| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Ерм, святой О Ерме почти ничего неизвестно. Непонятно даже на каком языке он писал. В древности считали, что он — апостол из семидесяти или брат римского епископа Пия (сер. II в.). Так или иначе Ерм — автор одного из центральных текстов раннего христианства. «О личности автора можно почерпнуть сведения только в самом произведении, где рассеяны некоторые автобиографические детали. Судя по ним, Ерм, скорее всего, был иудеем по происхождению; проданный в рабство некой особе по имени Рода, позже был отпущен на свободу; занявшись торговлей, он нажил (видимо, не совсем праведным путем) большое состояние, однако затем потерял его. (Архимандрит Киприан, отмечая наличие латинизмов и гебраизмов в языке автора, тем не менее считает его греком по происхождению: «И как бы строго ни расценивать не всегда первоклассный греческий язык автора, все же он легко обнаруживает свои эллинские корни, которые не заглушил семитическими настроениями, еще очень сильными в первохристианских кругах» (Киприан (Керн), архим. Из лекций по патрологии: «Пастырь» Ерма//Вестник Русского Христианского Движения. — 1987. — 151. — С. 61). Однако, на наш взгляд, в произведении слишком ощутим семитский стиль мышления, чтобы признавать его автора греком). Из всего состояния остался небольшой участок земли близ Кум, обрабатывая который Ерм добывал пропитание себе и своей семье. Что касается семьи, то Ерм говорит, что его жена отличалась сварливым характером и страдала своего рода «недержанием языка,» а дети во время гонений отреклись от Христа, предали родителей и стали вести беспутную жизнь. Таковы основные черты биографии автора, но некоторые из патрологов сомневаются в достоверности этих автобиографических данных, указывая на кое-какие несоответствия в деталях. Впрочем, решить однозначно вопрос о том, действительно ли Ерм повествует о своей реальной жизни или его повествование является литературной фикцией, вряд ли представляется возможным. |
| Параллельно мотиву возрождения разворачивается противоположный мотив — уничтожения слова, убиения в человеке человека. (Надругательство над словом — метонимия насилия над телом и душой.) Этот мотив выходит на поверхность текста многократно — в описании черного дыма и пепла от сожженных рукописей, нависшего над Лубянкой (т. 1, ч. 1, гл. 3); в перечне литерных статей — чудовищных аббревиатур, символе насилия не только над невинными людьми, но и над самим русским языком (ч. 1, гл. 7); в упоминании о советских писателях, воспевших рабский труд «каналоармейцев» (т. 2, ч. 3, гл. 3); в замене имени зэка номером — буквой и цифрами; в вымирании полных «алфавитов» заключенных: «28 букв, при каждой литере нумерация от единицы до тысячи» (ч. 5, гл. 1) (Т. 3. С. 12); в кощунстве над словом, в поругании слова — в обозначении Особых лагерей «фантастически-поэтическими» именами: Горный лагерь, Береговой лагерь, Озерный и Луговой лагерь (ч. 5, гл. 1) (Т. 3. С. 36)… Эти два мотива антиномически соединены в «Архипелаге…»; они образуют смысловой контрапункт текста. Антиномии — отличительная черта солженицынской поэтики. «Архипелаг ГУЛаг» — грандиозная контроверза, спор и диалог «голосов». О диалоге, хоре голосов и «полифонии» у Солженицына (правда, преимущественно в произведениях беллетристических) писала М.Шнеерсон (Шнеерсон М. Александр Солженицын. С. 58, 79, 86); но антиномичность и «полифоничность» самого авторского «голоса» в «Архипелаге…» она не отметила. Как полифонический роман характеризует «В круге первом» В.Краснов В.Живов находит полифоническую поэтику в «беллетристических главах» «Красного Колеса», относя на этом основании произведение к постмодернистским романам (Живов В.М. Как вращается «Красное Колесо»//Новый мир. 1992. 3. С. 248–249). И отнесение «Красного Колеса» к постмодернистским текстам, и попытки рассматривать солженицынские произведения как полифонические в смысле, приданном этому слову М.М.Бахтиным представляются мне необоснованными. Но в определениях исследователей зафиксированы кардинальные признаки солженицынского повествования (ср. в этой связи о «Красном Колесе» также: Ранчин А. Летопись Александра Солженицына//Стрелец. 1995. 1.). Сам Солженицын отрицает всеведение одного человека, способность одного сознания полно и глубоко постичь реальность. Свидетельство этому — высказывание о замысле «Красного Колеса»: «Главного героя не будет ни в коем случае — это и принцип мой: не может один человек, его взгляды, его отношение к делу, передать ход и смысл событий» (Солженицын А.И. Интервью на литературные темы с Н.А.Струве//Вестник Русского христианского движения. Париж, 1977. С. 143). |
| Rondet H., L’obéissance, problème de vie, mystère de Foi, Lyon 1966. Rousseau O. – Olphe-Galliard M. et al., L’obéissance. Problèmes de vie religieuse, Paris 1965. Salmon C., L’abbé dans la tradition monastique, Paris 1962. Scholtz F., Obéissance, EF 3 (1967) 213–223. Špidlik T., L’obbedienza tra carisma e istituzione, in Vita monastica 100 (1970) 36–49. Špidlik T., Obedience in the Eastern Church Tradition, in Centrum Ignatianum Spiritualitatis (=CIS) 10,2 (1979) 69–74. Tillard J. M. R., Obéissance, DS 11 (1982) 535–563. Vogüé A., La communauté et l’Abbé dans la Règle de Saint Benoît, Paris-Bruges 1961. Vogüé A., Le monastère, Église du Christ, in Studia Anselmiana 42 (1957) 25–46. Флоровский Г., Послушание и свидетельство, в изд.: Вестник русского студенческого христианского движения 70–71 (1963), 18–28. Духовничество Ancilli Е., Direzione spirituale, DIP 3 (1976) 530–548. Arsenev N. S., La direction spirituelle dans l’Êglise Russe, in Contacts 58 (1967) 108–129. De Meester C., De monachico statu iuxta disciplinam byzantinorum, Città del Vaticano 1942, См. Указатель: Pater spiritualis. Evdokimov C., «La paternité spirituelle», in Contacts 58 (1967), cc. 100–107. Hainsworth C., Staretz Paisy Velichkovsky (1722–1794). Doctrine of Spiritual Guidance, Roma 1976. Hausherr I, La direction spirituelle chez les chrétiens Orientaux, DS 3 (1957) 1008–60 (библиогр.). Hausherr I., La direction spirituelle en Orient autrefois, OCA 144 (1955). Lilienfeld F. von, Anthropos Pneumatikos – Pater Pneumatophoros: Neues Testament und Apophthegmata Patrum, in Studia Patristica 5 (TU 80) 382–392. Places E. des, Direction spirituelle dans l’antiquité classique, DS 3 (1957) 1002–1008. Rouët de Journel M. J., La direction spirituelle dans la Russie ancienne, in Revue des Études Slaves 38 (1961) 173–179. èpidlik T., La direzione spirituale nelVOriente cristiano, in Vita consacrata 16 (1980) 502–514, 573–582. Смирнов С., Древнерусский духовник, Москва, 1914. Смирнов С., Духовный отец в древней восточной Церкви, Сергиев Посад 1906. |
| 918 Это был перевод с 7-го издания: M. Luther’s Kleiner Katechismus. In Fragen und Antworten erklart von K.H. Caspari. 919 Протоколы заседаний Совета Киевской Духовной Академии//Труды Киевской Духовной Академии, 1874, сентябрь, С. 470. 921 Всего было опубликовано 20 тезисов, в основном касающихся вопроса об индульгенциях: 1, 2, 5, 10, 11, 21, 27, 32, 35, 36, 38, 41, 43, 50, 56, 62, 71, 72, 77, 79. (Перевод В.Н. Евстафьева, С. 110–112). 923 Содержание книги: «К христианскому дворянству немецкой нации... " (С. 9–82); «Открытое увещевание ко всем христианам воздерживаться от смуты и мятежа» (С. 95–109); «О светской власти...» (С. 113–149); «К советникам всех городов земли немецкой...» (С. 153–177); «Могут ли воины обрести царство Небесное» (С. 181–221). 929 Диспут о прояснении действенности индульгенций (95 Тезисов)/Пер. с лат. А. И. Рубана под ред. Ю. А. Голубца; Предисл. Н. И. Басовской; Комментарии А. И. Рубана и Ю. И. Рубана. Изд. 2-е, испр. СПб.: Издательство «Журнал «Нева " », 2002, С. 5 (предисловие). 933 Помимо актов Бамбергского архиепископства, в собрании СпбГУ имеется редкое печатное издание Свода законов Майнцского архиепископства 476), а также «Хроника Любека» 78) (издание первой половины ХУ1 в.) и «Индульгенции главных церквей города Рима» 34) (напечатано Теобальдом Шенкбехером ок.1473 г. (прим. авт.) 935 Григорьев В.В. С.-Петербургский университет в течение первых 50 лет его существования. Спб. 1870, С. 78. 937 Мурьянов М.Ф. Древнейший пергамен Ленинградского университета//Вестник ЛГУ, 20, вып. 4. Л.1964, С.151. 940 См. Берков П.Н. П.Я. Актов, забытый собиратель древнерусских рукописей и старопечатных книг//Труды отдела древнерусской литературы (ТОДРЛ), т. 14, Л. 1958, С. 637–643. 948 Впервые краткое описание этого сборника было сделано чешским исследователем В. Флайшгансом (V. Flajshans. Knihy ceske v knihovnach svedskych a ruskych. Praha, 1897, s. 49). 952 Целый ряд исследователей, таких как А.Г. Лушников, А.А. Галактионов и П.Ф. Никандров считают, что толчком движению славянофильства послужила война России с Наполеоном. См. Лушников А.Г. Историко-литературная почва первого славянофильства. Казань, 1913, С. 27; Галактионов А.А., Никандров П.Ф. Славянофильство, его национальные истоки и место в истории русской мысли//Вопросы философии, 6, 1966, С. 31. |
| В старших классах и армии, когда впервые открыл Библию, стало ясно, что многие сюжеты Писания мне известны. Наш историк, не указывая на источник, рассказывал нам и о потопе, и об Иове, и об Аврааме. Урок у него практически всегда заканчивался красивой, как он говорил, «легендой», которые, как позже выяснилось, были изложением Библии. С книгами в те годы было не просто, а читать хотелось. И даже когда половину своей первой зарплаты я растратил на ростовском полулегальном книжном рынке, родители практически не бурчали, потому что для них та истина, что «книга — лучший подарок», действительно была непререкаема. Шли годы, кардинально менялось время. Стало не боязно произносить имена тех писателей, о существовании которых мы знали лишь из «критических» разгромных статей в советских газетах. Хотя в армии замполит и отобрал у меня изъятый из библиотек «Один день Ивана Денисовича», но при демобилизации журнал («Роман газету») вернул. А институтский преподаватель по сопромату, увидев, что я вместо изучения закона Гука и гипотезы Бернулли читаю «Бодался теленок с дубом», лишь усмехнулся, погрозил пальцем, а после лекции попросил посевовскую брошюрку «до утра». К годам зрелым, уже можно сказать семейным, к тридцатилетию, вместе с толстыми литературными журналами с текстами Трифонова, Дуденцева, Платонова, Шаламова пришел неизвестный Лесков, Бунин, Шмелев и Куприн. Тогда же, именно через книги, начался осмысленный интерес к Православию. Уже можно было найти Евангелие, а в ростовском кафедральном соборе купить ЖМП, где всегда (всего лишь на нескольких страничках!) были проповеди и исторические статьи. На безмерно разросшейся ростовской книжной толкучке почти свободно стали продаваться не только «Вестник русского христианского движения», но и книжки Нилуса вкупе с репринтными, наскоро сшитыми «Лествицей» и «Отечником». Вера становилась необходимостью, так как понималось и осознавалось, что в основе всех любимых произведений была именно православная культура, православное наследие. |
| Оправдание знания Впервые: Вестник Русского Студенческого Христианского Движения. Париж, 1928. 7. Июль. С. 1–6. Печатается по первому изданию. О каждом из нас говорится в притче о талантах 555 . И нужно сознаться, есть что-то роковое и притягательное в соблазнах лукавого и ленивого раба. Труден и тесен путь христианской жизни, всегда есть склонность облегчить, упростить его для себя. Так рождается ложное и уклончивое смирение, смирение от малодушия и испуга. В существе своем оно есть ни что иное, как дерзость. Ибо разве не дерзость помышлять в сердце своем, будто Господь требует от нас чего-то лишнего, без чего и можно, и лучше обойтись? Разве не дерзость укрываться от Божьего зова в своей немощи и бессилии? От такого мнимого, пугливого смирения часто еще труднее освободиться, чем от прямой дерзости. Приходится бдительно испытывать самих себя, следить за собой, чтобы в самом отречении и смирении найти праведную и четкую меру. Есть соблазн опрощения. В последнем счете он сводится к воздержанию от творческого участия в тех или иных областях жизни. Для такого воздержания бывают разные основания, – иногда отрицание возможности воцерковления и освящения определенных сторон жизни, иногда признание их безразличия или их естественной, непреображенной правды. Все эти мотивы перекрещиваются друг с другом. Практически аскетическая брезгливость или подозрительность оборачивается своеобразным попустительством, пафосом обмирщения. Освобождение некоторых областей жизни от обязательства полного и преискреннего оцерковления в последнем счете равнозначно изъятию их из-под религиозного испытания и наблюдения, оставлению их на свободе и произволе непреображенных, неосвященных природных сил. В действительности, это есть замолчанный отказ от освящения и преображения мира. Это не значит, что неправеден аскетический путь, путь отречения от мира. Но есть аскетизм праведный и есть аскетизм неправедный. Истинный, подлинный христианский аскетизм мужественен, не есть бегство или отказ от мира, не есть забвение о нем. Праведный аскетизм – это наступление на мир ради обновления и восстановления той благословенной правды, которая есть во всей твари, созданной Божественной любовью и помазанной Божьим благоволением. Истинный аскетизм есть не только борьба с миром, но и борьба за мир, – с тем, чтобы ничто в мире не осталось непреображенным, не возвращенным ко Христу, к Отцу Небесному. И вдохновляется такой подлинный аскетизм именно любовью ко всей твари. В нем нет места для брезгливости и гнушения. Гнушение миром есть языческий соблазн, питаемый каким-то странным дерзким малодушием. Часто он вспыхивает бессознательно и прикрывается благочестивыми оправданиями. И тем более нужно обнажать, разоблачать его. |
| 28 «Косой» (переменный) час равен двенадцатой части светового дня и отдельно двенадцатой части ночного времени тех же суток. Его длительность ежедневно меняется в зависимости от географической широты и времени года. Лишь в период равно-денствий (весеннего и осеннего) дневные и ночные «косые» часы становятся равными 60 мин. Поэтому «косой» час существен-но отличается от современного постоянного часа в 60 мин., имеющего название «равноденственный». 29 Длительность седьмого дробного часа сопоставима с физическим «мигом»: минимальным временем для смыкания/размыка-ния век человеком при мигании (любезно сообщено автору к. ф.-м. н. Г. А. Зверкиной). 32 Там же. С. 197–198. Указанное заключение В. П. Зубова тиражировано последующими авторами (см., например, издания: История отечественной математики. Т. 1. С. 59; Юшкевич А. П. История математики в России до 1917 года. С. 20). 43 В средневековой арифметике имелось больше действий, чем сейчас. Кроме сложения, вычитания, умножения и деления, были арифметические действия «раздвоения» и «удвоения», которые вышли из употребления примерно к Новому времени. Воз-можно, от древнерусской средневековой арифметики берет начало слово «сугубить» ‘удваивать’. Современный русский язык сохраняет эту этимологию в толкованиях «сугубить» ‘удваивать’, «сугубый» ‘вдвое больший, двойной’ (Словарь русского языка: В 4 т. 2-е изд. М., 1984. Т. 4. С. 300). 44 Симонов Р. А. Древнерусская книжность (В свете новейших источников календарно-арифметического характера). М., 1993. С. 106–109. 45 Ryan W. F. Astronomy in Church Slavonic: Linguistic Aspects of Cultural Transmission//The Formation of the Slavonic Literary Languages. Columbus, 1985. P. 53–60. 46 Парфененков В. О. Кирик-Новгородец – древнерусский ученый//Петербургские чтения-96. СПб., 1996. С. 343. 47 Паршин А. Н. Средневековая космология и проблема времени//Вестник русского христианского движения. 2004. 188. С. 148. 48 Турилов А. А. О датировке и месте создания календарно-математических текстов – «семитысячников»//Естественнонаучные представления Древней Руси. М., 1988. С. 27–38. |
| В исполнении можно просто быть живым, естественным, логичным – все по отдельности, по элементам. А можно, идя от жизни, свою мысль откристаллизовать в такие целостные формы, что они будут выражать суть и смысл современности. Наше приближение к постижению музыкального произведения бесконечно...». 120 Интерпретация Марии Вениаминовны – художника масштабного, далекого от стилизации в исполнительстве и чуждого душевной расслабленности и сентиментальности, – отличавшаяся мужественной силой и глубинным проникновением в творчество равно близких им композиторов, и жизненная судьба человека неуравновешенного и мятущегося вызвала ответную реакцию Флоренского, отразившуюся в обращенном к Марии Вениаминовне письме из Соловков, письме, содержащем признание истинной ценности искусства, утверждающего жизнь и противопоставление ему изломанности и произвола в современной буржуазной культуре как выражении крайнего субъективизма и иллюзионизма. Обращаясь к Марии Вениаминовне, Павел Александрович высказывает сожаление: «Печально, что Вы все не обретаете себя и живете в ломаных ритмах» (Из письма 17.18.IV.1936) С. 442]. «Постоянно думаю о Павле Александровиче, – писала Мария Вениаминовна Анне Михайловне Флоренской через 30 лет после первой встречи, – ибо все, что говорил и что оставил всем нам Павел Александрович – неувядаемые сокровища» (Из письма М.В. Юдиной А.М. Флоренской 12.VII.1957). 1982 Литература 1 . Флоренский Павел Александрович [Автобиографическая статья]. Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат. М., 1927. Т. 44. Стб. 143144. 2 . Флоренский П.А. Собрание частушек Костромской губернии Нерехтского уезда. Кострома, 1910. 3 . Флоренский П.А. Природа [Воспоминания]. Литературная Грузия. 1985. 9. С. 76105. 4 . Флоренский П.А. Общечеловеческие корни идеализма. Сергиев Посад, 1909. 5 . Флоренский П.А. В вечной лазури. Сборник стихов. Сергиев Посад, 1907. 6 . Письма П. А. Флоренского к Б.Н. Бугаеву (А. Белому). Вестник русского христианского движения. Париж. 1974. 114. С. 149192. |
| И за тем, проведши эту мысль свою о характер сочинения докторанта по всем главам сего сочинения с показанием того, как она в них выражается и раскрывается, рецензент оканчивает свой отзыв следующими словами: «В заключение я должен сказать, что профессор Лебедев оказываете услугу русской науке, да и не только русской, а даже и заграничной осмысленным и философским представлением церковно-исторических фактов, касающихся первых четырех вселенских соборов. Они и прежде предлагались науке и публике, только в виде не совсем обработанном. Совершенно научный метод исследования, прекрасное знание творений святых отцов, еще более прекрасное знание древних церковных историков дают профессору Лебедеву несомненное право на звание полного мастера своего дела и полного знатока истории вселенских соборов. – Считаю долгом справедливости признать сочинение проф. Лебедева достойным быть допущенным к публичной защите в качестве докторской диссертации 6 . И в повременной печати об этом сочинении появилось много отзывов как благоприятных и похвальных, так и не благоприятных, даже враждебных. К отзывам первого рода принадлежат напечатанные в а) Церк. Вестник за 1879 г. (проф. П.И. Барсова); б)- Киев Епарх. Ведомостях 1879 г. 36 (проф. Ф.А. Терновского ); в) – Чтен. в Общ. люб. дух. просв. 1879 г., декабрь (проф. А.Д. Беляева ); г) – Странник 1880 г., январь (протоиерея Толмачева, – отзыв, полагаем, имеет официальное происхождение); д) – в немецком журнале-газете: Theologische Literatur–Zeitung 1879 18 (д-ра А.Гарнака, Берлинского профессора). К числу отзывов второго рода, т.е. неблагоприятных, относятся напечатанные а) в отдельной брошюре (Москва, 1879) некоего Ф.Матвеева, под заглавием: «Несколько слов в защиту отцов первого вселенского собора и вообще православия»; – б) в статьях того же Матвеева, помещенных в Московской газете Восток за 1880 и другие годы; – в) в статьях профессора протоиерея А.М. Иванцова-Платонова, печатавшихся в Православн. Обозрении и за тем вышедших отдельной книгой под заглавием: «Религиозные движения на христианском востоке в IV и V веках. Критико-исторические замечания по поводу сочинения проф. Лебедева». М. 1881; – г) в книжке С. И. Соколова под заглавием: «По поводу нападения на наше духовенство». М. 1883. |
| Речь идёт об описанных следствиях поражения Игорева полка: " За нимъ кликну Карна, и Жля поскочи по Руской земли, смагу людемъ мычючи въ " (приводим цитату по академической версии поэмы). Карна и Жля (с заглавных букв) переводились как обобщённые образы скорби и печали. В. Д. Воробьёв трактует это место совершенно иначе, и его толкование ближе нашему прочтению религиозного контекста, чем академический перевод. Музыкальный инструмент карнай был известен на Руси в XII веке и пришёл к нам от уйгуров через хазар или через купцов той же Тмуторокани. (И не были ли трубы городенские из " Слова " теми самыми карнаями?). Более того, В. Д. Воробьёву в одной русской песне встретилось упоминание о карне, " трубе жалостной " , а в черниговских краях обнаружились и топонимы Карна. Если привязать клик карны в " Слове " к упоминанию Игорева войска, которого не воскресить, выстраивается законченный образ: " За ним (по нему - по Игореву войску) вскрикнули, запели жалостные карнаи " . Точка. Конечно, на поле боя никто в такие трубы не дудел, речь идёт о метафоре, возможно, родственной библейской, которой намекалось на трубы иерихонские, от звука которых пали стены города. После карная " Жля поскочи " . Что за " Жля " ? Имелся в виду вестник смерти с пламенным рогом. В иллюстрациях к Радзивилловской летописи В. Д. Воробьёв обнаружил изображение предмета, похожего на пламенный рог, заимствованный скорее всего у половцев и выполнявший известное назначение. С места поражения в битве домой посылался конный гонец с древком, на котором были укреплены два турьих рога, заполненных горючей смесью нефти и серы. Во время движения это устройство необходимо было мыкать, качать, чтобы поддержать процесс горения трута-фитиля. Всадник с хвостом копоти за ним был заметен издалека и ждущие его догадывались о скорбной вести. Вспомним, что мычут не только пряжу, но и горе. В христианское время появилось и слово жгля - как прообраз геенского огня. Автор этих строк из своего деревенского детства ещё помнит это слово, которым у мальчишек обозначался пожог полевой стерни или сухой травы в логу (жгля - от жглявый, жеглый, горелый, жжёный ). Возможно, именно так писалось оно в протографе поэмы, и так же его мог произносить исполнитель баллады, подчёркивая особую эмоциональную окраску эпизода, напоминающей о конце света: жгля жжёт, попаляет. И в христианском контексте смысл рассматриваемых строк можно перевести следующим образом: " Игорева войска теперь не воскресить, и вскрикнули трубы-карнаи (ангелов, возвещающих о начавшемся Божьем суде), и адский огонь покатился по русской земле " . Мы помним, что вследствие серпообразного крепления рогов к древку этот предмет, испускавший серный дым, напоминал об известном существе, о котором мы догадались по сцене солнечного затмения - и тогда становится ещё яснее смысл произошедшей трагедии. |
|
|
