| Не имея об этом официального доклада от Вашего Высокопреосвященства, Мы получаем много частных сообщений, которые рисуют в очень неблагоприятном свете историю перехода православной Церкви в Польше к независимости и Её положение в Польском государстве. Нам сообщают о горячих протестах, которыми было встречено объявление независимости Православной Церкви в Польше со стороны православных епископов и верующих, о насилиях, которым подверглись возражавшие, и о незаконном лишении кафедр четырёх епископов, Преосвященных: Пантелеймона [Рожновского], Сергия [Королева], Владимира [Тихоницкого] и Елевферия [Богоявленского]. Что касается благожелательного отношения Польского государства к Православной Церкви в пределах Польского государства и покровительства, оказываемого им свободе и развитию Православия, то и в этом отношении Наши частные сведения, подтверждённые, однако, нотой Нашего правительства от 27 апреля (10 мая) сего года, предъявленной правительству Польской Республики, не согласуются с сообщениями Вашего Высокопреосвященства. При такой неполноте и противоречивости полученных Нами сведений о происходящем в Польской православной митрополии Мы не можем благословить самостоятельного существования Православной Церкви в Польском государстве до тех пор, пока все обстоятельства и канонические основания Её перехода к независимому бытию не будут выяснены перед Собором Всероссийской Православной Церкви, созыв которого является предметом Наших постоянных молитв и забот. Посему Мы просили бы Ваше Высокопреосвященство сообщить Нам о жизни и событиях Православной Церкви в Польше с мая месяца 1922 года. Приношу Вашему Высокопреосвященству сердечную благодарность за добрые чувства, выраженные Мне Вами в письме Вашем, и, поручая себя молитвам Вашим, с совершенным почтением остаюсь Вашего Высокопреосвященства покорный послушник. Тихон, Патриарх Московский и всея России. 244. 23 мая (5 июня) 1924 года. Донской монастырь. 1. Документы о польской автокефалии. 1919–1926: Рукопись 2. Церковные ведомости 136 . 1924. 15/16 |
| Митрополит Евлогий получил от архиепископа Кентерберийского приглашение участвовать в этих молениях. О последовавшем затем развитии событий сам митрополит Евлогий рассказывал так: «Мое присутствие в те дни в Англии, общение с англиканами, мои речи были истолкованы в Москве, вероятно, агентами большевиков как политика, направленная против государственной власти. Я получил грозный запрос от митрополита Сергия Московского, на который ответил разъяснением, что я вовсе не занимался политикой, а лишь проявил солидарность с теми, кто сочувствует страданиям родной нашей Церкви, что отказаться от этого участия в молитвах английских братьев за нашу Церковь я считаю, по долгу совести, недостойным, невозможным» 807 . Вслед за тем 10 июня 1930 г. Заместитель патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий вместе с Временным Синодом издали постановление, которым митрополит Евлогий увольнялся от управления русскими церквами в Западной Европе, а управление временно передавалось архиепископу Владимиру (Тихоницкому), старшему после митрополита Евлогия архиерею в Западноевропейской епархии, но архиепископ Владимир отказался принять это назначение. Переписка митрополита Сергия с митрополитом Евлогием продолжилась. Заместитель Местоблюстителя требовал от митрополита Евлогия осудить свою поездку в Англию, дать подписку впредь подобных действий не повторять и подтвердить ранее данное обещание о неучастии в политических акциях. Митрополит Евлогий созвал епархиальный съезд духовенства и мирян, большинство участников этого съезда просили митрополита не оставлять епархии. Опираясь на решение съезда, митрополит Евлогий обратился к Заместителю Местоблюстителя с посланием, в котором просил предоставить ему право на самостоятельное управление заграничными церквами «временно, до установления нормальных сношений с центральной властью» 808 . Митрополит Сергий не мог на это пойти, и 24 декабря 1931 г. Заместитель патриаршего Местоблюстителя и Временный Синод издали постановление за 261, которое гласило: «1) Признать указ об увольнении митрополита Евлогия от управления русскими церквами в Западной Европе вошедшим в силу со дня получения его в Париже в июне месяце и всех преосвященных архипастырей, клириков и мирян, находившихся в юрисдикции митрополита Евлогия, свободными от всяких по отношению к нему канонических обязательств. |
| Тут наши пути расходятся, ибо все, что носит печать Советов, для нас неприемлемо и нами отстраняется. На этой позиции я всегда стоял, стою и буду стоять впредь». На запрос митр. Сергия о выступлениях в Англии Е. указал, что проявил солидарность с сочувствующими страданиям Русской Церкви, отрицать к-рые невозможно. В июне 1930 г. Е. опубликовал письмо, разъясняющее вынужденный характер вызвавших взрыв возмущения заявлений митр. Сергия иностранным корреспондентам об отсутствии гонений на верующих со стороны большевистской власти, подчеркнув, что православные в свободном мире не могут «по совести изъявлять своей лояльности этой антихристианской и вообще безбожной власти». 10 июня митр. Сергий и Временный Свящ. Синод издали указ об увольнении Е. от управления рус. правосл. приходами в Зап. Европе и передаче их под временное управление викарному Ниццскому архиеп. Владимиру (Тихоницкому). Архиеп. Владимир отказался принять это назначение. Епархиальный съезд духовенства и мирян большинством голосов просил Е. не оставлять епархию. Опираясь на решение съезда, Е. 21 июня ходатайствовал перед митр. Сергием об отмене указа о своем увольнении и предложил предоставить ему временное право на самостоятельное управление заграничными приходами. В послании, опубликованном в авг. 1930 г., Е. указал, что распоряжение митр. Сергия «по содержанию и общему характеру своему не церковное, не на церковных, а на мирских политических началах основанное, причем самые эти основания являются неверными, не соответствующими действительности, не справедливыми по существу». «Мы лишь временно прерываем внешние административные сношения с этой властью вследствие выяснившейся невозможности правильного, свободного взаимодействия с нею»,- писал Е., объявляя о дальнейшем самостоятельном существовании епархии на основании Указа Патриарха Тихона от 20 нояб. 1920 г. 24 дек. 1930 г. митр. Сергий подтвердил указ об увольнении Е. и распорядился упразднить Епархиальный Совет в Париже. Управление Западноевропейской епархией было поручено Литовскому митр. |
| Подвизайся добрым подвигом веры, держись начал вечной жизни: преуспевай в правде, благочестии, вере, любви, терпении и кротости ( 1Тим. 6:11–12 ). Пастырство полно великих скорбей, поскольку соприкасается с ним наша немощь человеческая: но оно носит в себе и источник радостей святых, поскольку мы становимся участниками жизни Христовой, дарующей верующей душе радости совершенныя и неотъемлемыя. Да будут в тебе радости сии преизбыточествующими над скорбями немощи! О сем в сию минуту молитва наша о тебе. Благословляемый такими молитвенными благожеланиями всех рукоположивших тебя епископов, иди с миром на твое пастырское дело. Прими и посох сей, как знак твоих пастырских полномочий. Милость Господня да будет с тобою во все дни жизни твоея. Речь при вручении архиерейского жезла новопоставленному преосвященному Владимиру (Тихоницкому), епископу Белостокскому, в Свято-Троицком соборе Александро-Невской лавры, 3 июня 1907 года. Преосвященный епископ Владимир, возлюбленный о Господе брат. Волею Божиею твоя архиерейская хиротония совпала с великими и знаменательными по своим священным воспоминаниям днями в истории Церкви Христовой на земле. Господь вознесся на небо, оставив на земле для созидания Церкви Своих святых апостолов. Апостолы, не приступая еще к своей мировой деятельности, долженствовавшей дать новое направление всей жизни человечества, пребывали в Иерусалиме, ожидая сошествия на них обетованного Христом Духа Святого. Их внутреннее настроение в это время церковныя песнопения представляют нам скорбным. Взирая на возносившагося на небо Господа нашего Иисуса Христа, они в молитве своей усердно просили Его не оставить их сирыми, но ниспослать им, для просвещения их душ и сердец, по обетованию Своему Духа Святого. В день Пятидесятницы они просветились дарами Духа Святого и, облеченные силою свыше, стали свидетелями Воскресения Христова и во Иерусалиме и даже до последних земли. Возлюбленный брат! И ты ныне, в преддверии праздника Пятидесятницы, сопричтен к лику святительскому, восприяв чрез рукоположение архиерейское благодать епископского в Церкви Христовой служения. |
| Несмотря на такое, казалось бы, благополучное разрешение вопроса, сам Герман (Аав) заявил, что «не признает юбилея в 40 лет» и предупредил Церковное управление, что служить во время торжеств не будет и не сможет. Также и епископ Гельсингфорсский Александр (Карпин) отнесся к приезду делегации Русской Православной Церкви без особого энтузиазма, он уже знал о тогдашних нестроениях в Патриарших общинах в Хельсинки по поводу учреждения благочиния Московской Патриархии в Финляндии, и советовал протоиерею Михаилу Славитинскому следующее: «Не надо торопиться, пусть все уляжется. В ваших церквях еще очень беспокойно, занимаются подрывной работой, хотели оторваться от Матери Русской Церкви, ездили к митрополиту Владимиру (Тихоницкому), нехорошо себя ведут» . Для пояснения данного ответа необходимо рассмотреть историю образования благочиния Патриарших приходов в Финляндии. Решение Священного Синода Русской Православной Церкви от 11 ноября 1954 г., согласно собственному прошению, митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков) освобождался от управления православными общинами и монастырями в Финляндии, и также от временного поручения по их окормлению освобождался епископ Лужский Михаил (Чуб). Покровский и Никольский приходы в Хельсинки были переданы в непосредственное управление председателя ОВЦС митрополита Крутицкого и Коломенского Николая (Ярушевича) . На конец 1950-х гг. данные приходы объединяли незначительное количество русских эмигрантов, проживающих в Хельсинки и в ближайших окрестностях финляндской столицы. Так, в Никольской общине состояло 1200, а в Покровском всего 400 прихожан, к тому же из этого количества всего лишь около 30% прихожан принимало участие в церковной жизни . Положение в приходах характеризовалось теми же чертами, которые были присущи им практически с основания, – это натянутые отношения как между самими общинами, так и между их настоятелями и Церковными советами, внутренние неурядицы, интриги, разногласия между отдельными священниками, казенное отношение должностных лиц к делу и т.д. Все это приводило к постепенному упадку церковной жизни, пассивности прихожан и уменьшения их количества. |
| В нем он жалуется последнему на те «обиды, которые нанесены не заграничным только епископам, но и всей вселенской Российской Православной Церкви, а вернее сказать всей Христовой Церкви, его предшественником – Святейшим Патриархом Григорием VII и Святейшим Мелетием, самочинно отторгнувшим от Русской Церкви диоцезы Польши и Финляндии и пытавшимся отторгнуть и Америку и русские церкви западной Европы, совершенно извращая священные каноны, в коих не только невозможно найти никакого оправдания таким действиям, но и легко указать строгие воспрещения таковых, начиная с 8-го правила Второго Вселенского Собора. Ссылка же на 28-е правило IV Собора в оправдание подобных незаконных захватов Вселенским Престолом очевидна по своей лживости, ибо там речь идет только о метрополиях Понта, Асии и Фракии, принадлежавших и ранее тому же Престолу» («Церковные Ведомости» 1925 г. 11 и 12). Не менее решительно протестовал и митрополит Евлогий против посягательства Вселенского Престола на его собственную Западно-Европейскую епархию и на прежние русские приходы в Финляндии и Польше, пока неожиданно для многих сам не стал просить того же Константинопольского Патриарха принять под свой омофор его самого и его паству. Вот что он писал в I926 г. Митрополиту Варшавскому Дионисию: «Обращение к Константинопольскому патриарху и участие его в этом деле (т.е. в определении судьбы Русской Православной Церкви в Польше) признаю при всем своем глубоком уважении к высокому положению этого православного первоиерарха, неправильным и вижу в нем неоправданный канонами акт вмешательства во внутренние дела Автокефальной Русской Церкви». Но наиболее авторитетным для нас является голос Святейшего Патриарха Тихона, выраженный им в грамоте, отправленной на имя Вселенского Патриарха Григория VII, в 1924 г. Поводом для нее послужило обращение к нему со стороны последнего, в котором Патриарх Григорий, наименовавшей сам ранее Патриарха Тихона «исповедником», поддавшись влиянию обновленцев, «в согласии с решением Священного Константинопольского Собора», предлагал ему, чтобы он «ради единения расколовшихся и ради паствы пожертвовал собой, немедленно удалившись от управления Церковью, как подобает истинному и любвеобильному пастырю, пекущемуся о спасении многих, и чтобы одновременно упразднилось Патриаршество, как родившееся во всецело ненормальных обстоятельствах и как считающееся значительным препятствием к восстановлению мира и единения». Для исследования дела на месте он предполагал послать в Москву нарочитую Комиссию, но Святейший Тихон отказался принять ее. |
| Вокруг Церкви именно собираются на чужбине русские изгнанники: чувствуя себя часто одинокими и беспомощными, они в ней видят ныне свое единственное прибежище, свою заступницу и покровительницу. Она знаменует для них родной дом в чужих странах. Под ее покровом строится почти вся наша общественная и культурная жизнь, особенно в лагерях Д. П. Она же часто должна представлять русскую эмиграцию пред лицом местных иностранных властей и международных благотворительных организаций. Политические партии и другие общественные группировки, раздробившись на части и лишенные материальных средств, настолько утратили свое прежнее значение, что они не могут оказывать серьезного давления на духовенство и сами часто должны искать у него поддержки. С другой стороны, церковное самосознание последнего настолько возросло под влиянием пережитой нами катастрофы, что оно уже не захочет жертвовать своим церковным первородством ради призрачных земных благ, хотя бы это были все царствия мира, ибо мы видим, как они рушатся на наших глазах. Апокалиптический характер наших дней сам по себе невольно отвлекает взоры духовенства и паствы от земли и устремляет их к вечным нетленным ценностям, к которым прежде всего должна вести верующих Церковь. Первое из этих благ это церковный мир, которого, увы, мы лишились и в котором нуждаемся ныне. Очень показательно, что народ – хранитель благочестия – сам настойчиво заговорил о необходимости восстановления нашего церковного единства и побуждает своих пастырей как ответственных церковных домостроителей, найти для этого необходимые средства. Это доказывает, что почва для церковного мира подготовлена, и мы без особого труда могли бы преодолеть наше разделение, если бы вполне искренне и вдумчиво стали искать путей для примирения. Мы сами, при помощи Божией, можем и должны исцелиться от недугов разделения. Нам не нужно для этого идти в Константинополь и отдавать на суд Вселенского Патриарха наши печальные внутренние распри, к чему Ваше Высокопреосвященство призываете нас в своем письме. Если бы Константинопольский Первоиерарх и соединил нас формально под своею юрисдикцией, это не давало бы нам того единомыслия и единодушия, без которых такой союз был бы непрочен. Но вступая на этот путь, мы берем на себя большую ответственность же только перед всей Русской, но отчасти и Вселенской Церковью, ибо перед нами восстает чрезвычайно важный канонический вопрос: имеет ли право Вселенский престол подчинить себе всю русскую диаспору в Европе? |
| Буду Вам, Владыка, очень благодарен за скорый ответ на настоящее мое письмо. Мне было бы очень ценно выслушать Ваши соображения по этому затронутому мною вопросу. Прошу Ваших св. молитв и с глубоким уважением и любовью остаюсь покорный слуга Вашего Высокопреосвященства Митрополит Владимир. 5 [Оригинал на бланке ARCHEVÉQUE des Eglises Orthodoxes Russes en Europe Occidentale EXARQUE DU PATRIARCHE OECUMÉNIQUE. 12, Rue Daru- Paris 8.] 10 января 1949 г. Ваше Высокопреосвященство, Глубокочтимый Владыка, От всего сердца взаимно приветствую Вас в эти великие дни Рождества Господа нашего Иисуса Христа и с полным единомыслием возношу молитвы свои Родившемуся нас ради в Вифлеемском Вертепе, да обновит Он святую любовь и единомыслие в сердцах наших и да сохранит Вас в грядущее лето в добром здравии и благоденствии. Но глубоко скорбит сердце мое при мысли, что и в эти святые дни, когда Святая Церковь зовет нас вместе с Ангелами воспевать «Слава в Вышних Богу, на земле мир, в человецех благоволение», нет мира у нас в Церкви... Я разумею все то же марсельское дело. Что касается до перехода самого священника Малиновского в Вашу юрисдикцию, то это было личным делом Епископа Нафанаила – принять или не принять его; что же касается меня, то я уволил его от должности настоятеля незаконно захваченного им храма и исключил его из списков епархии с запрещением служить в приходах ее. Другой вопрос, связанный с этим, – это захват прихода. Священник Малиновский, пользуясь случайным большинством на общем собрании, специально для этого созванном, захватил храм. Этот акт я не могу назвать иначе, как незаконный насильственный захват. Не буду останавливаться на тех подробностях, которыми Епископ Нафанаил тщетно пытается оправдать этот захват. Факт остается фактом, и что еще печальнее, нам угрожают и в дальнейшем такие же явления. Долгом считаю прямо указать на причину этого крайне опасного для Церкви явления, а именно пребывание в Париже Епископа Нафанаила. Когда он приехал в Париж, то посетил меня, в присутствии свидетелей заверил меня, что приехал не для устройства параллельных приходов и не для организации параллельной епархии, а по делам ди-пи, и что надеется работать в мире и согласии, и я принял его по-братски. |
| На нем епископы выступали за то, чтобы придерживаться впредь гибкой линии: там, где народ отказывался принимать новый стиль, благословлять совершение богослужения по юлианскому календарю. С тех пор новый календарь остался в употреблении в Варшавском митрополичьем соборе и в православных церквах воеводств с преимущественно польским населением. На Волыни и в Белоруссии в православных церквах вернулись к юлианскому стилю. Власти выслали из страны не имевших польского гражданства епископов Владимира (Тихоницкого) во Францию и епископа Сергия (Королева) в Чехословакию. Из оппозиционного епископата в Польше оставался только владыка Пантелеймон, которого не могли выслать из страны ввиду его польского гражданства, но вплоть до 1939 г. он оставался без кафедры. 16 августа 1924 г. Синод составил послание патриарху Тихону, главная мысль которого заключалась в том, что не произвол епископов, а сама жизнь подталкивает Православную Церковь в Польше к самостоятельности. Ответа от патриарха Тихона на это послание не последовало. 13 ноября 1924 г. после переписки с митрополитом Дионисием Константинопольский патриарх Григорий VII вместе с Синодом дал благословение на учреждение автокефальной Церкви в Польше. Через четыре дня после принятия этого решения патриарх Григорий VII скончался. Его преемник Константин VI 30 января 1925 г. известил все автокефальные Церкви о состоявшемся определении, но вскоре после этого он был выслан турецким правительством из Константинополя, и только его преемник Василий III отправил томос о даровании автокефалии в Варшаву. Цель польского правительства – оторвать русский православный народ в Польше от канонической связи с Московской Патриархией – была достигнута. Православная Церковь в Польше после ее незаконного автокефального устроения и частичной реорганизации епархиального деления состояла из пяти епархий: Варшавско-Холмской, во главе которой стоял глава автокефальной Церкви с титулом митрополита Варшавского и всей Польши, Волынской с кафедральным городом в Кременце, Полесской с центром в Пинске, Гродненской и Виленской. |
| Виленской епархией управлял епископ Елевферий (Богоявленский). На викарного епископа Белостокского Владимира (Тихоницкого) было возложено патриархом Тихоном окормление всей Гродненской епархии. Часть Волынской епархии, входившая в пределы Польского государства, находилась под управлением викарного епископа Кременецкого Дионисия (Валединского). Для окормления церквей Полесья Святейший Патриарх Тихон направил в Пинск епископа Пантелеймона (Рожновского), который по отцу был поляком. Назначенный на Варшавскую кафедру митрополит Серафим (Чичагов) не получил от польских властей разрешения на въезд в Польшу. Польские власти стремились оторвать православные епархии на своей территории от Московской Патриархии. Свои попытки устроить в Польше независимую от Москвы православную юрисдикцию они начали с контактов с белостокским епископом Владимиром (Тихоницким), видевшим путь к правильному устроению церковной организации в Польше в сохранении канонической зависимости от Патриархии и в созыве всепольского Собора. Польским властям стало ясно, что они не могут рассчитывать на епископа Владимира, и их контакты с ним прекратились. Новым кандидатом правительства на возглавление Православной Церкви в Польше стал кременецкий епископ Дионисий (Валединский). Министерство исповеданий пригласило его в июне 1921 г. в Варшаву для обсуждения проекта устроения высшего церковного управления в Польше, где вскоре, по согласованию с польскими властями, оказался и архиепископ Минский Георгий (Ярошевский), эмигрировавший из России вместе с разбитыми войсками генерала А. И. Деникина. Министерство пригласило в Варшаву также епископа Пантелеймона. Министр исповеданий откровенно заявил русским архиереям, что вмешательство иностранных церковных властей, иными словами Московской Патриархии, в церковную жизнь Польши нежелательно. Архиереи выразили готовность добиваться автокефалии Православной Церкви в Польше при условии, что этот путь будет санкционирован законной патриаршей властью. В августе 1921 г. польское правительство сообщило патриарху Тихону через посланника Филипповича в Москве свою заинтересованность в автокефальном устройстве Православной Церкви в Польше. Святейший патриарх был готов к компромиссу. 15 сентября 1921 г. определением Священного Синода главе Православной Церкви в Польше сообщались полномочия окружного митрополита. Патриарх Тихон своим указом от 27 сентября назначал архиепископа Георгия (Ярошевского) своим экзархом в Польше, правда, без перемещения его на Варшавскую кафедру, которую по-прежнему занимал не имевший возможности выехать за границу священномученик митрополит Серафим (Чичагов) . В своем послании минскому архиепископу Георгию Святейший Патриарх ввиду затрудненности сношений Патриархии с польскими епархиями даровал Церкви в Польше права автономии. |
|
|
