым блеском византийского обряда: |
|
|
