| Не уничижение только Греции имелось в виду у Фальмерайера, он желал обратить внимание европейских правительств на восточный вопрос вообще и в частности расшевелить чувства недоверия немцев к славянам. «Разнообразная смесь народностей с сильным преобладанием славянского элемента,— говорил он,— нынешняя якобы греческая национальность не имеет ни собственных исторических задач, ни внутренних духовных сил, но питается светом и духом, исходящим из центра всего славянского мира. Бессмертные произведения духа эллинов и некоторые развалины теперь остаются единственными свидетелями, что когда-то существовал этот народ. И если бы не эти руины, курганы и мавзолеи, если бы не плачевная судьба нынешнего населения, о которой европейцы нашего времени сострадательно выражают свои нежные чувства и удивление, льют слезы и потоки красноречья, то все эти глубокие чувства оказались бы потраченными на пустое привидение, на бездушный образ, которому нет ничего соответствующего в действительности. Ибо не найдется даже капли чистой и несмешанной эллинской крови в жилах христианского населения нынешней Греции. Скифские славяне, иллир-ские арнауты, потомки северных народов, соплеменники сербов и болгар, далматинцев и московитов — вот кто те народы, которых мы называем ныне эллинами и которых, к собственному их изумлению, вводим в родословную Перикла. На нынешнем греческом материке не найдется ни одной семьи, предки которой не происходили бы от скифов или арнаутов, франков или огреченных азиатов Фригии, Киликии, Каппадокии и Лидии. И если эллинофилы думают находить себе утешение в мысли, что греческий язык и при совершенном исчезновении старого населения Эллады непрерывно удержался и господствовал у новых поселенцев, то мы должны, к несчастью, лишить их и этого утешения, так как на равнинах Аркадии и Эллады, Мессении и Лаконии, Виотии, Фокиды и Акарнании в течение многих поколений господствовала славянская речь» . Теория Фальмерайера возбудила весьма жаркие прения и породила богатую литературу на немецком и греческом языках. |
| После взятия столицы латинянами Михаил оказался в числе греческих архонтов при дворе Бонифация. С ведома короля он уехал в Эпир с целью овладеть фемою Сеннакерима, против которого восстали архонты Никополя. Бонифаций послал его в Эпир, как Шамплитта в Пелопоннис, но не разобрал, с кем имел дело. Михаил быстро создал себе положение в Эпире, чему помогло убийство Сеннакерима, вероятно, не без ведома Михаила. Последний взял за себя жену Сеннакерима, хотя брак этот не мог быть законным по свойству. Власть Михаила быстро распространилась на весь Эпир, заселенный греками, албанцами и влахами, включая и Акарнанию, до Коринфского залива, на остров Керкиру, заселенный в середине албанцами, на Диррахий и Западную Македонию до Охриды. Главными городами были Янина, Диррахий, Арта и Навпакт. Скоро понял Бонифаций, что в лице Михаила он получил не вассала, нужного ему со стороны венецианцев, но опасного и непримиримого врага, объединившего местные элементы, связанные православной верой и греческой культурой. «Кир Михали» сумел понять, что население жаждало вождя для борьбы с латинянами. Слабость последних он мог видеть лично при дворе Бонифация. Военная опытность и энергия соединялись в нем с качествами неустанного и непримиримого борца за свой народ, осторожного и неразборчивого в средствах. По происхождению власти Михаил немногим отличался от Сгура, но он был счастливее Сгура. Владения последнего были оцеплены франками, и не было ему надежды отстоять их. В распоряжении Михаила была Албания, страна малодоступная для латинского завоевания, и венецианцы, которым страна была обещана по разделу, не думали подниматься от побережья в ущелья, на Химарру, и не имели выгоды. Дикое население доставляло Михаилу иной боевой материал, чем мирные парики Греции, занятые своими масличными и тутовыми плантациями. Иной характер имело богатое греческое побережье у Диррахия, Арты и плодородная Керкира. Здесь власть Михаила была уязвима, и ему приходилось применять все свое дипломатическое искусство, чтобы получить в свои руки культурную прибрежную полосу и торговые гавани. |
| Наконец, объективным показателем принадлежности топонима Παρνασσς к палеобалканской, а не к хетто-лувийской топонимической системе является тот факт, что он входит в сложный комплекс суффиксальных чередований. Еще Й. Хубер сопоставил догреч. Παρνασσς с апеллятивом πρνο, πρνοπος «саранча» (Huber 1921: 12). Убедительным доказательством правомерности этого этимологического сопоставления служит эпитет Аполлона Παρνπιος, который очень напоминает другой его эпитет – Σμνϑιος (или Σμινϑες), восходящий к σμνϑος »мышь». Бог Аполлон известен как бог – отвратитель бед и болезней, поэтому эпитеты Παρνπιος и Σμνϑιος как «саранчовый (отвратитель)» и »мышиный (отвратитель)» соответствуют этой важной его функции. О тесной связи культа Аполлона с древним земледелием свидетельствует также и его эпитет Κρυνϑος (ср. ρυνϑος " ячменный хлеб»). В словообразовательном плане πρνο и Παρνπιος относятся к Παρνασσς так же, как Κρνω (ликийское личное имя) – к Καρνησσ (πολις) (город на Крите), как Κορπη (город в Фессалии) – к Κορησσς (Лидия), как Χροπος (мифологическое имя) – к Χαρασσ (Крит), Δροπες (этноним в районе Парнаса) – к Δρυησς (фракийское личное имя) и др. Иначе говоря, перед нами не случайное сопоставление эпитета Аполлона Παρνπιος с топонимом Παρνασσς, а констатация глубоких словообразовательных связей, типичных для догреческой ономастики. Другое распространенное в догреческой Эгеиде и на Балканах чередование суффиксов – это чередование-μ-/-σσ-: Πργα-μ-ος (Фракия, Крит и др.) Περγα-σσ- (аттический дем) Θλα-μ-ος (личное имя) Θλα-σσ-ος (личное имя) Θα-μ-ος (Акарнания) Θυη-σσ-ος (Кария) α-μ-ος (мифологическое имя) α-σσ-ς (Кария) ργ-μ-η (Фракия) ργη-σσ-ς (Македония). Этот список можно было бы продолжить и далее. К нему, естественно, относится также и пара: Πρνα-μ-ος (гора на Крите) (Faure 1967: 67) – Παρνα-σσ-ς (ср. также критское pa-na-so). Надежность данного суфффиксального чередования подтверждается приведенной выше синонимической парой: μβρα-μ-ος=μβρα-σσ-ος – эпитет Гермеса у фракийцев и карийцев. |
| 676 Гебр (совр. река Марица) – река во Фракии. Река, по сообщению Геродота, впадает в море у города Эноса (IV. 90). 678 Ахелой (совр. река Аспрос) – река в Акарнании. «Космография» Юлия Гонория: Река Ахелой рождается на равнине Эпира, впадает в Ионийское море (Ноп. 36). 679 Конъектура Ducangii (nota 36). Пеней (совр. река Пиньос в Греции) – главная река в Фессалии, впадающая в Термейский залив. Описание реки дает Геродот (VII. 129). 680 Река Евен берет начало на горе Каллидром в Локрах Епикнемидских и впадает в реку Кефиссу (Ptol. III. 14). 681 Сперхей – река в Южной Фессалии. Гонорий: река Сперхий рождается на равнине Македонии; впадает в Эгейское море (Ноп. 36). 684 Скамандр (современная река Малый Мендерес) – река в Троаде, о которой писал Гомер (II. XXI. 136–584), Геродот (VII. 43). 685 Стримон – река на границе Фракии и Македонии. Юлий Гонорий: «река Стримон рождается на равнинах Дардании, впадает в Эгейское море» (Ноп. 25). 686 Страбон упоминает три реки с названием Партений: на границе Вифинии и Пафлагонии (Strabo XII. 3. 7), на острове Самос (Strabo X. 2. 17), в Аркадии (Strabo VIII. 3. 32). 687 «Истр» было греческим названием реки, которую римляне называли Данубием (совр. река Дунай). 689 Рейн был естественной границей Галлии и Германии. В компендии «Разделение круга земель» записано (Div. 11): «Вся Германия и Дакия ограничиваются с востока рекой Вистлой, с запада рекой Рейном» (Пер. А. В. Подосинова). 690 Родан (совр. река Рона на юге Франции) – река, о которой Юлий Гонорий в «Космографии» (Ноп. 22) сообщает: «Река Родан рождается на равнине посреди » (Пер. А. В. Подосинова). 691 Известны две реки с названием Эридан. 1. Легендарная река, берущая начало с Рипейских гор (Уральских гор) и впадающая в Океан на крайнем западе Европы (Hes. Theog. 338; Apoll. Rhod. IV. 596); 2. Река Пад (современная По) в Циспаданской Галлии. Полибий пишет (Polib. II. 16): «Река Пад, прославленная поэтами под именем Эридана, берет начало свое из Альп, почти у вершины очерченной выше фигуры, и в направлении к югу изливается в равнины. Дойдя до местностей ровных, река изменяет свое направление и протекает по ним к востоку, впадая двумя устьями в Адриатику» (Пер. Ф. Г. Мищенко). |
| Великодушия и честность были основными качествами его рыцарской души. Чуждаясь духа приобретений, он желал только восстановить силу прежних трактатов, обеспечить торговые выгоды русских подданных в Черном и Средиземном морях, обезопасить пределы своих владений в Азии и утвердить благосостояние покровительствуемых Россией единоверных и единоплеменных с нею обитателей Европейской Турции. Поэтому из всех завоеваний своих он удержал за собою только Анапу, Поти, Ахалкалаки и Ахалцых, крепости, необходимые для обеспечения ваших владений в Закавказском крае. А за тем, кроме обеспечения свободы русской торговли на морях Черном и Средиземном, главное внимание великодушного победителя было сосредоточено на улучшении участи христианских подданных в Турции. В этом отношении Адрианопольским миром и вообще победами России над Турцией достигнуто было то, что Молдавия, Валахия и Сербия получили все права, раньше обещанные им разными гаттишерифами, Бухарестским трактатом 1812 года и Аккерманскою конвенцией 1826 года с тем дополнением, что Турция обещалась теперь не вмешиваться в дела внутреннего управления этих княжеств, а главное, – русскою кровью наконец добыто было освобождение Греции из-под многовекового владычества Турции и положено было начато теперешнему королевству Греческому. Вскоре после заключения Адрианопольского мира, именно 22 января 1830 года, полномочные представители России, Англии и Франции в Лондоне подписали протокол, коим положено было: признать Грецию независимым государством, в пределах, постановленных протоколом 10 марта 1829 года (после Наваринского боя), т.е. причисляя к ней Морею, Ливадию, некоторые части территории, лежащей к северу от Морей, за исключением Акарнании и части Этолии и некоторые из островов Архипелага; правлению в Греции быть монархическому, наследственному, с титулом короля для правителя и возвести в сей сан кого-либо из европейских принцев, по избранию союзных дворов. Выбор пал на юного принца Баварского, который и вступил на престол королевства Греческого в мае месяце 1832 года с именем Оттона I. |
| Елисейские поля (иначе “Элизий”) – блаженная страна (или острова), куда боги переносят после смерти избранных героев. Ерехтей – мифический древний царь Афин, потомок Земли. Закинф – остров в Ионийском море близ берегов Элиды, южнее Итаки. Зам – остров в Ионийском море, вероятно, Кефалления. Зевс (Зевес, Дий) – сын Крона и Реи, свергнувший своего отца и захвативший власть над миром. Зевс – царь богов и людей, бог неба, грома и молнии, верховный блюститель справедливости, покровитель молящих и странников. В Трое особенно почитается Зевс Идейский, пребывающий на горе Иде и оттуда управляющий миром, “обладающий с Иды”, как часто называют его в “Илиаде”. Зелия – владение Пандара, город у подножия Иды. Зефир – западный ветер. Иардан (Ярдан) – 1) река в Элиде, в Пелопоннесе; 2) река на Крите. Ид – сын Афарет, двоюродный брат и сподвижник Кастора и Полидевка, вступивший с Аполлоном в бой за Марписсу ( см. ). Поссорившись с братьями, Ид вступит с ними в борьбу и убил Кастора, но во время боя с Полидевком был испепелен молнией Зевса. Ида – высокая лесистая горная цепь в Малой Азии над Геллеспонтом, у подножья которой расположена Троя. Идей – вестник Приама. Идоменей – сын Девкалиона, царь критского города Кноса, предводитель критян в Троянской войне. Икарий – брат Тиндара, изгнанный из Спарты и обосновавшийся в Акарнании; отец Пенелопы. Икарийский понт – часть Средиземного моря у острова Самоса, названная так в честь Икара, сына Дедала, погибшего в этом месте во время бегства с Крита. Иксион – царь лапифов в Фессалии, земной отец Пирифоя, рожденного женой Иксиона от Зевса. Ил – сын Троса, отец Лаомедона, дед Приама, царь Трои, в честь которого она носит второе название: Илион. Илифии – богини родовых мук, вызывающие роды. Иней – царь города Калидона, отец Тидея и Мелеагра, дед Диомеда. Ино – см. Левкотея. Иолкос – приморский город в Фессалии, откуда вышли в плавание аргонавты. Ипподамия – другая форма имени Гипподамия ( см. ). Ипсипила – царица Лемноса; при ней лемносские женщины перебили за измену всех своих мужей. Когда на Лемнос прибыли аргонавты, они вступили во временный брак с лемниянками. От Ясона ( см. ) Ипсипила родила сына Эвнея. |
| — Да, — хмуро кивнул Астафьев. — Это роковая ошибка Амина, и если бы не… Устинов резко кивнул. — Вот именно — если бы! Но она уже сделана! И неисправима!.. — Он раздраженно постучал по столу карандашом. — Что касается вашего мнения, то имейте в виду, что вы политическую обстановку изучаете как бы попутно. А сотрудники КГБ головой отвечают за каждое слово. Кому же верить? Астафьев взглянул на Огаркова, словно ища поддержки. Тот едва заметно кивнул. — Тут вот какое обстоятельство, товарищ министр обороны, — не очень решительно сказал Астафьев. — Если бы голова была трезвая, тогда конечно. А если голова все время… Он характерным жестом щелкнул себя по горлу. В первую секунду казалось, что Устинов сейчас взорвется. Он возмущенно посмотрел на Огаркова — мол, что твои работнички себе позволяют! — потом снова на Астафьева. С досадой махнул рукой. — Ладно, мне все ясно! Свободны!.. Вас на Политбюро пригласили? — Так точно, — ответил Огарков. Во взгляде Устинова мелькнула тень сожаления. Он хорошо относился к Огаркову. И понимал, что не стоит дразнить гусей, когда все уже решено. Но если вызвали, делать нечего… — Ну, тогда поехали, выскажетесь напоследок, — Устинов вздохнул и закончил с досадой: — Хоть уже и поздно!.. И все-таки Дмитрий Федорович Устинов не понимал мотивов своего заместителя — начальника Генерального штаба Огаркова. Что он так уперся? Герой древности Агесилай, будучи расположен к ахейцам, предпринял вместе с ними поход в Акарнанию и захватил большую добычу. Ахейцы просили его потратить еще некоторое время, чтобы помешать противнику засеять поля. По их мнению, это еще раз показало бы ему, противнику, как глупо воевать с ахейцами. Однако Агесилай ответил, что сделает как раз обратное, ибо враги более устрашатся новой войны, если к лету их земля окажется засеянной… Конечно, можно предположить, что маршал Огарков — стратег именно такого уровня. Стратег, способный самым неожиданным образом, на взгляд простака и дилетанта, связать отдаленные обстоятельства и детали, обнаружить закономерности этих связей и предложить решение, главным свойством которого является понимание всех его последствий. |
| Оратор Ликург (95) говорил, что извержение Этны производит мифологическое впечатление и тем не менее эта мифологичность может быть интересной и поучительной для молодежи. Страбон (X 458) говорил, что миф о Геракле и Ахелое возник в качестве аллегории борьбы этолийцев и акарнанцев. По Плутарху (Mor. Quomod. poet. aud. 19 E), миф о свидании Ареса и Афродиты, увиденном Гелиосом, есть не что иное, как соответствующая картина взаимного расположения планет Марса и Венеры относительно Солнца. Согласно Павсанию (VIII 2, 4), аркадское сказание о превращении Ликаона в волка в результате жертвоприношения младенца имеет тот смысл, что самое имя Ликаон образовано от слова " волк " . Атеней (V 207d) изображение некоторых вполне реальных предметов прямо называет мифом. Во всех такого рода текстах намечается в том или ином смысле аллегорическое понимание мифа, но покамест еще без философского обоснования аллегоризма. Важно то, что независимо от своего реализма миф уже сам по себе часто признавался и нужным, и интересным. г) Наконец, как бы миф ни критиковался в античности и как бы он ни противопоставлялся истинным рассказам о действительности, тем не менее колоссальное значение имеет тот один уже факт, что вся классическая трагедия только и базируется на использовании древней мифологии. Драматурги тоже не понимают свои мифы буквально. Эти мифы у них являются не чем иным, как обобщенными образами тогдашнего понимания общества и личности. Но даже и без всякого соответствия действительности миф получал огромную значимость для всего античного ораторского искусства. Цицерон (De invent. I 27), Квинтилиан (II 4, 2) и Дионисий Галикарнасский (Ant. r. II 20) прекрасно и точно формулируют несоответствие мифа никакой действительности и тем не менее требуют признания его и для целей художественного удовольствия, и для более эффективного воздействия на общественность. Следовательно, отрицание и критика мифологии никогда не имела в античности буквального смысла. Не только классические драматурги, но даже и эпикуреец Лукреций не только влюблен в античную мифологию, но и самым решительным образом использует ее для характеристики своих натурфилософских взглядов (ИАЭ V 278 – 291). |
| Перечислим теперь и тех из Египтян, которые первоначально были простыми людьми, но которым впоследствии их ближние покланялись. Таковы Гермес фивянин, Эскулап из Мемфиса, Терезий и Манто из Фив, по свидетельству Еврипида («Финикиянки» стих 841 и д.); еще Гелен, Лаокоон, Ойнона и Крен, все четверо из Трои. Крен из них, один из Гераклидов, говорят, был замечательным гадателем. Назовем еще Иама из Елиды, от которого произошли Ямиды, и Полюида, славившегося в Аргосе и Мегарах, о котором вспоминают и трагические поэты. Нужно ли еще поименовывать Тэлема, гадателя Циклопов, предсказавшего Полифему удар, впоследствии действительно им полученный от Одиссея на его путешествии? К чему называть мне афинянина Ономакрита или Амфиарая, который, как говорят, жил на одно поколение раньше взятия Трои и был одним из семи военачальников над сражавшимися под Фивами? К чему – Феоклюлена с Кефалонии или Телмиза из Карии или Галена с Сицилии? Но кроме них были и другие, как напр. Идмон, один из Аргонавтов, Фемоноя волшебница Дельфийская, Мопс сын Аполлона и Манто из Памфилии, Амфилох сын Амфиарая из Киликии, Алклеон из Акарнании, Ания с Делоса, Аристандр телмиссянин, сопутствовавший Александру. А Филохор в 1-й книге своего «Очерка гадательного искусства» говорит, что и Орфей был гадателем. Феопомп, Ефор и Тимей говорят о гадателе Орфагоре. Пифокл самосец в 4-й книге своей «истории Италии» упоминает о другом гадателе Кае Юлии Непоте. Но из всех этих поименованных нами Эллинов одни, как говорит Писание ( Ин. 10:8 ), были воры и разбойники и в основу большей части своих предсказаний полагали наблюдения и предположения свойства материалистического, подобно тому как врачи и предсказатели при практиковании своего искусства основываются лишь на физиогномике; другие же были вдохновляемы демонами или же приходили в прорицательный экстаз от паров, поднимавшихся с воды или же от различных благовонных запахов или же от некоторых атмосферических испарений. Гадательное же искусство пророков еврейских имело происхождение небесное. |
| Оправившись несколько, он пошел в Акарнанию, где и был встречен трапезундскими послами, которые и объяснили ему свое назначение. Во время этого замедления, когда власть над трапезундцами находилась пока в руках слабой и неопытной женщины, некоторые лица стали возмущать и волновать народ. Вынужденная тем, царица Ирина отправила легкую на ходу трииру с новыми послами, в числе которых был и трапезундский архипастырь, с тем, чтобы они побудили царя поспешить выполнением прежнего ее требования. Приплыв в Византию и не нашедши здесь царя, эти новые послы отправили к царю только несколько самых знатных и почтенных всадников. Прибыв в Фессалонику, они не нашли здесь царя, потому что, отправившись незадолго пред тем, он пошел, как мы сказали, осаждать акарнанскую митрополию, – и потому решились, оставшись на месте, известить царя о своем посольстве письменно. Между тем заманчивость власти до такой степени увлекла женское сердце Ирины, что некоторые подустили ее вступить в тайную связь с великим доместиком Трапезунда. Разошедшаяся молва об этом сильно возмутила народ, особенно знать, – и одни приняли сторону Цанихита 350 , человека весьма сильного в то время и своим богатством и славою, а другие сторону великого доместика. При таком волнении и разделении города Трапезунда на две стороны дело дошло до междуусобия, в котором с обеих сторон были убиты, говорят, весьма многие и в том числе Цанихит. 9 . Между тем царь Андроник, занятый осадою акарнанской митрополии, видел, что все идет по его мысли и желанию. При великом доместике Кантакузине, разделявшем с ним труды и помогавшем ему в деле правления, он отнюдь не чувствовал неудобств своего положения. Кантакузин искусно развлекал его в этом долговременном пребывании на чужбине при виде гибнущих лошадей и воинов, и умел весьма умно облегчать страдания его сплина, и рассеивать порождаемые им мрачные мысли. Какие бы дела ни томили его сердца заботами, Кантакузин легко облегчал его томление. Вдобавок он весьма искусно подавил составленный против царя его родственниками заговор, не допустив его и до слуха царя. |
|
|
