| Zlatarski, Vasil Nikolov. Istorija na b« " lgarskata d» " rzava prez srednite vekove (История Болгарского государства в средние века). София, 1970–1971 (репринтное издание). Zockler, Otto. Geschichte der Apologie des Christentums. Gutersloh, 1907. Работа содержит анализ (pp. 236–53) антимусульманской апологетики. 6. ПОСЛЕДНИЙ РАСЦВЕТ ВИЗАНТИЙСКОГО ПРАВОСЛАВИЯ Ammann, Albert Maria. Die Gottesschau im palamitischen Hesychasmus: Ein Handbuch der spambyzanminischen Mystik. 2nd ed. Wurzburg, 1948. Andreyev, Nikolay. Studies in Muscovy: Western Influence and Byzantine Inheritance. London, 1970 (репринтное издание на русском и английском). Архангельский, А.С. Нил Сорский и Вассиан Патрикеев: их литературные труды и идеи в древней Руси. СПб., 1882. Основная монография по Нилу Сорскому . Benz, Ernst. Wittenberg und Byzanz: Zur Begegnung und Auseinandersetzung der Reformation und der Osmlich-ormhodoxen Kirche. Marburg, 1949. Biedermann, Hermegild Maria. Das Menschenbild bei Symeon dem Jungeren dem Theologen, 942–1022. Wurzburg, 1949. Булгаков, С. «Евхаристический догмат». Путь 20 (Февраль 1930):3–46; (Апрель 1930):3–33. Несмотря на самобытные идеи автора относительно личностной природы Премудрости Божией работа представляет собой тонкое изложение восточной позиции. Candal, E. «El " Teofanes» de Gregorio Palamas.» Orientalia Christiana Periodica 12 (1946): 238–61. Обстоятельный анализ и резюме. Contos, Leonidas C. The Concept of Theosis in Saint Gregory Palamas. With Critical Text of the «Contra Akindynum.» 2 vols. Los Angeles, 1963. Dujchev, Ivan. Slavia Orthodoxä Collected Studias in the History of the Slavic Middle Ages. London, 1970 (репринт на русском и чешском). Флоровский, Г.В. Пути русского богословия. Париж, 1937. Эту работу, вероятно, можно назвать шедевром, свидетельствующим о богатой и разносторонней эрудиции автора. Florovsky, George. «An Early Ecumenical Correspondence (Patriarch Jeremiah II and the Lutheran Divines).» In World Lutheranism of Today: A Tribute to Anders Nygren, pp. 98–111. Lund, 1950. |
| Этот евангельский принцип митрополит хотел приложить и к новгородским еретикам. У Иосифа же все были еретики, кто не разделял его убеждений: еретик митрополит, еретик великий князь, еретик даже и такой подвижник благочестия, как преп. Нил сорский 1804 . Необходимо думать, что в этой коренной разнице во взглядах и крылась истинная причина непри- —226— миримой вражды и убеждения Иосифа в еретичестве Зосимы. В своём ревновании о православии он готов приписать ненавистному митрополиту всё, что было тогда худого у русского народа: „отступиша бо человецы от истины и от правды, отступиша братолюбия и нищелюбия, отступиша целомудрия и чистоты, и на сласти совратишася, зряще на скверного пастыря!” Он не сомневается даже, что наступило время антихриста, а митрополит его „предотеча” 1805 . Иосиф принадлежал к числу тех людей, которые в своих симпатиях и антипатиях не знают границ и если, по их убеждению, что худо, то это уж прямое исчадие ада. Для него ясно было одно: еретиков нужно было жечь, рубить, вешать – словом – уничтожать всеми средствами; кто этого не делает, тот сам еретик. И у современников преподобного находим указания на его нетерпимость и пристрастие к лицам, расходившимся с ним во взглядах. Нельзя, понятно, смотреть на Иосифа глазами князя-инока Вассиана Патрикеева, обвинявшего его в намеренном искажении истины по человеконенавистничеству, но сильное преувеличение в своих врагах их недостатков было ему свойственно по самому его характеру. Евангельской кротости и смирения нечего было искать в Иосифе, в чём его открыто упрекает князь Вассиан: „Ох! Что будет тебе, Иосифе, пред Христом в день судный и с твоими ученикы? Ниже у нас еси потребовал прощения, оскорбляя нас в Божиих заповедех и смущая, ниже сам еси ны простил, отходя на путь вечный” 1806 . Особенно жёсткий и неумолимый нрав Иосифа, его неправда, обнаружились в столкновении с арх. новгородским Серапионом, которого он, пользуясь своим влиянием на великого князя Василия III, довёл до низложения. Вот каково суждение летописца по поводу этой ссоры: „Лета 7024, в седьмом лете после сведения из Новгорода архиепископа Серапиона, смирился князь великий с Серапионом, а кто на него ни постоял... |
| Русск. Ист. Б-ки, СПБ. 1880), принадлежат статьи: «О Кормчей инока, – князь Вассиава Патрикеева» (Учен. Зап. Каз. Унии., 1864 г., т. I, стр. 489), «Личные отношения супругов по греко-римскому праву» (там же, 1865 г., стр. 89), «Об участии мирян в делах Церкви с точки зрения православного канонического права» (там же, 1866 г., стр. 481), «Наказной список по Стоглаву» (Зап. Новор. Унив., 1873 г., т. IX), «Отрывки греческого текста канонических ответов м-та Uoahha II (Записки Имп. Акад. Наук. 1873 г., т. XXII, прилож. 5), «Замечательнейшие греческие рукописи канонического содержания в Московской Синодальной (бывшей Патриаршей) библиотеке» (Зап. Новор. Унив., т. XIII, стр. 144), «Книги законные, содержащие в себе, в древне-русском переводе, византийские законы земледельческие, уголовные, брачные и судебные» (Сборн. отделения русск. яз. и слов. Имп. Акад. Наук, т. XXXVIII, 3), «Неизданный памятник церковного права XII в.» (Ж. М. Н. Пр. 1890 г., окт.), ряд неизданных памятников византийского церковного права, напечат. в Визант. Временнике за 1894–96 г. и др. Ко второму разряду, – критических работ принадлежат статьи: об издании Обществом Любителей дух. просвещения церковных правил с толкованиями (Зап.-Новор. Унив., т. XVI прилож., Правосл. Обозр. 1876 г., т. I стр. 730; – большая часть означенных правил выходила под его редакцией), «Теория восточного папизма (Правосл. Обзор. 1879 г., т. III, стр. 476 и 734), «К вопросу о хронологическом отношении между Аристином и Зонарой, как писателями толкований на церковные правила» (Ж. М. Н. Пр., 1896, янв., стр. 172), «По поводу полемики против сенатского толкования о давности в применении к церковным землям» (Русск. Обзор. г., дек.) и др. Характер критической же работы, в первоначальном своем виде, имели и печатавшиеся в Христ. Чтении за 1882–6 г., статьи о 50-й главе Кормчей, переработанные потом в целое исследование (напечат. в 5 вып. Ученых Записок Моск. Унив. и отдельно, Москва 1887 г.), имеющее весьма большую положительную ценность и увенчанное премией, подобно некоторым другим вышеназванным сочинениям А. |
| Ибо никто, – сказал он, – никогда за неукрашение церкви не был осужден“. И другие святые так говорят. Преподобная же мученица Евгения и принесенные ей священные сосуды серебряные не приняла, говоря: „Инокам не подобает во владении серебро иметь“. Потому и нам сосуды золотые и серебряные, даже и священные, не подобает иметь; также и прочие украшения излишни, но только необходимое для церкви можно приносить» (там же). Ученик преподобного, Вассиан Патрикеев, вступил в полемику уже после смерти преп. Нила, о чем также ведает все тот же автор «Нелюбок»: «Как не стало старца Нила, а ученик его Князь Вассиян Косой, Княже Иванов сын Юрьевича, и нача сей Князь вельми поборати по своем старце Ниле, еже бы у монастырей не было сел, и с ним сташа иные старцы, с ними же святогорцы. Се же бысть при Великом Князе Васильи Ивановиче всея Руси. И не попусти сему бытии, и им мнение на Иосифа же. То вторая нелюбка!» Фигура старца Вассиана Патрикеева для многих является спорной, поэтому я воздержусь здесь от цитирования его аргументов, высказанных, к примеру, в «Слове ответном». Кроме Вассиана Патрикеева, по словам автора «Нелюбок», «с ним сташа иные старцы, с ними же святогорцы». Иные старцы — это заволжские старцы, разделявшие идеи преподобного Нила, а под святогорцами автор, видимо, имел в виду преподобного Максима Грека, ставшего на сторону нестяжателей. Вот его я и процитирую. Есть у него такое сочинение, которое называется «Слово 3. Прение о твердом иноческом жительстве, где лица спорящие суть: Филоктимон и Актимон, то есть, любостяжательный и нестяжательный» . Это слово как раз представляет собой спор иосифлянина (которого преподобного Максим назвал любостяжателем) и нестяжателя. Цитирую: «Любостяжатель. Перестань уже, человече, от этого долгого твоего пустословья. Никакому мы не подлежим осужденью по причине стяжания имений и владения землями и селами, потому что ни у кого нет ничего своего, и нет возможности кому либо взять что нибудь из этого и отнести в другое место. Поэтому мы по справедливости можем называться настоящими нестяжателями; ибо никто ничего не приобретает своего, а все общее. |
| В среде же раскольников они оставались с таким же авторитетом до позднейшего времени, наравне с святоотеческими творениями 1692 . В ряду митрополитов собственно северной Руси его считают самым просвещенным, за исключением разве Макария, без сомнения не менее начитанного, но более даровитого и более деловитого для русской литературы, хотя и оставившего менее своих сочинений. Даниил был любитель просвещения. Едва ли какую мысль он повторял так часто и с такой настойчивостью, как мысль об учении и необходимости читать божественные писания, разумея это в обширном смысле, не только инокам, но и мирянам. Но в его сочинениях есть и существенные недостатки. Почти всегда он ограничивается общими понятиями и поверхностными замечаниями, часто повторяется, уклоняется в сторону и вообще излагает свои мысли без надлежащей отчетливости и последовательности и в этом отношении он уступает своему наставнику Иосифу Волоцкому ... Лучшие места в его сочинениях – те, где ему приходится касаться современных заблуждений и пороков. Тут он оставляет свой спокойный и холодный топ и заметно одушевляется, слово его становится живее, образнее, красноречивее, чувствуется, что он проникнут тем, о чем говорит и свои образы и примеры заимствует из жизни. В этом отношении сочинения Даниила, как и сочинения М.Грека, являются ярким отражением современной жизни русского общества 1693 . Некоторые делают даже сопоставление в его изображении русского общества с сатирическими описаниями современного польского общества в произведениях публицистов – писателей золотого века польской литературы: Петра Скарги, Кохановского, Рея, Збылитовского, Модржевского и др. 1694 . Автор «Беседы» на существование монастырских имуществ смотрел, как на «душевредство» для монахов, потому что они обещались избегать мирской суеты, а владеть вотчинами значит «позавидети сесветная». Они «отреклися сесветного жития мирского», и потому должны «питаться от своих праведных трудов и своей потной прямой силой, а не царским жалованьем и не христианскими слезами, как прочие праведные пустынные жители». |
| П.Н.Милюков также стоит за единство памятника и появление его около времени созыва духовного и земского соборов, причем программа вопросов, представленных царем на собор, напоминает ему идеи автора «Беседы», но признает его памфлетом, написанным каким-нибудь почитателем Вассиана и являющимся возражением на другой памфлет «Сказание» Ивашки Пересветова, соединяющим в себе теории нестяжателей с теориями оппозиционного боярства, идеи религиозной оппозиции с идеями оппозиции политической, Нила Сорского с Курбским 1651 . Е.Е.Голубинский держится того же мнения, т е. что Вассиану «Беседа» не принадлежит, «ибо он был не такой человек, чтобы прибегать к подлогу и чтобы ссылаться на какие-то «беседы Иосифа Прекрасного». Автор говорит: «Ученик и продолжатель Нила был человек, несомненно, умный, наделен был весьма важным для публициста и пропагандиста талантом остроумия и едкости; но он не мог вести своей письменной пропаганды слишком блистательно потому, что у него не было выработано способности литературного изложения, которое страдает у него отсутствием ясности, отчетливости и последовательности в изложении мыслей и что, как большой барин, он не мог иметь охоты к усидчивости в письменном труде». С другой стороны, Голубинский не признает в деятельности Вассиана прямоты и искренности, свойственных его учителю – Нилу Сорскому 1652 . В последнее время была сделана еще попытка появление этого памятника снова отнести к более раннему времени; а именно следовавшему непосредственно за собором 1503 г. 1653 , и даже снова связать (1531–35) его с именем Вассиана 1654 . В свое время (1866) мы высказали мнение о принадлежности «Рассуждения» (известного тогда только в единственном издании) Вассиану, в связи с общей антивладельческой полемикой в первой половине XVI в. 1655 , и, хотя в позднейшее время явился ряд противоположных мнений, но и прежнее имеет своих защитников. Не оспаривая сделанных возражений, скажем только, что «Беседа» (Рассуждение) явилась в свет в непосредственной связи с полемическими статьями, направленными против монастырского землевладения 1656 , статьями Вассиана и соч. |
| Любостяжательный и сребролюбивый инок боголюбцем, как подобает, и нищелюбцем быть не может, так как он ходит в преступлении святых божиих заповедей». Наконец, против последнего довода своих противников (об общности имуществ), Максим возражает: «смешно, что вы вздумали мне говорить, ничем не различаясь от тех, которые, сочетаясь с одной блудницей и будучи за это поношаемы, отвечают, каждый говоря: никакого нет мне греха в том, так как она общее достояние, или как тот, кто со многими разбойниками идет на разбой и соберет многие богатства, когда будет взят и подвергнут истязанию, станет отвечать: я неповинен; все у них оставил и ничего из того себе не взял» 1700 . В заключение, обращаясь к читателю, Максим Грек , просит его «не враждовать к написавшему по истине это слово», так как в последнем нет ничего несогласного с евангельскими заповедями и преданием; еще просит, чтобы читатели (он имел в виду монахов) не оправдывались, но молились, чтобы им «приложиться на добрые и спасительные дела и мысли в пользу нестяжательности». «Не только предосудительно, – замечает Максим, – чтобы согрешать, – человеку эта страсть свойственна, – но, чтобы, по согрешении, не познавать своего греха и не исповедать его», ибо, по словам «Лествицы»: «отвращающийся обличений лишится своего спасения». Относительно же самих имуществ, Максим замечает: «лучше дурно скопленное достойно раздать», а в «Главах поучительных начальствующим правоверно» он говорит вел. князю: «все, что от правоверных царей и христолюбивых князей возложено святым божиим церквам, имения и стяжания, на прокормление нищим и сиротам, должно быть назначено на их потребности и нужды в их жизни. Воистину солгало дело маслины мысленной, т. е. дело милостыни, потому что оскудело и иссякло дело благотворения. Таковую обиду для нищих кто иной может исправить кроме Бога, и царствующим благоверно на земле необходимо и прилично таковые священнические недостатки, не скажу прегрешения, по ревности древних православных царей – Константина, Феодосия и Юстиниана Великих , – исправить. |
| Самый большой раздел собрания (главы 13-20) посвящен нравственному богословию и аскетике, изложению «учения о нравах»: о христ. жизни и об обязанностях христианина как для общества в целом, так и для монашества, и даже для верховного носителя власти, для «начальствующих». Конкретный адресат не обозначен, им оказываются правосл. общество в целом и каждый его представитель в отдельности. Сочинения о человеческом самовластии и Божественном Промысле утверждают достоинство человека, созданного по образу и подобию Божию, и главным свидетельством этого являются дарованные человеку свобода воли и свобода выбора, сопряженные с Божественным Промыслом и не зависимые от фатализма астрологов. Пространные «нестяжательские» сочинения, излагающие идеальные нормы монашеской жизни, созданы, вероятно, как ответ на высказывавшиеся обвинителями упреки по поводу святости рус. чудотворцев. Они построены в жанре диалога: собеседуют Ум и Душа, нестяжательный Актимон и любостяжательный Филоктимон, высказаны гневные инвективы против ростовщичества («лихоимства»), эксплуатации чужого труда, несправедливости и «неправды» в отношениях с крестьянами в монастырских вотчинах. Нестяжательство М. Г. значительно отличалось от нестяжательства его единомышленника старца Вассиана (Патрикеева). Если последний заявлял: «Аз велю великому князю у монастырей села отнимати», то ученый грек выступал против насильственных мер в своих рекомендациях «начальствующим правоверно» и самому царю (гл. 25). Три главы Иоасафовского собрания (24-26) посвящены социальной и политической этике. В них наставления правителю и властям, их обязанности изложены как нравственные нормы, советы и рекомендации. Автор вновь возвратился к темам, развитым еще в 1522 г., в послании к Василию III о Толковой Псалтири: о «мудрых советниках», необходимых правителю, о «симфонии» священства и царства. Эта тема оставалась одной из ведущих в творчестве М. Г. Теперь, в послании к Иоанну IV, М. Г. советовал царю, по определению В. Ф. Ржиги,- скоординировать политические силы, «причем состав их он не ограничивает духовенством и боярством, но вводит сюда молодую силу - воинство» ( Ржига. 1934. С. 75). |
| п. Та часть рассказа Герберштейна, где он говорит о Данииле, что сей для того, чтобы не показаться преданным более удовольствиям, чем аскетическим подвигам, прежде чем выходить пред народ, окуривался серным дымом, действительно может быть не без основания заподозрена в своей достоверности. Герберштейн вращался в высших боярских кружках русского общества, которые не отличались своим расположением к митрополиту в виду того, что он исключительно держался стороны великого князя. При том Герберштейн имел близкую связь с кружком Вассиана Патрикеева и Максима, где он скорее всего и мог получить некоторые односторонние сведения о митрополите. Известно напр. что Власий, толмач Максима Грека был посредником в сношениях с Герберштейном. 300 Но это не значит вовсе, чтобы Даниил предан был чувственности, он отличался строгою религиозностью, которая обнаруживалась у него впрочем в более внешних подвигах, каковы пост и долгие молитвы. 301 Биограф Иосифа отмечает особенную черту в характере Даниила – это любовь к труду. 302 Действительно, Даниил, как человек просвещенный, посвящал не мало времени и на ученые занятия. Он занимался списыванием и перепискою книг. И до сих пор сохранилась писанная его собственною рукою рукопись, содержащая в себе некоторые творения м. Дамаскина, откуда впрочем видно, что Даниил не особенно отличался каллиграфическим искусством. 303 Кроме того, он любил вообще приобретать книги для своей собственной библиотеки. Время сохранило и до сих пор некоторые из книг, принадлежавших когда-то м. Даниилу. Но более всего м. Даниил обращал внимание на литературные труды. Он писал много поучительных слов и еще более посланий и любил часто проповедовать слово Божие в храме. Проповедь служила для него самою главною стихиею его жизни, памятниками которой служат между прочим и сохранившиеся до нас его сочинения. Своими богословскими познаниями, своею редкою начитанностью Даниил возвышался над всеми своими русскими современниками. 304 Даниил усвоил себе практический дух своего учителя Иосифа Волоцкого . |
| Выше уже сказано, что первые московские великие князья не отличались любовью к просвещению. Поэтому и трудно предполагать в их книгохранилищах присутствие каких-либо иноязычных рукописей. Рукописи, которыми они владели, вероятно, были исключительно русские и притом оне были едва ли в значительном количестве. С течением времени, с расширением их сношений с греками в Москве могли быть и греческие рукописи, чему могли способствовать нередкие приезды в Москву за милостыней греческих иерархов, из коих некоторые оставались на Руси епархиальными архиереями 506 . Относительно напр. митрополита Фотия мы имеем положительное свидетельство, что после него остались греческия рукописи. Инок Вассиан Патрикеев в своих сочинениях между прочим ссылался на «греческий номоканон московской соборной церкви, что вывезен из Царяграда митр. Фотием» 507 . Греческие рукописи могли оставаться и после других греческих иерархов, живших в России, напр. после митроп. Исидора. Количество в Москве греческих рукописей значительно должно было увеличиться со времени брака вел. князя Ивана III на греческой царевне Софье, когда последовал большой наплыв греков в Россию. В это именно время могло попасть несколько греческих рукописей и в царскую казну. Но число их здесь должно предполагать небольшое. В перечнях приданого Софьи, как теперь известно, не было греческих рукописей. Очевидно у Софьи не было особого собрания их, а могли быть только единичные рукописи у ней или у сопровождавших ее лиц. Эти греческие рукописи, поступившие в великокняжескую казну после Софьи и от ее родственников, пребывавших в Москве, могли сохраняться в казне и в XVI веке 508 . Намек на то, что в начале этого столетия оне были в ней, дает Максим грек , в предисловии к переведенной им Толковой псалтири говоря, что греческий оригинал – (рукопись) он получил от вел. князя. Но не следует увлекаться и предполагать, что греческих рукописей в казне великого князя Василия III и царя Ивана IV было много. Мы видели уже, что при переводе Максимом греком толкования на Деяния апостольские, в Москве не нашлось греческого оригинала продолжения сего толкования (с 14 главы), с которого можно было бы докончить перевод и Максиму греку пришлось переводить другое толкование на эти главы, неизвестно кем составленное. 509 – Если бы в казне царя Ивана IV было значительное количество греческих рукописей, то Курбский, так сильно заботившийся о переводах с греческого на русский язык творений отеческих и с большим трудом достававший печатные их издания, при переписке своей с Грозным не позабыл бы укольнуть его и этим, – пренебрежением к возможности обогащения русской письменности отеческими творениями. |
|
|
