| Таин, что и исполнил в 8 часов, сидя в креслах. Около полуночи старец потребовал к себе духовника и, после получасовой беседы с ним, попросил читать отходную. – «Слава Тебе, Царю мой и Боже мой!» – восклицал Старец при чтении отходной, обращая свои взоры то на стоявшую у его ложа на столике икону Спасителя в терновом венце, то на особенно чтимую им икону Владимирской Божией Матери – «Матерь Божия, помози мне!» – так молился Ей, отходящий в путь всея земли батюшка, прося скорейшего разрешения от уз тела». Ночь была очень тяжелой, но и тут через пожатие рук, благословение и взглядами – выражал он свою благодарность ухаживающим за ним. В 6 часов 7 сентября он приобщился Св. Христовых Таин в полном сознании и умилении, а через час, на 9-ой песни канона на разлучение души от тела – Великий Старец Макарий тихо и безболезненно отошел ко Господу в Чертог Небесный. Такова краткая история, миру чуждого, великого смиренномудрца. [Глеб Подмошенский, «Прав. Жизнь», 1960 г., 9]. Оптинское книгоиздательство Отцу Макарию принадлежит неоценимая заслуга и подвиг его в издании святоотеческой литературы. Дело этого издания было событием первостепенной важности и вот почему: в силу Духовного регламента Петра I-ro и указами 1787 и 1808 гг. печатание книг духовного содержания предоставлено было на усмотрение Св. Синода, а согласно цензурному уставу 1804 г. они могли печататься только в духовной типографии. Всего лишь одна аскетическая книга – «Добротолюбие» была напечатана в 1793 г. по распоряжению Св. Синода. Таким образом, читатель был лишен духовной литературы. Например, Исаака Сирского можно было достать лишь в рукописи, или в заграничном издании Паисия Величковского и тоже как редкость. Тогда как светская печать породила большое количество переводных произведений западного лжемистического направления, и многие из них, печатавшиеся с дозволения гражданской цензуры, были прямо враждебны Православию. При таком положении вещей начало издательства святоотеческих творений было делом, имеющим историческое значение. |
| Нам нужно рассмотреть некоторые исключения из этого правила – признанные исключения. Кем признанные? Традицией. Есть правила, что старчество со священством связывается, эти правила признаны монашеской традицией, где старчество существовало. Такой наиболее интересно и полно документированной традицией является традиция мужской Зосимовой пустыни, от которой остался достаточно большой массив документов, несмотря на её разгон и уничтожение в 1923 году. Мы достаточно подробно знаем, кого зосимовские старцы считали старцами и чьи писания они рекомендовали читать своим ученикам. По этому кругу старцев, почитаемых зосимовцами, мы можем нащупать эти пограничные случаи, потому что пограничные случаи дадут нам возможность понять, провести различение между старчеством и священством. Например, кого они называют? Из текстов зосимовской традиции, которую описывают старцы, можно выделить шесть категорий. Первая категория, наиболее понятная, – это старцы-монахи, облеченные священным саном. Это преподобный Серафим Саровский, Паисий Величковский, старцы Оптиной пустыни, старец Гавриил Зорянов, мной упоминавшийся, сами зосимовские старцы Герман и Алексий Зосимовский. Вторая категория старцев – это монахи, не имеющие священного сана: Зосима Верховский, старец Василиск, его духовник, Георгий Задонский. Кстати, Георгий Задонский не имел даже пострига, он был пострижен только в рясофор, то есть не в мантию. Третья категория – женщины-руководительницы: монахиня Ардалиона, игумения Арсения (Себрякова), подвижницы юга России, они упоминаются в зосимовской традиции. Четвертая категория – руководители-святители, епископы. Особенно почитаем Игнатий Брянчанинов. Пятая категория – некоторые белые священники, например, отец Пётр Томаницкий, о нем мы дальше подробней скажем. И шестая категория – подвижники, не имеющие ни пострига, ни сана, то есть формально являющиеся мирянами. Один такой человек в зосимовской традиции был, письма его очень почитались, рекомендовались для чтения, – Иван Иванович Троицкий. |
| К счастью, в 1848 г. его ближние ученики Иван Васильевич и Наталья Петровна Киреевские построили ему домик в своих владениях в селе Долбине, куда он мог время от времени уединяться для келейных занятий. Особенно необходимо было ему уединение потому, что он тогда уже интенсивно трудился над изданием рукописей Паисия Величковского. Великий старец Паисий Величковский [ 2042 ] (1722–1794) юношей ушел из Киевской академии сначала в молдавские монастыри, потом на Афон: «из латинской школы в греческий монастырь». На Афоне он поселился вначале в уединенной келье близ монастыря Пантократора. Сюда к нему начали собираться некоторые соотечественники — славяне и молдаване. «И собралось всех двенадцать братии. И начали вычитывать и петь правило в церкви по-славянски и по-молдавски. Оказалась теперь крайняя нужда в иеромонахе и духовнике». С большим трудом братии удалось уговорить отца Паисия взять на себя сей труд. Против воли он покорился, сказав: «Воля Божия да будет!» Все вместе они переселились в упраздненный и обветшавший скит Св. Пророка Илии того же монастыря Они вновь обустроили его, построили церковь, трапезу, пекарню, странноприимницу и шестнадцать келлий. Интересно, что спустя почти 75 лет после пребывания отца Паисия на Афоне в 1837 г. архимандрит Игнатий Брянчанинов получил известие об этом ските. Неизвестный ему иеромонах Аникита (С. А. Ширинский-Шихматов; 1783–1837) в письме, посланном из Афин, писал: «Скит Св. Пророка Илии на Святой Афонской горе основан и построен знаменитым старцем Паисием, бывшим потом игуменом Нямецкого Молдавского монастыря. И теперь еще существует в скиту та самая келлия, в которой он яко настоятель жительствовал и занимался составлением драгоценнейшего для монахов ко внутреннему монашеству руководства, книги Добротолюбия» [ 2043 ]. Иеромонах Аникита просил содействия Преосвященного Игнатия в построении при ските «небольшого храма особого во имя великого угодника Божия Митрофана Воронежского», а также чтоб «чрез посредство нашего посланника в Царьграде обитель сия извне ограждена была покровительством Турецкого правительства и к чести русского имени пользовалась бы совершенною свободой от тяжких податей». |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Мон-рь Кэлдерушани [Румын. Cldruani], муж. мон-рь Румынской Православной Церкви в Бухарестской архиепископии. Расположен в с. Влэсия жудеца Илфов, на берегу оз. Кэлдэрушани, в 40 км к северо-востоку от Бухареста. К.- один из старейших монастырей Мунтении. Трехглавый собор, представляющий собой в плане триконх, в центральной части мон-ря освящен во имя вмч. Димитрия Солунского, келейные корпуса образуют прямоугольник стен. Над входными воротами возвышается ярус колокольни; в сев. части монастырской территории построена кладбищенская церковь. Ктитором мон-ря был валашский господарь Матей Басараб (1632-1654), к-рый отстроил К. в 1637-1638 гг. В грамоте 1615 г., вышедшей из канцелярии господаря Раду Михня, указывается, что еще до 1637 г. на месте мон-ря существовал деревянный скит. В XVII в. в К. были устроены скрипторий и типография. Со 2-й пол. XVII в. мон-рь начал приходить в упадок. Архим. Филарет, буд. митр. Унгро-Влахийский Филарет II (1792-1793), в течение 20 лет (с 1772 по 1792) уделял обустройству мон-ря большое внимание. Владыка по праву считается 2-м ктитором обители, в к-рой он был похоронен в 1794 г. В 1775-1778 гг. были проведены большие строительные работы: восстановлены соборные главы, разрушенные во время землетрясения, возведен зап. притвор (1778), надстроены одним этажом здания келлий, переложена и поднята до высоты 15 м башня-колокольня, построен архондарик. В 1778 г. под эгидой митрополии в К. открылась иконописная школа, которую возглавил Иван Русский (Rusul). 1 апр. 1794 г. в настоятели К. был поставлен прп. Георгий из монастыря Черника, окормлявший мон-рь вплоть до своей кончины в дек. 1806 г. Среди монашествующих, проживавших в обители в 1-й пол. XIX в., необходимо упомянуть прп. Каллиника Черникского, впосл. епископа Рымникского, иеродиак. Григория, ученика прп. Паисия Величковского, буд. митр. Унгро-Влахийского свт. Григория IV (Даскэла), чьи мощи покоятся в соборной церкви обители. В мон-ре останавливался протопсалт Макарий (ок. 1780-1836). В 1854-1855 гг. для К. писал иконы румын. худож. Николае Григореску (1838-1907), в музейной коллекции хранятся 7 икон его кисти. В XIX в. монастырские строения были реконструированы. Лит.: Nicolae V. Mnstirea Cldruani. Bucur., 1973; P curariu. IBOR. Vol. 2-3. Рубрики: Ключевые слова: |
| Переполненный глубокими впечатлениями, Нил наконец возвратился на родину. Здесь он вместе с Иннокентием решил начать новое житие в удалении от мира. В чаще девственных лесов, недалеко от Кирилло-Белозерского монастыря, протекала маленькая речка Сора. Там они поставили келью и часовню, и вскоре возникла обитель с новым в то время у нас скитским уставом. Видные современники прп. Нила – прп. Иосиф Волоцкий († 1515) и митрополит Даниил († 1547) были сторонниками строгого общежительного устава. Свои религиозно-аскетические и церковные взгляды они связали с идеей «Москва – третий Рим». Это направление получило широкое распространение, взгляды же и писания св. Нила были почти забыты. Только в XVIII в. старец Паисий Величковский извлек писания Нила на свет Божий и положил их в основу своих собственных творений, имевших целью возрождение старчества. Нил и его ученики установили в своих монастырях строгие правила жизни, прежде всего вернув все монастырские имущества государству. Поэтому их называли «нестяжателями». Если бы они имели успех, то произошли бы большие изменения в церковной жизни. Однако планы Нила не осуществились, он вернулся в свой скит и ограничился тем, что окормлял своих учеников, заботясь о спасении их душ. Сведения о его дальнейшей жизни очень скудны, и это, может быть, лучшая похвала христианскому аскету, который умер для всего земного и устремлен лишь к созерцанию горнего мира. Противоречивы и сведения относительно причисления Нила к лику святых. Мы можем предположить, что это произошло в конце XVIII или начале XIX в., но народ всегда считал его святым. На смертном одре Нил завещал своим ученикам бросить его тело в чаще леса на растерзание зверям и хищным птицам, так как, по его словам, он много грешил пред Богом и недостоин погребения. Нил преставился 7 мая 1508 г. Спустя полстолетия царь Иван Грозный, высоко ценивший заслуги Нила в организации монастырской жизни, повелел построить над его могилой каменную часовню, однако вскоре буря разрушила эту часовню до основания. Так небесные стихии исполнили желание святого. |
| Между тем, практика церковной жизни, а вслед за ней и жизнеописания подвижников благочестия, выступавших в качестве духовных руководителей, уже в начале XIX века знали довольно большое разнообразие тех статусов и положений, которые занимали подлинные старцы. Поэтому, думается, не случайно следующий этап в осмыслении старчества начался именно с размежевания старческого руководства и сакраментальной исповеди, что будет сделано в упоминавшейся выше работе В.И. Экземплярского. Киевский богослов последовательно различает старческое окормление и делание священника-духовника, старчество и т а инственную исповедь, показывая, что большинство древних старцев не были священниками. Это не означает, что в конкретных людях благодать старчества не может соединяться с благодатью священства, но дары эти принципиально разные, суть их различна. Это особенно подчеркивает автор . Возможное разнообразие положений старцев было вполне осознано русским монашеством рубежа XIX-XX веков. В этом отношении показательны фигуры подвижников, которых в качестве старцев почитали духовные наставники Свято-Смоленской Зосимовой пустыни — известного в начале ХХ века центра старчества — и чьи биографии и писания они рекомендовали для прочтения своим ученикам. Имена этих духовных руководителей мы узнаем из книг о старчестве монахини Игнатии (Пузик; которая находится в русле зосимовской традиции, поскольку к ней принадлежал ее духовный отец — преподобномученик Игнатий (Лебедев; †1938). Перечень старцев, которые встречаются на страницах ее произведений, исключительно интересен. Опираясь на него, мы можем выделить среди духовных руководителей следующие категории. 1) Монахи, облеченные священным саном : преподобный Серафим Саровский, преподобный Паисий Величковский, старцы Оптиной пустыни, преподобный Гавриил (Зырянов), старец Седмиезерной пустыни и позднейшие зосимовские старцы . 2) Монахи, не имеющие священного сана : преподобный Зосима (Верховский) и его наставник — преподобный Василиск. Здесь же должен быть упомянут и наставник, имеющий лишь постриг в рясофор — затворник Георгий Задонский . 3) Женщины-монахини : схимонахиня Ардалиона и игумения Арсения (Себрякова) . 4) Старцы-святители : исключительно почитаемый в зосимовской традиции Игнатий (Брянчанинов) и Феофан Затворник . 5) Некоторые белые священники : отец Петр Томаницкий . 6) Наконец, подвижники, не имеющие ни пострига, ни сана, то есть миряне : Иван Иванович Троицкий . |
| Ум, пребывая в сердце на страже помыслов, должен заключать внимание в слова молитвы. Ее степени следующие. Вначале молитва творится только устная. Далее к движению языка станет прислушиваться ум. Наконец, может последовать и «снисшествие ума в сердце», как выражаются Отцы, т.е. ум, возвратясь в сердце, заставляет согреваться оное теплотою божественной любви, и уж само сердце будет без понуждения, свободно с неизреченной сладостью призывать имя Иисуса Христа и изливаться с умилением перед Богом непрерывно, по реченному: «Я сплю, а сердце мое бодрствует» ( Песн. 5:2 ). Это «нисшествие ума в сердце», или их соединение еп. Игнатий Брянчанинов объясняет следующим образом: «Сердце, или сердечное место, «словесная сила», или дух человека, присутствующий в верхней части сердца, против левого сосца, подобно тому, как ум присутствует в головном мозгу. При молитве нужно, чтобы дух соединился с умом и вместе с ним произносил молитву, причем ум действует словами, произносимыми одною мыслию, или и с участием голоса, а дух действует чувством умиления, или плача. Соединение даруется Божественною благодатью, а для новоначального достаточно, если дух будет сочувствовать и содействовать уму. При сохранении внимания умом, дух непременно ощутит умиление». Как только что было сказано, внимание должно пребывать именно в верхней части сердца. Всю важность этого указания и его значение можно видеть из следующих слов старца Паисия Величковского : «Необходимо с самого начала приучать свой ум в час молитвы стоять сверху сердца и смотреть в глубину его, а не на половине сбоку и не в конце внизу. Следует это делать потому, что когда ум стоит сверх сердца и внутри его совершает молитву, и тогда он как царь, сидя на высоте, свободно наблюдает плещущие внизу злые помыслы и разбивает их, как вторых вавилонских младенцев, о камень имени Христова. При этом, будучи значительно удален от чресл, он может легко избежать пехотного жжения, ставшего присущим нашей природе чрез преступление Адама». В силу непрерывного, постоянного внедрения в душу Имени Божия, образ Христа проникает в подсознание и расцветает в сознании. |
| Итак, первая попытка построения философии на христианских началах - вот важнейшая заслуга Киреевского. Он не успел осуществить этой попытки, не успел создать новой философии, но почин принадлежит ему бесспорно и нераздельно. Живя весь в вере философии, Киреевский мало принимал участия в волнениях дня и века. Будучи человеком редкой доброты и образцовым помещиком, он даже, к великому огорчению своего друга Кошелева, был равнодушен к начавшейся еще при его жизни подготовке освобождения крестьян, полагая, что все силы русских людей должны быть прежде всего направлены на разрешение вопросов веры и нравственности. На этом, быть может, отразилась его близость к созерцательному монашеству. В самой этой близости - другая сторона исторического значения Киреевского. Все славянофилы по своей вере и сознательно православным убеждениям были людьми церковными, и недаром про Хомякова сказано, что он жил в Церкви, но ни один из них не был так тесно связан с лучшими представителями церковного клира и с самой живой и действенной его частью - просвещенным монашеством - как И.В. Киреевский. Своим многолетним единением с оптинскими старцами он показал на деле, что не один темный люд может искать духовного просвещения у этого древнего источника, что и много учившиеся люди напрасно думают - в лучшем случае, когда думают без вражды - снисходить до этой области, а что им приходится возвышаться до нее. В этом смысле если по многим важнейшим вопросам человеческого знания Иван Васильевич Киреевский останется для многих поколений русских людей добрым учителем, то самая жизнь его - поучительный урок. С 1810 г. архимандрит Арзамасского Спасского монастыря. Приведенные подробности заимствованы из книги: «Житие и писания молдавского старца Паисия Величковского», издание второе. Москва , 1847. Иванову , которого не следует смешивать с Макарием Глухаревым , алтайским миссионером и переводчиком священного Писания, скончавшимся в Болхове в 1847 году. [iv] Нынешняя каменная церковь Казанской Божией Матери и св. Димитрия Солунского заложена была в последние годы жизни Петра Васильевича и вероятно не без его щедрой помощи стараниями священника Федора Петровича Смирнова, недавно умершего протоиереем в Орле. |
| Начало семейной жизни было для Киреевского началом новой поры в жизни духовной. Наталья Петровна была воспитана в строго церковном духе. Духовником ее был старец московского Новоспасского монастыря Филарет, теперь узнал его и Иван Васильевич. Нравственная высота, горячая любовь к ближнему, знание человеческого сердца в соединении с обширной начитанностью - все эти качества, привлекшие к отцу Филарету тысячи людей всех сословий, не могли не поразить сразу Ивана Васильевича, чуткого, восприимчивого и уже давно искавшего разрешения своих сомнений. Немудрено, что беседы с отцом Филаретом скоро преобразили его внутренний мир. Недавний колеблющийся философ сделался твердо верующим православным христианином. Отец Филарет и его друг старец Александр принадлежали к небольшому числу русских монахов, примкнувших к тому новому в православном монашестве течению, почин которому положен был старцем Паисием . Деятельность этого необыкновенного человека так широко отозвалась в нашем отечестве и, в частности, имела такое значение в жизни И.В. Киреевского, что мы позволим себе вкратце напомнить здесь хотя бы главнейшие ее черты. Паисий (1722 - 1794), в миру Петр Иванович Величковский, сын полтавского протоиерея, которому он по тогдашнему обычаю должен был наследовать, вместо того шестнадцати лет ушел из Киевской академии в Любецкий монастырь, потом в Валахию и, наконец, на Афон, где в 1750 году и постригся. Через несколько времени, уже окруженный многочисленными учениками, Паисий переселился в Молдавию, где и был настоятелем монастырей Драгомирны, Секула и Нямца, меняя не место служения, а место жительства, то есть по обстоятельствам политическим и по желанию светских властей переселяясь со своими учениками из одной обители в другую. Прославленный строгостью жизни и вдохновенным учительством, владея в высшей степени даром объединить вокруг себя людей, стремящихся к одной высокой духовной цели, - Паисий был для современного ему монашества тем, чем для своего времени были великие подвижники XIV в., - с тою лишь разницей, что суетливая жизнь нового времени и оскудение веры в светском обществе ограничивали круг его действия более тесной средой. Но, действуя примером жизни и учением слова, Паисий от юности поставил себе еще и иную задачу: изучить и распространить среди русского монашества творения великих подвижников древности, справедливо полагая, что чтение их неминуемо должно поднять и оживить заметно упавший в его время дух иночества. |
| Стяжав впоследствии матерь дарований – смирение и оградив им высокое делание умной молитвы, старец предостерегал всех относившихся к нему от занятия сим высоким деланием прежде очищения от страстей» 737 . Итак, преподобный Макарий полагал, что приступать к умно-сердечной молитве следует только после очищения сердца от страстей. Поэтому в его письмах содержится много наставлений об устной молитве Иисусовой, но практически отсутствуют наставления об умно-сердечной молитве. По всей вероятности, монашествующие в России в середине XIX века были слабее подготовлены к умному деланию, чем иноки Афона и Молдавии во второй половине XVIII века. (Об этом свидетельствует высота аскетических наставлений преподобного Паисия, содержащихся в сборнике «Крины сельные, или цветы прекрасные») 738 . Тем не менее, известен случай, когда благочестивый мирянин, орловский купец Иван Михайлович Немытов «под руководством Оптинских старцев, иеросхимонахов Льва и Макария, проходил высокую умную молитву» 739 . Важнейшей заслугой старца Макария являются его литературные труды, которыми было положено начало издательской деятельности Оптиной Пустыни. Старец возглавил группу ученых и литераторов из монахов и мирян, которые готовили к печати 740 сделанные Паисием Величковским переводы величайших аскетов древности – Исаака Сирина , Макария Великого , Иоанна Лествичника . Значение этого трудно переоценить, поскольку аскетической литературы в России крайне не хватало. Святитель Игнатий писал: «Все русское монашество обязано особенною благодарностью Оптиной пустыни за издание многих творений святых отцов», собранных и переведенных старцем Паисием 741 . Первым изданием было «Житие и писания Молдавскаго Старца Паисия Величковскаго . С присовокуплением предисловий на книги св. Григория Синаита , Филофея Синайскаго, Исихия Пресвитера и Нила Сорскаго , сочиненных другом его и спостником, Старцем Василием Поляномерульским , о умном трезвении и молитве» 742 (1847, 12001200 экз.). По свидетельству И. В. Киреевского, старец Макарий желал, «чтобы изданы были рукописи, переведенные ст. Паисием, как человеком, который, будучи глубоко знаком с духовною литературою, выбирал из всех книг самые полезные» 743 . Попечением преподобного Макария были напечатаны не вошедшие в «Добротолюбие» святоотеческие переводы преподобного Паисия. Так, была издана книга преподобных Варсануфия и Иоанна (1852), которая является подробным дневником старческого окормления, необходимым как для старцев, так и для учеников. В книгу «Восторгнутые класы в пищу души» (1849, 1500 экз.) были включены переводы старца Паисия, содержащие святоотеческие наставления об умной молитве. Третье и, может быть, важнейшее издание – «Святаго отца нашего Исаака Сирина ... слова духовно-подвижнические» (1854, 2400 экз.) 744 . |
|
|
