| Особым направлением в изучении погребального обряда можно считать также исследование почитания в В. и. мощей святых, историю их переноса, оформление поклонения им. Обобщение огромного материала по археологии погребального обряда в Византии началось в 50-х гг. XX в. с каталогизации коллекций и анализа письменных данных по истории имп. захоронений, порфировых саркофагов в К-поле (труды А. А. Васильева, С. Манго, Ф. Грирсона и др.). Это направление обогатили материалы раскопок в крупных средневизант. храмах (мон-ри Липса, Пантократора и Хора, Мирелейон и др.), а также разработка типологии всех видов погребальных сооружений и знаков, к-рыми были отмечены индивидуальные погребения, в т. ч. в средневизант. период. Очень плохо изучен инвентарь погребений, что приводит зачастую к публикации необоснованных гипотез при находке отдельных предметов, прежде всего сосудов, в погребениях (напр., стеклянного кубка из Берчето в Италии). Это направление получило большее развитие в странах, формально относившихся к Византии или связанных с ней религиозно и культурно (на Балканах, в Причерноморье, на Руси). Первоначально интерес вызывали погребения аристократических семей внутри храмов, но в посл. десятилетие подход стал системным: изучается влияние погребений в церквах на организацию их внутреннего пространства и на развитие программ его декорации (см., напр., Д. Српски владарски гроб у веку. Београд, 1992); влияние размещения некрополей на развитие городских и сельских поселений, в т. ч. в процессе перехода от язычества к христианству. Проблемы погребальной практики в визант. обществе становятся темой специальных обсуждений (GOTR. 1984. Vol. 29) или поднимаются в ходе дискуссий о проблемах исторической памяти и эсхатологии в Византии (напр., материалы симпозиума по эсхатологии Византии - Byzantine Eschatology: Views on Death and the Last Things, 8th to 15th Cent.: Symp., 1999//DOP. 2001. Vol. 55). Золотой крест. X в. (Византийский музей. Фессалоника) Золотой крест. X в. (Византийский музей. |
| Особая роль в изучении визант. археологии в послевоенный период принадлежит музеям, организующим международные выставки: Византийский музей (Афины) - «Византийское искусство: европейское искусство» (1964, под рук. М. Хадзидакиса); Лувр (Париж) - «Византия» (1992); Британский музей (Лондон) - «Сокровища византийского искусства и культуры» (1994; выставки при его участии в Эдинбурге (1958) и в музее Виктории и Альберта в Лондоне (1978)); в копенгагенской Глиптотеке - «Византия: поздняя античность и византийское искусство в скандинавских собраниях» (1994); «дидактические» экспозиции в Метрополитен-музее (Нью-Йорк) - «Год 1200» (1970), «Век Духовности: позднеантичное и раннехристианское искусство III-VII вв.» (1977), «Слава Византии» (1997), «Византия: вера и мощь» (2003); особое место среди них занимают большие научные выставки визант. искусства, проводившиеся в СССР. Важную роль играли конференции и публикации по «сквозным» темам, напр. по истории погребального обряда Византии в его археологическом аспекте. С 60-х гг. XX в. визант. археологи приступили к обобщению материалов по изучению церковной архитектуры на новом уровне (Р. Краутхаймер , Манго и Р. Оустерхаут ) и к анализу литургической организации визант. архитектуры (книги Т. Мэтьюса о ранневизант. архитектуре, работы Р. Тафта ). Важнейшим фактором развития археологии В. и. стало возникновение независимых Сирии, Иордании и Ливана, где сложились национальные археологические службы, с 60-х гг. XX в. разрешившие международным экспедициям вести раскопки на территории своих стран. Наиболее продвинулись вперед работы в Св. земле, Палестине, к-рую сегодня считают самой исследованной в археологическом отношении из территорий Византии. Несмотря на достижения в этой области в ХХ в., целенаправленное развитие визант. археологии началось в зап. науке только в посл. трети XX в. Визант. древности долго не могли найти себе места в общей истории культуры и искусства, рассматривались как «промежуточные» между вост. и европейскими, порой полностью «исчезая» из пространства мировой культуры. |
| Исследование М. тесно связано с изучением истории книжности и осуществляется с использованием разных научных методов в рамках неск. дисциплин, прежде всего истории - в качестве источника знаний о рукописи и об эпохе ее создания, истории искусства - как пример иконографии и стиля, несущих на себе отпечаток своего времени. Научный интерес к визант. М. (см. в ст. Византийская империя ) возник во 2-й пол. XIX в. ( Кондаков. 1876). В кон. XIX - нач. XX в. памятники М. широко использовались также для иллюстрирования истории христ. искусства в трудах западноевропейских и российских исследователей ( Покровский. 1892; Millet. 1916). М. стала основным объектом внимания для исследователей т. н. 1-й школы Принстонского ун-та (во главе с Ч. Р. Мори), которая играла важную роль в византинистике 1-й пол. XX в. и в изучении греч. иллюстрированных рукописей. Представители этой школы проявляли интерес в основном к иконографии М. с целью установления времени и места создания того или иного произведения. Мори принадлежала гипотеза о том, что крупнейшим центром позднеантичного искусства, где сохранялся классический стиль, являлась Александрия и что расцвет искусств в Риме и К-поле можно объяснить приездом туда художников из этой «столицы» эллинистического Египта. Никаких исторических или археологических подтверждений этой точки зрения тем не менее не было обнаружено, и эта гипотеза была забыта в 50-х гг. XX в. На смену ей пришли концепции т. н. 2-й школы Принстонского ун-та, главой к-рой стал А. М. Френд - младший. Он написал немного, но его идеи активно пропагандировал в своих работах К. Вайцман , к-рый использовал в исследованиях в области визант. книжной М. методы, применявшиеся при критическом анализе текстов. В основе его подхода лежало представление о том, что на заре христианства были созданы иллюстративные циклы к книгам ВЗ и НЗ, содержавшие по неск. сотен изображений, к-рые буквально соответствовали тексту. Для каждого подобного цикла существовал архетип, но, поскольку художники копировали его неточно, в т. ч. по ошибке пропуская детали, объединяя сцены в одну или, напротив, деля одно изображение на несколько, появились новые иконографические решения. Эта теория была подвергнута критике некоторыми известными исследователями 2-й пол. XX в., прежде всего Дж. Лауденом, однако она и по сей день продолжает оказывать влияние на ученых. В целом благодаря научным открытиям, сделанным византинистами предыдущих поколений, методология исследования визант. М. во 2-й пол. XX - нач. XXI в. стала более сложной. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 Журнал «Библейского археологического общества» анализирует причины и историю возникновения традиции крещения детей 13.03.2023 В журнале Библейской археологии видный ученый анализирует причины и историю появления традиции крещения детей и находит, что во многом ей способствовала эпидемия, считавшая Божьей карой за грехи, пишет biblicalarchaeology. Франческо Ардуини (Francesco Arduini ), независимый исследователь в области библеистики и истории христианства, опубликовал в журнале «Библейского археологического общества» (Biblical Archaeology Society, BAS) статью о возникновении водного крещения детей. Библеист напоминает, что пандемии нередко сильно влияют на привычки, образ жизни и традиции целых групп населения, а то и коренным образом их меняют. Миллиарды людей лично испытали это на себе во время пандемии коронавируса COVID-19, вспыхнувшей в 2019 году. История Европы знает многие примеры такого рода – в частности, эпидемия бубонной чумы опустошила средневековую Европу в середине 14 века и разрушила многие области гражданской жизни и хозяйства. Византийскую империю во время правления Юстиниана (в середине шестого века н.э.) также поразила столь страшная эпидемия, что готы и византийцы вынуждены были даже остановить войну на Апеннинском полуострове. Как и другие катастрофы, эпидемии нередко полностью «перепахивают» и обновляют жизнь общества далеко за пределами сферы здоровья как таковой. Известно, что многие прошлые пандемии также оказывали сильное воздействие на религии – питали религиозный радикализм и реформаторские движения, крепили веру, обостряли богословские диспуты. Вот и христианский обряд водного крещения новорожденных, по всей видимости, возник в связи с пандемией, поскольку в ранних христианских общинах до конца второго столетия этот обряд не известен, документально не зафиксирован. Примерно в 165 году н.э., в период правления императора и знаменитого философа Марка Аврелия (161-180 гг.), Римская империя была поражена первой документально подтвержденной смертоносной вспышкой инфекционного заболевания. |
| 167 Записка об учёных трудах (проф. Ленинградского ун-та, византолога) В. Н. Бенешевича (Род. в 1874 г.) ИАН, 1924, стр. 536–538. Записку подписали: Ф. Успенский, В. Бузескул, И. Крачковский и Н. Марр. 168. [Сообщение о докладе В. Н. Бенешевича : Византийские табели о рангах по Клиторологию Филофея и иерусалимским спискам.] ИАН, 1924, стр. 640–641. (Протокол заседания Отд. истор. наук и филологии Акад. Наук 3 апреля 1924 г.). Указанный доклад был прочитан В. Н. Бенешевичем 3-го апреля 1924 г. на заседании Русско-византийской комиссии (см. ВизВ, 1923–1926, т. 24, стр. 123) и напечатан в переработанном виде под заглавием: Die byzant. Ranglisten nach dem Kletorologion Philothei und nach den Jerusalemer Handschriften zusammengestellt und revidiert. Byzant.-neugriech. Jahrbücher, Athen, 1926, B. 5, S. 114–131. 169. Записка об учёных трудах (известного историка Французской революции) А. Олара (А. Aulard, 1849–1928). ИАН, 1924, стр. 546. Приложен список трудов. Записку подписали: Ф. Успенский и В. Бузескул. 170. Записка об учёных трудах (французскою археолога и византолога) Г. Шлёмберже (G. Schlumberger, 1844–1929). ИАН, 1924, стр. 548–550. Записку подписали: Ф. Успенский, Бузескул, С. Платонов. 171. Записка об учёных трудах (видного специалиста по истории византийского искусства и археологии) Г. Милле (G. Millet, род. в 1867 г). ИАН, 1924, стр. 551–553. Записку подписали: Ф. Успенский и Н. Марр. 172. Записка об учёных трудах (проф. всеобщей истории Варшавского ун-та) Н. Н. Любовича (1855–1937). ИАН, 1924, стр. 539–542. Записку подписали: Ф. Успенский, В. Бузескул, С. Платонов. 173. Записка об учёных трудах (проф. всеобщей истории Московского ун-та) Д. М. Петрушевского ИАН, 1924, стр. 542–545. Записку подписали: Ф. Успенский, В. Бузескул, С. Платонов. 174. И. В. Ягич (1838–1923). В сб. Анналы, 4, 1924, Л., изд-во Петроград, стр. 252–253. Краткий некролог члена Академии наук, выдающегося специалиста по славянской филологии. 175. Трапезунтская империя. В сб. Анналы, 4, Л., изд-во Петроград, 1924, стр. 20–33. |
| 106 Романчук А. И. Комплекс VII в из портового района Херсонеса//АДСВ. – 1979. – Вып.10. – С. 249; Романчук А. И. Слои VII–VIII вв. в портовом районе Херсонеса//АДСВ. – 1975. – Вып.11. – С. 3–12; 24, с.8, 20; Романчук А. И. Очерки... – С. 171–172, табл. 7.1. 107 Айбабин А. И. Этническая история ... – С. 168; Крым в V I–VII веках (под властью Византийской империи). – С. 50. 108 Ср.: Якобсон А. П. Раннесредневековый Херсонес. – С. 25–30; Кутайсов В. А. Четырехапсидный храм в Херсонесе//СА. – 1982. – – С. 165–167; Романчук А. М., Сазанов А. В. Средневековый Херсон. История, стратиграфия, находки. Ч. 1. – Краснолаковая керамика ранневизантийского Херсона. – Свердловск, 1991. – С. 49; Залесская В. H., Калашник Ю. П. XX квартал Херсонеса у XIII ст. (за данними apxeoлorii maмamepiaльhux пам’яток)//Apxeoлoriя. – 1992. – – С. 69 сл.; Романчук А. И. К истории материальной и духовной культуры херсонитов//Византия и Крым. Проблемы городской культуры. VIII науч. Сюзюмовские чтения. – Екатеринбург, 1995–С. 22; Завадская И. А. Хронология памятников раннесредневековой христианской архитектуры Херсонеса (по археологическим данным)//М АИЭТ. – 2000. – Вып.7. – С. 79–84; Романчук А. И. Очерки... – С. 60–76, 222–231. 110 Сазанов А. В. Города и поселения Северного Причерноморья раневизантийского времени. – С. 20, 37, табл. 11. 111 См.: Голофаст П. А. Штампы V–VII вв. на посуде группы «Фокейской краснолаковой»... – С. 184–197, табл.; аналог, положение см.: Голофаст Л. А. Штампы V–VII вв. на посуде группы «Африканской краснолаковой»... – С. 77–83. 112 Залесская В. Н. Утверждение христианства в Херсонесе и на Боспоре по данным вещественных памятников//Церковная археология. Материалы Первой Всероссийской конф. – СПб.; Псков, 1995. – Ч. 1. – С. 51. 113 См.: Barsanti C. L’esportazione di marmi dal Proconesso nelle regioni pontiche durante il IV–VI s.//Rivista dell’Istituto nazionale d Archeologia e Storia dell Arte. Serie 3. – 1989. –T.12. – P.91–220. 114 Якобсон А. П. Раннесредневековый Херсон. – С. 27–30; Зубарь В. М. Херсонес Таврический и Римская империя. – К., 1994. – С. 145; Золотарев М. И., Ушаков С. В. Один средневековый жилой квартал Северо-Восточного района Херсонеса (по материалам раскопок 1989–1990 гг.)//X. сб. – 1997. – Вып.8. – С. 36; Сорочан С. Б., Зубарь В. М., Марченко Л. В. Жизнь и гибель... – С. 206–207. |
| Однако наивысшего расцвета и наибольшей силы достигла Сербия при Стефане Душане (1331–1355). Еще за десять лет до своего вступления на престол он одновременно с отцом, с благословения архиепископа, был венчан на царство в качестве соправителя. Источники называли его по этому поводу “Стефан, младый краль,” “rex juvenis” в противоположность “старому кралю,” “rex veteranus.” По словам профессора Флоринского, “это одновременное венчание отца и сына составляло новое и знаменательное явление в сербской истории. В нем ясно сказывалось влияние Византии, где издавна господствовал обычай у императоров иметь при себе коронованных соправителей с тем же императорским титулом.” 840 За первые десять лет правления, падавшие на время Андроника III, Стефан Душан, пользуясь тем, что император и Иоанн Кантакузен были отвлечены османской опасностью на востоке, начал свою завоевательную политику, с одной стороны, приобретением северной Македонии, и, с другой стороны, занятием большей части Албании, где только что перед тем удачно действовали войска Андроника. Во всяком случае, до смерти императора (в 1341 г.) Стефан Душан, хотя еще и не развил в полной мере своих планов относительно Византии, но уже успел показать, какого сильного в его лице врага приобрела империя на Балканском полуострове. Продвижение албанцев к югу В первой половине XIV века в исторической жизни Балканского полуострова впервые начинают играть значительную роль албанцы, с которыми, как только что было отмечено выше, воевали Андроник III и Стефан Душан. Албания со времен античной древности никогда не представляла собою единого национального государства, и история албанцев входила всегда в историю тех или иных иностранных народов. Внутри же самих себя интересы их ограничивались пределами небольших туземных княжеств и автономных горных племен. “Албания изобилует остатками прошлого, которые до сих пор не исследованы. История Албании, таким образом, не может быть полностью и окончательно написана без ссылок на ценные реликвии, ревниво сохраняемые албанской землей в продолжение столетий. Только тогда, когда эти археологические богатства будут доступны, будет возможным написание настоящей научной истории Албании.” 841 |
| В начале следующего столетия Б. Монфокон опубликовал монументальную «Греческую палеографию», к которой Византинисты обращаются и в наше время. В первой половине 18 столетия в Париже вышли работы бенедиктинского монаха Бандури «Восточная Империя» («imperium orientale») и «Христианский восток» («oriens christianus») Лекьена, содержащие многочисленные надежные сведения по истории, географии и археологии Византии. Доминиканский монах Ж. Гоар, впервые издавший греческий «Евхологион», заложил основания научного изучения Византийского Богослужения. Во второй половине 18 столетия во Флоренции и Венеции вышел, подготовленный И. Д. Манси, самый полный свод актов вселенских и поместных соборов и относящихся к ним источников – «sacrorum cociliorum nova et amplissima collectio». В век, так называемого, просвещения, в западной Европе складывается и доминирует негативный образ Византии, до известной степени унаследованный у средневековья. Только, если в прошлом, главным клеймом восточно-христианской империи была «схизма», теперь, в пору ренегатства интеллектуальной элиты запада, Византии вменяется в вину сама ее приверженность Христианству, третируемому, как суеверие. Из государственного строя восточной империи, писатели подобного направления выводили ненавистный им новоевропейский абсолютизм, на Византию они проецировали свои антимонархические идеи, империю на Босфоре представляли, как царство косности, стагнации и постепенной деградации. В концентрированном виде этот клубок предубеждений и фобий отразился в, исключительно, популярной «Истории упадка и гибели Римской империи», охарактеризованной выше, в связи с историографией Рима. «Подданные восточной империи, – писал Гиббон, – усвоившие и бесчестившие название греков и Римлян, представляют безжизненное однообразие гнусных пороков, в которых не видно даже той энергии, которая воодушевляет выдающихся преступников» (Левченко, с. 4) подобные перлы рассыпаны в сочинениях не менее знаменитых властителей дум Вольтера или Монтескье. Негативное отношение к восточной империи отразилось и в, исключительно, подробной, но, при этом, вполне компилятивной «Истории поздней империи» («Histoire du bas-empire») Лебо, печатавшейся с 1757 по 1786 г. Лебо плохо знал греческий язык и пользовался, в основном, латинскими переводами текстов, которые служили ему источниками. Двусмысленное именование империи в заглавии этого труда – слово bas значит, не только «поздний», но, в первую очередь, «низкий», ставшее расхожим в Европейской исторической науке, – позволяло уже самому названию страны придавать уничижительный оттенок. |
| «В общенаучном отношении восточная половина Римской империи осталась неразрешенной загадкой». Виною – «историческая фикция», будто эта империя не имеет самостоятельного интереса и значения, будто вся история Византии представляет лишь упадок и разрушение. Западные ученые пренебрегли особенностями, развившимися в Византии, и проглядели явления, которых нельзя объяснить римским правом и римской государственностью. Почему, напр., в V веке Рим пал под ударами варваров, а Византия устояла? Почему там развивается феодализм, а здесь держится свободная сельская община? там крупное землевладение, здесь – мелкое? Почему романизация, всесильная на Западе, оказывается слабой на Востоке? Оказался неоцененным такой фактор, как византинизм... «Для нас Византия не археоло- гическая или отвлеченная проблема знания, а реальный предмет, важный для познания своей собственной истории». Для Ф. И. это – ceterum censeo... В промежуток между вступительною своею лекцией и речью при открытии Русского археологического института в статье. «К истории крестьянского землевладения в Византии» (1883), 14 касаясь «Материалов для внутренней истории Византийского государства» В. Г. Васильевского, 15 он говорит: «Нельзя уже более приписывать византийской истории не принадлежащих ей качеств и придумывать для нее особенные формулы векового застоя или неудержимого стремления к падению. Обнаруживаются мало-по-малу принципиальные элементы, обусловливавшие живучесть и развитие государства. Выступают на видный план борьба экономическая и сословная, интересы провинций и центра, состязание между греко-римскими понятиями и учреждениями и варварскими, выделяются периоды с преобладающим влиянием того или другого принципа; словом, усматривается смена направлений и становится очевидным основной закон развития человеческих обществ. С этой точки зрения своеобразие средневековой греческой истории не исключает аналогий и сближений с соответствующими периодами средневековой европейской истории». B Одессе Ф. И. много содействовал пробуждению и развитию интереса к византиноведению. |
| периодов, включая т. н. темные века (VI - нач. VII в.). Интересная работа ведется по изучению пограничных визант. крепостей в М. Азии (напр.: Redford S. Archaeology of the Frontier in the Medieval Near East: Excavation at Gritille, Turkey. Phil., 1998). II. Научным полигоном для изучения археологии В. и. раннего периода в посл. трети ХХ в. стал Сиро-Палестинский регион, чему способствовал расцвет Палестины; было в IV-VII вв. и огромное количество доступных для изучения памятников, сохранившихся после гибели визант. Палестины, а также усиление внимания мирового сообщества к библейским и христ. древностям с возникновением гос-ва Израиль. (См. библиографию в работах: Patrich J. Church, State and the Transformation of Palestin - the Byzantine Period (324-640 CE)//Archaeology of Society in the Holy Land/Ed. Th. E. Levy. L., 1995; Dauphin C. La Palestine byzantine: peuplements et populations. Oxf., 1998. Vol. 1-3. (BAR; 726); Parker S. T. The Byzantine Period: an Empire " s New Holy Land//Near Eastern Archaeology. 1999. Vol. 62. N 3. P. 134-182.) Скифополь (совр. Бет-Шеан). Остатки базилики ранневизант. периода Скифополь (совр. Бет-Шеан). Остатки базилики ранневизант. периода Визант. археология резко изменила представления о ранневизант. периоде в Палестине: ее территория оказалась тесно населенной и интенсивно эксплуатируемой; было доказано мощное передвижение населения на непригодные для оседлой жизни окраины и в пустыни, основу населения составляли земледельцы, скотоводы и отчасти монахи (численность колеблется от 1,5 до 4 млн). В расцвете экономики Палестины выдающуюся роль играли победа христианства и приток средств на благоустройство страны, строительство церквей, мон-рей, развитие своеобразной индустрии для паломников, предоставление убежища потоку беглецов из зап. части империи. Использовать эти факторы удалось благодаря наличию развитого аграрного производства, расцвету производств (стеклоделие), добыче меди в Вади-эль-Араба, участию в транзитной торговле специями и благовониями. |
|
|
