| Именно так общее елеосвящение доныне совершается в греческой традиции; в русской традиции существуют разные практики. Последний из особых чинов Великого Четверга, чин умовения ног, является одним из самых ярких с внешней стороны церковных последований. Его евангельским основанием служит рассказ апостола Иоанна Богослова о том, как Господь Иисус Христос «встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался. Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан». На просьбу апостола Петра, сначала возразившему Христу: «Господи! Тебе ли умывать мои ноги?», а затем, после ответа Господа, воскликнувшему: «Господи! не только ноги мои, но и руки и голову», Иисус ответил «Омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь; и вы чисты, но не все». Закончив умовение, Христос преподал ученикам урок смирения и засвидетельствовал о предстоящем предательстве ( Ин.13:2–20 ). Из церковного предания известны две основных линии толкования этого евангельского рассказа. Одна подчеркивает самоуничижение Господа, предпринятое Им ради нашего спасения, а также делает из него этический вывод о необходимости смирения и жертвенного служения ближнему (тем более, что этот вывод прямо сделан в самом Евангелии). Другая усматривает в рассказе об умовении ног указание на таинство крещения. Исходя из этого, некоторыми исследователями раннего христианства высказывалось предположение, что одной из форм совершения крещения в Древней Церкви было умовение ног. Подтверждения такому предположению служат, во-первых, несколько косвенных свидетельств, самое раннее из которых содержится в сочинении священномученика Иринея Лионского «Против ересей» (IV. 22. 1), а во-вторых, зафиксированная в IV веке на латинском Западе 50 практика совершать умовение ног вместе с крещением (но не вместо него) 51 . На Востоке такая практика не засвидетельствована, однако в сирийской традиции толкование рассказа евангелиста Иоанна об умовения ног как прообраза таинства крещения было достаточно распространено, а в греческой святоотеческой письменности, после некоторых колебаний 52 , было также воспринято и приводится, например, у преподобного Иоанна Дамаскина в его «Точном изложении православной веры» (IV. 13). Как бы то ни было, обычай совершения умовения ног в Великий Четверг с этим возможным крещальным умовением не связан. Чинопоследование умовения ног Великого Четверга впервые засвидетельствовано в Иерусалиме в VI–VII веках и явилось отражением общей тенденции максимально подчеркнуть изобразительную символику страстного богослужения, особенно явную при его совершении во Святом Граде. В грузинском переводе древнего иерусалимского Лекционария, где этот чин встречается впервые, он расположен между литургией Великого Четверга и бдением Великой Пятницы. Согласно этому памятнику, чин включал в себя чтение Евангелия ( Ин.13:3–30 ), ектению, молитву, собственно умовение ног и заключительный тропарь-ипакои. |
| Иуда не раскаялся и оказался недостойным приступить к этому великому таинству тела и крови Христовой. Господь его удалил, не допустил до таинства. Поэтому святая Церковь постановила, чтобы принятию святых таин обязательно предшествовало таинство Покаяния. и если человек не отнесся с должным вниманием к исповеди, то он приступает к телу и крови Христовым недостаточно подготовленным. Об этом преподобный амвросий оптинский пишет: «Есть и такие христиане, которые приносят покаяние, но не все высказывают на исповеди, а некоторые грехи скрывают и утаивают стыда ради. Таковые, по слову апостольскому, недостойно причащаются святых таин и за недостойное причащение подвергаются различным немощам и болезням, а немало и умирают. Сказано апостолом: Ядый бо и пияй недостойно, суд себе яст и пиет, не рассуждая Тела Господня ( 1Кор. 11, 29 )». Утаенный грех влечет за собой смерть души и страдание тела, «т. к. Наказание бывает человеку не только за грехи, но больше за недостойное причащение святых таин» (он же). Одно время приступать к тайнам – когда чиста совесть (свт. Иоанн Златоуст ). Преподобный симеон новый Богослов предупреждает: «тело и кровь – таинства, принятые недостойной душой, принимаются только по видимости, а не ощутительно». Ангел Божий стоит у Чаши, и кто недостоин, не причащается у Бога. Ангел уносит святые Дары в алтарь. Когда же недостойно причастившийся (т. е. Нераскаянный, некрещеный, имеющий злые помыслы в душе) отходит от Чаши, его сопровождает не добрый Ангел, а бес, и такое причастие ему будет в осуждение. Ответственность несет и священник, т. к. Он должным образом не исповедал, не подсказал, не наставил. а ведь он причащает видимым образом за Ангела. К святому таинству Причащения надо подготовить себя покаянием, а также постом и молитвой. Три-четыре дня попоститься. Накануне причащения надо быть на вечернем богослужении и прочитать дома, кроме вечерних молитв на сон грядущим, канон покаянный, канон Богородице и канон Ангелу Хранителю. Читаются также молитвы, составляющие Последование ко святому Причащению. |
| Летом 1978 года я получил рекомендацию владыки для поступления в духовную семинарию и вместе с несколькими сотрудниками Издательского отдела успешно сдал вступительные экзамены. Но через неделю в списке зачисленных моей фамилии не оказалось… Отец Иннокентий (Просвирнин), будучи членом экзаменационной комиссии, сообщил мне «вполголоса», что из списков поступивших я был вычеркнут представителем Совета по делам религий. В октябре того же 1978 года, мне в утешение, владыка Питирим взял меня как журналиста на торжества по случаю 150-летия присоединения Армении к России, а также на празднование 70-летия Верховного Патриарха-Католикоса всех армян Вазгена I. Мы сопровождали Святейшего Патриарха Пимена. Мне было отрадно увидеть, какой любовью и каким уважением пользуется владыка Питирим со стороны священноначалия Армянской Апостольской Церкви. В той поездке я имел несколько откровенных разговоров с владыкой, почувствовал его расположение и проникся к нему большой симпатией. Вскоре после этого он обязал меня регулярно присутствовать на редакционных советах. На этих советах, проходивших под председательством самого владыки, обсуждались наиболее значительные вопросы, касающиеся как журнальной редакции, так и книжной. В частности, содержание тех или иных журнальных рубрик, а также те или иные, наиболее проблемные статьи. Владыка Питирим говорил кратко (изъяснялся он вообще лапидарным стилем), но очень вразумительно, аргументы его были непререкаемы. Для всех сотрудников отдела эти редсоветы были настоящей школой. Прежде всего, конечно, школой церковной журналистики. Впоследствии, когда мне довелось в 1996–1998 годах заведовать кафедрой церковной журналистики в Православном университете св. Иоанна Богослова, я вспоминал об этих редсоветах, как о превосходном живом методическом пособии. Вспоминается мне митрополит Питирим, прежде всего, как истинный человек Церкви, как подлинно духоносная личность. Прихожане его просто обожали. Я неоднократно видел его молящимся в храме Воскресения словущего на богослужениях Страстной седмицы и за пасхальной заутреней – в алтаре, где с ним традиционно из года в год христосовались сотрудники Издательского отдела. Помню его особенно хорошо на службе 12-ти Евангелий в Великий четверг. Помню, как проникновенно и сосредоточенно, со слезами в глазах он служил в те волнующие дни… |
| Но при этом, что касается богослужения, стилистически он достаточно возвышенно его совершал. Да, очень чинно. Во-первых, у него голос очень хороший был, красивый, и он не торопился. Очень любил Страстную седмицу, эта седмицу мы всегда проводили вместе с ним в храме Воскресения Словущего. Еще один интересный случай был. Однажды служили сочельник Рождества Христова, а я раньше думал, что нужно причащаться на Рождество Христово. И вот мы приехали служить на сочельник, владыка ничего не говорит, а в конце, когда уже служба кончилась, он к иподиаконам подошел и спросил: «Почему вы не причащались сегодня?» Все как-то замялись – «мол, не знаю, что-то не подготовился». А я говорю: «А я хотел причащаться завтра». Он говорит: «Все православные христиане стараются причаститься на сочельник». Для меня это было неким откровением. Говорит: «Всегда в древности причащались и на сочельник, и на Рождество». Также и в Великий четверг – тоже всем. И он обычно всегда после службы сам читал благодарственные молитвы, потому что причащался весь храм. Он просил: «Дайте мне очки, я сейчас сам почитаю. “Слава Тебе, Боже, слава Тебе, Боже!”» И читал молитвы благодарственные. Интересно, не часто такое встречается. А кем и когда Вы были рукоположены? В диакона меня рукополагал владыка Филарет (Карагодин). Ректор МДА. Это было 1 июня 1995 года, когда мне уже исполнилось 40 лет. Уже в зрелом возрасте. В зрелом. Как раз владыка Филарет в 1995 году оставил ректорство, и с сентября заступил владыка Евгений (Решетников). Так что во священника меня рукополагал уже владыка Евгений. И, по сути, наверное, моя хиротония 11 сентября была одной из первых, совершенных им в новом статусе. Вы говорили, что занимаетесь гимнографией. Насколько я понимаю, сами тоже пишете тексты? Можете сказать, какие тексты Вами написаны? Как это вообще происходит? Интересный вопрос, конечно. Вы знаете, я скажу немножко больше. Я всегда благодарю Господа, потому что когда я еще был юношей, Он мне дал увидеть таких пастырей… Я бы сказал, святых. |
| О своем постриге в скиту Параклит владыка писал в 1915 году: «Думаю, что не придется еще в жизни пережить такой радости, какую я пережил 28 марта 1913 года. Эта радость у меня не прошла с окончанием обряда. Я был полон радости целых два месяца. Только то, что произошло в моей судьбе 30 мая и о чем я узнал 31-го, отгоняют от меня мою радость надолго, но и это печальное обстоятельство не изгнало радости из сердца моего совсем» 44 . На 30 мая приходится назначение Троицкого инспектором академии; надо полагать, что ему, ученому и молитвеннику, нелегко было смириться с навалившимися на него административными обязанностями. 11 апреля 1913 года, в Великий Четверг, монаха Илариона (Троицкого) рукоположили во иеродиакона. Началось ежедневное служение, приносившее ему новую радость. Пасху 1913 года отец Иларион пережил особенно глубоко; позже он вспоминал, что читал в ту пасхальную ночь Евангелие по-арабски. 2 июня отец Иларион был рукоположен во иеромонаха, а 5 июля его возвели в сан архимандрита. Без преувеличения можно сказать, что совершение литургии было центром жизни владыки. Вот как описывает его служение С. Волков: «Величественно и красиво Иларион совершал богослужение. Было нечто возвышенное, легкое и прекрасное в его чтении Евангелия, произнесении возгласов и молитв звучным и раскатистым голосом, властно заполнявшим все пространство обширного академического храма. Столь же звучно раздавался он и в Успенском соборе нашей лавры, и в храме Христа Спасителя в Москве. Он отдавался богослужению всей душей, всем существом своим, как главному делу жизни» 45 . Красоту богослужения владыка ставил выше всякой земной красоты; как немногие он умел жить смыслами богослужебных текстов и проникаться настроением древних напевов. Богословские труды архимандрита Илариона 1914–1916 годов В лице владыки Илариона (Троицкого) мы имеем яркого церковного писателя XX века – богослова, публициста, эссеиста, историософа. В общей сложности его перу принадлежит около 90 опубликованных работ. Давая общую характеристику Троицкого – писателя, самое главное, о чем надо сразу сказать в связи с сочинениями отца Илариона 1914–1916 годов (после защиты диссертации), это отметить святоотеческий характер всех выраженных в них идей. В своих трудах священномученик Иларион раскрывает соборную церковную истину, делая это совершенно естественно и органично, ведь вся его жизнь без остатка сливалась с жизнью церковной. Именно поэтому, говоря о вещах известных, общезначимых, отец Иларион умел представить их по-своему и в новом свете. |
| О своем постриге в скиту Параклит владыка писал в 1915 году: «Думаю, что не придется еще в жизни пережить такой радости, какую я пережил 28 марта 1913 года. Эта радость у меня не прошла с окончанием обряда. Я был полон радости целых два месяца. Только то, что произошло в моей судьбе 30 мая и о чем я узнал 31, отгоняют от меня мою радость надолго, но и это печальное обстоятельство не изгнало радости из сердца моего совсем» 44 . На 30 мая приходится назначение Троицкого инспектором академии; надо полагать, что ему, ученому и молитвеннику, нелегко было смириться с навалившимися на него административными обязанностями. 11 апреля 1913 года, в Великий Четверг, монаха Илариона (Троицкого) рукоположили во иеродиакона. Началось ежедневное служение, приносившее ему новую радость. Пасху 1913 года отец Иларион пережил особенно глубоко; позже он вспоминал, что читал в ту пасхальную ночь Евангелие по-арабски. 2 июня отец Иларион был рукоположен во иеромонаха, а 5 июля его возвели в сан архимандрита. Без преувеличения можно сказать, что совершение литургии было центром жизни владыки. Вот как описывает его служение С. Волков: «Величественно и красиво Иларион совершал богослужение. Было нечто возвышенное, легкое и прекрасное в его чтении Евангелия, произнесении возгласов и молитв звучным и раскатистым голосом, властно заполнявшим все пространство обширного академического храма. Столь же звучно раздавался он и в Успенском соборе нашей лавры, и в храме Христа Спасителя в Москве. Он отдавался богослужению всей душей, всем существом своим, как главному делу жизни» 45 . Красоту богослужения владыка ставил выше всякой земной красоты; как немногие он умел жить смыслами богослужебных текстов и проникаться настроением древних напевов. Богословские труды архимандрита Илариона 1914–1916 годов В лице владыки Илариона (Троицкого) мы имеем яркого церковного писателя XX века – богослова, публициста, эссеиста, историософа. В общей сложности его перу принадлежит около 90 опубликованных работ. Давая общую характеристику Троицкого – писателя, самое главное, о чем надо сразу сказать в связи с сочинениями отца Илариона 1914–1916 годов (после защиты диссертации), это отметить святоотеческий характер всех выраженных в них идей. В своих трудах священномученик Иларион раскрывает соборную церковную истину, делая это совершенно естественно и органично, ведь вся его жизнь без остатка сливалась с жизнью церковной. Именно поэтому, говоря о вещах известных, общезначимых, отец Иларион умел представить их по-своему и в новом свете. |
| Ответ. Боюсь, что так сказать будет очень дерзновенно. Но действительно, кто получает от наставника пользу, тот и привязывается к нему и больше ему доверяет. А нерадивый пользы не получает и, вместо того чтобы обличать себя, начинает искать причину своего малого преуспеяния в ком-то другом и делает вывод: ныне, мол, нет такого великого наставника, который был бы меня достоин. Вопрос. Силуан Афонский пишет, что Серафим Саровский познал благодать Святого Духа, а потом, когда благодать ушла, стоял на камне три года ради ее возвращения. А Варсонофий Оптинский говорит, что отец Серафим стоял на камне из-за искушения, которое пришло к нему, потому что он отказался от настоятельства. Почему такие разные мнения? Ответ. Я не знаю, не берусь судить. Отец Андрей (Машков) считал так же, как Варсонофий Оптинский . Но я все-таки думаю, что старец Силуан Афонский был преподобному Серафиму ближе как по степени преуспеяния, так и по самому духу подвижничества. Преподобный Серафим Саровский был безмолвником, отшельником. А старец Силуан, хотя и провел много времени в монастыре, но при чтении его писаний кажется, что по духу своему он безмолвник (я думаю, рассудительные люди это подтвердят). Он сумел как бы уединиться в монастыре, ему удавалось среди людей сохранять умное безмолвие. Поэтому он прекрасно понимал опыт преподобного Серафима, знал, что происходит в душе подвижника. Я не думаю, что преподобный Варсонофий испытал такие же возвышенные духовные состояния, как преподобный Серафим, а вот про Силуана Афонского такое можно сказать. Поэтому мне кажется, что мнение старца Силуана более правдоподобно. Если вы помните житие преподобного Серафима, то знаете, что он был относительно молодым, когда во время богослужения в Великий четверг ему явился Господь на воздухе и благословил его, и Серафим, тогда еще иеродиакон, исполнился великой благодати. Конечно, неопытному человеку сохранить столь великую благодать очень трудно. Видимо, старец Силуан догадывался, что особенный подвиг преподобного Серафима Саровского вызван не чем иным, как потерей благодати, желанием вернуть это блаженное состояние, – поскольку старец и сам имел подобный опыт. У Симеона Нового Богослова есть рассказ о некоем юноше Георгии, который в юности познал необыкновенную благодать, а потом потерял доверие к своему старцу, прекратил подвизаться и поэтому лишился благодати. Уже впоследствии он стал подвизаться для того, чтобы вернуть ее, и только в малой степени возвратил, уже будучи в монастыре. Иные приобретают благодать постепенно и к старости доходят до высокой степени совершенства, другие сразу познают полноту благодати, но потом теряют ее и в дальнейшем подвизаются для того, чтобы ее вернуть. |
| При отпуске же утрени и вечерняго богослужения братия опять поминают по имени меня и брата, говоря: «Боже, прости прегрешения ктиторов наших». А в великий четверг должна совершаться память отца ктитора – Пакуриана, архонта архонтов, причем служится торжественное богослужение, предлагается праздничная трапеза и бедным раздаются двадцать четыре номисмы. Помните же, заключает Григорий свое наставление, тяготу моего чрезмерного труда, который я понес ради любви к вам и награду, за которой мы получим от Бога, поминая и поминаемые о Христе Иисусе Господе нашем 67 . Когда умрет игумен монастыря, то все братия должны достойно почтить, его с фимиамами и свечами, совершая во псалмах и песнопениях обычный над ним чин, над иереем – иерейский, а над монахом – соответствующее последование; в память его следует раздать двенадцать номисм; в этот день и братиям предлагается утешение в трапезе, а все священники должны соверишать о нём литургии. На третий день должна быть панихида, и опять совершаются литургии за него. Тоже самое бывает на сороковой день и в годовщину смерти. А если умрет какой-либо брат, то и его хоронят с песнопениями и молитвами, а на третий день совершаются литургии за него, равно и по исполнении года 68 . В частности, поминовение первого игумена монастыря монаха Григория, должно происходить в праздник Григория Богослова , когда братии монастыря предлагается праздничная трапеза, а бедным следует раздать шесть номисм. В день смерти Григория и после неё – на третий и сороковой дни, а также в годовщину должно совершаться именно то, что ктитором определено относительно каждого игумена, если, конечно игумен Григорий останется верен уставу и будет исполнять все его предписания, в противном же случае он станет чуждым и для монастыря, и для братства 69 . Наконец, Пакуриан предписал, чтобы иноки монастыря со всем усердием и аккуратностью всегда совершали таинство божественной литургии для поминовения усопших, как это и было заведено в монастыре. Ведь поминовение умерших говорит он, составляет долг и всех верующих, а тем более оно относится к обязанностям монашествующих. В одном из храмов обители постоянно должен находиться священник, обязанный всегда и неопустительно совершать поминовение умерших. Кроме того, в память всех братъев должны совершаться всенощные песнопения и божественные литургии. И если кто-либо из лиц посторонних с верою принесет монастырю дар для поминовения – время от времени – умерших родственников, то и о них следует установленным образом молиться. Вообще все преемники по игуменству и иноки монастыря должны неопустительно и всегда исполнять предисание ктитора о поминовении усопших 70 . |
| (см.: Красносельцев Н. Ф. К истории православного богослужения: По поводу нек-рых церк. служб и обрядов, ныне не употребляющихся: Мат-лы и исслед. по рукописям Соловецкой б-ки. Каз., 1889. С. 80-103). Практика совершения общего Е. только в Великий четверг (или вечером в Великую среду) сохранилась и в зарубежных приходах рус. традиции, а также в нек-рых храмах в России (напр., в Покровском храме МДА), однако в кон. XX в. в России, на Украине и в Белоруссии широко распространился новый обычай совершения общего Е. не только на Страстной седмице, но и на др. седмицах Великого поста (в нек-рых приходах - даже и в др. многодневные посты), причем общее Е. стало совершаться не с одним, а с 7 помазаниями. Богословская интерпретация общего Е. не вполне ясна - так, если рус. дореволюционные авторы (напр., прот. Михаил Архангельский) отличали общее Е. от собственно Е. над болящим и не признавали первое таинством в полном смысле слова, то в совр. восприятии общее Е. обычно понимается как таинство. Е. над умершими К чину Е. примыкает последование Е. над умершими, известное по ряду греч. и слав. рукописей XV-XVI вв. (см. о нем: Венедикт (Алентов). 1917. С. 283-300; Τζρπος. 2000). Структура этого последования - та же, что и у обычного Е., но в содержательном плане последование существенно переработано; апостольские и евангельские чтения, а также молитвы чина заменены заупокойными. Канонический статус этого чина оставался спорным. Так, свт. Симеон Фессалоникийский одобрял совершение этого последования (см.: PG. 155. Col. 520), но указывал, что «этот елей не тот», который используется при помазании болящих, так что Е. над умершими нельзя назвать таинством. Однако в XVII в. совершение этого чина подверглось категорическому запрету (164-е прав. Номоканона при Большом Требнике), поэтому чин перестал печататься в изданиях богослужебных книг и полностью вышел из употребления. Нек-рую параллель Е. над умершими составляет обряд возлияния елея на тело умершего, к-рый предписывается совершать, согласно совр. |
| Стоглавый собор поверил сказанию Василия и велел двоить аллилуйю. Кроме того, он внес в свои определения (высказывавшееся еще раньше него митрополитом Даниилом) мнение о двоеперстии в крестном знамении; на троеперстие изречено даже проклятие. При смешении существенного с несущественным обрядовый религиозный взгляд простирался и на обыкновенные житейские вещи и обычаи; все свое, русское, казалось православным, все чужое – еретическим и басурманским. Русские носили бороду, и борода стала существенною принадлежностью православия, а брадобритие – латинской ересью. Стоглав определил над брадобритцем ни отпевания, ни сорокоуста не творить, ни просфоры, ни свечи по нем в церковь не приносить – «с неверными да причтется». Испорченность богослужебных книг, указанная Максимом Греком, и неудовольствия на него В 1518 году, по вызову правительства, в Россию приехал с востока Максим Грек, афонский монах, родом из Албании, получивший образование на западе в Венеции и Флоренции, современник и почитатель знаменитого Иеронима Савонаролы. Его вызвали для пересмотра и перевода греческих книг великокняжеской библиотеки. Воспользовавшись приездом такого образованного человека, правительство и иерархия стали обращаться к нему за разрешением разных трудных вопросов времени и между прочим важнейшего тогда обрядового вопроса об исправлениях в богослужении. Он пересмотрел и исправил Триодь, Часослов, праздничную Минею, Толковое Евангелие и Апостол. В своем «Отвещательном слове» об исправлениях он после указывал, с какими грубыми ошибками приходилось ему встречаться в книгах. В Часословах Христос назывался «единым точию человеком», в Толковых Евангелиях – «бесконечною смертию умершим», в Триоди – «созданным и сотворенным»; Отец в Часословах представлялся «собезматерним Сыну», а в каноне на великий четверг – «не сущим естеством несозданным». В символе веры ученик Максима Зиновий заметил в 8 члене прибавление слова «истинного». В исправлениях своих Максим уже не руководствовался обычным приемом русских справщиков – исправлять книги с помощью одного только сличения их с древними рукописями, которое, при неисправности всех вообще рукописей и самих переводов, не могло повести ни к чему прочному и, кроме того, допускало произвол в выборе текста для образца в исправлениях, а все дело вел с помощью богословской и филологической критики текста. |
|
|
