| Еще в Москве меня просили найти возможность заехать в деревню Гридинскую Вельского района. И я так распланировал время, чтобы в четверг, 26 июня, служить там Литургию. Мы спешили. Именно поэтому ситуация в Прилуке сначала заставила нас приуныть: ведь там мы оказались во вторник вечером. А в Гридинской ждали нас к вечеру среды. В 6 часов вечера той самой среды мы покинули Прилук, чтобы совершить трехсоткилометровый бросок. Как самый тихоходный автомобиль нашего автопоезда, мой «Дружок» вышел на трассу первым, чуть раньше остальных. На борту были Артур, Алеша и Федя. Направление движения в сторону Москвы. Шальная мысль не дает покоя: «Заехать, не заехать? Один раз уже не заехал. Жалел. Опять? Не прощу. Ладно, успеем вернуться на маршрут, свернем по-быстрому». В пути После Двинского Березняка поворот на Котлас, 14 километров на удивление хорошей дороги, и мы – в Чамове! Возле храма Косьмы и Дамиана, где трудились и служили год назад с Сергеем, Сашей, Олей, Артемом, Тихоном, Пашей и Максимом… Чамово, храм Косьмы и Дамиана Нахлынули эмоции, всколыхнули душу. Издали виден крест над входом, сколоченный нами из подручных жердей. И скупая слеза потекла из сентиментального сердца: «Выстоял зиму! И ветра ему нипочем!» Поближе подошли. А храм-то, храм – красавчик! Двери новые, окна новые, заглянул за стекло – полы настелены. Чудеса! Полы Пообщались с ответственным за храм от ТОС (территориального общественного самоуправления) Александром – крепким хозяйственным мужиком, в прошлом году в первых рядах с бензопилой наперевес бросившимся на штурм, вызволять из заточения царские врата. Алтарь, вид из окна Встретились и с главой ТОС – Галиной, рассказавшей о своих намерениях подновить крышу и установить настоящий, как она выразилась, крест. Вот она – Слава Божия! Чамово, год спустя Но пора и к своим! Связи не было, и я старательно пытался догнать экипажи Андрея и Никиты. Но самое смешное, что все это время они безуспешно пытались догнать меня, удивляясь неожиданной прыти моей старой лошаденки. Между нами было полторы сотни километров, объединиться удалось только у Вельска. Смеялись. Долго. |
| – Вот какою я тебя, лебедь моя белая, люблю! Душу за тебя отдать я готов и тело на раздробление, когда настоящей государыней тебя вижу, а не слабою лукавящей женщиной. Она засмеялась и, припав к нему, тихо и вкрадчиво сказала: – А разве всегда-то можно правду говорить да то делать, что хочется? Кабы можно было, сидели бы мы рядом с тобой на престоле при всем народе, не миловались бы здесь тайком да воровски в ночи темные. Она вздохнула и прибавила: – Ох, не легко тоже с нашими боярами ладить, иногда и слукавишь поневоле. Теперь-то бояться нечего: за изменное дело они и сами готовы будут наказать виновных потворщиков Вельского да Ляцкого, а что до дяди, так он да Воронцов, дела все в руки захвативши, теперь поперек в горле у них самих стоят. Рады будут все, если им руки развяжу. – Да, с князем Михаилом Львовичем покончить надо, – сказал решительно князь Овчина, давно уже точивший зубы против старика, который то и дело читал наставления племяннице о том, что она роняет и свой сан связью с князем Иваном. – Или. он, или я; два медведя в одной берлоге не уживутся. На следующий же день правительница и бояре приказали схватить князя Ивана Федоровича Вельского и князя Ивана Михайловича Воротынского с юными сыновьями за соумышленничество с бежавшими в Литву князем Семеном Вельским и Иваном Ляцким. Князя Ивана Вельского схватили в Коломне, где он учреждал в то время стан для войска, и привезли в Москву и так же, как и князей Воротынских, в оковах посадили в тюрьму. Открытого суда над обвиняемыми не было… Это было в августе. В августе же, когда никто не успел еще опомниться от крутой расправы с соумышленниками беглецов, князь Михаил Львович Глинский был обвинен в том, что он замыслил овладеть государством вместе с ближним боярином Михаилом Семеновичем Воронцовым. Все знали, что подобного замысла не было, хотя князь Михаил Львович и ворочал всеми делами, как человек близкий к великой княгине, как старый и опытный делец. Бояр и князей охватил страх, но, разъединенные, завидующие один другому, подкапывающиеся один под другого, они не смели и не желали вступаться за опальных. Некоторые просто радовались устранению с дороги выдающихся людей. Особенно ликовали князья Шуйские: опала постигла их исконных врагов князей Вельских и устранила с дороги настоящего главу правления, князя Глинского. Они теперь были первыми, если не считать князя Овчину. Говоря о князе Овчине в своем кругу, князья Шуйские как-то зловеще презрительно посмеивались над его силой. |
| Купчая Боярина Князь Юрья Петровича Буйносова Ростовского, Московского Уезду, Сурожского стана, на село Петровское, Рожествено тожь, на речке на Каменке, да на деревню Соколово с пустошми за рукою Князя Василья Хилкова, в его Боярина Князя Юрья Петровича и жены его, Боярыни Княгини Оксиньи Ивановны, место, по его веленью, 166 году, Генваря 4 числа, на четырех столбцах, а на купчей помета о записке в книги Поместного Приказу Дьяка Степана Шишкина, 166 году, Марта в 18 день. Купчая Прова Андреева сына Ширина, Московского Уезду Горетова стану, на деревню Тихоновку, что перенесена на речку на Доренку, с пустошми, за его рукою, 166 году, Генваря 8 числа, на четырех столбцах, а на купчей помета о записке в книги Поместного Приказу Дьяка Степана Шишкина, 166 году Февраля в 6 день. Купчая на Велье озеро и на озеро Уклейно, что в Новгородском Уезде, в Деревской пятине, на рыбной ловли, 166 году, Февраля в 5 день, на получетверте столбце за Государевою печатью и за подписью Ивана Фомина, и та печать переломлена и поискрошилась, что проданы те озера Александру Оничкову из его ж поместья в вотчину. Купчая Александра Иванова сына Оничкова с детьми Степаном, да с Иваном, да с Петром Новгородского Уезду, Деревской пятины, в Вельском погосте, на озеро Велье, на деревню Гурылево на погосте да на деревню Приволоки, да на деревню Подбережево да деревни Гурылева, что на погосте починок, да на озеро Велье дана озеро Уклейно 166 году, Марта 28 числа, за руками, на четырех столбцах, а на купчей помета о записке Поместного Приказу Дьяка Степана Шишкина, 166 году, Марта в 30 день. Купчая Смирного Григорьева сына Свинина, Резанского Уезду, Ростиславского стану, на половину село Ряденок с пустошми, за его рукою, 166 году, Мая 1 числа, на пяти столбцах, а на купчей помета о записке в книги Поместного Приказу Дьяка Шишкина, 166 года, Июля в 15 день. Купчая Князя Юрья Никитича Борятинского, Володимерского Уезду, Юрьевской приписи, на жеребей в селе Красном, да на полмельницы на речке на Нерпени, со всяким мельничным заводом, 166 году, за его рукою, на четырех столбцах; а в Поместном Приказе та купчая не записана, и в лице крестьянских именах оставлены порозжие места. |
| 02(15).10.1925–1927: Задонская (обн.) 1927–1928: Тобольская (обн.) Андрей Солнцев 07(20).11.1932–26.04(09.05).1934: Пугачёвская 13(26).04.1934–04(17).09.1935: Чистопольская 17(30).09.1935–30.11(13.12).1935: Сергачская 17(30).11.1936–07(20).12.1936: Бугурусланская 20 .12(02.01).1936–12(25).01.1937: Рыбинская Андрей Соседов 1924–30.07(12.08).1925: Чкаловская (обн.) 30 .07(12.08).1925–1926: Орская (обн.) Андрей Ухтомский 22 .12(04.01).1913–1918: Уфимская 1920–1921: Уфимская, паки 1921–1921: Томская Андрей –1926: Нижнеудинская (обн.) 1926–: Канская (обн.) Андроник Богословский 1926–26.01(08.02).1928: Мамадышская Андроник Никольский 30 .07(12.08).1914–04(17).06.1918: Пермская Антим Ника 1942–1943: Одесская, окк. Антоний Быстров 17(30).01.1910–1921: Вельская 1921–03(16).07.1932: Архангельская Антоний Георгадзе 15(28).01.1912–12(25).03.1917: Горийская 1917–1918: Кутаисская Антоний Гончаровский (Гончаревский?) 16(29).10.1926–05.1927: Богодуховская (обн.) 1926–1927: Харьковская (обн.), в. у. 05 .1927–27.11(10.12).1935: Черниговская (обн.) Антоний Демянский 1921–1927: Тихвинская Антоний Кротевич 01(14).08.1944–1946: Житомирская 1946–1946: Ярославская, в. у. Антоний Лебедев 07 .(20).09.1929–29.07(11.08).1932: Уральская Антоний Марценко 12(25).02.1923–1931: Люблинская 1931–1934: Камень-Каширская (заруб.) 1934–1936: Гродненская 1940–: Кременецкая 1941–1942: Кировоградская, окк. 1942–1943: Херсонская, окк. 1946–1946: Орловская 1946–19.03(01.04).1952: Тульская Антоний Миловидов 06(19).06.1925–1925: Усть-Катавская 1925–16(29).03.1926: Троицкая 1927–14(27).04.1928: Троицкая, паки 27 .04(10.05).1928–03(16).06.1933: Бугульминская 16(29).06.1933–20.04(03.05).1934: Красноярская и Енисейская 20 .04(03.05).1934–27.08(09.09).1935: Ачинская 09(22).09.1935–11.1936: Омская Антоний Панкеев 1923–1924: Херсонская (обн.) 14(27).08.1924–1926: Феодосийская 1933–1933: Феодосийская, паки 09(22).11.1933–1934: Белгородская Антоний Покровский 29 .09(12.10).1930–1934: Аляскинская, заруб. 1934–06(19).04.1939: Вашингтонская и Аляскинская (заруб.), паки |
| В душе Ивана Ивановича было много любви к красоте, добру и свету. Это чувствовала молодежь, и его ученики ценили и любили его. Как грустно, что профессор Лапшин нашел свой конец так далеко от своей кафедры в Петербурге, и гроб его не окружают многочисленные ученики и слушатели его. Будем же молиться Всемилостивому Господу, да простит Он новопреставленному рабу Своему Иоанну все его прегрешения и сомнения и по великому Своему милосердию да сподобит его услышать небесную гармонию, и те звуки небес, которых не могут заменить никакие песни земли. А мы сохраним в своих сердцах благодарную память о дорогом Иване Ивановиче, как о человеке, обладавшем исключительной и разносторонней образованностью и в то же время скромном и ко всем доброжелательном». Летом 1952 года мой старший внук Николай женился на внучке священника Вельского Веронике. И Николай, и Вероника кончили курс Сорбонны. Оба они стремятся стать учеными: Николай готовится быть специалистом по истории английской литературы, а Вероника — по истории России. Николай получил стипендию для своих специальных занятий в Оксфордском университете. В апреле 1953 года у них родился сын, которому, по французскому обычаю, дали два имени: Андрей и Онуфрий. В Западной Европе и Соединенных Штатах имя Онуфрий встречается часто, однако произносится и пишется так, что нелегко заметить тожество его с нашим: по–английски это — Humphrey. В Лос–Анжелесе есть философ культуры Gerald Heard. От него я получил письмо, что он и друг его английский писатель Aldous Huxley хотели бы побеседовать со мною о влиянии новоплатонизма на русское богословие и философию. Встреча наша состоялась в доме Heard’a. Зная, что речь будет идти о Православии, я захватил с собою книгу „Der Sinn der Ikonen“, изданную в Швейцарии моим сыном Владимиром вместе с художником Леонидом Успенским. Минут через пять после моего прихода Huxley спросил меня, кто такой Владимир Лосский, написавший книгу „Essai sur la mystique de l " Eglise d " Orient " . Я ответил, что это мой сын, и показал ему книгу „Der Sinn der Ikenen " . Он очень заинтересовался ею, пересмотрел воспроизведения всех икон, и тут у нас начались такие разговоры, что мы не успели дойти до вопроса о новоплатонизме. |
| Митрополит Сергий обращался от лица Русской Православной Церкви со специальными посланиями ко всем христианам оккупированных стран и особенно к православным Балкан – Югославии, Греции, Румынии, к румынским солдатам. Одних он с братской любовью и сердечным сочувствием к переносимым страданиям от фашистов поддерживал в героической борьбе против насильников-оккупантов 416 , других убеждал в необходимости отречься от подневольного союза с Гитлером и призывал прекратить проливать братскую кровь единоверного русского народа 417 . Патриарший Местоблюститель обращал внимание на то, что фашисты – злейшие враги человечества; что они грабили оккупированные страны, увозили из них в Германию хлеб, нефть, обрекая людей на голод. Всюду, где ступала нога гитлеровского солдата, приходили смерть и опустошение. «Православные христиане-румыны, – писали в декабре 1942 г. румынским пастырям и пастве русские архипастыри, – не должны и не могут забыть того, как в первое время войны гитлеровцы бомбили румынские города, как они разрушали православные храмы в Кишиневе, Вельске и других городах, убивая при этом сотни и тысячи верующих стариков, старух и детей» 418 . Продолжая вызывать законный гнев у балканских народов против фашистов, русские церковные деятели сообщали об удалении Митрополита Афинского Хрисанфа, Патриарха Сербского Гавриила, выступившего с призывом протестовать против присоединения Югославии к «новому порядку» в Европе, о наложении опалы на Митрополита Софийского Стефана, дерзнувшего назвать войну «величайшим грехопадением» и обвинившего тех, кто ее начал. В Журнале Московской Патриархии было напечатано обращение сербских священников к сербскому народу, в котором приводились факты уничтожения сотен тысяч сербов, хорватов, македонцев, черногорцев, народных патриотов-бойцов и членов их семей. «Фашизм, – говорились в обращении, – это извечный враг сербского народа. Немецкие фашисты пришли в Югославию не только для того, чтобы поработить, но и для того, чтобы нас уничтожить, совершенно стереть нашу родину с карты Европы» 419 . В Словении и Словакии фашисты ополчились по преимуществу на православное духовенство, так как оно явилось стойким выразителем и поборником народного национального духа. Духовенство Словакии отказывалось произносить в проповедях обязательные фразы: «Гитлер – сын Божий, Гитлер – отец христианства». А когда Министерство внутренних дел Словакии потребовало от священнослужителей представлять ему тексты проповедей для разрешения к произношению, приказ этот вызвал негодование у духовенства. «Негодование пастырей порабощенных Гитлером стран полностью разделяем мы, – заявили тогда же русские православные священники. – Высокий дух веры объединяет всех православных христиан и придает им силы бороться с ненавистным врагом до победного конца» 420 . |
| Он первый устроил в крае вальцовую мельницу и завел дотоле неизвестное здесь фабричное льнопрядильное производство и выделывание льняной мешочной ткани и из неё мешков, для конкуренции с иностранным джутом. В промышленности мелекесские миллионеры-раскольники, следовали за Таратиным, как рабы, и подражали ему, как обезьяны, заводя себе такие же мельницы и фабрики, стараясь не безуспешно присвоить себе и его заслуги в этой области. Но истинных заслуг нельзя утаить и о полезнейшей для всего края промышленной деятельности г. Таратина в последнее время заговорила как Самарская, так и столичная печать. Доктор Сироткин в Мелекесе человек более скромный, но не менее почтенный и достойный. Не занимая никакого ни казенного, ни земского места, и не пользуясь общественным пирогом, он довольствуется частной практикой, завел в посаде на свой счет лечебницу и глазную амбулаторию, где лечит почти даром и тем оказывает огромную услугу, как всему населению Ставропольского уезда, где страшно распространены трахома и сифилис, так и уездному земству. Только эти два человека, Таратин и Сироткин, во всем Ставропольском уезде не боялись малекесских раскольничьих магнатов и открыто возмущались воздвигнутым раскольниками гонением на православие. К Таратину и Сироткину и бросилось за защитою православное население Мелекеса, видя такие безобразия, как постройку из собранного на храм Божий кирпича конюшен, кабака и раскольничьей молельни. Началась борьба. На мелекесских соборян эти защитники православных совсем не могли рассчитывать, потому что, благодаря косности и попустительству местных соборян, марковский толк и получил такую силу и широкое распространение в Мелекесе и во всём уезде. По-видимому, соборяне, с благочинным во главе, лицемерно закрывали глаза на все безобразия, происходившие в их присутствии, в деле постройки кабака и конюшни, вместо православной церкви, и смиренно притворялись глухими и немыми. (Окончание следует). В. Вельский Скворцов В. II. Со скрижалей сердца//Миссионерское обозрение. |
| Через некоторое время, утомленный столичной жизнью профессор удалился в свое родовое имение Татево Вельского уезда Смоленской (ныне Тверской) губернии. Однажды Сергей Александрович зашел в местную школу и поразился: насколько занудливо-скучным и бесцветным был урок математики. Это впечатление определило его судьбу. В 1875 г. преимущественно на собственные средства Рачинский построил новое школьное здание. Приступив к созданию новой образовательной теории, он трудился над ней до последних дней жизни 371 . Его поступок по-своему символичен. Известный интеллектуал, племянник поэта Баратынского словно почувствовал, насколько опасным становился разрыв между «высокой» культурой российской элиты и крестьянским традиционализмом. Не менее многозначительно и то, что Рачинский постарался заручиться поддержкой «всемогущего» К.П. Победоносцева , убеждая его в том, что будущее всей системы образования в России зависит от распространения правильно поставленных приходских школ 372 . Формулируя основания церковной педагогики, Рачинский исходил из того, что рационалистическая задача школы 1860-х гг. – «сделать из ребенка человека» – непонятна его родителям, а потому заведомо обречена на провал. «Родители полагают, – утверждал он,– что «сделаться человеком» можно и без азбуки, стремление же сделать из детей добрых христиан, напротив, всякому хорошо понятно» 373 . Рачинский стремился создать не столько училище арифметики и грамматики, сколько школу христианского учения и добрых нравов. Возглавить ее должен был священник. Крестьянские дети должны были при этом естественно приобщиться ко всем ценностям мировой культуры. Рачинский стремился к тому, чтобы они не только писали без ошибок, но и научились восхищаться и «Одиссеей» Жуковского, и музыкой Моцарта 374 . Не отрицая важности знания, он настаивал на приоритете чувства, пробуждении внутренней потребности детей к постижению мира. По мнению Рачинского, религия предлагала гармоничный образ бытия, а потому развитие духовности должно было способствовать восприятию окружающего мира через сумму нравственных законов. |
| В собранной ушкуйке конопатили щели пенькой или льном и пропитывали их горячим варом. Готовую ушкуйку продавали ватаге молодежи, отправляющейся в путь в поймы северных рек для основания новых поселений великороссов . Легкая ушкуйка сегодняшних исследователей русской истории Часто пишут о новгородских «разбойниках» на 30 ушкуях с 30 ушкуйниками, грабящих поселения на Волге и даже столицу Золотой Орды. Давайте немного поразмышляем. Современная деревянная лодка на 4 человека, длиной 4,5 метра из строганых досок весит до 200 кг. Доски для ушкуя новгородские мастера тесали топором. И они не могли быть такой же толщины, как пиленные современными продольными пилами. Тесаные топором доски в разы толще, чем пиленные, тем более при длине доски более 30 аршин, и при глубине осадки существенно больше аршина. Вес ушкуя на 30 человек, составит более двух тонн. Ну и как ватага может проводить такой длинный и тяжелый ушкуй по мелким речкам глубиной до колена, к тому же бесконечно петляющих в густых зарослях. Кроме того, чтобы попасть в Волгу, надо тащить этот огромный ушкуй волоком по Валдаю несколько десятков верст. Но мало добраться до Волги и все лето «разбойничать», аж до столицы Золотой Орды. Лето кончилось, наступили холода и морозы. Ну и где 30 ушкуев с 30 разбойниками будут зимовать. Похоже авторы описаний разбойников ушкуйников, перепутали Русскую равнину с Карибским морем. Нет, уважаемые читатели, новгородские мастера строили ушкуйки не для разбоя. Великороссам они были нужны для того, чтобы попасть в поймы северных рек, чтобы основать новые поселения и города. И таких поселений и городов на Севере несколько десятков. В том числе: Каргополь – в верховье реки Онега, упоминается в начале XII века; Онега – на низовье реки Онега, упоминается в 1137 году; Вельск – в устье реки Вель, в 510 км от Архангельска. Упоминается в 1137 году; Шенкурск – на реке Вага (приток Северной Двины). Известен с 1137 года; Тотьма – в низовье реки Сухона. Известна с 1137 года ; Вологда – в верховье реки Сухона. Известна с 1147 года; Великий Устюг – на слиянии рек Юг и Сухона. Упоминается в 1207 году; Пинега – на притоке Северной Двины – одно из древнейших поселений великороссов. Известна по знакам в раскопках Новгорода, слой XII века; Холмогоры – на реке Северная Двина. Известны с 1335 года; Архангельск – в устье Северной Двины. Упоминается в 1419 году; Кемь – в устье реки Кемь. Поселение великороссов известно с XV века. |
| Так как в будущем 1869 году предположено было начать постройку каменного соборного храма, то в конце 1868 стали мы отыскивать благонадежных подрядчиков для кирпичной кладки. Выискался на этот подряд Вельский купец Пешков, с обязательством приступить весной к работам. Кирпичи и потребное количество извести у нас было готово, так что зимою мы занялись исключительно возкою камня для фундамента, приготовлением связей, балок и всего, что требуется для закладки храма. Весна в тот год (1869) выдалась ранняя, так что артель каменщиков прибыла к нам в обитель в конце Апреля. С 1 Мая приступили они к выемке земли под фундамент. Самого подрядчика с артелью не было, а заведывал ею и работами десятник. Копать рвы под фундамент начали в размерах согласно утвержденному плану; а размеры эти были велики. Отец Архимандрит смутился духом и приуныл: здание выходило большое, пожалуй не по средствам, но главное – кирпич оказывается слаб, следовательно непригоден для возведения массивного сооружения. Что тут делать? Убавить, но без подрядчика он не решался на это, так как рвы были совершенно готовы и убавка потребовала бы лишней работы. Только что хотели бутить, как приезжает подрядчик Пешков. Ненадолго работу остановили. Пешков сначала не соглашался на убавку против утвержденного храма, но когда осмотрел материал, то сам убедился, что убавка вызывается необходимостью, и уменьшение произошло кругом по сажени. Отслужили водосвятный молебен на основание храма и заложили фундамент. За работу принялись усердно, так что к осени нижний этаж храма был поднят и сведен свод. Сверху покрыли его тесом и отложили окончание храма до 1871 года с тою целью, чтоб произведенная кладка нижнего этажа перегодовала и тем временем хорошо просохла, да и материал для постройки в течение года можно заготовить в таком количестве, чтоб не было остановки. Помимо всего этого не мало заботили Архимандрита и средства обители: в течение года они могли скопиться в таком количестве, чтобы не затрудниться в расчетах по подрядам. |
|
|
