| Список литературы 1 . Блаватская Т.В. 1983. Из истории греческой интеллигенции эллинистического времени. М., Наука, 328. 2 . Васильев А.А. 2012. Византийская империя. До крестовых походов. М., Алгоритм, 432. 3. Габелко О.Л. 2013. Эллинистический мир: Государства и правители. М., Российский гуманитарный научный фонд, 376. 4 . Греческая философия. 2008. Под. ред. М. Канто-Спербер. М., Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина, 978. 5 . Зелинский Ф.Ф. 1996. Религия эллинизма. Томск, 88. 6 . Иосиф Флавий. 1990. О древности иудейского народа: Против Апиона. Пер. Я.И. Израэльсона и Г.Г. Генкеля. М., XXXVI, 134 (in Russian). 7 . Иосиф Флавий. 1961. Отрывки из «Иудейской войны» и «Иудейских древностей». Пер. А. Сыркина. Поздняя греческая проза. Сост. С. Поляковой. М., ГИХЛ, 29–62. 8 . Иосиф (Петровых И.С.). 1903. История иудейского народа по археологии Иосифа Флавия: опыт критического разбора и обработки. Сергиев Посад, 484. 9 . Кащеев В.И. 1993. Эллинистический мир и Рим: Война, мир и дипломатия в 220–146 гг. до н. э. М., ГЛК, 384. 10 . ЛемерльП. 2012. Первый византийский гуманизм. Замечания и заметки об образовании и культуре в Византии от начала до Х века. Вступ. ст. и пер. с франц.: Т.А.Сенина (монахиня Кассия). СПб., Свое издательство, 490. 11 . Мириобиблион. Библиотека Фотия – [Электронный ресурс] – http://simposium.ru/node/10517 (дата обращения: 10.05.2020). 12 . Пети П. 2004. Эллинистические цивилизации. М., Астрель, 160. Via in tempore. История. Политология. 2020. Том 47, 4 (754–762) Via in tempore. History and political science. 2020. Volume 47, 4 (754–762) 13 . Плотников В.В. 2011. История христианского просвещения в его отношениях к древней греко-римской образованности: от торжества христианства при Константине Великом до оконча-тельного падения греко-римского язычества при Юстиниане (313–529 гг.). М., ЛИБРОКОМ, 536. 14 . СеменовкерБ.А.1995. Библиографические памятники Византии. М., Археографиче-ский центр, 232. 15 . Тревер К.В. 1940. Памятники греко-бактрийского искусства. |
| Villes d " Asie Mineure: Études de géographie ancien. P., 19622; Harrison R. M. Churches and Chapels of Central Lycia//AnatSt. 1963. Vol. 13. P. 117-151; Ahrweiler H. L " Histoire et la géographie de la région de Smyrne entre les deux occupations turques (1081-1317), particulièrement au XIIIe siècle//TM. 1965. P. 1-204; Foss C. Byzantine. Cities of Western Asia Minor. Camb., 1972; idem. Archaeology and the «Twenty Cities» of Byzantine Asia//AJA. 1977. Vol. 81. P. 469-486. Развитие направления: Bryer A. , Wintfield D. The Byzantine Monuments and Topography of the Pontos: In 2 vol. Wash., 1985. По методам: Byzanz als Raum: Zu Methoden und Inhalten der hist. Geographie des östlichen Mittelmeerraumes/Hrsg. K. Belke e. a. W., 1989). Методы археологического обследования территорий позволяют выявить и отождествить города и небольшие объекты, дают сведения об их размере и форме, могут с высокой степенью надежности подтвердить отсутствие поселений в тот или иной период. Кроме того, определяются важные для истории провинции элементы: структура епископальных центров, система обороны границ, развитие хоры города и сети мелких сельских поселений (см., напр.: Byzantine and Early Near East/Ed. G. R. D. King, A. Cameron. Oxbow, 1994. Vol. 2: Land Use and Settlement Patterns). Так, долгий спор о гибели или выживании городских общин в ранневизант. период был решен на основе раскопок в Сардах, Афинах, Коринфе и др., мат-лы к-рых К. Фосс дополнил разведками на большой территории. До 80-х гг. при разведочных работах материал визант. и исламской эпох фиксировали как «средневековый», без разделения, поэтому большим шагом вперед стали работы именно о визант. находках (проект Т. Грегори «Историческая география Византии» Центра исследований Византии в Афинах, 1980: обследования района порта Коринфа, Кехрие, к югу от пролива). Масштабные работы экспедиции ун-та шт. Огайо в Беотии (1979-1982) открыли на прибрежных островах и в бассейне р. Тисви, в обширном и богатом земледельческом районе, памятники всех визант. |
| культура распространила влияние далеко за пределы империи; поздний (1204-1453) и поствизант. периоды. Под визант. археологией обычно понимают изучение материальной и художественной культуры вост. части Средиземноморья и связанных с ней районов, где языком богослужения и международного общения служил греческий. Собственного хронологического и территориального деления визант. археология не выработала и, следуя общей исторической периодизации, делится на ранний (от строительства К-поля в IV в. или падения Зап. Римской империи с 476 г. до сер. VII в.), переходный (сер. VII-VIII в.), средний (с IX в. до захвата К-поля крестоносцами в 1204 и образования лат. королевств), поздний (XIII - сер. XV в.) и поствизант. (археология Афона и др. монастырских общин; развитие визант. наследия вне пределов Византии) периоды. Делаются попытки уточнить такое деление, напр. отказаться от представления о VII-VIII вв. как о промежуточном периоде «темных веков» и рассматривать VII в. как конец раннего периода, а VIII и ранний IX в. как начало периода расцвета, когда новые, христ. формы религ. и общественной жизни, в к-рой место теменоса и форума древнего мира заняли христ. храм и дворец императора, окончательно восторжествовали. В географическом отношении визант. археология традиционно делится на области: К-поль и его окрестности; материковую Грецию и гос-ва Балканского п-ова; М. Азию; города и гос-ва Сев. и Вост. Причерноморья (в т. ч. Крым) и Кавказ; Сиро-Палестинский регион (IV-VIII вв.); Египет и часть территорий Сев. Африки (до окончательной победы ислама); области Италии, испытавшие влияние Византии в V-VII вв., а также зоны развития итало-визант. культуры в средне- и поздневизант. периоды (Адриатическое побережье, юг Апеннинского п-ова, о-в Сицилия); Др. Русь (особенно в IX-XII вв.). История византийской археологии Археологическими исследованиями XIX - нач. XX в. был накоплен огромный материал, но его направленное изучение началось только после второй мировой войны. За последние 50 лет XX в. |
| Несмотря на то, что Византийская империя представляет собой один из наиболее интересных примеров государственных образований эпохи поздней античности, просуществовавший к тому же, хотя и в сильно измененном виде, до глубокого Средневековья, специалисты в областях сравнительной истории и теории государства уделяли ей поразительно мало внимания, особенно если сравнивать с тем, сколько его уделялось Римской империи, от которой Византия берет свое начало. Как мы полагаем, это следствие того факта, что историки и специалисты в области Византинистики обычно неохотно обобщают результаты своих работ и не склонны делать обширные выводы на основе сравнений. Одним из результатов указанного факта стало то, что неспециалисту все еще достаточно сложно получить доступ к информации по данной дисциплине, несмотря на опубликованное в первом десятилетии XXI в. значительное количество популярной исторической литературы, которое начинает нарушать эту относительную изоляцию . Число проблем, подлежащих научному рассмотрению в рамках дисциплины, растет. Новые перспективы открылись, в первую очередь, в изучении Византийской литературы , а также под влиянием западной средневековой и римской археологии в исследовании византийской материальной культуры, урбанизма и связанных с этим явлений. Но недостаток синтезирующих специальных работ в данной области, которые представили бы Византию в долгосрочной сравнительной перспективе, приводит к тому, что ученые, далекие от данной проблематики, все еще стараются поменьше упоминать или вообще умалчивать о ней. Работы таких исследователей, как Петер Браун и Александр Каждан — о различных аспектах истории социальной культуры Рима (в позднюю эпоху существования империи), Византии и средневекового Запада; Майкла МакКормика — о путях сообщения между исламским миром, Восточной Римской империей, средневековыми Италией и Францией; Криса Викхема — о развитии общества и экономики в Европе и Средиземноморье после V в. н. э. или Алана Харвея и Мишеля Каплана — об аграрной экономике Византии в широком контексте -— тяготеют к рассмотрению проблем с точки зрения более широкого охвата, сравнительной перспективы. |
| СПб., 2011. С. 7-23, 64-102. Мы принимаем точку зрения П. Ананяна и Е.А. Мехамадиева, согласно которой Трдат III был посажен на армянский трон солдатами Диоклетиана в 298 году, а христианство принял при Константине, в 314 году. Следовательно, до 298 года Армения оставалась персидской сатрапией. 287 год как дата воцарения Трдата представляет собой ошибку Моисея Хоренского. См.: Ananian P. Le date e le circostanze della consecrazione di S. Gregorio Illuminatore//Le Muséon. Vol. 74. N. 1-2. 1961. P. 73; N. 3-4. 1961. P. 343-344; Мехамадиев Е.А. Армения и Римская империя в начале IV в.: проблема межгосударственных отношений в эпоху правления армянского царя Трдата III//Проблемы социальной истории и культуры Средних Веков и раннего Нового Времени. Вып. 12. СПб., 2015. С. 111-133. Луконин В.Г. Культура Сасанидского Ирана. Иран в III-V вв. Очерки по истории культуры. М., 1969. С. 101-123. Никоноров В.П. К вопросу о парфянской тактике (на примере битвы при Каррах)/Военное дело и средневековая археология Центральной Азии. Сборник научных трудов. Кемерово, 1995. С. 53-61; Никоноров В.П. Вооружение и военное дело в Парфии, Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Л., 1987. С. 21-236; Периханян А.Г. Общество и право Ирана в парфянский и сасанидский периоды. М.,: Наука, 1983. С. 14; Периханян А.Г. Сасанидский судебник. «Книга тысячи судебных решений» (Matakdan i hazar datastan). Ереван: Изд. АН Армянской ССР, 1973. C. 445. Barnes Th. D. Constantine. Dynasty, Religion and Power in the Later Roman Empire. Oxford, Wiley Blackwell, 2014. Р. 52. Barnes T. Christentum und dynastische Politik (300-325)/Usurpationen in der Spätantike, Hrsg. v. François Paschoud und Joachim Szidat. Stuttgardt. 1997. S. 99-110; Dünzl F . Fremd in dieser Welt? Das frühe Christentum zwischen Weltdistanz und Weltverantwortung. Freiburg im Breisgau. 2015. S. 183-303. Dal Covolo E. I Severi e il cristianesimo. Un decennio di ricerche (1986-1996)//AHIg 9 (1999). P. 43-51. Foster P. The Epistels of Ignatius of Antioch//The Expository Times. |
| В 1899 году по решению французского правительства в Парижском университете был впервые введен университетский курс византийской истории, читать который предложили Ш. Дилю. Вскоре в парижском журнале «Ревю де Пари» стали появляться увлекательно написанные биографии византийских императриц, выходившие из-под пера профессора Сорбонны, уже известного в то время широкой публике своими популярными работами по греческой археологии. В 1906–1908 годах эти очерки, объединенные в две части, вышли под общим названием «Византийские портеты» (Figures Byzantines). Книги сразу же снискали успех у французской публики, выдержав за первые двадцать лет лет десять изданий; издавались они и впоследствии. Популярность работе обеспечил наряду с ее несомненными художественными достоинствами и тот специфический ракурс обращения к византийской истории, который был задан Дилем. Пожалуй, впервые на солидном научном уровне перед широкой публикой был представлен столь мало известный аспект византийской культуры, как положение женщины и семейная жизнь. Напомним читателям, что рубеж XIX–XX веков был временем стремительных изменений в традиционном укладе европейской жизни, зарождения феминизма (термин этот известен с 1895 года) и движений за эмансипацию женщины, временем бурных споров о правовом равенстве и социальных отношениях полов. Одним из основных направлений общественного мнения стало обвинение традиционного европейского общества в патриархальных устоях, коренящихся в «темном» христианском Средневековье, которые принижали женщин и лишали их права на активное участие в общественно-политической жизни. И здесь книга Диля пришлась как нельзя кстати. На примере Византии автор показывал западноевропейской публике «другой» мир христианской средневековой культуры, мир, в котором женщина хотя и занимала вполне подчиненное положение, но вовсе не воспринималась как существо второго сорта, а в политической жизни играла подчас роль, возвышавшую ее над мужчинами. «Не многие государства отводили женщине столько места, предоставляли ей более значительную роль и большее влияние на политику и правительство, чем Византийская империя», — констатирует автор, подкрепляя свою точку зрения историческими фактами. Вообще Дилю принадлежит одно из ведущих мест в череде специалистов, которые неустанно боролись с нелепыми предрассудками в отношении Византии, глубоко укоренившимися в «образованной среде» со времен Просвещения. |
| 174 Патриарх Николай Мистик жил в 852–925 годах и работал вначале личным секретарем византийских императоров, а затем был поставлен на Константинопольскую кафедру. Был выдающимся церковным деятелем своего времени. Одно его эпистолярное наследство составляет 163 письма, адресованные разным духовным и светским лицам. Из них три письма: 46, 51и 162 адресованы абхазским царям. В разных публикациях, к счастью, все они дошли до наших дней. Письма эти, приведенные в данном очерке, впервые полностью переведены на русский язык мною, с помощью Ларисы Лакербай, с грузинского языка (по С. Каухчишвили). Некоторые поправки в нашем переводе в соответствии с греческим оригиналом сделал молодой начинающий специалист по классической филологии Леон Аджинджал. 175 Toumanoff С. Chronology of the Kings of Abasgia and other Problems//Le Muséon. Paris. 1956. Vol. 69. P. 81. 176 Nicholas I Patriarch of Constantinople. Letters. Greek text and English transl. by R. J.H. Jenkins, L.G. Westernik. Washington, 1973. P. 279. 181 Медведев И.М. Империя и суверенитет в средние века. На примере истории Византии и некоторых сопредельных государств//Проблемы истории международных отношений. Л., 1972. С. 416. 182 Dolger F. Die Familie der Konige im Mittelalter. In Byzanz und die Europaische Staatenwelt. Darmstadt, 1961, P. 39. 183 М.О. Добринян-Меликян пишет, что обращение Патриарха с выражением «сын наш» означает подчиненное положение адресата (см.: Добринян-Меликян М.О. История Армении Ованеса Драсаханакертца как литературный памятник//Русская и армянская средневековая литература. 1982. С. 100. 184 Brosset M. Essai chronologique sur la série des Catholicos de la classe hist.phil. de l’Acad. imp. des sciences de St.–Petersbourg, Vol. 1. 1843. 20, 21. P. 305–308. 185 Жордания Ф.Д. Абхазские Католикосы//Ставропольские епархиальные ведомости. 1893. 20. С. 646–648. Учреждение института католикосства в Абхазии он относит к 820 году. 190 Латышев В. К истории христианства на Кавказе//Сборник археологических статей, поднесенный графу А. Бобринскому. СПб., 1911. С. 180. По этому поводу молодой медиевист, защищавший диссертацию по историографии Абхазского царства, И.Ш. Агрба пишет: «Несмотря на то, что абхазские правители уже с конца VIII века приняли царский титул, византийские императоры отказываются называть их царями (басилевсами)» (см.: Агрба И.Ш. Константин Багрянородный и некоторые вопросы истории Абхазского царства//Вестник Московского Университета. Серия 8 (история). 5. С. 83. |
| Constantinople Byzantine. P., 19642; Macridy T. et al. The Monastery of Lips (Fenari Isa Camii) at Istanbul//DOP. 1964. N 18. P. 249-315; Frantz A. Late Antiquity, AD 267-700. Princeton, 1988; Feld O. Mittelbyzant. Sarkophage//RQS. 1970. Bd. 65. Hf. 3/4. S. 158-184; Foss C. Byzantine and Turkish Sardis. Camb., 1976; Mango C. Studies on Constantinople. Aldershot, 1993; idem. The Palace of the Boukoleon//Cah. Arch. 1997. T. 45. P. 41-50; Кузнецов В. А. Зодчество феодальной Алании. Орджоникидзе, 1977; M ü ller-Wiener W. Bildlexicon zur Topographie Istanbuls. Tüb., 1977; Ваклинова М. , Овчаров Д. Ранневизант. паметници от България, IV-VII в. София, 1978; Rosser J. H. A Research Strategy for Byzantine Archaeology//BSEtB. 1979. Vol. 6. P. 156-166; Gough M. Alahan: An Early Christian Monastery in Southern Turkey: Based on the Work of Michael Gough. Toronto, 1985; Haldon J. F. Some Considerations on Byzantine Society and Economy in the 7th Century//ByzF. 1985. Bd. 10. S. 75-112; Hendy M. Studies in the Byzantine Monetary Economy. Camb.; N. Y., 1985; Rodley L. Cave Monasteries of Byzantine Cappadocia. Camb.; N. Y., 1985; Tuma O. Great Moravia " s Trade Contacts with the Eastern Mediterranean and the Mediating Role of Venice//Bsl. 1985. T. 46. P. 67-77; Романчук А. И. Херсонес XII - XIV вв.: Ист. топография. Красноярск, 1986; она же. Очерки истории и археологии визант. Херсона. Екатеринбург, 2000; Gregory T. E. A Desert Island Survey in the Gulf of Korinth//Archaeology. N. Y., 1986. Vol. 39. N 3. P. 16-21; idem. Intensive Archaeol. Survey and Its Place in Byzantine Studies//Byzantine Studies. Bakersfield (Calif.), 1986. Vol. 13. N 2. P. 155-175; Russell J. Transformations in Early Byzantine Urban Life: the Contribution and Limitations of Archaeol. Evidence//XVII Intern. Byzantine Congr.: Major Papers. New Rochelle, 1986. P. 137-154; Weitzmann K. The Contribution of the Princeton Univ. Dep. of Art and Archaeology to the Study of Byzantine Art//Byzantium at Princeton: Cat. of an Exhibition/Ed. |
| поток информации возрос настолько, что его осмысление и обобщение не успевает за полевыми работами. Заметно изменился и географический охват работ, если до сер. ХХ в. их вели в центральных областях империи (в К-поле, в М. Азии, на Балканах, в Италии и в Причерноморье), то позже внимание переместилось на Сиро-Палестинский регион ранневизант. эпохи, где сосредоточена огромная часть архитектурных объектов и мозаик. I. Изучение на Западе. Началом визант. археологии принято считать труды филолога-классика П. Жилле , систематизирующие заметки об осмотре руин древнего города «De Bosporo thracio» ( Giller P. Lugduni, 1561. Athenai, 1967r) и «De topographia Constantinopoleos» (Там же) (изданы посмертно в 1561). Эти работы, сопоставимые по значению с древними источниками, пополнили исчерпывающий для своего времени свод письменных данных Ш. Дюканжа ( Du Cange Ch. Constantinopolis christiana. Iutetiae, 1680). Мат-лы до сер. XIX в. пополнялись слабо, но с постепенным открытием Турции для европейцев в 40-х гг. XIX в.- 50-х гг. XX в. появились новые труды, посвященные архитектуре столицы Византии (Ш. Тексье, В. Зальценберг); в 10-х гг. XX в. попытки построить на основе появившихся исследований общую историю визант. архитектуры (А. Ван Миллинген, Ж. Эберсольт, и др.: Texier Ch. L " architecture byzantine. P., 1847; Salzenberg W. Altchristliche Baudenkmäle von Constantinopel vom 5. bis 12. Jh. B., 1854. Lpz., 2001; Van Millingen A. Byzantine Churches in Constantinople: Their History and Architecture. L., 1912; Ebersolt J. , Thiers A. Les églises de Constantinople. P., 1913). В нач. ХХ в. усилия по изучению Византии получили поддержку правительств, озабоченных разделом «оттоманского наследства». Франция организовала работу над составлением свода церквей К-поля V-XIV вв., обращенных в мечети (этому способствовали землетрясения и пожары 1908, 1911, 1912, уничтожившие позднюю застройку Стамбула). В 1890-1900-х гг. рус. ученые, гл. обр. члены Русского Археологического института в Константинополе (РАИК), первыми осуществляли наблюдение за сносом древних памятников и земляными работами в Стамбуле, проводили обмер остатков памятников (мон-рь Богородицы Перивлепты в Псаматии, ц. |
| В изучении визант. производств (ткани, стеклоделие, строительство, керамическое производство, ювелирное дело и др.) сложился ряд направлений с собственными аналитическими методами, в т. ч. естественно-научными. Они имеют первостепенное значение не только для истории экономики, но также и для искусства, истории религии и Церкви. История визант. стекла изучает центры производства и его связи с античным и вост. стеклоделием, технологии и их перенос в др. районы мира (в т. ч. на Русь), использование стекла в производстве бытовых и церковных сосудов, украшений, в архитектуре (витраж) и мозаике, в алхимии и др. Визант. стеклоделие тесно связано с рим. традицией, к-рая в I в. до Р. Х. ввела технологию выдувания и превратила стекло в массовую продукцию. Для Др. Руси важно изучение визант. стеклянных сосудов, браслетов, бус X-XIII вв., импорт к-рых был очень активен (О. М. Олейников). В церковном ювелирном искусстве стеклоделие важно для изучения производства эмалей (Т. И. Макарова) и литиков - стеклянных подражаний иконкам из камня. Изучается вопрос о происхождении витражного стекла в храмах К-поля (мон-рь Липса и др.) и Руси (Чернигов, Владимир, Ст. Рязань) в XII в. Фрагмент шелковой ткани с изображением птиц из раскопок ц. св. Ахиллия на оз. Микра-Преспа. XI в. Фрагмент шелковой ткани с изображением птиц из раскопок ц. св. Ахиллия на оз. Микра-Преспа. XI в. Особую роль в культуре В. и. играло производство шелка и его распределение (о торговле; имп. дарах монархам Европы см.: Muthesius A. Byzantine Silk Weaving: AD 400 to AD 1200. Vienna, 1997). До VI в. шелк привозили из Китая и Центр. Азии (при раскопках находят печати VII-VIII вв. торговцев шелком); к Х в. было налажено местное производство (в т. ч. пурпурных тканей) в Коринфе, Афинах, Фивах и др. Центром торговли шелком с Русью и Болгарией была Фессалоника, в Зап. Европу он попадал через посредство Венеции. Археология В. и. изучает производство и распространение художественных тканей по находкам в погребениях (церковные ткани и облачения) с сохраняющейся органикой (раннесредневек. Мощевая Балка на Сев. Кавказе; средневек. курганы и погребения в церквах России и Украины; в Зап. Европе). Для изучения последних особый интерес представляют результаты недавней выставки тканей из погребений в соборе Бамберга (кат. под ред. Г. Хельмеке: «Byzantinische und Orientalische Seidenstoffe: Grabfunde aus der Sepultur der Bambergen Domherren. Bamberg, 2001). |
|
|
