| Торжественны были каждения Митрополита и после него двенадцати архимандритов и пресвитеров при каждой песни Пасхального канона с непрестанным приветствием: «Христос воскресе»; умилительно целование их с властями и народом, и назидательно слово Златоуста, приглашавшего к обшей радости, которое произнес Владыка, вместо самого Иоанна: «аще кто благочестив и боголюбив, да насладится сего доброго и светлого торжества: аще кто раб благоразумный, да внидет, радуяся, в радость Господа своего». Где, в какой Церкви, есть что либо подобное торжеству сему, вполне достойному дивного события? – Бледен Рим с его внешнею картинностью папских служений, из числа коих исключена пасхальная утреня! И протестанты, чуждающиеся всего внешнего в Церкви, чувствуют сиротство свое в сию великую ночь Пасхи и притекают в наши храмы искать того утешения, которого сами себя лишили. Три часа спустя после утрени началась литургия, не менее торжественная по благолепию утвари церковной и числу священнослужителей и усердию народа, исполнявшего храм. При звуке колокола Евангелие возглашалось в алтаре всеми архимандритами и пресвитерами и четырьмя диаконами в церкви по четырем странам света, как бы во у слышание всея Руси из ее первопрестольного собора; оно читалось на языке Греческом и Славянском в знамение родственного союза Церквей. После божественной службы в скромных покоях настоятеля Чудовского, ибо Митрополит есть вместе и Архимандрит сей кафедральной обители, все духовенство, предстоявшее с ним у алтаря, соединилось, чтобы разговеться вместе с своим Владыкою. К вечерни опять собрались в Успенском храме, и служба была еще торжественнее по числу архимандритов, ибо все, находящиеся в Москве, соединились, чтобы участвовать в общей радости великого дня. Великолепно было зрелище сего митроносного сонма, когда обступил он амвон, с которого Святитель лицом к народу читал Евангелие от Иоанна о явлении воскресшего Господа ученикам Своим. Трогательно было видеть и всенародное его христосование со всею паствою, ибо, не смотря на слабость и утомление от тройной службы, утрени, литургии и вечерни, Владыка не лишил братского целования ни одного из предстоявших в храме, и все стремились лобзать своего Архипастыря. |
| Надо сказать, что книгу читают и взрослые, получившие образование в безбожную эпоху, и учащиеся православных учебных заведений, которым, по мысли устроителей этих школ, должно быть дано настоящее церковно-православное образование. Все, что сказано в книге, освящено еще и тем, что на обложке стоит имя глубоко уважаемого архипастыря Православной Церкви, ныне покойного, митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна. Естественно, что читатели воспринимают все, что в этой книге сказано, с полным доверием и почитают это за мнение общецерковное. Однако в книге в целом и в ключевой главе об Иване Грозном на самом деле сказано много спорного, что, впрочем, вполне естественно. Сам владыка не считал ни это, ни другие свои сочинения истиной в последней инстанции, рассматривал их как побуждение к размышлению, к диалогу и обсуждению тех или иных животрепещущих тем. Посему я позволю себе высказать ряд соображений не о концепции книги, но об объяснении одного " белого пятна " - эпохи Грозного. Дело в том, что личность Грозного и многие события его царствования имели самое непосредственное отношение к Церкви, а потому существует не только широкий спектр мнений светских историков по этим вопросам, но и вполне определенное отношение к ним Церкви. Приступая к чтению книги, где сказано, что русская история будет изложена именно с церковно-православной точки зрения, мы вправе ожидать, что автор обратится именно к церковным источникам. Таковыми могли бы стать: во-первых, службы святым, пострадавшим до смерти во времена Грозного или обличавшим его; во-вторых, их жития, написанные духовными людьми и одобренные Церковью; в-третьих, сочинения по истории Церкви, написанные православными авторами, например выдающимся церковным историком митрополитом Макарием (Булгаковым) или М.В. Толстым. Но эти ожидания не оправдываются: как это ни удивительно, но именно церковное предание и церковно-православное осмысление эпохи Ивана Грозного остаются вне поля зрения авторов книги. Если о них и упоминается, то с единственной целью - дать им иное толкование и в конечном счете дискредитировать их. Таким образом, дело вовсе не ограничивается пересмотром личности Ивана Грозного и переоценкой его деяний, но приводит к решительному пересмотру сугубо церковных событий. Сколько жен было у царя Ивана Грозного, убил ли он сына, насколько он был благочестив или развратен - все это не имеет существенного значения для церковно-православного сознания. Но самочинный пересмотр Церковного Предания, запечатленного в житиях святых, в канонах, тропарях и кондаках, читаемых в дни их памяти, пересмотр, основанный на произвольном толковании событий и выдвижении собственных версий в угоду выдвинутой " концепции " о праведности царя, - такой пересмотр может привести и приводит к весьма душевредным последствиям. |
| Казначей говорил султану, что это человек богатый и из книг научился, что бусурманская вера приятнее Богу, и потом пришел к султану бусурманиться. Султан, по совету казначея, сделал его капуджи-башею, и христиане приняли от того большую брань; им говорили: чего вы ожидаете, когда столп вашей веры узнал, что не имеете вы истины?» 481 . После этого понятным становится, почему наше правительство в своих инструкциях константинопольским послам наказывало им, чтобы они про всякого нового патриарха наперед доподлинно узнавали, прежде чем придут к нему для благословения и совета: «Благочестив ли он, тверд ли в вере православной и не иноверен ли?» Сильное и глубокое впечатление должны были производить на русских все эти вести о подкупах, интригах, пороках и даже преступлениях, царящих в Константинопольской патриархии, о тех тяжелых недугах, которыми была заражена вся церковная жизнь греческого народа. Русским, естественно, должно было казаться, что Греческая Церковь при внешнем бедственном положении поражена еще и страшными внутренними недугами, которые действуют на нее разлагающим образом, так что она не только вследствие внешних гонений, но и по характеру своей внутренней жизни находится на краю пропасти. Ввиду этого брать порядки Греческой Церкви за образец для себя, исправлять и перестраивать свою церковную жизнь по образцу греческой, по указаниям и под руководством гречан, было бы, по мнению русских, не просто безумием, но прямо злостным покушением на чистоту ничем не затемненного русского Православия, значило бы недуги и язвы греческой церковной жизни искусственно пересаживать на здоровую русскую почву. Кроме тех сведений, которые русские получали от самих греков относительно печального внешнего и внутреннего положения их Церкви, они могли хорошо познакомиться с характером греческого благочестия через постоянные наблюдения над греками, приезжавшими в Москву за милостынею или остававшимися в России на вечное житье. Все бедные греки, начиная с патриарха и кончая простым иноком, направлялись в Москву с единственною целью получить здесь, возможно, щедрую милостыню. |
| Глубокий старец Симеон, который был, по Евангелию, праведен и благочестив так, что о нем прямо сказано — (Лк.2:25) — что в нем почивал Дух Святый — по зову Духа пришел в Храм Господень, увидел Младенца и принял Его на руки. Церковь говорит от лица крошечного Младенца, Которого держала на руках своих Преблагословенная Матерь Дева и принятого старцем Симеоном в его старческие дрожащие руки: «Не старец Мене держит, но Аз держу его (не он Меня держит, а Я его держу), той бо от Мене отпущения просит». Ибо старец Симеон, осененный Духом Святым знал, что Этот Маленький Младенец, Который у него на руках — Владыка всего существующего. Поэтому он и обращается к Нему: (Лк.2:29). Так — отходил праведный старец из этого мира. Но мы знаем, что отходя с миром, он не мирное предсказание сделал Той, от Которой принял этого Святейшего Младенца. Ибо, обращаясь к Преблагословенной Деве Марии, праведный Симеон говорит, предсказывает Ей, что будет время, когда Ей душу пройдет оружие, т.е. Она переживет такую скорбь, какую никакими другими словами нельзя передать; страдание и скорбь, которые как орудия, как меч пройдет через Ее святейшую и непорочную душу. И по преданию церковному, Пречистая Дева Мария, Сама говорила впоследствии, что после этого предсказания святого Симеона, хотя и бывали радостные и светлые моменты в ее жизни, однако Она всегда жила трепетным ожиданием того, что вот-вот сбудется это страшное предсказание; но поняла Она это предсказание до конца только тогда, когда стояла у Креста Сына Своего, сораспинаясь Ему Своим материнским сердцем... Но блажен был праведный старец, который мог сказать, что он отходит с миром. О ветхозаветных угодниках Божиих редко говорится в Св. Библии, что в них был Дух Святой. О праведном Симеоне это сказано. А известно еще по преданию церковному, что он был глубоким старцем, достигшим глубочайшей старости, давно перешагнувшим обычные пределы человеческой жизни. Ибо он уже был старцем тогда, когда за 270 лет до Рождества Христова переводил книгу пророка Исаии; и когда там ему пришлось переводить слова будет его (Ис.7:14), то он решил, что здесь ошибка, и хотел стереть слово а вставить слово, означающее «замужняя женщина» (если она во чреве приимет и родит сына), но Ангел удержал его руку и сказал: «Верь написанным словам и ты увидишь исполнение их». И вот старец поверил и всю жизнь свою пламенел этой верой. 270 лет! Сколько времени он ждал! Сколько поколений сменялось у него на глазах, рождались, вырастали, старелись и умирали, а он все жил и пламенел своей могучей верой. И все, наконец, предсказания Ангела сбываются — и он приемлет Создателя Всяческих на свои старческие руки. |
| Свою первую большую книгу Сергей Александрович Нилус назвал «Великое в малом». На примере Саровских впечатлений он рассмотрел святость старца Серафима не только в свете почитания, — а оно было всенародным, — но и во всё возрастающем нравственном его влиянии на раненую душу современного человека, на ее просвещение евангельским учением. Сам Сергей Александрович к 1903 году, когда во многом определилась эта его книга, оставил позади жизнь по стихиям мира, став благочестив, он был уже свободен от пороков своей молодости, оказался пригодным для стяжания даров Божиих — благодати Духа Святого, вдохновения спасительного и пророческого. Человек, склонный к добру, любящий ближнего не менее, чем себя, совершает подвиг во имя Христа, и этот подвиг в пределах возможностей одного человека пусть и не велик, но ведь из малого складывается великое. Заглавие вполне отображало содержание всей книги. Во второе издание своего труда «Великое в малом» С. А. Нилус включил важнейший и принципиально новый раздел «Антихрист как близкая политическая возможность». В предисловии к этому разделу автор пишет: «Все усилия тайных и явных слуг антихриста, его сознательных и безсознательных работников разрушения, устремлены теперь на Россию. Причины понятны, цели известны. Они должны быть известны и всей верующей и верной России. Чем грознее надвигающийся момент, чем страшнее скрытые в сгущающемся мраке грядущие события, тем решительнее и смелее должны биться безтрепетные благородные сердца, тем дружнее и безстрашнее должны они сплотиться вокруг своего священного знамени — Церкви и Престола Царского. Пока жива душа, пока бьется в груди пламенное сердце, нет места мертвенно-бледному призраку отчаяния». Заметим, что второе издание книги «Великое в малом» выпущено в свет в конце 1905 года, когда Россию уже начали сотрясать разрушительные натиски революционной черни. В разделе об антихристе и его слугах Сергей Нилус поместил попавшие в его руки «Протоколы сионских мудрецов», содержащие планы подчинения всего христианского мира под пяту «избранного» богоборствующего народа. Этот, по выражению Нилуса, народ-международ сеет ненависть, революции, растлевает самодостаточные нации. Конечно же, выход такой книги злодеи подвергли заговору молчания, а весь тираж был ими скуплен и уничтожен: сохранились единичные экземпляры. Но «Протоколы» со света в темные тайники уже не вернуть, они, хоть и медленно, но делались достоянием общественности. |
| 42–63), в котором означенные имена и встречаются. Никон толковал Евангелие и евангельские события применял к своим напастям, которые он испытывал в те минуты и говорил: „Царь благочестив, да не по правде судит, изгнал меня вон, а слушает пулкого человека. Таковы ныне архиереи, возлюбили славу человеческую паче, нежели славу Божию, не хотят пострадать за истину, чтобы славы и чести и архиерейства не отбыть. Мы Роману ноги омывали и отирали и целовали, а он, как Иуда, привёл на меня митрополита, который, подобно Каиафе, пришед в келию, воздвиг на меня многие от фарисеев злыя слова. С митрополитом пришли ко мне и другие; я их встретил, но они со мною братства и целования не сотворили, а стали спрашивать, говорил ли я такие речи в соборной церкви. Тут был и Роман, который стоял вне келии, на крыльце (Гиббенет, ч. 2 стр. 73–74).“ Видите, как далека от истины передача, этого события Лигаридом. Теперь относительно проклятия митрополита Крутицкого. Правда, патриарх Никон его проклинал, он этого и не отвергает, но за что? „Крутицкого митрополита, говорит патр. Никон, прокляли мы не безвинно, так как слышали в первый год своего отшествия, что он отчее седалище обесчестил: в неделю ваий, совершая литию, воссел на отчее седалище перед всеми людьми непостыдно; епископа на константинопольскую епархию в Киеве посвятил незаконно, и во время поставления на патриаршем месте сидел и сам ныне тремя епархиями: патриаршей, Суздальской и своей Крутицкой владеет многие годы, а сам, как и поставлен, в своей епархии не был“ (Гиббенет, ч. 1 стр. 110). Законно или незаконно поступил Никон, это не входит в программу нашего собеседования, так как клятва патр. Никона на митроп. Крутицкого Питирима была произнесена после 1653 года, а потому она и не могла послужить причиной отделения раскольников от православной Церкви. Что же касается того обстоятельства, что патр. Никон обозвал собор иудейским и даже бесовским сонмищем, то нужно знать, какой он собор обозвал так грубо, неприлично, Собор 1662 года, созванный без разрешения патриарха, происходивший под руководством Паисия Лигарида, о котором патр. |
| Павел Ниицума и в этом году прибыл поговеть и приобщиться здесь и попросил на эти дни места в Миссии. Видно, что благодать Божия не оставляет его – благочестив, как и прежде. 25 марта/7 апреля 1911. Пятница. Благовещение Пресвятой Богородицы. В Церкви между молящимися были: дочь посла с Мухановой и две дочери Коростовцева, нашего посланника в Пекине, приехавшие погостить у посла. Военный агент, Генерал Самойлов, приезжал сказать, что японское военное начальство предлагает перенести две могилы военнопленных, оставленных на общем кладбище в Тоёхаси, на военное кладбище, где будут они в порядке храниться, тогда как теперь они уже приходят в запустение. Самойлов и посол находят, что лучше всего перенести и эти две могилы в Нагасаки, куда свезены останки военнопленных из всех других мест. Я вполне согласен с этим. 26 марта/8 апреля 1911. Суббота. Катехизатор в Никко, Павел Осозава, просит на болезненную жену по 6 ен 50 сен в продолжении 4-х месяцев. Дал по 5 ен в месяц. Вероятно, так и продолжится. Жаль, что женился на такой слабой (Акилине, дочери умершего катехизатора). 27 марта/9 апреля 1911. Воскресенье. После Литургии между гостями, пившими чай, была начальница Сиротского приюта Софья Китагава, принесшая в платке пару зорей и предложившая глупый проект: «Посетителям Собора – нехристианам предлагать надевать при входе в Собор зори на время осмотра и брать за это по 1 сену с человека; так-де в месяц получится 300 ен на содержание служащих, ибо посетителей бывает 30 тысяч в месяц». Я показал ей листки ежемесячного отчета, приносимые мне каждое последнее число месяца Иовом Накацука, из которых явствует, что не 30 тысяч, а разве круглым числом 3 тысячи в месяц бывает посетителей. Но если бы даже и 30 тысяч, то брать деньги за посещение Собора – было бы унизительно для Собора; нельзя это допустить. По представлению о. Романа Циба, дал в благословение небольшую икону в серебряном окладе Павлу Хосои, бывшему катехизатору, а теперь ревностно помогающему по проповеди катехизатору в Синагава, Григорию Найто. |
| Святейший же Патриарх труды множайшия о церкви Божией полагаше, пребываху же в том Воскресенском монастыре повелением Великаго Государя оберегатели Святейшаго Патриарха здравия: един сотник и 20 человек стрельцов из Звенигорода Саввина монастыря. По прошествии же того единаго смущения паки многия смущения и оклеветания Великому Государю на Святейшаго Патриарха бываху, ибо во оно время пребываху у Святейшаго Патриарха в Воскресенском монастыре многия иноземцы: греки и поляки, черкасы и белорусцы, и новокрещенныя немцы и жиды в монашеском чину и белецком; приезжаху же мнози изо многих стран и земель иноземцы хотяще видети лице его и зрети таковаго великаго строения, он же всех с радостию приимаше. Великому же Государю навадиша, яко со иноземцы глаголет Патриарх на Великаго Государя многия неприличныя глаголы жалуяся, яко бы Великий Государь владеет и Царством и Архиерейством и о том убо паки от воливаго Государя с выговором приезжали; и иныя смуты частыя бываху. Благочестивый же Царь аще и таковая на Патриарха ему клеветаху, но зело милостив бе к нему, егда бо родится благочестивому Царю сын или дщерь, тогда с милостынею к нему присылаше, такожде и со овощами всякими, дорогими сахары и иными узорочии; Святейший же Патриарх на трапезе все с братиею разделяше, такожде и егда царскаго дому кто имянинник бываше, тогда благочестивый Царь от всех с пирогами имянинными присылаше; он же и тии пироги с братиею разделяше. По малех убо летех паки учинися вражда у Святейшаго Патриарха с Великим Государем таковым образом: боярин некто царска сигклита, именем Никита Андреевич зовомый Зюзин, бе муж благочестив и богобоязлив; сей видев безпрестанныя же вражды и смущения у Великаго Государя со Святейшим Патриархом, ведяше же и первую великую любовь между ними, восхоте паки привести их в любовь, но не возможе, уже бо тако то Богу Святому изволившу; восхоте и написа писание ко Святейшему Патриарху, яко бы благочестивый Царь присылал есть к нему, Никите, ближних своих людей Артемона Матвеева и Афанасия Нащокина и повелел есть глаголати ему, дабы той Никита написав послание от своего си лица ко Святейшему Патриарху таковое: во еже бы Святейший Патриарх на нарекованное число пришельствова в царствующий град Москву в день недельный ко утрени, у врат же града вопрошающим, да поведает о себе нарицающеся Саввина монастыря власти; пришедши же бы в соборную великую церковь и возшед стоял бы на Патриаршестем месте и восприял бы свой Архиерейский жезл, его же пошед с Москвы оставил на месте том; и тогда благочестивый Царь присылати будет сперва бояр своих со оглаголанием, а потом паки второе пришлет бояр своих и властей; тогда бы Святейший Патриарх вопросил ключей своих келейных, и аз де ему в третие и келейныя ключи пошлю, и тогда бы он шел в келии свои; к нему же по мале часе и сам аз пришел бы и о всем с ним возглаголал; аще же ни тебе, Никите, к нему отписати, то иному несть кому, понеже иных убо бояр Святейший Патриарх не тако любит, а тебе де жалует. |
| По желанию царя, восточные патриархи в 1682 году прислали разрешительные грамоты, повелевая Никона причислить к лику патриархов, потому что он «был благочестив в божественных делах и ревнитель отеческим преданиям, но осужден был за то, что, яко человек, от малодушия некоего гневом и унынием побежден был, и остави паство свое и патриаршеское достоинство презрев, не хотя возвратись». Очищенный страданиями, формально восстановленный в сане, Никон предстал взору потомства, как святейший патриарх всероссийский, во всём своём величии. В патриаршество Иоасафа II, бывшего прежде архимандритом Троице-Сергиева монастыря и поставленного на место низложенного Никона в феврале 1667 года, обнаружились печальные плоды того религиозного разделения, начало которому положено в правление Никона. Горячие приверженцы русской старины и ожесточённые враги Никона возвратились из ссылки в Москву и здесь, пользуясь свободой, устно и письменно восставали против новых исправлений, называя Никона еретиком, не человеком, а зверем, в новоисправленных книгах указывая многие ереси жидовские и латинские. С такой проповедью раскола вступил известный Неронов, принявший пострижение с именем Григория, и пользовавшийся большим уважением за ревность к вере протопоп Аввакум. К ним присоединились игумен Златоустова монастыря в Москве Феоктист, архимандрит Покровского монастыря Спиридон Потемкин, написавший десять слов против новоисправленных книг и обрядов, диакон Благовещенского собора Фёдор Иванов и другие. В разных местах России раздались голоса против церковных исправлений людей авторитетных своею книжной образованностью, уважаемых народом за своё благочестие. Романо-борисоглебский поп Лазарь, суздальский поп Никита, костромской чернец Капитон, казанский чернец Иосиф Истомин, старец Бирюкова монастыря Ефрем Потемкин и другие старцы, и попы усиленно возбуждали народ против новоисправленных книг. Если действиями первых противников церковных исправлений руководила и личная вражда против Никона, то большинство восстало против самых исправлений книг и обрядов, хотя и личность Никона, выставленная его врагами в самом мрачном свете, не мало возбуждала и против начатого им дела. |
| В небольшом иудейском городе жил священник Захария. Он был благочестив, любил Бога и исполнял Его закон. Захария дожил до глубокой старости и не имел детей. Это очень огорчало и его, и его жену Елисавету. Они часто молили Бога даровать им сына. Однажды, когда Захария в свою очередь служил в Иерусалимском храме, ему пришлось войти в святилище. Вдруг он увидел ангела, стоявшего по правую сторону жертвенника. Захария испугался, но ангел сказал ему: «Не бойся, Захария, ибо услышана твоя молитва: твоя жена Елисавета родит тебе сына, которого ты назовешь Иоанном. Тебе будет радость и веселье, его рождению многие обрадуются, потому что он будет велик перед Господом. Не будет пить вина, а Духа Святого исполнится еще до своего рождения. Многих обратит он к Богу». Захария удивился и сказал ангелу: «Как быть этому, когда мы оба, и я и моя жена, в летах преклонных?» На что ангел ответил: «Я – Гавриил, посланный Богом, чтобы возвестить тебе эту радость. Но за то, что ты не поверил моим словам, ты будешь нем, пока они не исполнятся». Ангел стал невидим, а Захария вышел к народу, который дивился, что он так медлит, но Захария не смог ничего объяснить, потому что онемел. Пророчество ангела сбылось: Елисавета родила сына. И когда пришло время дать младенцу имя, Захария написал на дощечке: «Иоанн имя ему». И в этот момент речь вернулась к нему. Он стал славить и благодарить Господа и воскликнул в духе пророческом: «Благославен Господь Бог Израилев, что посетил Свой народ и сотворил ему избавление, как обещал через Своих пророков. И ты, младенец, пророком Всевышнего наречешься, ибо предыдешь перед Господом уготовить Его путь – призвать людей к покаянию, осветить сидящих во тьме и направить наши ноги на путь мира!» Эти слова, внушенные Захарии Духом Святым, относились к близкому пришествию Спасителя мира Иисуса Христа. Захария узнал, что Он скоро явится и что Иоанн есть именно тот предвестник, о котором говорили пророки. Для чего Господь Бог посылал на землю Спасителя? Иудеи полагали, что Спаситель избавит их от плена, от бедствий и угнетения, но мы знаем, что не для этого пришел Спаситель. Он не освободил иудеев от порабощения, но всех верующих спас от греховного плена и дал всем нам вечную жизнь. |
|
|
