| Дорого, впрочем, обошлись соборным отцам эти и подобные удовольствия, доставляемые святейшим отцем своим сановным гостям. С самого же открытия собора со стороны папской курии начались стеснения в отношении к диспутам на заседаниях, вследствие чего собор являлся лишь пустым именем, прикрывавшим собой волю папы. Может быть, не без намерения собор заседал в базилике, которая так дурно устроена в акустическом отношении, что речи ораторов были плохо слышны остальным присутствующим. Притом папа приказал раздать всем епископам программу, определявшую занятия собора. Эта программа возбудила было живой протест, но тщетно. Но этим сюрпризы для отцев собора со стороны папы не окончились. Папа сам непосредственно назначил комиссию для докладов, которая состояла из страстных приверженцев ультрамонтанизма. И, однако же, без ее соизволения, которое было в то же время и соизволением самого папы, нельзя было, внести ни одного предложения на собор. Правда, назначение других пяти комиссий было предоставлено самим членам собора, но это мало помогло делу. Две из них были вовсе неважны: одна должна была исследовать причины отцев, не явившихся на собор, другая же имела судить распри членов собора. Относительно последней комиссии Пресансэ саркастически замечает: подобная комиссия нужна была разве для собора Тридентского, где два епископа в разгаре диспута вцепились друг другу в бороды. Остальные комиссии были комиссиями по делам веры, миссий и церковной дисциплины. Списки членов этих комиссий составлены были наперед, и либеральные католики заботливо были устранены. Да и кроме того, комиссии не имели никакого значения. Они не имели своим назначением свободно обрабатывать вопросы, предлагавшиеся собору: это было делом римских конгрегаций. Декреты или схемы и предлагались собору со стороны этих последних, и только в случае решительного разделения мнений выступали на сцену комиссии. Председательствовали на соборе кардиналы, облеченные на сей раз диктаторской властью, которые со своей стороны делали все, чтобы положить самые тесные границы диспутированию. И другими мерами ультрамонтантская партия отнимала свободу действования у противной партии. Едва открылся собор, как явилось решение конгрегации индекса против заявлений оппонентов и чтения подобных сочинений. Сильнейшим нападком на свободу собора была булла, прибитая за несколько дней до открытия собора к городским стенам. Эта булла грозила великим отлучением всем, кто осмелится не признавать учения силлабуса и решится противиться хоть самому незначительному папскому бревэ. Таким образом, роль собора должна была быть только страдательной: члены должны были делать только то, что прикажет папа. |
| 28 Эти замечания Дёллингера в высшей степени резонны и основательны. Та точка зрения, которой он руководится в своих суждениях, принята и православными богословами, оспаривавшими авторитет и законность ватиканского собора. Один из них, в совершенном согласии с Дёллингером и как бы в подтверждение правильности его рассуждений, говорит: «Ватиканский собор не был свободным собором: давление со стороны папы и его двора чувствовалось повсюду. Прежде всего, порядок соборных заседаний определен был заранее папой и его конгрегациями, а не самим собором; поэтому естественно, что он был установлен в интересах папы. Епископам не позволено было предлагать собору непосредственно свои заявления и возражения; они должны были сообщать их письменно особым депутациям, которые имели право и не докладывать собору об этих заявлениях. Епископам не позволено было печатать своих речей и читать стенографических отчетов других… Затем окончательные постановления собора объявлялись от имени папы и только с согласия собора. Значит, собор имел только совещательный, а не решающий характер. Свобода совещаний стеснялась и тем, что папа открыто заявлял свое недовольство всякой оппозицией и позволял своим органам (Civitta в Риме, Univers в Париже и др.) беспрепятственно осыпать бранью епископов, имевших несчастье попасть в оппозицию, а самим епископам запретил печатать в Риме что ни будь в свою защиту. Папа отказал даже в перемене залы заседаний, не смотря на ее акустические неудобства». 29 Ватиканский собор, как собор папский, и не мог быть свободным. Было заранее известно, что он составляется не для исследования и определения истины, а только для того, чтобы, в качестве пассивного орудия и органа папской власти, придать формулу соборного постановления декретам римского первосвященника и провозглашение их обставить торжественностью. На этом основании патриархи востока опротестовали самое папское приглашение к принятию участия в соборе, как посягательство римского престола утвердить свой абсолютизм и в тех частях христианского мира, которые дорожили церковной свободой и не были порабощены папством. |
| Этот труд очищения и усвоения принципов 1789 года II Ватиканский Собор счел своей главной задачей: «Прежде всего Собор считает необходимым вынести суждение в этом свете [в свете веры] о ценностях, особо чтимых нашими современниками (права человека, свобода, терпимость и т. д.), и восстановить их связь с божественным источником. Ибо в той мере, в какой эти ценности порождены человеческим гением, являющимся даром Бога, они – благие ценности. Вместе с тем нередко случается так, что развращенность человеческого сердца лишает их должного значения: поэтому они и нуждаются в очищении». 96 И Собор выполнил эту задачу, как это явствует из слов кардинала Ратцингера: «Проблема 1960-х годов заключалась в том, чтобы принять наилучшие ценности из числа тех, которые выработала за последние двести лет „либеральная” культура. Хотя эти ценности возникли за пределами Церкви, они могут найти свое место – будучи очищены и исправлены – в ее [Церкви] видении мира. Вот что было сделано». 97 Я намеренно привел все эти тексты, чтобы продемонстрировать поразительное единодушие в стане теологов, которые подготовили, собрали и провели II Ватиканский Собор. Однако их утверждения, которые почти буквально повторяют одно – другое, суть не что иное, как жестокий обман. Утверждать, будто Папы не понимали, что в принципах 1789 года содержится христианская истина, – это просто страшно! Назовем вещи своими именами: Разумеется, Папы осуждали рационализм, индивидуалистический индифферентизм и государственный монизм. Но они осуждали не только их! Они осуждали современные свободы как таковые. Религиозная свобода была осуждена за то, что представляет собой она сама, а не по причине исторических обстоятельств эпохи ее возникновения; ибо, если ограничиться единственным примером, либерализм Ламенне (осужденный Григорием XVI) не был абсолютным и атеистическим либерализмом философов XVIII века (который подверг осуждению Лeb XIII в энциклике «Immortale Dei»), и тем не менее все либералы, вне зависимости от серьезных или поверхностных различий их принципов, требовали одной и той же религиозной свободы. Все разновидности либерализма роднит отстаивание права человека не преследоваться светской властью в публичном исповедании избранной им религии; их общим знаменателем (как указал на это кардинал Бийо) является отказ от всякого принуждения в религиозной области. Который-то как раз и осуждали Папы, и я готов привести тому свидетельства. |
| В 20-й год царствования Константина состоялся Собор в Никее. От Адама был год 5816, от Христа 316. Во 2-й год царствования Феодосия состоялся Собор в Константинополе. От Адама был год 5872, от Христа 372. В 13-й год царствования Феодосия младшего состоялся первый Собор в Эфесе. От Адама был год 5913, от Христа 413 139 . В 1-й год царствования Маркиана состоялся Собор в Калхидоне. От Адама был год 5943, от Христа 443. В 26-й год царствования Юстиниана состоялся 5-й Собор. От Адама был год 6045, от Христа 545. Верхний ряд – годы александрийского цикла. Средний ряд – эпакты. Нижний – високосы. Таблицы: 19-летний лунный круг I Столбцы: I. Эмболимические дни. II. Годы лунного цикла. III. Эпакты [луны]. IV–V. Число римского месяца [длямясопуста]. VI. Добавочные (α προσθητα μραι) [длямясопуста]. VII. Добавочные [для пасхального полнолуния]. VIII–IX. Число римского месяца [для пасхального полнолуния]. X. Добавочные [для 10 тишри]. XI–XII. Число римского месяца [для 10 тишри]. XIII. Годы лунного цикла. 1-й и 4-й пояса обозначают годы солнечного круга по александрийской и византийской системам, а находящиеся между ними два пояса указывают эпакты солнца 141 и високосы, что имеет значение для определении фазы с учетом високосной добавки. Кроме того, они же обозначают номер 19-летних лунных циклов, от 1 до 28, которые составляют полный 532-летний пасхальный цикл. Каждому номеру соответствует сектор из двух столбцов: справа – указаны годы данного лунного цикла, на которые приходятся случаи недопустимого, с точки зрения Максима Исповедника , отклонения расчетов «умножающих на 5 и 6» от пасхалистической традиции; слева – годы соответствующих им солнечных циклов (а также порядковые номера солнечных циклов в 532-летии, от 1 до 19). В секторе может быть до пяти сегментов (то есть в одном 19-летнем цикле может быть до 5 случаев отклонения). В оригинале каждый из них был отмечен точками (от до 3), указывавшими тип отклонения. В ватиканской рукописи эти значки не сохранились, однако они могут быть восстановлены, исходя из указаний св. Максима. В отличие от реконструкции Шварца 142 предложенная ниже система отметок точнее согласуется как с текстом трактата (имеющем в данном месте небольшую лакуну), так и с логикой рассуждений автора. В частности, из его слов ясно, что многие годы вообще не имеют помет – что оставлено Шварцем без внимания. Занесенные в таблицу Максима Исповедника годы отклонений «умножающих на 5 и 6» от александрийской пасхалии делятся на 3 группы, выделенные по степени нарушения ими пасхалистической традиции: |
| Применение же этой раздельности на практике привело к тому учению, чтобы не замечать грехов папы, не считать эти грехи грехами, и повиноваться даже греховным распоряжениям папы. Для могущества и силы папства это было лестное заключение. Но от правды святой оно совершенно далеко уклонилось, а потому и отвратило многих от папства совершенно. Посему вообще можно сказать, что Констанцкий собор не мог удачно разрешить вопроса о папской непогрешимости при всем своем старании о сем. Примирить непримиримое старались и после Констанцского собора, но не более удачно. Ватиканский собор 1870 года разрешил вопрос о непогрешимости папы проще, а именно: объявил его догматом, т.е. таким предметом, в который нужно верить не рассуждая, и не пытаясь понять его. Но в этом была и самая крупная его ошибка, ибо предметы веры невидимы, почему они и относятся к вере, а папы видимы, и греховность их видима, и притом не только частная, но и служебная (ex cathedra), так что и непогрешимость должна бы обсуждаться не личная – человеческая, а служебная – дисциплинарная. Дисциплина же относится не к догматичности, а к каноничности. Каноны же всегда имели, и будут иметь, изменчивый характер, приспособительный к потребностям времени и обстоятельств. Дисциплинарными же уклонениями и окончилось провозглашение непогрешимости папы. Тысячи, и десятки тысяч отклонились от ультрамонтанства, провозгласив себя старокатоликами во главе со многими епископами, учеными, ибо истина для независимых умов святее и выше всяких внешних порядков, и даже самых глубоких привязанностей. И Ватиканский собор не мог обойти своих всегдашних подводных камней – греховности пап, не мирящихся легко с догматом о папской непогрешимости. Он придумывал новую формулировку для примирения непримиримости. Но кажется не ушел далеко от своих предшественников, как и современные приверженцы от ультрамонтан времени Ватиканского собора. Наш специальный исследователь, догмат папской непогрешимости (Н.Я. Беляев) говорит: «Самим богословам Рима не чуждо было сознание неудовлетворительности и недостаточности попыток для примирения антитезы папской непогрешимости с компроментирующими папство фактами истории. Борьба с частными возражениями против папской непогрешимости представляла для ультрамонтанских теологов важное неудобство еще в том отношении, что такие возражения слишком многочисленны и разнообразны, так что, если бы и удалось устранить некоторые из них, противники могли бы выставить целую массу новых. Вследствие этого ультрамонтанские писатели трудятся над изобретением такой теории, в общих началах которой можно было бы найти ключ к решению самых разнообразных воззрений. |
| Должность митрополита связана с определенной епископской кафедрой (кан. 435) и заключается в некоторой власти наблюдения за «тщательным соблюдением веры и церковной дисциплины» в диоцезах-суффраганах (кан. 436). Провинциальный Собор, напротив, «пользуется властью управления, прежде всего законодательной» (кан. 445), над «различными отдельными Церквами одной церковной провинции» (кан. 440 § 1). Он «проводится всякий раз, когда по суждению большей части диоцезальных епископов провинции это представляется уместным» (кан. 440 § 1). Однако Провинциальный собор не созывается, если престол митрополита пребывает вакантным (кан. 440 § 2). В будущем для полной переоценки должности митрополита и пастырского значения церковной провинции (канонического института, в котором персональный и синодальный элементы осуществле ния sacra potestas взаимно интегрированы гармоничным образом) необходимо признать важность канона 436 § 2, который гласит: «Там, где этого требуют обстоятельства, Апостольский Престол может наделить Митрополита особыми обязанностями и полномочиями, определяемыми партикулярным правом». На основании этой канонической нормы могли бы получить новые институциональные решения как пастырские проблемы мега-диоцезов, подлежащих трансформации в церковные провинции (что позволило бы, например, избежать ситуации, когда фигура диоцезального епископа заслоняется множеством епископов-помощников), так и проблемы, связанные с не менее аномальным случаем объединения изъятых диоцезов 776 . б) Церковный регион, пленарный собор и конференция епископов Наряду с древним институтом церковной провинции Второй Ватиканский собор вводит новый правовой феномен. В CD 40, 3 утверждается, что, «если это представляется полезным», – очевидно, в пастырском отношении, – церковные провинции могут «объединяться в церковные регионы, которым будет дано правовое устроение» 777 . Это совет был воспринят церковным законодателем 1983 г. в каноне 433 § 1, где предусматривается необязательная возможность объединения соседствующих церковных провинций в церковные регионы. |
| Собор начался с обсуждения шести схем (о вере, две схемы о епископах, о духовенстве, о катехизисе, о церкви). Однако схемы были плохо подготовлены и разработаны. 24 апреля 1870 года собор принял первую догматическую конституцию (Dei Filius) о католической вере. В ней в противовес «заблуждениям эпохи» было сформулировано в духе Тридентского собора аутентичное учение о вере, Боге, о божественном откровении. Одновременно подверглись осуждению атеизм, материализм, пантеизм, рационализм, онтологизм и впервые - традиционализм. На соборе при обсуждении схемы о церкви произошел раскол. В начале января 1870 года по инициативе английского архиепископа Мэннинга на одном из ночных заседаний 400 епископов внесли предложение включить в схему тезис о непогрешимости папы и обсудить его вне очереди. Вокруг этого вопроса развернулась острая дискуссия. Большинство оппозиционно настроенных епископов и здесь посчитало несвоевременным из тактических соображений объявить догмат, но некоторые из них действительно не верили в личную непогрешимость папы. От принятия догмата о непогрешимости папы устранились в первую очередь епископы Германии и Центральной Европы. (Из присутствовавших на соборе 20 немецких епископов - 15, а из венгерского епископского корпуса все за исключением двух были против догмата.) Во главе оппозиции стояли архиепископ Венский Раушер, архиепископ Пражский Шварценберг и архиепископ Эстергомский Шимор, однако фактическими вдохновителями были епископ Орлеанский и архиепископ Калочайский Лайош Хайнальд, а также епископ Диаковарский Штроссмайер. Тактика оппозиции заключалась в том, чтобы снять с повестки дня обсуждение вопроса о догмате. Однако 6 марта 1870 года Пий IX представил догмат на обсуждение. Публичная дискуссия началась 29 апреля 1870 года. Тогда оппозиция выразила свое отрицательное отношение как в письменном виде, так и устно. Епископ Роттенбургский Хефеле изложил церковно-исторические, архиепископ Венский Раушер - теологические и архиепископ Майнцский Кеттелер - практические соображения и опасения. Папа, игнорируя мнение меньшинства, несмотря на протест более 100 епископов, 13 января 1870 года своей властью прекратил дискуссию. Во время голосования, проходившего на первом закрытом заседании, за догмат проголосовало 451, против - 88, положительно, но с оговорками - 62. Большинство не пошло на компромисс с точкой зрения меньшинства. Хефеле предложил и на открытом заседании продемонстрировать особое мнение и проголосовать против. Во избежание скандала и в надежде, что таким образом решение не станет вселенским, перед последним голосованием активная оппозиция (57 епископов, главным образом из Германии и Австро-Венгрии) покинула Рим. 18 июля 1870 года на открытом голосовании 533 голосами против двух собор принял догмат о непогрешимости папы. Пий сразу же утвердил решение и торжественно огласил его в конституции «Pastor aeternus». |
| Готика в целом основана на двух идеях: на идее иерархии, чрезвычайно характерной для Средневековья, и идее дематериализации, которая постепенно проявляется в движении ввысь – от нижних массивных и тяжелых частей до верхних ажурных оконных переплетов, где материя как бы тает, растворяется и представляет собой уже легкое цветное стекло, витражи. В Нотр-Дам повреждена внутреннее убранство, потому что рухнула часть свода в средокрестии собора и горящие балки вместе с камнями упали в середину храма, завалив собою алтарь. На самом деле алтарь там поздний – ХХ века, когда алтарные столы в соответствии с реформами Второго Ватиканского собора перенесли из восточной части собора в его средокрестие. Говорят еще, что очень сильно поврежден соборный орг а н, который строился с XV по XVIII век, в него добавлялись трубы и регистры. Впрочем, орган пострадал не от того, что горел, а от того, что пожарные залили его водой. Поэтому, возможно, это опять-таки исправимо. Алексей Расторгуев, доцент кафедры всеобщей истории искусств исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Внутреннее убранство собора – картины, соборная мебель и т.д. – никакой особой ценности не представляют, потому что, как я уже сказал, собор был сильно разорен еще во времена Великой Французской революции. И в нем сохранялось преимущественно убранство XIX столетия. Хотя, конечно, если мы будем менять его на убранство века XXI-ro, то собор вряд ли станет от этого лучше. Сейчас предстоит большая и тяжелая работа по переборке завалов, чтобы понять, что еще под завалами сохранилось и что можно спасти. Реставрационные работы займут минимум лет десять и потребуют очень хорошего финансирования. Но в любом случае можно сказать: при всей чудовищности события, то основное, что имеет церковное и художественное значение, похоже, уцелело. Поэтому, конечно же, собор может быть восстановлен. Это не первый пожар в его жизни, да и не он один перенес подобное несчастье: в XIX веке сгорела кровля Шартрского собора, в Первую Мировую войну горел Реймс… Перенесет пожар и этот собор, хотя некоторые его части, такие как кровля и перекрытия, восстановить в прежнем виде нет никакой возможности. Но вот у Реймса кровля стоит на стропилах, сделанных уже не из дерева, а из стали, – и нам, зрителям, мало до того дела: мы все же видим его подлинным собором Средневековья. И вообще соборы – как люди: за сутки Франция собрала уже почти 1 миллиард евро на реставрацию. Пока люди верят, соборы переживут любую беду. |
| При этом немногие протестовавшие богословы, однако, олицетворявшие собой интеллектуальную честность католичества, с маститым Деллингером во главе, оказались вне Католической церкви в качестве «старокатоликов». Как показано совершенно неопровержимо в исторических исследованиях Friedrich, 66 Schulte, 67 Friedberg, 68 Ватиканский Собор был в такой же мере Собором, в какой многие теперешние собрания делегатов в России являются свободным волеизъявлением народа. Начать с того, что хотя Соборы обычно и состоят из епископов, но они являются в них представителями или свидетелями от своих епархий, – Собор существует лишь тогда, когда есть соборование. Но какое же соборование возможно было, если самый предмет его оставался в тайне: Собор созывался неизвестно для чего, и главный его предмет, который, впрочем, уже довольно явственно обозначился в руководящей партии иезуитов, был раскрыт лишь на самом Соборе. Созыв Собора был намечен уже в аллокуции 26.06І.1867 года, и, однако, за эти два с половиной года, протекшие до Собора, не было выставлено ни одного вопроса, подлежащего обсуждению, кроме второстепенных. Комиссия богословов под председательством кардинала, готовившая материалы, не сообщила результатов своих трудов епископату. Таким образом, первые же его шаги были облечены тайной. Когда члены Собора съехались, их ожидал уже готовый наказ, данный папой, причем им же были назначены все должностные лица. Из нескольких комиссий, которые предусмотрены были наказом, главная комиссия проектов, помимо которой ничто не могло быть внесено на Собор, была также назначена папой. Две другие комиссии выбраны по простому большинству голосов, которое также определенно принадлежало папской партии вследствие состава Собора, но и во все эти комиссии вошло лишь около 100 членов Собора (то есть 1/6 – 1/7 часть). 69 Остальные же члены были обречены на вынужденное бездействие, причем им не предоставлено было даже собираться для частных совещаний. Они должны были томиться в ожидании общих заседаний, время которых было совершенно не определенно. Наказ еще раз был изменен папой в течение Собора в сторону большей строгости. Общие заседания происходили в зале с такой акустикой, что большинству членов речи были вовсе не слышны, причем председателю принадлежала власть определять порядок речей и прекращать прения. Члены Собора, получая определенные схемы из комиссий и не имея под руками книг (Ватиканская библиотека была недоступна для членов Собора), имели лишь самый краткий срок в несколько дней для подготовления к заседаниям по обсуждению вопросов. Не говоря уже об атмосфере наушничества и шпионажа, на которую жалуются разные члены Собора, ясно, что при такой общей постановке дела трудно говорить о Соборе, и достаточно почитать письма и материалы, в изобилии опубликованные, чтобы видеть в каком унынии и даже ужасе от происходящего находились члены Собора. 70 |
| При этом немногие протестовавшие богословы, однако олицетворявшие собой интеллектуальную честность католичества, с маститым Деллингером во главе, оказались вне католической церкви, в качестве «старокатоликов». Как показано совершенно неопровержимо в исторических исследованиях «Friedrich, 32 Schulte, 33 Friedberg». 34 Ватиканский собор был в такой же мере собором, в какой многие теперешние собрания делегатов в России являются свободным волеизъявлением народа. Начать с того, что, хотя соборы обычно и состоят из епископов, но они являются в них представителями или свидетелями от своих епархий, – собор существует лишь тогда, когда есть соборование. Но какое же соборование возможно было, если самый предмет его оставался в тайне: собор созывался неизвестно для чего, и главный его предмет, который, впрочем, уже довольно явственно обозначился в руководящей партии иезуитов, был раскрыт лишь на самом соборе. Созыв собора был намечен уже в аллокуции 26. VI. 1867 г., и, однако, за эти 2 1/2 года, протекшие до собора, не было выставлено ни одного вопроса, подлежащего обсуждению, кроме второстепенных. Комиссия богословов под председательством кардинала, готовившая материалы, не сообщила результатов своих трудов епископату. Таким образом первые же его шаги были облечены тайной. Когда члены собора съехались, их ожидал уже готовый наказ, данный папой, причем им же были назначены все должностные лица. Из нескольких комиссий, которые предусмотрены были наказом, главная комиссия проектов, помимо которой ничто не могло быть внесено на собор, была также назначена папой. Две другие комиссии выбраны по простому большинству голосов, которое также определенно принадлежало папской партии вследствие состава собора, но и во все эти комиссии вошло лишь около 100 членов собора (т. е. 1/6 – 1/7 часть). 35 Остальные же члены были обречены на вынужденное бездействие, причем им не предоставлено было даже собираться для частных совещаний. Они должны были томиться в ожидании общих заседаний, время которых было совершенно неопределенно. Наказ еще раз был изменен папой в течение собора в сторону большей строгости. Общие заседания происходили в зале с такой акустикой, что большинству членов речи были вовсе не слышны, причем председателю принадлежала власть определять порядок речей и прекращать прения. Члены собора, получая определенные схемы из комиссий и не имея под руками книг (ватиканская библиотека была недоступна для членов собора), имели лишь самый краткий срок в несколько дней для подготовления к заседаниям по обсуждению вопросов. Не говоря уже об атмосфере наушничества и шпионажа, на которую жалуются разные члены собора, ясно, что при такой общей постановке дела трудно говорить о соборе, и достаточно почитать письма и материалы, в изобилии опубликованные, чтобы видеть в каком унынии и даже ужасе от происходящего находились члены собора. 36 |
|
|
