| Смысл этого правила шире, конечно, чем только запрет изображения Христа в виде Агнца. В нем осуждается вообще применение ветхозаветных «образов и сеней» для изображения «новой благодати,» Московский Собор 1667 г. запретил изображать Бога Саваофа в виде старца «ветхого денми,» по видению пророка Иезекииля. Основанием для этого послужил следующий довод: Бог Отец не может быть антропоморфирован, так как Он не воплощался. «Скудость положительных церковных правил об иконописании или его сюжетах, - писал профессор А. С. Павлов, - объясняется тем, что в древней Церкви сохранялись правила иконописания и иконописные типы в непрерывном предании.» До нас дошли сборники правил иконописания с прорисями самих изображений, относящиеся к IX в. - так называемые подлинники. В Русской Церкви с самого начала принят и канонизирован византийский стиль иконописи; когда в древности русская иконопись уклонялась от него, это вызывало смущение в народе и возражения со стороны церковной власти. Стоглавый Собор постановил писать иконы «с древних образцов по образу, подобию и существу, как в подлиннике, а не от своего смышления.» На иконы Андрея Рублева было указано как на образцы для иконописцев. В нашей Церкви запрещены резные и отливные иконы в храмах, кроме распятий искусной резьбы и изображений, поставляемых на высоких местах. С момента освящения храм становится святым местом - res sacra. Некоторые части и предметы храма становятся неприкосновенными для мирян. Через царские врата никто не может проходить, кроме лиц священнодействующих. Лишь Российский император мог проходить чрез них в день коронации для причащения у престола. Согласно 69-му правилу Трулльского Собора, «никому из всех, принадлежащих к разряду мирян, да не будет позволено входити внутрь священнаго алтаря. Но, по некоему древнейшему преданию, отнюдь не возбраняется сие власти и достоинству царскому, когда восхощет принести дары Творцу.» Вальсамон толковал это правило весьма широко: «Относительно царей некоторые, держась буквы сего правила, говорили, что им не должно возбранять входить внутрь алтаря тогда, когда хотят принести дар Богу, но не когда захотели бы войти в него для одного поклонения. А мы представляем это не так. Ибо православные императоры, с призыванием Св. Троицы назначая Патриархов и будучи помазанниками Господа, невозбранно, когда захотят, входят во святый алтарь, и ходят и делают знамение креста с трикирием, как и архиереи. Они предлагают народу и катехизическое учение, как и архиереи...» Далее он пишет: «Заметь настоящее правило и никак не дозволяй на основании оного мирянам входить во святый алтарь. Я, впрочем, много употребил стараний, чтобы воспрепятствовать мирянам входить во святый алтарь храма Пресвятой Госпожи моей и Богородицы Одигитрии; но не мог достигнуть успеха. Говорят, что это древний обычай и не должно возбранять.» |
| Типология и иконография ранней части оклада имеют точки соприкосновения с декором однонефных визант. базилик XII-XIV вв., где центральный свод нередко украшался медальонами с полуфигурами Христа Ветхого денми, Христа Еммануила в окружении апостолов и небесных сил. В более поздних гравированных медальонах на «застенках» очевидно воздействие традиций московского искусства времени прп. Андрея Рублёва, виртуозность линейной прорисовки предвосхищает искания эпохи Дионисия . По составу персонажи «застенков» образуют 3 цикла: святители (Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Василий Великий и Николай Мирликийский), преподобные (Ефрем Сирин, Савва Освященный и Евфимий Великий), рус. святые (свт. Леонтий Ростовский, митр. Петр, прп. Сергий Радонежский - один из ранних наряду с плащаницей образов святого, 1422-1425, СПГИАХМЗ). Лит.: Древности Российского гос-ва. М., 1849. Отд. 1. С. 116-117; Яцимирский А. И. Григорий Цамблак: Очерк его жизни, административной и книжной деятельности. СПб., 1904. С. 117; Трутовский В. К. Федор Кошка//ЛИРО. 1915. Вып. 1/4. С. 297-299; Орлов А. С. Библиография рус. надписей XI-XV вв. М.; Л., 1952. С. 92-96. 135; Лазарев В. Н. Феофан Грек и его школа. М., 1961. С. 71-76. Табл. 61-65; Постникова-Лосева М. М., Протасьева Т. Н. Лицевое Евангелие Успенского собора как памятник древнерус. искусства 1-й трети XV в.//Древнерус. искусство XV - нач. XVI в.: [Сб. ст.]. М., 1963. С. 153-154; Рыбаков Б. А. Рус. датированные надписи XI-XIV вв. М., 1964. С. 47-48. 55; Веселовский С. Б. Исслед. по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 146-148; Николаева Т. В. Прикладное искусство Моск. Руси. М., 1976. С. 160-166; Вздорнов Г. И. Искусство книги в Др. Руси: Рукописная книга Сев.-Вост. Руси XII - нач. XV в. М., 1980. С. 103-105. Кат. 57 [Библиогр.]; он же. Феофан Грек: Творческое наследие: [Альбом]. М., 1983. С. 267-271; Попов Г. В. Инициалы Евангелия Хитрово и их место в моск. искусстве рубежа XIV-XV вв.//История и теория мировой худож. культуры. М., 1995. |
| От руки изображенного в полукружии «Ветхого Денми» идет прямой луч к лону Девы Марии. Тем самым художник показал с предельной для его времени наглядностью, что непорочное зачатие произошло по воле Всевышнего. В монументальных фигурах архангела Гавриила и Марии чувствуется основательное знание автором иконы современных ему образцов византийской живописи. Хотя фигуры несколько грузны, чем они отличаются от изображений на чисто греческих иконах, им свойственна строгая пропорциональность. Убедительно выявлен мотив движения архангела, изящными складками ложится его плащ, не менее изящны складки хитона. С таким же тонким пониманием структуры драпировки обработан мафорий Богоматери. Моделировка лиц отличается особой мягкостью. Темная зеленовато-оливковая основа положена только в тенях. Дальнейшая лепка рельефа достигается путем постепенного наложения темно-желтой охры с прибавлением в каждом следующем слое все большего количества белил, но с последовательностью столь выдержанной, что переходы от слоя к слою остаются почти незаметными. Самый верхний слой, покрывающий наиболее освещенные места, не переходит в чистую белизну, сохраняя желтоватый оттенок. Поверх охры положены красные румяна, мягко оттеняющие щеки, лоб, шею и линию носа. Колорит «Устюжского Благовещения» отличается в целом известной сумрачностью, что вообще типично для икон домонгольского времени. Наиболее ярки краски верхнего изображения, где мы видим восседающего на херувимах и восславляемого серафимами «Ветхого Денми». Здесь киноварные краски смело сочетаются с синими, голубыми, зелеными и белыми. Это изображение, сопровождаемое славянскими надписями, несколько выпадает резкостью своих красок из общего цветового строя иконы. Тут уже дает о себе знать индивидуальный вкус новгородского художника, добивающегося особой звонкости цвета. По-видимому, он не был связан в этой части иконы каноническим образцом, почему и прибег не только к более цветистой гамме, но и к более свободной манере письма. Такое параллельное сосуществование двух различных живописных приемов в одной и той же иконе встретится и в других памятниках новгородской станковой живописи. |
| Такова слава Сына Божия и воинства Его святых, которую созерцали и другие пророки Ветхого Завета. Так, пророк Даниил, созерцая в видети славу Сына Божия, как Царя мира и победителя народов, говорит: «Видел я, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его – как чистая волна; престол Его – как пламя огня, колеса его – пылающий огнь... Тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним... Видел я, продолжает Пророк, в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын Человеческий, дошел до Ветхого денми и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему: владычество Его – владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится»... ( Дан.7:9–10,13–14 ). И Сам Иисус, на суде пред первосвященниками, старейшинами и всем синедрионом, торжественно засвидетельствовал, что это пророчество Даниила исполняется на Нем. Когда, при всяческих обвинениях на суде Иисус молчал; то первосвященник Каиафа встал и сказал Ему: «заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий»? Иисус ответил ему: Ты сказал; даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных ( Мф.26:59–64 ). – То же свидетельствует и Ап. Павел о славе Христа и светлости святых Его, говоря Филиппийцам: «Христос, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человеком и по виду став, как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной. Посему и Бог превознес Его и далее Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца... Итак, возлюбленные, все делайте без ропота и сомнения, чтобы вам быть не укоризненными и чистыми, чадами Божиими среди строптивого и развращенного рода, в котором вы сияете, как светила в мире» ( Флп.2:6–12,14–15 ). Эти-то святые чада Божии должны быть, как и были, «воинством» Христа–Царя, для покорения Ему мира только своею святостью. Тот же Ап. Павел говорит Ефесянам: «Братия мои, укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его; облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вами, можно было стать против козней диавольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных. Для сего примите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злой, и все преодолевши, устоять. Итак, станьте, препоясавши чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обувши ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры, которым возможет угасить все раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасенья возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие» ( Еф.6:10–17 ). |
| Но Израиль не соблюл завета с Богом, и земля Божия свергла и его согласно грозному предостережению Господню, и вот он в рабстве у беззаконных язычников одумался и вновь одушевился упованием на то, что Господь исполнит Свои обетования Аврааму, Исааку, Иакову и Моисею. Живя среди язычников, как народ святых, он всё больше познавал свое бесконечное превосходство над этими служителями гнусных страстей, но в то же время не мог не видеть, что ему приходится быть не во главе исторической жизни, а в хвосте ее, как предсказано было Господом. Огромные государства, равно чуждые нравственного содержания и Божественной мудрости, то укрепляются, то разрушают друг друга, и вот, если малый Израиль даже и получил свободу от Навуходоносора или Кира и Дария, то чего ожидать ему в дальнейшей судьбе своей? Если борющиеся царства, эти вытесняющие друг друга разнородные культуры, будут перебрасывать его, как мяч, друг под друга, то надеяться на возвращение своего величия ему нет никаких оснований: в чем же выразится его всемирное предназначение, и как исполнится слово Божие о том, что в нем благословятся все народы земные? Это-то недоумение и разрешает видение Даниила, ему же посвящены и прочие позднейшие пророчества Аггея, Захарии, Малахии, III Ездры и позднейшие апокрифы эсхатологического содержания. Даниил и прочие пророки убеждают Израиля в том, что его предназначение не политическое, не мирское, а нравственное. Блестящие и грозные царства устрашают его подобно страшным отвратительным чудовищам, но власть их недолговременна и слава их тщетная: Господь видит их неправду и скоро предаст их уничтожению. Напротив, скромное и незаметное дело, которое совершается в Израиле, имеет всемирное и вечное предназначение. Те чудовищные царства величаются силою и богатством и говорят высокомерно; Израиль, народ святых, может похвалиться только тем, что воспитывает истинного человека, сына человеческого. Насколько человек слабее медведя, барса и всякого чудовищного страшилища ( Дан. 7. 7 ), настолько же он ценнее и прекраснее их. Таково же отношение народа святых к народам, его попирающим. И Вседержитель знает это. Он готовит скорую казнь страшным царствам язычников, а Сын Человеческий, выражающий собою предназначение народа, соблюдающего истинный закон, дойдет до Ветхого денми и воцарится над всею вселенной. |
| – Трулльский Собор заключил, что древние образы следует почитать, но не повторять их дальше. И это укладывается в рамки понимания смысла, что такое икона. Икона должна быть простой, в ней должна присутствовать ясность, быстрота понимания. Даже святитель Никифор Константинопольский, поборник иконопочитания, во второй период иконоборчества говорил о том, что икона досточтимее креста (при этом крест, конечно же, почитается): на иконе мы сразу видим изображение Господа, и при взгляде на это изображение нам Ему проще молиться. Созерцая крест, мы вспоминаем, Кто освятил его, и потом молимся. Но в искусстве, начиная с XII века, а у нас особенно начиная с XVI века, вновь в отдельных сюжетах появляется аллегоризм, а с Запада возвращается на Восток изображение Агнца. На замечательной иконе Апокалипсиса начала XVI века из Успенского собора Московского Кремля в самом верху на Престоле стоит Агнец. Стремление к аллегоризму делает икону не очень понятной Стремление к аллегоризму делает икону не очень понятной. Неслучайно дьяк Иван Михайлович Висковатый в середине XVI века говорил о том, что надписей на иконах мало. Их было недостаточно для того, чтобы понять аллегорические изображения: такие, как Четырехчастная икона из Благовещенского собора Московского Кремля или даже икона «София – Премудрость Божия». Ветхий денми. Роспись церкви Спаса на Нередице в Новгороде. 1199 В этом контексте образы Ветхого днями (изображение Христа в виде старца, согласно тексту Книги пророка Даниила), которые мы знаем, начиная с VII века (икона из монастыря вмц. Екатерины на Синае), с обязательным кресчатым нимбом, начинают заменяться изображением Первого Лица Троицы. Даже в XII веке есть уже некоторая двойственность трактовки в изображении Христа Ветхого днями. С XVI века начинают уже конкретно подписывать «Господь Саваоф», несмотря на постановления Большого Московского Собора, правильно указавшего, что Господь Саваоф – наименование всей Троицы. А дальше появляется и подпись «Бог Отец»… – Но как все-таки верующим относиться к изображениям Бога Отца? Ведь они противоречат главному принципу, который выдвигали иконопочитатели, – изображение Христа стало возможно только после воплощения… |
| Троица. В сочинении XVII в. «Описание о российских святых» сказано: «Преподобнии отцы, Андрей Рублев и Даниил Черный спостник его, иконописцы славнии, преставишася в лето 6938 и положены быша во Андроникове монастыре. Чти о них в книге жития Сергия и Никона Радонежских чудотворцев». При пересчете получается 1430 год. При этом о возрасте Рублева ничего не известно. Сообщение «Жития Никона» о его кончине «в старости велице» указывает не на старость, а на достижение степени старчества, т.е. на духовное совершенство усопшего. Отсюда и изображения преподобного Андрея в XVI в. именно как мудреца, «ветхого денми». Если же обратить внимание на даты самого творчества Рублева, то получится период с 1405 по 1430 гг. – всего 25 лет, что слишком мало для человека, бывшего великим мастером и умершего в преклонном возрасте. Даже если предположить пострижение около 30 лет – все равно большой старости не получится. Памятник Андрею Рублеву во Владимире. Фото margueritta-pa.livejournal.com Он просто видел иной мир В целом получается не слишком радостная картина. Известный светский мастер перешел жить в монастырь, принял там постриг, всю жизнь проходил в учениках более известного мастера-монаха, умер еще не старым и раньше своего учителя, и только через 150 лет после смерти удостоился внимания потомков. Но в XVIII веке опять наступило забвение. Карамзин знал о Рублеве из Троицкой летописи, но не мог оценить значение его работ. Ни Пушкин, ни Достоевский не приводили Рублева в пример как образец художественного гения. Его искусство было вновь открыто в начале XX века одновременно с живописью Леонардо да Винчи. Отсюда и возникла параллель двух гениев эпохи Возрождения. Но параллель эта – только хронологическая, но не сущностная. Христос Вседержитель Когда смотришь на фрески Рублева, понимаешь, что он никого не изображал с натуры и не занимался проповедью через иконописание. Он просто видел иной мир, и это был преображенный мир, преодолевший все свои противоречия, окончательно победивший зло внутри человека и вовне его. |
| Нередко в сцене Благовещения изображается луч, нисходящий с небес на Пресвятую Деву, что символизирует зачатие от Святого Духа и как бы наглядную связь неба и земли. В некоторых образах в этом луче прямо изображается голубь — символ Святого Духа. Для православной иконы не характерна акцентировка внимания на эмоциях, тем не менее различные оттенки чувств находят свое отражение в иконографии. Из евангельского повествования мы знаем, что, услышав Благую весть, Мария испытала целый спектр эмоций: от испуга и удивления (Как будет это, когда Я мужа не знаю? — Лк. 1, 34) до смирения и полной отдачи Богу (Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему. — Лк. 1, 38). И мы видим, как в разных иконах через жесты Марии передаются различные нюансы Ее душевного состояния: руки Богоматери могут быть смиренно сложены в знак согласия, но могут выражать и сомнение; тогда кисть одной руки прижата к груди, а другая открыта в сторону Гавриила. В некоторых иконах Богородица как бы отстраняется от неожиданной вести или, наклонив голову, словно прислушивается к тому, что происходит в глубине Ее сердца. Фигура Архангела чаще всего показана в движении, с развевающимся плащом, поднятыми крыльями, — словно в полете, который чуть замедляется при приближении к Марии. Правая рука Архангела или вытянута, или чуть согнута, но всегда направлена на Богоматерь, благословляя Ее. «Се Раба Господня...» Наряду с рассмотренным иконографическим типом Благовещения встречается также тип со стоящей Богородицей, как бы вставшей со своего седалища навстречу Архангелу. Такой извод мы видим в известной древнерусской иконе «Устюжское Благовещение», датируемой XII веком. В этой иконе есть также примечательная деталь: Богородица одной рукой держит моток красной пряжи, другой же прикрывает проступающий на Ее груди образ Христа-младенца: словно таинство Боговоплощения происходит на наших глазах. В верхней части иконы, на облаках, мы видим изображение Господа Ветхого денми. Это не Бог Отец, как может показаться, в то время на Руси этого изображения не знали, но это образ, восходящий к Книге пророка Даниила: Видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его — как чистая волна; престол Его — как пламя огня, колеса Его — пылающий огонь (Дан. 7, 9). Этот образ святые отцы соотносили со Христом. И в иконографию он вошел как Христос Ветхий денми. Таким образом, в «Устюжском Благовещении» показан Христос дважды: вверху — в Своем предвечном бытии и на груди Богородицы — как входящий в человеческую историю через рождение от Девы. От фигуры Ветхого денми исходит луч света, символизирующий Святого Духа, прямо устремленный к Богоматери. |
| Но если мы обратимся к святоотеческим толкованиям ветхозаветных пророчеств и к богослужебным текстам, то увидим, что понимание этих видений как видений Бога Отца впадает в явное противоречие с пониманием их Церковью. Эти пророческие видения относятся Церковью не к Богу Отцу, а к Сыну Божию. Все они предображают Его воплощение и не имеют иной цели, как его подготовку, в том числе и эсхатологический сон Даниила («видех во сне нощию»), который предображает Второе Пришествие Спасителя. Наиболее систематическое изложение святоотеческого понимания Богоявлений и видений Ветхого Завета дает преподобный Иоанн Дамаскин: «И Адам увидел Бога и услышал звук от ног Его, ходяща по полудни, скрылся в раю (Быт. 3, 8). И Иаков увидел и боряшеся с Богом (Быт. 28, 24). Ясно же, что Бог явился ему как человек. И Моисей увидел как бы задняя человека (Исх. 32, 23); также и Исаия увидел как бы человека, седяща на престоле (Ис. 6, 1). Увидел и Даниил подобие человека и яко Сына человеча, дошедшего до Ветхого денми (Дан. 7, 13). И никто не увидел естество Бога, но (только) образ и подобие Того, Кто намеревался в будущем явиться. Ибо Сын и невидимое Слово Божие намеревалось поистине стать человеком для того, чтобы соединиться с нашим естеством и быть видимым на земле» . Именно так Церковь и изъясняет смысл видений в богослужебных текстах служб пророкам, Недели Праотец и особенно в службе Сретения. Праздник этот — встреча Ветхого и Нового Завета, в котором наиболее конкретно и ясно раскрывается смысл ветхозаветных пророчеств. В лице Богоприимца Симеона «отпускается» ветхозаветное пророческое служение, и ветхозаветная Церковь встречает предвозвещенного пророками Основоположника Церкви новозаветной, «яко Начальника ветхаго же и новаго» (на стиховне стихира на «слава, и ныне»). Здесь Церковь как бы обобщает пророческие предвозвещения. «Во пророцех виден был еси, якоже мощно бяше, Иисусе, Тебе видели древле...» (2-я стихира на стиховне). «Адама создавый» (утреня, икос), Он же «Ветхий денми Иже закон древле дав Моисею, днесь Младенец видится» (1-я стихира литийная) и т.д. Видение пророком Исаией Господа Саваофа (наименование, которое применяется к изображениям Бога Отца) входит в службу Сретения в качестве одной из паремий и толкуется следующими словами: «Яко виде Исаия образно на Престоле превознесена Бога... о окаянный, вопияше, аз: провидех бо воплощаема Бога, Света невечерня и миром владычествующа» (ирмос 5-й песни канона). Видение пророка Иезекииля разъясняется: «Божий явился еси пророк, Иезекииле чудне, воплощение Господне всем провозвестил еси, Сего Агнца и Зиждителя Сына Божия, явльшася вовеки» (служба пророку Иезекиилю, 21 июля, кондак). «Даниил же праведный и во пророцех чудный, ясно Божественное Второе Твое [Христа] Пришествие проявляя, видех, дондеже престоли поставишася, глаголет, и Судия седе, и огненная потече река...» (Неделя святых Праотец, на Господи воззвах стихира 4-я). |
| В апреле 1873 года состоялась закладка нового семинарского здания, примыкающего к главному корпусу «под один фасад». А через три года, 24 апреля 1877 года в семинарии состоялось освящение обновленного домового храма во имя Софии, Премудрости Божией. На торжестве присутствовали губернатор, городской голова и другие почетные лица. В «Тульских епархиальных ведомостях» о новой семинарской церкви сообщалось следующее: «В ней нет никаких дорогих украшений; стены ее и иконостас не блестят ни золотом, ни серебром, но везде виден вкус распорядителей и искусство художника. Высокие, с окнами в два яруса с южной стороны, стены семинарской церкви окрашены светло-дикою краскою с разделкою в виде больших филенчатых рам (дикий цвет, согласно словарю В.И. Даля, - сероватый, серый, пепельный; не буро-серый, а голубо-серый). В нижнем ряду иконостаса, кроме местных икон, находятся: справа храмовая икона Софии, Премудрости Божией, а слева изображение Александра Невского; иконы нижнего ряда писаны на более темном фоне, нежели иконы верхних рядов. В среднем ярусе иконостаса на более светлом фоне изображены лики 12 апостолов, по два апостола на каждой иконе. На темплоне в тябле (т.е. в центре среднего яруса над царскими вратами) изображена тайная вечеря.Над вторым ярусом иконостаса, на совершенно светлом фоне, в облаках, изображен образ Ветхого денми (Бога-Отца), с развевающимися волосами на голове и бороде и благословляющего обеими руками; в лоне у него Бог-Слово, в руках Которого хартия. По сторонам этого изображения Божия Матерь в молитвенном положении и святой пророк Иоанн Предтеча с жезлом, на верху которого изображен крест. Выше Ветхого денми - малое изображение Святого Духа в виде голубя, и весь иконостас увенчивается крестом. Посреди царских врат сделано замечательное по своей художественной отделке изображение Благовещения Пресвятой Богородице: юный архангел с пальмовою ветвию на одной стороне, и также юное, но чрезвычайно смиренное лицо Пресвятой Девы с поникшими долу глазами – на другой стороне царских врат. Вверху и внизу этого изображения на обеих сторонах царских врат изображены четыре Евангелиста с символическими животными. В целом и частях иконостас представляет, благодаря умелому распределению света и теней, восхитительное зрелище. Смотря на этот иконостас, наблюдая постепенное восхождение от тени к свету, невольно уносишься мыслью в мир горний, где сияет немерцающий свет Божественной-Премудрости». |
|
|
