| 220 Stork J. Neues vom Graberfeld Lauchheim. Ostalbkreis Archaologische Ausgrabunden in Baden-Wurttemberg. 1988. Stuttgart. 1989. S. 215–217. Abb. 163. 164. 222 Muller-Karpe H. Der alamannische Kreuzanhanger von Ptahlhin (Kr. Aalen). Fundber. Schwaben N.F. 19.1971. S. 338–341. 224 Peers С., Redford С. A. The Saxon Monastery of Whitby//Archaeoikigia or Miscellaneous Tracts relating to Antiquity published by the Society of Antiquaries of London. Vol. LXXIX, London, 1943, P. 68–70, Fig, 19–24. 226 Николаева T. В., Недошивина H. Г. Предметы христианского культа//Археология. Древняя Русь. Быт и культура. М., 1997, с. 173. 228 Lindenschmit L. Die Vermehrung der vereinigten Sammlungen der Stadt und des Altertumsvereins aus dem Zeitraum von Mitte des Jahres 1904 bis Ende des Jahres 1905//Mainzer Zeitschzift, Jahrgang 1, 1906: Mainz, 1906, S. 73. Abb. 8a; 8b. 230 Гавритухин И. О. Хронология «среднеаварского» периода//Степи Европы в эпоху средневековья, Т. 2, Хазарское время, Донецк, 2001, с. 124, Рис. 20–49. 231 Шушарин В. П. Христианизация венгров//Принятие христианства народами Центральной и Юго-Восточной Европы и крещение Руси. М. 1988. с. 159. 235 Флория Б. Н. Принятие христианства в Великой Моравии, Чехии и Польше//Принятие христианства народами Центральной и Юго-Восточной Европы и крещение Руси. М., 1988. с. 125. 239 Poulik J. Mikulice. Sidlo a pevnost kníat velkomoravských. Praha. 1975. Obr. 29 (2). S. 124. 242 Наумов Е. И. Общественно-политические сдвиги в Сербских и Хорватских землях и христианская миссия на Балканах//Принятие христианства народами Центральной и Юго-Восточной Европы и крещение Руси. М., 1988 с. 69. 243 Jelovina D. Starohrvatska nekropola na brdu Spasu kod Knina//Starohrvatska prosvjeta, Serija III, Svezak 19, Split, 1989. Tab. XXVI-53, 54. 246 Muller-Wille М., Schafer G. Wikingerzeitliches korpergraberfeld von Thumby-Bienebek (Kr. Rendsburg-Eckernförde)//Archäologische Korrespondenzblatt, Urgeschichte Römerzeit Frühmittelalter. Jahrgang 5, Mainz am Rhein, 1975. S. 159, Taf. 51–2. |
| Столь ранняя находка христианского атрибута в археологических комплексах Венгрии не должна, впрочем, вводить читателя в заблуждение по поводу проникновения сюда христианства. Процесс введения новой религии совершался здесь в два этапа: в X веке правящим слоем племенного союза, а в XI веке – в интересах оформляющегося класса феодалов 231 . Вместе с тем знакомство венгров с основами христианства произошло ещё в VIII веке 232 , о чём свидетельствуют археологические материалы, имеющие христианскую символику, в том числе многочисленные кресты 233 . Эти изделия часто входили в состав женских украшений, наряду с монетами, амулетами и т. д. 234 К IX веку относится обращение к христианству Великой Моравии, славянского государства Центральной Европы 235 . В дальнейшем политическая экспансия Великоморавской державы во второй половине IX века сопровождалась христианизацией населения, оказывавшегося в зависимых землях 236 . К этому времени следует относить появление на восточнославянских территориях металлических крестиков с так называемым грубым изображением распятого Христа 237 (рис. 16). «Высота характеризуемых крестов, – пишет по этому поводу В. В. Седов, – всегда несколько больше их ширины. Лопасти их слегка расширяются. На лицевой стороне крестов имеется рельефное изображение распятого Христа, одетого в длинный хитон, на груди крестовидная перевязь. Грубо, но отчётливо переданы кисти рук, они несколько преувеличены, пальцы раздвинуты, на запястьях во многих случаях имеется спиралевидный орнамент» 238 . С моей точки зрения, зарождение этой традиции восходит к VI веку, что отчётливо проявляется на охарактеризованных выше образцах из Причерноморья (рис. 6, 7) и Средиземноморья (рис. 8). Из д. Сады близ г. Угерске Градиште (Чехия) происходит свинцовый нательный крестик 239 (рис. 17), очень близкий по форме и иконографии изделию из г. Майнца (рис. 14). Его лопасти слегка расширяются к оконечностям. при этом горизонтальные перекладины немного меньше вертикальных. Построение креста, по сути, «греческое». Крестик имеет массивную втулку для подвешивания, лицевая сторона его оконтурена по периметру тонким рельефным валиком. Практически всё его пространство занимает фигура распятого Спасителя. Лицо передано условными штрихами. Голову обрамляет нимб. Иисус одет в длинную, до пят, свободного кроя тунику, украшенную ёлочным орнаментом. В оглавии креста, над головой Спасителя, изображена рука Божия. (Описание и рисунок оборотной стороны креста, к сожалению, в публикации отсутствуют.) |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Й. Вашица [чеш. Vašica] Йозеф (30.08.1884, Штитина близ Опавы, Австро-Венгрия, ныне Чехия - 11.04.1968, Прага), чеш. филолог-славист, археограф, переводчик, церковный публицист. Род. в многодетной семье. Заметное воздействие на формирование личности В. оказал патриотически настроенный ксендз Антонин Груда, связанный с ведущими представителями чеш. и словац. политической и культурной жизни. После окончания гимназии в Опаве В. под влиянием своего дяди, ксендза Евстафия Глабазны, выбрал духовное поприще и поступил на теологический фак-т Оломоуцкого ун-та (1902), где занимался под рук. проф. ВЗ археолога и арабиста А. Музиля. По окончании в 1906 г. ун-та В. принял священнический сан и исполнял обязанность префекта в малой семинарии и в архиепископской гимназии в Кромержиже. На философском фак-те Венского ун-та (1907-1911) изучал славистику и классическую филологию. Вернувшись из Вены, преподавал в архиепископской гимназии. В 1919 г. возглавил вновь учрежденную кафедру старослав. языка и лит-ры на теологическом фак-те Оломоуцкого ун-та. С 1937 г. и до закрытия ун-та в годы немецко-фашистской оккупации, а затем в 1945-1950 гг. был профессором старослав. языка на теологическом фак-те Пражского ун-та. В. являлся членом Чешской АН наук, словесности и искусств, входил в редколлегию изданий Acta Academiae Velehradensis, Acta conventa Velehradensis, был одним из активных создателей пражского Словаря старославянского языка (Slovnik jazyka staroslovenskeho). Круг научных интересов и занятий В. отличался большой широтой - от древнейшей эпохи слав. письменности до чеш. барочной лит-ры (Чешское литературное барокко. Прага, 1938) и рус. культуры «серебряного века». Особенно значителен его вклад в исследование кирилло-мефодиевской проблематики, древнейшей чеш. литературно-письменной традиции и раннего периода межслав. культурных связей. Ему принадлежит заслуга выявления лексики и терминологии, общей для Анонимной гомилии и «Закона судного людем» . Из древнейших памятников слав. гимнографии и литургики В. исследовал Киевские листки и атрибутируемый архиеп. Мефодию Канон вмч. Димитрию Солунскому. Итогом этих занятий явилась кн. «Литературные памятники великоморавской эпохи» (Прага, 1966, 19962) - хрестоматия (на чеш. языке) и исследование. В 1971 г. вышел т. 4 «Источников по истории Великой Моравии» (Magnae Moraviae fontes historici), большую часть к-рого занимают подготовленные В. (с его переводом на чеш. язык и комментариями) тексты Номоканона архиеп. св. Мефодия и «Закона судного людем». |
| в Паннонии или Норике), первыми выделились из них и сели на новые места мораване (по реке именем Морава, Лавр. 3 , 5, 8–9) и их ближайшие соседи-чехи, отодвинувшиеся от Дуная еще до нашествия волохов и до передвижения тех славян, которые образовали ляшскую ветвь их. В связи с этим вниманием к Мораве, защищая далее (в Сказании о преложении книг) легенду об апостоле Павле, как учителе »словеньску языку» (Лавр. 3 , 28, 2), историк так же озабочен желанием сблизить место деятельности апостола не с какой-либо иной славянской страной (напр., с Македонией, Болгарией или Далмацией), а с той же Моравой, уверяя, что он «учил ту», т. е. в Моравии, хотя он доходил только до Иллирика ( Рим. 15:19 ), в пределы которого Моравия не входила (см. ниже). Наконец, автор того же летописного рассказа не позабыл пояснить, что и грамота, которая «в Руси и в Болгарех Дунайскых» носила название словенской, прежде всего, появилась у мораван: «Сим бо первое преложены книгы Мораве, яже прозвася грамота Словеньская» (Лавр. 3 , 25, 9–10). Уже эти подробности указывают на литературное соприкосновение источника о поляно-руси с мораво-паннонскими историческими преданиями. Но это соприкосновение было шире и глубже. Оно простиралось и на заимствования из них исторических фактов и известий, не имевших отношения, вопреки А. А. Шахматову, к вопросу о славянской грамоте, и на усвоение автором утраченного источника о поляно-руси мораво-паннонской исторической идеологии, значительно отличавшейся от греко-варяжских концепций. а) Идея единства славян, б) Отождествление нориков со славянами, в) Теория древнейшего поселения славян в Европе и г) Родства поляно-руси с группой западнославянских племен-все эти предания, воспроизводимые нашей летописью, являются звеньями одной и той же историографической схемы, родина которой не могла находиться вне пределов Великой Мораво-Паннонской державы Святополка. а) Сама по себе мысль о единстве славян и о происхождении их от одного общего праславянского корня не содержит в себе ничего специфического или характерного. |
| Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance Андрей Григорьев , доктор филологических наук. Все лекции цикла можно посмотреть здесь . История церковнославянского языка начинается в 863 году, когда святые равноапостольные Кирилл и Мефодий перевели с греческого необходимые в христианской Церкви книги: Евангелие, Апостол, Псалтирь, а также литургические тексты. Язык этих переводов и принято называть старославянским или церковнославянским — это древний период существования церковнославянского языка. В основе языка древнего периода лежал родной язык Кирилла и Мефодия — это говор, или диалект, славян города Солунь, где они родились (современный город Солоники). Это говор, принадлежавший к македонской группе южных праславянских говоров — некая, как говорят лингвисты, солунская разновидность македонского диалекта, то есть южнославянские говоры праславянского языка. Русский язык относится к восточнославянским языкам, соответственно происходит из восточнославянских говоров праславянского. Поэтому, с одной стороны, и русский, и церковнославянский происходят из одного общего корня, но, с другой, мы видим определенные различия — это южнославянская и восточнославянская ветви. Но изначально церковнославянский язык создавался в IX веке, в конце праславянской эпохи, когда еще не было отдельных славянских языков, были лишь отдельные диалекты. Поэтому оказалось очень удобным и возможным, что созданный единый литературный язык — церковнославянский был понят и воспринят всеми славянами. И неудивительно, что Кирилл и Мефодий проповедовали не в своем родном городе, а в великой Моравии, где как раз преобладал западнославянский диалект праславянского языка. Потом церковнославянский язык попадает снова в Болгарию и на Русь, где, казалось бы, все говорили на восточнославянском языке, который происходит из восточнославянского диалекта, однако язык также был понятен и воспринят русской культурой, можно сказать, как свой родной. Когда в X — XI веках на церковнославянский язык идет влияние живых разговорных славянских языков на разных территориях расселения славян, то и церковнославянский язык меняется. И уже после XI века мы говорим о церковнославянском языке различных изводов или территориальных разновидностей: болгарском, сербском, русском изводах. |
| Какую именно систему письменности и для чего создали святые Кирилл и Мефодий? Как церковнославянский язык влиял на русское самосознание и русскую культуру? В чем его значение для нас сегодня? И почему так важно сохранить его? Об этом мы беседуем с филологом-лингвистом, преподавателем Сретенской духовной семинарии Галиной Ивановной Трубицыной . – Галина Ивановна, какой была система письменности на Руси до Кирилла и Мефодия? И была ли вообще? – Бесспорных доказательств существования у славян письменности до Кирилла и Мефодия у науки нет, хотя поиск древней славянской письменности не прекращается. Здесь важно расставить правильные акценты. Давайте честно себя спросим: если письменность славянского изобретения будет найдена, наша значимость в собственных глазах увеличится? А вот средневековый русский человек смиренно осознавал себя как работника, «во единонадесятый час пришедшаго», поэтому и смог так много сделать. Важнее другое: славяне в период создания письменности святыми братьями были внутренне готовыми этот бесценный дар воспринять и развить, а это показатель определенной зрелости народа, такое не всегда встречается. Например, святитель Стефан Пермский создал письменность для обращенных им в христианство зырян, но зыряне ее утратили, и их потомки сейчас пользуются письменностью, созданной в XVIII–XIX веках. Еще важнее, на мой взгляд, то, что благодаря кирилло-мефодиевской письменности мы, славяне, влились в величайшую цивилизационную письменную традицию. Филологи утверждают, что эта система письменности – фонетическая, когда каждому звуку соответствует определенная буква, – наиболее совершенная, она позволяет записывать все мировые языки, способствуя, таким образом, развитию культуры в целом. – В древности у славян были две системы письма: глаголица и кириллица. Какая из этих двух систем принадлежит равноапостольному Кириллу? – Все письменные источники, находящиеся в распоряжении науки, называют создателем славянской письменности святого Кирилла, но ни один не говорит, какую азбуку он создал. От первого периода славянской письменности до нас не дошло ни строчки, написанной святыми братьями или их учениками, все рукописи были уничтожены – такие жестокие гонения обрушились на славянскую письменность в Великой Моравии после смерти святого Мефодия. Поэтому все доказательства той или иной теории основываются на вторичной аргументации. Можно так сказать: в настоящий момент этот вопрос решен в пользу точки зрения, что святые братья создали глаголицу, но вопрос остается открытым и вызывает у исследователей интерес к изучению и появление новых гипотез. Не будем еще забывать, что источником кириллицы однозначно признается греческое уставное письмо, тогда как источник глаголицы (хотя в энциклопедии вы прочтете, что она восходит к греческому скорописному письму) также неоднозначно определяется. Я встречала мнения исследователей, которые видели сходство глаголицы и со средневековой венецианской латынью, и даже с грузинским алфавитом. |
| Вследствие этого в 1800 году Святейшим Синодом предписано было духовным лицам поверить на месте донесения Сенаторов. Строгое следствие вполне оправдало их известия, и вслед за сим мощи Иннокентия были торжественно открыты и по всей России предписано было праздновать память его в 26-й день ноября. 458 Эпилог «И се Аз с вами есмь во вся дни, до скончания века» ( Мф.28:20 ). 1 . С глубокою думою обращаем мы взор свой к прошедшему Волыни, и наша мысль невольно поражается созерцанием дивных судеб Божественного промысла, открываемых в исторических судьбах её самым живым, поразительным образом. Вот из великой семьи славянской Господь избирает приснопамятных братьев солунских для обращения и просвещения народа славянского. Руководимые силою свыше, они составляют славянскую азбуку, переводят на славянский язык Слово Божие, потом проповедуют и распространяют оное в областях разных славянских стран и народов. Но в особенности всеблагому Промыслу Божию благоугодно было, дабы они сосредоточили свою деятельность в пределах царства Моравского. Отсюда они рассылают проповедников в разные славянские соседние области, и эти проповедники, по пути, заходят в соседнюю Русь, т.е. в пределы деревней Волыни, из областей русских ближе всех примыкающей к пределам Польши и соседней с нею Моравии, и здесь посевают первые, но тем не менее глубокие семена православной веры, так что к концу жизни св. Мефодия (около 880), когда понадобилось определить границы его Моравской архиепископии, ему подчинены были и пределы земли Волынской с важнейшими и древнейшими её городами – Владимиром, тогда еще Людомиром, лежащим близ Буга, и городом Луцком, древним Луческом, издревле лежащим на берегах реки Стыри, до которых, как мы видели, по преданию, простирались пределы первой славянской архиепископии. Потом восстает св. Ольга, и она усмирением и покорением враждебных древлян навсегда подчиняет их владычеству русскому, а вместе с сим таким образом полагает начало и тому внутреннему, неразрывному единству, в котором земля древлянская искони находится с землею Волынской, как единое с нею целое, связанное преданиями историческими, географическим положением и т.п. |
| Мы думаем, если скажем, что она болгарская, то от этого выиграем. Нет, потеряем. Потому что таким образом мы вводим её в тесный болгарский загон, который никому в мире не интересен. То же самое могут сказать македонцы, что это их азбука, её создал св. Климент в Македонии. И тут речь о том же синдроме, только в македонском варианте – более карикатурном (наш средне карикатурен). Нам нужно отказаться от ошибочного представления о славе. Мы славны не когда находимся в своём загоне, а когда мы – вселенские, являясь частью большого рассказа о мире. И когда наш рассказ значим в Белграде, Охриде, Софии, Киеве и – до Владивостока. Празднование дня святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. София, 24 мая 2021 г. Поэтому нужно говорить, что великий вклад Болгарии в мировую культуру в том, что она стала спасительной колыбелью славянской цивилизации, благодаря святому князю Борису, который принял уже уничтоженную славянскую цивилизацию из Великой Моравии, чтобы спасти её здесь, в Болгарии. Мы стали второй колыбелью после уже уничтоженной первой». «Девятый век – золотой век для Болгарии, век святых, духовный век. Век святых Кирилла, Мефодия, Климента, Наума, Ангеляра, царя Бориса. В это время мы сыграли свою ключевую роль для самой Болгарии, а также для православия, а не только славянства. Потому что без славянства православие могло бы погибнуть. Но православие обрело вселенский характер, новые кафедры замещали уничтоженные и помогали уцелеть остальным. Именно такую миссию Болгарии нам следует подчёркивать и осмысливать. Не притягивать к себе, как нашу собственность – она не наша собственность. Смысл не в том, чтобы что-то взять, а в том, чтобы отдать. То, что ты отдал, останется в вечности. В вечность переходит только духовное. А духовное в Болгарии создаётся в золотом веке св. царём Борисом и святыми седмочисленниками: Кириллом и Мефодием и их ближайшими учениками – Климентом, Наумом, Гораздом, Ангеляром и Саввой». Публикацию подготовила Янина Алексеева (София, Болгария). Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . |
| По косвенным данным чеш. хрониста Пржибика Пулкавы из Раденина († 1380), известно, что среди подданных великоморав. кн. Святоплука (870-894) были «русские» (Russani), по-видимому, населявшие часть территории З. и являвшиеся предками совр. русинов. Исторические предания, отраженные в венг. хронике неизвестного автора (Анонима) «Деяния венгров» (Gesta Hungarorum) (рубеж XII и XIII вв.), свидетельствуют, что в кон. IX в. З. считалось окраиной владений болг. царя Симеона . На рубеже IX и Х вв. в З. пришли венгры (летописные «угры») и их союзники (среди к-рых были присоединившиеся к мадьярам после их ухода из-под Киева группы печенегов и русов) во главе с Арпадом. Как свидетельствует хроника, местное слав. население без борьбы подчинилось завоевателям, за исключением болг. наместника - полулегендарного кн. Лаборца. В 896 (898?) г. он оказал сопротивление венграм и закрылся в своем «граде», к-рый, вероятно, находился на месте совр. Ужгородского замка. Дружина Лаборца была разбита, а ее предводитель был пленен и казнен у р. Свиржавы (ныне р. Лаборец, Вост. Словакия). Согласно приведенной венг. Анонимом легенде, тогда же и было изменено первоначальное название реки на Лаборец, что вызывает сомнения. Однако, исходя из археологических данных, можно предположить наличие у славян, населявших в тот период Подкарпатскую Русь и находившихся в сфере влияния первых слав. гос-в, Великой Моравии и Болгарского царства, племенных вождей, побежденных вторгшимися в Центр. Европу уграми ( Поп И. И. Лаборец// Он же. Энциклопедия Подкарпатской Руси. 2001. С. 230). По сообщению венг. хрониста кон. XIII в. Шимона Кезаи, пришедшие с Арпадом племена построили в бассейне верхней Тисы крепость Унгвар (ныне Ужгород) и еще 6 крепостей в др. местах. Очевидно, Кезаи мог перепутать З. с Трансильванией (Семиградьем), куда направились из Сев. Причерноморья племена, не ушедшие с Арпадом. Возможно, хронист намеренно приписал строительство Унгвара венграм (по археологическим свидетельствам, город основали восточнослав. хорваты). |
| Следует специально остановиться на проблеме членения диалектной западнославянской лексики. Дело в том, что в научной традиции термин «моравизм» («паннонизм» нередко использовался как синоним «западнославянского диалектизма». Между тем следует учитывать, что западнославянская лексика древнейших памятников весьма неоднородна по своему составу и происхождению – она включает в себя, с одной стороны, праславянские диалектизмы и заимствования ( братръ, дъска, бан, кънь), а с другой стороны – церковную лексику, заимствованную от латинско-католического духовенства в процессе приобщения славян к христианству западного обряда ( цьрькы, попъ, постъ и др.). Представляется методологически некорректным относить все генетически западнославянские слова к моравизмам, поскольку сам термин «моравизм» отсылает к названию государственного образования – (Великой) Моравии, а значит, собственно моравизмами следует считать лишь те лексемы, которые возникли на славянском Западе в эпоху существования этого государства (VIII-IX вв.). Соответственно, древние заимствования из народной латыни и германского (готского) – такие как дъска, бан, кънь, къмьть, стьль, цта и др. – лучше определять, как «древнейшие западнославянские регионализмы» или «паннонизмы» (получившие со временем общеславянское распространение), а моравизмами в собственном смысле целесообразно считать относительно поздние образования, генетически связанные с христианским культом. С другой стороны, поскольку термин «моравизм» системно противопоставлен термину «болгаризм» (или «югославянизм»), то возникновение моравизмов следует относить к эпохе, когда славянские диалекты фактически разделились на западные и южные. Такое разделение произошло только в VII в. после массовых миграций славян на юго-восток, на территорию будущей Болгарии и Византии. До этого времени почти все славяне (за исключением восточных) проживали вполне компактно в Центральной Европе, и различение западных и южных диалектов в праславянском имело достаточно условный характер (можно уверенно утверждать, что диалекты позднепраславянского языка имели много отличий друг от друга, однако эти отличия в то время нельзя было связывать с географической оппозицией «севера» («северо-запада») и «юга»). Таким образом, «моравизмы» в собственном смысле слова – это, как правило, лексемы, возникшие в славянском языке в VIII–IX вв., т. е. в основном в христианский период, когда уже состоялось освоение славянами Балкан (VII в.), и южные славянские диалекты стали развиваться независимо от западных. |
|
|
