| Но так как король «только отступал», то некоторые участники заговора, боясь разоблачения, решили выдать других заговорщиков царю. Владимир Андреевич Старицкий, князья Вельский и Мстиславский взяли у упомянутого выше Ивана Петровича список заговорщиков, который послали царю, находившемуся в походе, и тот немедленно вернулся в Москву. В записках Штадена помещен иной рассказ о заговоре, более краткий и не во всем совпадающий с рассказом Шлихтинга. Согласно Штадену, заговорщики также подписывали какой-то документ (contract), но речь шла о намерении возвести на престол Владимира Андреевича; автор ничего не упомянул о каких-либо соглашениях с королем. По словам Штадена, Владимир Андреевич передал царю составленный заговорщиками документ во время военного похода, и царь поспешно уехал в Александрову слободу. Сообщения Штадена и Шлихтинга следует сопоставить с тем, что мы знаем о событиях, происходивших осенью 1567 года, из других источников. После неудачи мирных переговоров лета 1566 года в Москве было решено положить конец войне, нанеся решительный удар по Великому княжеству Литовскому. Хотя в начале 1567 года в Литву направилось посольство во главе с Федором Ивановичем Умным Колычевым, продолжению переговоров в Москве не придавали никакого значения. «А в кою пору государские послы в Литву ходят, — говорилось в принятом в начале июля 1566 года приговоре, — государь к своему походу к болшему на Ливонскую землю в то время велит готовити всякие запасы и наряду (артиллерии. — Б.Ф.) прибавити». Готовясь к военному походу, который должен был окончательно решить в его пользу спор из-за Ливонии, царь стремился найти себе союзника, и таким союзником стал в конце концов шведский король Эрик XIV. Этот незаурядный правитель многими особенностями своей личности живо напоминает Ивана IV. Один из самых образованных людей тогдашней Швеции, автор музыкальных сочинений, он был нервным человеком, временами впадал в безумие и не мог управлять государственными делами, но одновременно оставался жестким политиком, готовым на любые меры для укрепления своей власти в борьбе со своими братьями — удельными князьями, и аристократией. |
| Глава II. Я надеюсь, что читатели из слов генерала не станут еще заключать об Вельском. Правда, он имел некоторые особенности; но из этого еще не следует, чтобы он был ужасным чудаком. Англоманом же назвал его генерал в том смысле, в каком Русские купцы продают Немецкое шампанское. Вельский имел много привычек не-Московских и вообще любил создавать себе образ жизни сам, тогда только следуя принятым обычаям, когда они совпадались с его мыслями. Не смотря на древность своего дворянства, привычки жизни своей составил он себе по образцу среднего сословия образованной Европы, перенимая иное у Англичан, другое у Немцев, иное у Французов, не пренебрегая впрочем и Русского, когда оно не мешало его вкусам и входило в тот смысл, который он старался дать своей жизни. К его крыльцу, вместо швейцара, был приделан колокольчик. Вместо стаи лакеев, имел он самую не многочисленную прислугу, и ту вольную. В комнатах его не было ничего лишнего, но все нужное, все удобное. Мебели отличались роскошью изящества, покоя и чистоты, а не золота. На столе его всегда лежала последняя иностранная газета и несколько литературных журналов. В кабинете его были все замечательные новости наук и словесностей. Кухня его была Русская, то есть, не древне-Русская, не множество блюд без конца и без вкуса, но Русская новая, эклектически-Европейская, то есть, такая, каким со временем должно быть Русское просвещение. Маленькую карету его возили две лошади и почти всегда без лакея. Щеголеватость его платья замечали не многие, – так оно было просто и однообразно. Вообще опрятность, покой, вкус, простота и Английское удобство были отличительным характером всех его роскошей. Воспитанная посреди таких привычек, под надзором отца умного и просвещенного, проведя пять лет в чужих краях, в кругу самых отборных обществ, в атмосфере изящных искусств и умственной аристократии; одаренная самыми счастливыми способностями и красотою не общею, – Софья Вельская, семнадцати лет, была бы одною из замечательных девушек в самых образованных землях, а тем больше в России. |
| Руководящим политикам Великого княжества Литовского и Польши было хорошо известно о разногласиях между царем и дворянством, и они рассчитывали использовать эти разногласия в собственных интересах. Уже в конце 1561 года литовский гетман (главнокомандующий литовской армией) Миколай Радзивилл обратился с письмом к русским воеводам крепости Тарвас в Ливонии. Отметив, что «бездушный государь ваш без всякого милосердия и права, а з неизбежною опалою своею горла ваши берет», Радзивилл призвал воевод «з окрутенства з неволи» перейти под власть Сигизмунда II. Когда в 1563 году собрался польский сейм, чтобы обсудить вопрос о помощи Великому княжеству Литовскому, которое вступило к этому времени в войну с Россией, в тронной речи участникам сейма сообщали, что король «надеется на то, что, если бы только войско его королевской милости показалось на Москве (то есть на русской территории. — Б.Ф.), много бояр московских, много благородных воевод, притесненных тиранством этого изверга, добровольно будут приставать к его королевской милости и переходить в его подданство со всеми своими владениями». Если известия о разногласиях между царем и дворянством вызывали у литовских политиков определе " нные надежды и толкали их к более активным действиям, то, в свою очередь, доходившие до царя сведения об этих надеждах и действиях усиливали его сомнения в верности подданных. В этом смысле очень показательной представляется судьба воевод Тарваса. Хотя они и не вняли увещаниям гетмана Радзивилла и литовские войска взяли Тарвас лишь штурмом, царь положил на вернувшихся из плена воевод опалу и «розослал их... по городам в тюрьмы, а поместья их и вотчины велел... взять и роздать в роздачю». В сложившейся ситуации снова осложнились отношения царя с его двоюродным братом Владимиром Андреевичем. Долгие годы отношения эти были вполне нормальными. Еще в середине 50-х годов старицкий князь получил от царя земельные пожалования в Дмитровском уезде; он командовал войсками, стоявшими на Оке против крымских татар, участвовал вместе с царем в военных походах. Однако когда высшие слои дворянства стали проявлять недовольство действиями царя, Иван IV постарался ограничить связи знати со старицким князем. Так, в своей поручной записи князь Иван Дмитриевич Вельский брал на себя в отношении старицких князей обязательство «с ними не думати ни о чем, и сь их бояры и со всеми людми не дружитися, и не ссылатися с ним ни о какове деле». Как правитель небольшого княжества Владимир Андреевич не представлял для царя опасности; иное дело, если бы недовольная знать стала выдвигать его как своего претендента на царский трон. |
| Разумник Константинович Попов (ок. 1863 - 01.12.1890) – сын псаломщика Усть-Сысольского Троицкого собора. Окончил Вологодскую духовную семинарию (1884). С 04.04.1885 псаломщик Усть-Сысольского собора, с 25.01.1886 псаломщик Николаевской Никулинской церкви Вологодского уезда, с 22.08.1887 переведен к Вологодской градской Воскресенской церкви. Женился на дочери священника Оларевской Николаевской церкви Валентине Венедиктовне Костровой. С 26.02.1888 диакон с оставлением на псаломщической вакансии. С 03.06.1889 священник Николаевской Оларевской церкви Вологодского уезда. Ямвлих Константинович Попов был, вероятно, братом Разумника Константиновича и был его поручителем на венчании. См. Клировая ведомость Вологодской градской Воскресенской церкви за 1888 г.//ГАВО. Ф. 1063. Оп. 11. Д. 15. Л. 284 об; Попов Разумник//Православные приходы и монастыри Севера http://parishes.mrezha.ru/clergyL.php?id=6911 ; Метрическая книга Николаевской Оларевской церкви за 1887 г.//ГАВО. Ф. 496. Оп. 38. Д. 18. Л. 37 об. – сведения Г.В. Смирновой. Дмитрий Анемподистович Барков (ок. 1863 – 05.10.1915) – окончил Вологодскую духовную семинарию (1884). С 20.08.1884 псаломщик Тотемской градской Сретенской церкви, с 15.09.1885 священник Явенгской Покровской церкви Кадниковского уезда, с 17.11.1897 перемещен к Димитриевской Георгиевской церкви Устюжского уезда, с 16.05.1904 перемещен к Троицкой Пушемской церкви Никольского уезда. 08.08.1914 уволен за штат. С 09.11.1914 определен к Иоанновской Остроконской церкви. Барков Димитрий//Православные приходы и монастыри Севера http://parishes.mrezha.ru/clergyL.php?id=6758 Алексей Сергеевич Беляев (09.03.1864–24.03.1926) – сын диакона Введенской Ракулевской церкви Вологодского уезда. Окончил Вологодскую духовную семинарию (1884), с 24.02.1885 псаломщик Царе-Константиновской церкви г. Вологды, с 21.11.1885 диакон Успенского Верховажского собора Вельского уезда, с 20.11.1888 священник того же собора. Законоучитель мужского и женского приходских училищ. С 08.09.1898 по 01.05.1904 благочинный 2 округа церквей Вельского уезда. С января 1898 г. заведующий Епархиальной свечной лавки при соборе. С 06.10.1898 член-сотрудник Церковно-Археологической комиссии при Вологодском епархиальном древлехранилище. С 22.12.1900 член-сотрудник Императорского Палестинского общества. Автор сочинения: А.С. Беляев. История Верховажского посада. Вельск, 2010. См. Клировая ведомость Верховажского Успенского собора за 1909 г.//ГАВО. Ф. 496. Оп. 4. Д. 260. Л. 339-339 об. – по сведениям О.Н. Ивановой. |
| Чудное, удивительное стечение! Сюда к Георгиевской часовне в Раменье съезжаются и сходятся богомольцы всех возрастов, всех званий и сословий, молодые и старые, богатые и бедные, здоровые и немощные, и в продолжение двух суток, с утра 30 июля по утро 1 августа, беспрерывно, денно и нощно, по четырем дорогам - Вельской, Судоромской, Ракульской и Пуйской, не десятками, не сотнями, а почти непрерывной вереницей. тянутся жители не одного Вельского уезда, нет, - почти всей Вологодской губернии и уездов Кириловского, Каргопольского и Шенкурского. Казалось бы, не мала площадь Першимского Починка, со включением усадебной и пахотной земли, простирающаяся, приблизительно, до 125000 кв. саж. или квадратной полуверсты: но и этого пространства бывает недостаточно, хотя оно почти сплошь занимается народом. Сверх того заняты бывают богомольцами все нежилые строения, как то: мякинницы, овины, бани и др., а домы, так сказать, битком набиты, несмотря на то, что многие из богомольцев, особенно дальних, приезжают на самое короткое время, только для поклонения святыне и отправления молебнов. Немало их, кроме Першимских мест, останавливается по дорогам Вельской и Ракульской и в другой деревне, смежной с Починком. Короче сказать: на 1 августа к Георгиевской часовне, в Першимский Починок собирается всего народа более 10 тысяч. Цифра эта, по местности, огромная, замечательна еще тем, что она как прежде постепенно возрастала, так и ныне с году на год увеличивается. Было время, лет, наприм., 50 тому назад, что богомольцев собиралось сюда всего сто-двести человек, да и то из ближайших окрестностей. Ощутительнее стало возрастать число их с 30-х годов; а теперь удивительно как прибывает! Но продолжим рассказ. Весь народ в Першимском Починке, на 1 августа, движимый чувством богомоления, представляет наблюдению дивные явления. Во время пения молебнов для отдельных семейств, он то совершает частные молитвы, либо в часовне и близ нее, либо где-нибудь недалеко от часовни; то суетится и хлопочет об исполнении других религиозных дел, уделяя тут несколько минут и на хозяйство свое, применительно к кочующему своему состоянию. |
| А Ермаков снова на свободе, участвует в нападениях на транспорт с деньгами, занимается рэкетом. Всюду за ним тянется кровавый след. В 1910 году его ссылают в Вельск. В 1917 году он сколачивает банду для изъятия земель и имущества крупных землевладельцев, совершает первые безнаказанные расстрелы «контры». Ермакова с его отрядом направляют на подавление крестьянских восстаний – и снова расстрелы, руководителей народных восстаний он убивает лично, о чем хвастается в воспоминаниях. В июне 1918 года он, например, подавляет восстание на Верхне-Исетском и Невьянском заводах. Руководители восстания были лично убиты Ермаковым. К моменту убийства Царской семьи руки Ермакова были обагрены кровью десятков жертв. Неудивительно, что именно ему поручили убийство Царской семьи и уничтожение тел. На фотографии 1918 года у Ермакова бравый вид: гимнастерка с ремнями, галифе, офицерские сапоги, на боку маузер. Снимок сделан в солидном фотоателье, на фоне декорации с экзотическими растениями и камнями. Взгляд дикий, бандитский, по-прежнему вызывающий. Волосы покороче, чем в юности, но и сейчас издалека можно принять за Махно. В 20-е Ермаков служит милицейским начальником в разных городах, а с 1927 года становится одним из руководителей мест заключения в Уральской области – закономерная карьера большевистского палача. Мне рассказывали, что в начале 30-х он лично казнил наиболее важных лиц, приговоренных к расстрелу. Тогда было арестовано более двух тысяч руководителей области, из них примерно треть расстреляны. В 20–30-е годы Ермаков охотно встречается с коллективами трудящихся, рассказывает о подробностях расстрела Царской семьи и о своей особенной роли в нем. Все, кто знал его, отмечают за ним страсть к алкоголю. Выпив, он становился особенно болтлив и хвастлив. Как рассказывал мне екатеринбургский старожил А.И. Антропов, лично встречавшийся с Ермаковым, тот говорил: «Я лично расстрелял Царя, Царицу и Наследника и впервые на Урале устроил крематорий». Говоря о крематории, он имел в виду сжигание тел представителей Царской семьи. На фотографии конца 30-х годов мы видим типичного чекиста-начальника тех лет, располневшего, в гимнастерке с ремнем, в сапогах, из гимнастерки торчит приличное брюшко. Вид самоуверенный, как и в юности, неприятный, отталкивающий. |
| Т. II. 69). Или то же предоставляется в царской грамоте крестьянам Устьянских волостей 1622 года; в грамоте сказано: «А выбирати им меж себя Устьянских волостей крестьянам лучшим и середним и молодшим людям, кому меж их управа чинити и наши доходы сбирати и к нам на срок привозить, из волостных крестьян лучших людей (по два человека из волости), да и списки излюбленные имян их, за своими руками к нам прислати; и мы тех их излюбленных судей велим и к целованью привести, что им Устьянских волостных людей судити и управа чинити по Судебнику и по уставной грамоте» (ААЭ. Т. III. 126). Тех же выборных судей и собственную управу мы находим и в боярских вотчинах; так, в наказной памяти крестьянам боярина Годунова, писанной в 1594 году, сказано: «Чтобы крестьяне Петр Диаконов да Никита Иванов с товарищи и выборные судьи и старосты, и целовальники, и сотские, и пятидесятские и десятские то берегли крепко, чтоб у них в Вельском стану продажного питья не было и проч.» (ААЭ. Т. I. 361). Или тот же боярин Годунов в 1596 году писал в свое имение на Онегу, в Шенкурский стан, чтобы выборные земские судьи сего стана с боярскими приказными людьми учинили суд о присадной земле между Химанинскими крестьянами и Богословским монастырем (АИ. Т. I. 248). Здесь, по-единогласному свидетельству всех приведенных грамот, мы видим в крестьянских общинах суд и управу чрез выборных крестьянских начальников и судей, точно так же, как это было в прежнее время до прикрепления крестьян к земле; следовательно, крестьянская община и по прикреплении осталась при том же значении и при той же силе, какие она имела при царе Иване Васильевиче; прикрепление нисколько не изменило общественных отношений и значения крестьян и их общин; и такой порядок был, как свидетельствуют приведенные грамоты, и в черных волостях, и в дворцовых селах, и в вотчинах монастырских и боярских. Явно, что крестьяне, все без различия, продолжали еще представлять один класс, как это было и до прикрепления, и составляли даже смешанные общины из крестьян, живущих на черных и владельческих землях, как это и свидетельствует одна царская грамота 1597 года, в которой старец Соловецкого монастыря говорит: «Которые их Соловецкого монастыря крестьяне и казаки, и всякие промышленные люди, и торговые живут у их монастырских промыслов в Ковде и в Порьегубе, и они де с Ковдяны и Порьегубцы всякие государевы подати по расчету платят; и подводы дают, и во всем считаются по-прежнему» (Доп. |
| Может быть на этом основания народное предание относит местопребывание первых людей по изгнании из рая к хевронской долине. Недалеко от Хеврона показывают даже пещеру, где жили будто бы первые люди. Хеврон, древнейший из городов, упоминаемых в Священном Писании , был главным городом сынов Знаковых (Иис. Нав. 21:11 ). Над ним реют самые седые библейские воспоминания. Здесь жили праотцы Еврейского народа: Авраам, Исаак, Иаков. Здесь они многократно беседовали с Богом и здесь нашли для себя покой их тела после смерти. Здесь жил некоторое время царь Давид, против которого здесь же возмутился его сын Авессалом. Богатый библейскими воспоминаниями, Хеврон не богат историческими памятниками. Единственный исторический памятник Хеврона – это мечеть, в которой находятся, согласно преданию, гробницы Авраама, Исаака и Иакова с их семействами (кроме Рахили). Но вход в мечеть очень затруднителен и разрешается только лицам, снабженным именным султанским фирманом. Вход же в пещеру под мечетью, где, по преданию, находятся гробницы патриархов, закрыт для всех, даже для самих мусульман. В 1862 году, по особому разрешению Султана, встреченному с большим неудовольствием мусульманами, спускался в эту пещеру принц Вельский (теперь король Эдуар VII) с настоятелем Вестминстерского аббатства доктором Станлеем и еще двумя англичанами. Это были первые посетители (со времен крестоносцев, когда прекращен доступ в мечеть) и последние, так как мусульмане того убеждения, что посещение гробниц патриархов нарушает их покой и неприятно им, и приводят в доказательство, что когда завоеватель Палестины Ибрагим-паша вздумал было проникнуть в эту пещеру, то был отброшен оттуда как бы ударом молнии. Что современный Хеврон стоит на месте библейского города, это считается более или менее достоверным. В городе сохранилось одно водохранилище, древность которого, по мнению ученых, восходит, по крайней мере, ко временам Давида. Здесь, по их предположению, Давид казнил убийц Иевосфея, сына Саулова ( 2Цар. 4:12 ). В настоящее время Хеврон – довольно большой торговый город и населен почти исключительно магометанами, отличающимися здесь крайним фанатизмом, вследствие чего город является не безопасным для христиан, в которых даже уличные мальчишки обыкновенно бросают каменьями, если их не сопровождает кавас – гроза турок. Пока мы ходили около города, к нам подошел турок – чалмоносец, с достоинством что-то объяснявший и прибавлявший потом знакомое нам слово «бакшиш.» Кавас объяснил нам, что он требует бакшиша по праву (!) здешнего муллы. Магометанские муллы не получают никакого вознаграждения за свое священнослужение, чаще всего не имеют никакой собственности, а потому живут исключительно сборами со своих земляков, или паломническими бакшишами, которые они вымогают очень бесцеремонно. Мы удовлетворили требование муллы, к великому его удовольствию. |
| Тут исчезает и грозный завоеватель Аттила, и семья Зигфрида, и Гунны и Росманны, между тем Эрманарик ещё заключён в периоде борьбы не только по истории, но и по преданиям, и по песням, и по сказаниям, сохранённым у Саксона Грамматика, рассказывающего о его плене у славянского царя Исмара 374 . Около царя остготского, вызвавшего бурю восточного казачества, сосредоточиваются Гунны, Руссы и Славяне, но сам он исчезает перед высшими лицами позднейшей истории или перед поэтическими образами, созданными воображением северных народов. Период борьбы заключается в двух лицах – исторического Аттилы и сказочного Зигфрида. Оба сделались достоянием всех германских племен, потому что самая борьба, олицетворённая в их судьбе, изменила всю жизнь и направление всех Германцев от берегов Ледовитого моря до юго-западной оконечности Европы и до развалин древнего Карфагена; но оба чужды германскому миру. Русс или Росман-Зигфрид, совершеннейший представитель бесстрашного, но кроткого удальства, выступает из туманов неизвестной стороны и примыкает к Германцам, как союзник, готовый подчиниться их первенству. По своему происхождению он принадлежит к народам Севера, мирным, оседлым и сохранившим патриархальную семейность. Когда он гибнет от вероломства Бургундцев, мщение, невозможное для его слабых единоплеменников, предоставляется судьбой Гунну-Аттиле. История просвечивает сквозь сказку. Но молодость Зигфрида окружена всей роскошью восточного вымысла, отзывающаяся и до сих пор в народах славянских, царь-девицей (Брунгильда), змеем-горынычем (Фафнир), шапкой-невидимкой (тарнкаппе), карлами, колдунами и несметными сокровищами; имя его похоже на перевод имени славянского, кончающегося на мир (как русский Владимир и Воломир или Хваламир, первый царь Гуннов в Европе); меч его вельск (Volsk), напоминает столько же Волгу (волжский), откуда шёл лучший булат, как и Вельшей (Кельто-Римлян); наконец, происхождение его от отца или деда Вальса указывает на Велеса, бога северных Славян и на предание, сохранённое в игоревой песни о русских князьях, которых поэт называет внуками Велеса. |
| Вельск. Собор Спаса Преображения. Ныне в здании располагается городской культурный центр Вельск – один из самых древних городов Русского Севера. Вельский погост впервые упоминается как уже существующий в грамоте 1137 года новгородского князя Святослава Ольговича, то есть на 10 лет раньше Мо-сквы. Люди здесь жили хваткие и предприимчивые. Со времен Древнего Новгорода, к владениям которого относился изначально Вельский погост, здесь занимались смолокурением и на экспорт торговали дегтем, который в те времена широко использовался как смазочный и изоляционный материал. Когда в 18 веке Вельск был причислен к городам, на его гербе стали изображать бочку с дегтем. В старину Вельск был знаменит своими ярмарками. На Афанасьевскую ярмарку приезжали купцы из Москвы и Ярославля. Не только хозяйственной жилкой наделил Бог вельчан. Среди уроженцев Вельска есть и святые, и отважые воины (пять Героев Советского Союза), и ученые с мировым именем (например, соратник Н. Вавилова, генетик Г. Карпеченко), и знаменитые литераторы. 1 Да и сейчас Вельск не назовешь спящим захолустьем. Кипит в нем какая-то своя, неведомая столицам жизнь. Взять хотя бы Районный Культурный Центр. Тут тебе и театр «Ступени», и цирковая студия «Романтики», и студия танца «Воздух», и аж три студии вокала, и рок-группа НЗ, и шоу-группа «Кабаре», и ансамбль песни «Душечка», и хор ветеранов «Золотые зори», и огромное количество детских кружков, и чего тут только нет на такой небольшой городок. К тому же сюда постоянно приезжают на гастроли разные театральные и музыкальные знаменитости. И даже устраиваются показательные соревнования по боксу. И все бы хорошо, и можно только порадоваться за земляков, если бы весь этот творческий напор не был изрядно подпорчен не ложкой, а целой бочкой дегтя, не меньшего размера, чем изображена на гербе. Все эти творческие импульсы являют себя, пожалуй, на уникальной – на сегодняшний день для России – сцене. Эта сцена – алтарь Православного собора Преображения Господня. 1 Когда освящается храм – на месте Престола становится Ангел, который не уходит отсюда до конца земной истории. |
|
|
.jpg)
