| Предлагаемая вниманию читателей работа, как и личность ее автора, скажем сразу, совершенно не стандартны. Она не описывает византийское богослужение как нечто однажды и сразу возникшее, застывшее и неизменное. Напротив, он предлагает читателю спуститься вместе с ним в глубь веков и посмотреть, как складывался этот обряд. Он убедительно показывает, что история церковного обряда неотделима от истории светской, что обряд имел не только религиозные, но и светские истоки. Тут он справедливо говорит о традициях городской жизни в ранней Византии и имперском церемониале. Вместе с тем, как по волшебству, под пером Тафта рождается удивительно цельная картина византийского богослужения, которое пронизывало все стороны византийской жизни и как бы окутывало византийскую цивилизацию прекрасной пеленой, придавая ей тот неповторимый дух, которым она обладала. Переводить Тафта нелегко, как, впрочем и всякого крупного автора. Если верно, что человек – это стиль, надо отметить, что стиль Тафта на редкость своеобразен. Язык его очень выразительный, полнокровный, емкий. Это язык очень сильного человека. Вместе с тем Тафт легко и естественно переходит с языка на язык» вводит в изложение подтекст, играет словами, острит, даже шутит. Для англоязычной научной литературы это высшая степень мастерства. У нашей научной литературы, даже литературы научно-популярной, свои законы жанра, и то, что способно привести в восторг англичанина или американца, нашему читателю могло бы показаться по меньшей мере странным в подобного рода книге. Поэтому, стараясь как можно ближе быть к тексту Тафта, я много раз с грустью вспоминала старую истину о том, что перевод соотносится с оригиналом, как обратная сторона ковра с его узором. Надеюсь, что любознательный читатель, склонный к филологическим изысканиям, сам обратится когда-нибудь к подлиннику Тафта и сам ощутит всю красоту и мощь его стиля. В заключение считаю своим прямым долгом выразить свою самую глубокую благодарность М. А. Суховой, которая тщательно сверила мой перевод с оригиналом и проделала огромную работу по подготовке текста к печати. Я также благодарна моему ученику о. Андрею Климову, дьякону Богоявленского собора, за то, что он внимательно прочел рукопись и сделал свои замечания и предложения. |
| Вновь изданную инструкцию «Oriens» назвал Charta Magna унийного движения на восточных землях Польши. Издана она была неожиданно, выработана втайне, без ведома польского общества и правительства, и она возрождает тенденции комиссии «Рго Russia», но в ином виде. Униаты византийско-славянского обряда, так же как греко-католики, проживающие вне Галиции, подлежат юрисдикции католических епископов до тех пор, пока на этой территории не будет образована собственная иерархия «восточного обряда». О необходимости создания иерархии «восточного обряда» было вынесено постановление на совещании польских епископов 3–7 октября 1933 года. Время, однако, еще не наступило. Инструкция обращает внимание на необходимость развития и укрепления «восточного обряда» путем издания и распространения популярных книжек, брошюр и листовок, благотворительной деятельности, и «не должны быть оставлены в пренебрежении, в меру возможности, секретные отношения с православным духовенством». В каждой епархии должен быть назначен генеральный викарий для дел «восточного обряда» или особый чиновник «для установления однообразной дисциплины и лучшего удовлетворения потребностей и поддержки восточного клира». Самостоятельные приходы образуются там, где более ста душ, а в иных местах организуются миссионерские станции, подчиненные, как и приходы, латинским епископам. При отсутствии каплиц «восточного обряда» в латинских костелах должны быть установлены алтари «восточного обряда», и если нельзя назначить постоянного священника, то должен быть разъездной священник для церковных служб и исполнения треб. Заботы о материальном обеспечении клира «восточного обряда» возложены на местных католических епископов, которые должны «с отеческой и великодушной любовью» выполнять эти обязанности. Они должны доставлять предметы культа и церковную утварь, привлекать состоятельных католиков, латинский клир и католические общества к жертвам на содержание клира и святынь «восточного обряда». Епархиальные епископы, в целях поддержания унии, по своей должности будут заботиться о том, чтобы латинский клир «надлежаще чтил «восточный обряд», столь прекрасный и возвышенный». «Ни при каких условиях недопустимо, чтобы кто-либо из латинского духовенства словом или действием оказывал сопротивление унийному апостольству и относился к этому легкомысленно». Стремиться же нужно к тому, «чтобы люди стали хорошими католиками, а вовсе не к тому, чтобы они оставляли свой обряд и переходили на латинский». |
| Слияние, завершившееся к XII в,, придало более сдержанным молитвам палестинских пустынников ритуальную торжественность, дав им то, что Арранц называет «ярко выраженной византийской окраской, определенной склонностью к соборной традиции, важную роль отводившей пению в ущерб Псалтири… .. 157 Все это станет постоянными чертами византийского богослужения суточного круга. К XII в. этот студийский обряд, который Арранц называет «традицией византийского Запада», чтобы отличать его от «восточного», или палестинского, неосавваитского синтеза, можно было встретить на Афоне и на Руси, в Грузии и Южной Италии. Неотъемлемой частью этого, в значительной степени монашеского взаимного обмена является постепенное оформление византийской Страстной седмицы и Пасхальной всенощной службы: также синтез элементов обрядов Иерусалима и Великой церкви, который начался в этот период и закончился лить в следующий. 158 Изменения, имевшие место в этот период, сказались на всех сторонах византийской церковной жизни. Музыковед Оливер Штраук, например, отмечает этот процесс на основе источников его области. В Константинополе изначально можно увидеть две традиции: соборную и монастырскую, как параллельные, но независимые, с легким преобладанием соборной. Затем, в процессе их взаимного влияния, монашеский обряд постепенно стал выходить на первый план, достигнув преобладания в XI в. 159 Димитрий Кономос отмечает ту же эволюцию в своем исследовании поздневизантийских киноников, или причастнов. 160 В самих ранних из сохранившихся музыкальных рукописей были изначально две независимые традиции: монастырская певческая традиция, и остатки ранней, единообразной первичной соборной мелодии. 161 Эти два течения первоначально развивались каждое по своему пути, но их взаимопроникновение может быть отмечено к середине XI в. в триодном кодексе Vatopedi 1488 (ок. 1050 г.) и в кодексе Grottaferrata Gb 35 (около 1100 г,). 162 Более ощутимыми на конкретном уровне народного благочестия были изменения в архитектуре, внутреннем убранстве и литургическом оформлении церкви. |
| В июле 1921 г. ею был сделан доклад «Освящение пасхальной свечи и гимн Exultet в средневековой западной церкви», тему которого она обосновала следующим образом: «Выбор моей темы обусловлен тем, что я нашла возможным выделить ее для отдельного доклада из изучаемых мною матерьялов по истории южной Италии и представить эту работу в виде реферата, подходящего к заданиям семинария по средневековому церковному быту и его матерьяльным памятникам» (Оп. 1. Ед. хр. 148). План работы состоял из двух частей: «I. Часть литургическая. 1. Богослужение в последние 3 дня Страстной недели. 2. Обряд освящения огня (где, как происходил и как давно) – перенесение в Рим и обряд там. 3. Символика освящения огня. 4. Молитвы, сопровождающие обряд. 5. Vetus Itala и Vulgata текста Exultet. 6. Распространенность Exultet в Италии по mss миссалов и сакрамент. 7. Перевод Exultet. II. Часть иконографическая. 1. Особенности освящения пасхальной свечи в южной Италии. 2. Памятники матерьяльной культуры от этого обряда: а) амвоны и канделябры в) свитки с миниатюрами». Как видим, и для этой работы исследовательница выполнила перевод источника. К тому же времени и региону относятся и материалы об епископском посохе, собранные в тетрадке под названием «Baculus» (Оп. 1. Ед. хр. 149). После этой работы Е. Ч. Скржинская готовит исследование «Определение и датировка Мессинской договорной записи», которое, по замыслу исследовательницы, укладывалось «в серию очерков по византийскому быту в ю. Италии»: сперва делает сообщение о ней в разряде 9 мая 1924 г., затем 17 июня текст его передает ученому секретарю ГАИМК Б. В. Фармаковскому для возможной публикации (Оп. 1. Ед. хр. 94. Л. 1–130: под общей обложкой, озаглавленной «Мессинская грамота и попутный материал»). Кроме этого, в архиве сохранилась авторская копия текста статьи с пометой красным карандашом: «Послано Ал. Ник-чу для пересылки Lo Gatto 27.VII.1931» (Оп. 1. Ед. хр. 94. Л. 131–138), раскрывающей то, каким путем статья оказалась опубликованной в итальянском журнале, да и то только через 11 лет после ее написания. 1942 |
| После сего бывает целование. Ради соблюдения чина оно совершается иначе, чем после хиротонии епископов. Патриарх полагает свою руку на святом престоле, и сам рукоположивший его, как подчиненный, подходит и, поцеловав святой престол, целует и руку рукоположенного им как патриарха, и щеку или уста; все прочие архиереи по порядку делают то же самое. Наконец патриарх и все архиереи, опять облобызав святой престол как источник благодати и гроб Христов, восходят вверх на сопрестолие как на небо и на священные ступени, знаменуя вышние чины. Этим хиротония патриарха и заканчивалась. 598 Часть VII Следующим актом в процессе избирания византийского патриарха был церковный обряд интронизации ( νθρονισμς), или посаждения его на престол. Этот обряд, несомненно, входил в состав избирательного процесса от начала до конца нашей эпохи. О нем именно говорят византийские писатели, когда кратко замечают, что тот или другой патриарх «был возведен», «посаждается» или «занял архиерейский трон» Византии, – оттеняя этим свидетельством почти заключительное действие сложных патриарших выборов. В таком именно роде говорят: Зонара – о патриархе Василии Скамандрине ( ντεσεχθη εις τον ρχιερατικν θρνον της βασιλευοσης) 599 , Ефремий – о Николае Хрисоверге ( νχθη εις τονπερπυστον θρνον), Сисинии ( κατσχε θρνον), Сергии II ( περλαμβνει θρνον) 600 , Евстафии ( εγκαθσταται θρνω) 601 , Евстратии ( γκατστη τω πανυψλω θρνω) и Иоанне IX ( ανγεται προς θρνον) 602 , Кедрин – о Михаиле Кирулларии ( ανγεται εις τον θρνον) 603 , Никита Хониат и Ефремий – об Иоанне X Каматире ( ειληφε θρνον, 604 εγκαθσταται θρνφ), 605 Акрополит – о Феодоре Иринике ( νδρυται θρνω), Максиме и Михаиле IVAbmopuahe ( ανγεται θρνον) 606 , Пахимер – о Германе III 607 , и т. д, Из кратких заметок и случайно брошенных историками выражений об интронизации патриархов можно, однако, видеть, что этот церковный обряд совершался немедленно после хиротонии новоизбранного предстоятеля Византийской церкви, если он до момента избрания не имел епископского сана, или же в ближайший воскресный или праздничный день после πρβλησιςa, если патриарх избирался из епископов. |
| XX в. лишь в немногих местах. Он носил названия: постриги, застрижки (рус.); пострижщини, обстрижщини (малорос.). В самом к. XIX в. этот обряд совершался в Лубенском у. Полтавской губ. так: в первую годовщину рождения ребенка его сажали на стол, причем мальчика на топор, чтобы он был искусен в ремесле, а девочку на коноплю, чтобы она выросла хорошей пряхой. Затем повитуха сперва крестообразно выстригала волосы на голове ребенка, потом полностью состригала их и получала за это коноплю. Богатые люди ставили при этом ноги ребенка в водку, чтобы он быстрее начал ходить. По окончании этой церемонии устраивали угощение для повитухи и соседей. В др. районах ребенка, которого стригли, сажали на шубу, чаще всего черную и положенную мехом вверх. Крестные отец и мать по очереди крестообразно состригали волосы с головы ребенка. Иногда срезанные волосы засовывали в плетень, чтобы ребенок был кудрявым, или в коровий навоз, чтобы ребенок был темноволосым (Старобельский у. Харьковской губ.). Обычно крестная мать дарила своему остриженному крестнику новую рубашку, т. е. на ребенка одновременно надевали новую одежду (ср. выше – первое опоясывание в первый день рождения). Белорусы впервые стригли ребенка на 3-м году жизни. В былые времена стрижка княжеских детей производилась по прошествии 2–4 лет, иногда на 7-м году, когда мальчика впервые сажали на коня. Сведения об этом, сообщаемые летописью, восходят к 1192. Стрижка происходила в день именин или на Новый год, т. е. 1 сентября. Иногда княжеских детей стриг епископ. Воспоминание об этом сохранилось в формуле поздравления и пожелания, с которыми обращались к родителям. Церковный характер древнерусской стрижки волос у князей наводит на мысль, что на этот русский обряд повлияла византийская традиция. К этим же ритуальным испытаниям молодых людей, достигших совершеннолетия, следует отнести и такой белорусский обряд: когда девочка 5–6 лет впервые спрядет нить и смотает ее в клубок на клочок кудели, этот клубок сжигают, а золу девочка должна выпить с водой или съесть; в др. |
| «ВЕСЫ» – литературный и критико-библиографический журнал, выходивший в Москве в 1904–1909 гг., основной печатный орган символистов. Его инициатором, ведущим автором и фактическим руководителем вплоть до 1908 г. был В.Я. Брюсов. ВИЗАНТИЯ – название Восточной Римской империи, данное ей западными учеными-гуманистами в XV в. по имени древнего поселения Византий, на месте которого Констанин Великий повелел основать столицу империи. Сами жители, как столицы – Костантинополя, так и других регионов империи, называли себя «ромеями». Слово «В.» обозначает также усвоенное Русью богатейшее культурное наследие, представляющее собой сплав греческой и латинской культур, содержащее также семитский (сирийский) элемент. Частью этого наследия является особая модель церковно-государственных отношений, которая в той или иной форме была усвоена Российским царством и империей. Символика (двуглавый орел) сохранилась даже в постсоветской России. ВОЛЬНАЯ АКАДЕМИЯ ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЫ была создана Н.А. Бердяевым с разрешения Московского Совета в 1918 г. Это был кружок близких по духу людей, оппозиционно настроенных по отношению к воцарившемуся советскому режиму и имевших смелость и способность к свободному обсуждению различных проблем. Участники Академии устраивали публичные лекции. ВОСТОЧНЫЙ ОБРЯД как альтернатива для римо-католического духовенства узаконен в XX в. Его признание имело миссионерские мотивы. Строго говоря, восточный обряд был разрешен уже тогда, когда появились унии с Восточными церквами. Однако это было лишь признанием возможности сохранять древний обряд и не являлось альтернативой для латинского духовенства. Существующие униатские обряды: александрийский (копты, эфиопы), антихийский (маланкарессы или малабарцы в Индии, марониты в Сирии и Ливане, сирийцы), армянский (армяне рассеяния в Турции, Сирии и др. странах), халдейский (халдейцы в Месопотамии, малабарцы в Индии), византийский (албанский в Италии, болгарский, греческий, мельхитский в Сирии, русины (украинцы) в Восточной Галиции, в Прикарпатской Руси, эмигранты в США, румынский и др.). |
| Конечно, найдутся «охотники за ересями», которые будут обвинять нас в сектанстве и расколе. Но даже если учесть этот «раздорный» фактор, если отбросить изложенный выше «педагогический» аргумент (с ним наверняка будут спорить), то остаются резоны для служения по старому чину. Просто-напросто у прихожан возникает в общем-то редкая (даже для Москвы) возможность посмотреть, как молились в Древней Руси, приобщиться к этому чину. Это своеобразная «экскурсия» в мир любимых всеми древнерусских подвижников, преподобных, святителей, юродивых… В единоверческий храм ведь не всякий доедет. И, раз затронул этот вопрос, кратко отвечу «охотникам за ересями». В XIX в. старый обряд воспринимался как ересь – но ведь это восприятие сознательно навязывалось. Были придуманы еретеки, якобы привнесшие его. Это была государственная и, увы, церковная идеология, необходимая в борьбе с расколом. Но нельзя ложь использовать в борьбе за правое дело. Сейчас доказано, что собственно старый обряд никем не был привнесен – это исконно древнерусский чин, который произошел из византийского, и все древнерусские и византийские святые именно так и молились. Достаточно давно, на Соборе 1971 г., эти ошибки были исправлены, и старый обряд был признан равноспасительным. То есть теперь теоретически всякий православный может молиться так, как ему покажется лучше. Но в действительности синодальные предрассудки еще живы, и многие «шарахаются» старого чина как ереси. Благословение Патриарха нашему приходу является в этом случае исполнением решений Собора 1971 г., и все же оно не совсем обычно… В чем же необычность? Раньше всех желающих молиться древнерусским чином отправляли в единоверческие храмы. Единоверческие общины превращались в своеобразные «резервации», малодоступные для внешних, да и было этих общин немного. Сейчас открыт Патриарший центр старообрядной традиции, и все равно собственно единоверческих общин в Москве всего две, или три, если не придираться к определениям. Но получается, что при такой «зарезервированности» старый чин был практически никому не доступен, кроме небольшой группки увлеченных, готовых ради своего интереса на любые жертвы. Необходимо эту древнерусскую духовную школу делать доступной. Ведь мы находимся в уникальной ситуации, до нас дошла живая традиция русской древности. И дошла она по промыслу Божию благодаря старообрядчеству, старообрядческим этносам и старообрядческому богослужению. Нужно воспринимать, изучать эту традицию. Поэтому я и воспринимаю эту «интерполяцию» старого чина в обиход обычных приходских общин как признак принципиально нового подхода. И не только воспроизводить нужно старый чин, но и инкорпорировать – сделать его органичной частью общей приходской жизни. |
| Диакон: Аминь. Литания и молитва Все время, начиная с завершения поминовений во время процессии, хор поет вторую половину Херувимской. Когда песнь заканчивается, один из диаконов, поклонившись священнику в обычной манере, 120 выходит пред центральные врата иконостаса и возглашает литанию. Священники в это время в алтаре тайно читают сопроводительную молитву, и, после того как литания подходит к завершению, один из иереев громко возглашает экфонезис. Лобзание мира и Символ веры После экфонезиса и пожелания мира диакон с солеи немедленно восклицает: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы». Хор отвечает: «Отца и Сына и Святого Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную» и сослужащие обмениваются друг с другом лобзанием мира. А диакон далее призывает: «Двери, двери, премудростию вонмем». Русские православные и другие славяне обычно следуют древней практике всеобщего пения Символа веры . Современный греческий обычай сводится к рецитации (декламации) народом, или пению солистом (старшим клириком), в то время как народ (хор) воспевает заключительное «Аминь». 121 Этим «Аминь» и завершаются преданафоральные чины. Мы описали их достаточно подробно, даже не затронув многочисленные вариации или бесконечное разнообразие местных обычаев, которое можно было бы упомянуть, чтобы продемонстрировать их сложность. Необходимо обратить внимание на весь этот церемониал, чтобы постичь его потрясающее великолепие. Эстетику религии нельзя передать на словах. Обряд – действие, и христианская литургия – соборное действие с участием всей общины. В современном византийском обряде, как ни в одной другой традиции, впечатление и эстетическое воздействие этого величественного культового отправления приобрело фундаментальное значение. 122 II. Происхождение Великого входа: проблема процессии приношения даров на Востоке Сложность чина Великого входа подчеркивает особенную важность перенесения даров в византийской литургии. Фактически, это шествие настолько характерно для всей византийской литургии, что средневековые фрески, изображающие Великий вход, часто называются: θεα λετουργα [божественная литургия]. 123 Этот эффектный обряд, естественно, привлек внимание множества любителей литургии, и хотя среди ученых нет согласия относительно его происхождения, общая тенденция сводится к тому, чтобы считать Великий вход пышной церемониальной клерикализацией изначального шествия верных с предложенными дарами (офертория). |
| Понятно, что византийские власти расценили коренное изменение политического курса папства к 1059 году как сознательную провокацию. По сравнению с этим абсурдные обвинения, которые содержались в римских анафемах 1054 года, должно быть, казались безобидными. Византийские власти в скором времени убедились в своей правоте. По крайней мере, к 1071 году норманны при поддержке папы завершили завоевание южной Италии. Вскоре после того, как пала столица византийских правителей город Бари, началась блокада Диррахия. План заключался в том, чтобы проникнуть вглубь балканских территорий империи, и Диррахий должен был стать выходом к Константинополю. Как видим, мероприятия норманнов не только сходны с замыслами I Крестового похода, но и предвосхищают его. Возраставшая норманнская угроза, безусловно, тревожила патриархат, поскольку стремительные действия завоевателей все сильнее подрывали византийский обряд в Калабрии и Апулии, где численность православного населения по–прежнему была велика. Примеряя на себя роль феодалов, норманны пообещали установить на своих землях господство латинской веры. Проводимая ими латинизация часто оборачивалась изъятием богатств православных монастырей и храмов в пользу латинских и, конечно, повсеместным назначением латинских епископов. Таким образом, григорианское папство уже во времена Керулария начало проводить свои реформы в данной области, навязывая православному населению западный церковный обряд 140 . Немаловажен тот факт, что кардинал Гумберт был назначен архиепископом Сицилийским в 1050 году – до того, как остров был завоеван норманнами. Именно эта угроза церковному господству Византии в регионе, по–видимому, и заставила Керулария незадолго до 1054 года принять ответные меры в отношении латинских храмов в Константинополе, не говоря уже о враждебном отношении к самому кардиналу Гумберту. Напомним, что южная Италия находилась под церковной юрисдикцией Византии с VIII века, и Константинопольский патриархат не желал отказываться от своих прав на эту территорию. |
|
|
