| об именах Евномия и каппадокийцев св. Василия Великого и св. Григория Нисского, а также иконоборческого спора VIII–IX вв. между иконопочитателями и их противниками иконоборцами, имеет паламитский спор XIV b. о Фаворском Свете св. Григория Паламы и Варлаама Калабрийского . Действительно, в имяславском споре, как и в паламитском, речь идет об истолковании православного опыта умного делания (умной молитвы), причем это истолкование здесь осуществляется на языке богословия энергий, что и дает основание квалифицировать имяславский спор как один из «новейших исихастских споров» (В.М. Лурье) , а имяславие — как «новую модификацию» древнего учения о Божественных энергиях . Особенностью же имяславского спора, в отличие от паламитского, было то, что при интерпретации умного делания преимущественное внимание здесь уделялось Имени Божиему как мистическому центру умной молитвы. В видении имяславцев, такой аспект характеристики умной молитвы не был, однако, отклонением от святоотеческой традиции, но выражал мистическое переживание священнобезмолвствующими спасительной роли Имени Божиего в умной (Иисусовой) молитве. Этот мотив звучал уже в книге схимонаха Илариона «На горах Кавказа», положившей начало имяславскому спору, где, по словам Лосева, излагалось традиционное православное учение об Иисусовой молитве и умном восхождении, причем подчеркивалось, что «вне имени никакое спасение ни для монаха, ни для мирянина невозможно», поскольку «Имя Божие уже по своей сущности свято и есть сам Бог, ибо неотделимо от Его сущности . В видении А.Ф. Лосева, имяславие и умное делание также нерасторжимы. Имяславие, в его понимании, есть «мистическая диалектика молитвы, и по преимуществу молитвы Иисусовой» и представляет собой, по существу «теоретическое выражение умного делания и Иисусовой молитвы» . Учение же об умном делании — «всегда было и будет вековой опорой православия и имяславия» . Что же касается богословского акцентирования внимания в умной молитве на Имени Божием, то это, по Лосеву, не искажает сути мистического опыта умной молитвы: ведь «подлинно произнести и воспринять имя можно только молитвенно» . |
| Ркп. 1034. Толкование на Деяния апостольския, полуустав XVII в., в л., на 273 листах. На л. 8-м говорится, что перевод этот совершен повелением митр. Варлаама в Москве Максимом греком и Власием, «толмачем латыньским и немецким», в 14-е лето государства вел. князя Василия, «в лето седмь тысящ 27 См. Описание ркпп., т. I, 151, стр. 175–182. Ср. выше ркп. А. И. Хлудова 49, стр. CCXL, 19. Сказания о Максиме греке никакого нет. 157) Ркп. 1036. То же, XVI в. Сказания о Максиме греке нет. Кроме того, в нескольких рукописях-сборниках (ок. 20) читается по 1–2 слова Максима грека ; но ни в одной из них нет сказания о Максиме греке. См. в указателях к I и II томам Описания рукописей (Казань, 1881 и 1885 гг.) под словом: Максим грек . Мною просмотрены ркпп. под 140, 142, 143, 151 и 157. Описание ркпп. под 141, 144–150 проверено проф. П. В. Знаменским , а под 152–155 И. М. Покровским . В Свияжском Богородицком монастыре по отписным книгам 156 г. находились «две книги Максима грека письменныя, в полдесть». – В Казанском Преображенском монастыре по отписным книгам 150 г. «книга Максима грека , в полдесть, в красной коже, з жуки и застежки». – См. Опись книг в степенных монастырях, стр. 34 и 36, 2045–2046 и 2104. VI. В Нижегородской губернии а) в Горбатове, в собрании Н.П. Никифорова: 158) Ркп. 496. Слова Максима грека , 43 главы, XVII в., в 8-ку. В средине рукописи сказание: «осьмой убо тысящи наставши» и пр. См. выше стр. XXIX–XXXVIII. Рукопись сперва на этом, должно быть, и оканчивалась, ибо после сказания помещено оглавление, по которому последней статьей рукописи должно было быть именно сказание. Потом к этому первоначальному оглавлению приписано продолжение его другой рукой на помещенныя далее статьи, кои и следуют вслед за оглавлением. Эти добавочныя статьи писаны если не тою же рукою, что и 1-я половина рукописи, то во всяком случае близкою к ней. Рукопись в вариантах обозначается H 2. Встречающиеся по местам вставки (отмечены в вариантах) писаны почти все другою рукою, которая добавляла некоторые слова, требовавшиеся для большей ясности. Сказание очень близко к архивскому списку, вариантов очень мало, но есть и отличия (небольшие). См. выше стр. XXX и след. Записей владельцев ркп. нет. |
| 64. И если они снова выставляют в качестве предлога, будто есть такие, которых соблазняют [наши] выражения, мы опять ответим им словами того же [святого Василия]: «если сами по себе слова служат таковым к соблазну, то тогда от них должны были бы равным образом пострадать не [только] некоторые, но и все» . Если же всем остальным они любезны, и более прочих тем, кого [отличает] разум и точный опыт сказанного, и если их мнение письменно подтверждают избранные из живущих всю жизнь на Святой Горе и из проводящих святую и безмолвную жизнь в Фессалониках, то не явствует ли отсюда, что не слова являются для некоторых причиной, а зломыслие [неправильно] перетолковывающих их? Ибо и осуждавшие Послания апостола [на самом деле] явились обличителями не его, но собственного извращенного разума. Так кто же это, чьим соблазном и смущением они прикрываются в качестве предлога? Из прочих нет никого. Если же те, с кем это приключилось, суть из числа учившихся у Варлаама, и из числа сих последних — более других им поврежденные, то что удивительного, если они оскорбляются на тех, кто отметает их безумства, и стремятся защитить свою ложь? Следовательно, тягостью, а не соблазном, являются для них [наши] слова, публично клеймящие их злославие. Так что, перестали бы они роптать, чтобы не явно выставлять себя недугующими тем же, что и он, и не вынуждали бы нас, — «соглядающих их» по заповеди (Числ. 1:3, 3:15, 4:23, 27, 29, 32, Сир. 7:24) и одновременно подсчитывающих вред от молчания, дабы, если мы будем молчать, зло не распространилось, — применять к ним соответствующие их недугу снадобья, каковы суть нижеследующие сочинения. Ибо в предшествующем слове мы с Божьей помощью показали, что божественная энергия отличается от божественной сущности; а в подходящем ныне к концу ясно показано, что отвергающие это благочестивое различение и соответствующее ему разделение в Боге вновь отворяют ворота всем от века бывшим лукавым ересям. А в следующих [сочинениях] мы, подробно изложив написанные ими хулы против божественного света и божественной энергии и благодати, разжегшись которыми, они восстали против всякого священного мужа и против всякой святыни, изобличим их, опять же при содействии той же божественной энергии божественного Духа. |
| Так, напр., выражение «не от Рима (Иерусалима) бо, ни от Синая...» было пущено в книжный обиход Сербом Пахомием 119 . Повторяя еще вкратце главные выводы, к которым мы пришли, разбирая новую Владимирскую редакцию жития, мы должны обратить внимание на следующее. Вместе с предисловием и заключительной частью новая редакция производит впечатление законченного, правильно построенного труда, который вышел из-под более или менее опытного пера. Для своих целей автор широко пользовался общими местами, в особенности в начале и конце и там, где ему приходилось восстанавливать места, обойденные молчанием в первой редакции: период воспитания и картины, иллюстрирующие отношение князя к народу. Он не смотрел на общие места, как на стереотипные, застывшие выражения, а оживлял их собственным риторическим творчеством и умело переплетал их с канвой рассказа. Основой для его редакции служит текст первой редакции по списку, близкому к изданному, хотя видно, что под его рукой были и позднейшие летописные версии первой редакции: версии Ростовской компиляции и Никоновской летописи. Кроме того, некоторые места указывают на знакомство с воинскими повестями, в особенности с повестью о Мамаевом побоище. Из материала первой редакции он выбросил лишние подробности, не имеющие прямой связи с предметом жития, и некоторые характерные, индивидуальные черты. Из более или менее важных пропусков назовем эпизод с Веспасианом и рассказ о шести мужах. Зато автор внес в житие ряд распространений и изменений, соответствующих главной идее, которой он руководился. Чтобы представить князя благочестивым читателям, как образец совершенства в христианских и даже иноческих добродетелях, пришлось кое-что переделать, навести надлежащие справки в других житиях, поучениях, вообще в «божественных писаниях», распространить молитвы и разговоры и т. д. Новым фактическим материалом жития являются рассказы о позднейших чудесах. VI. Редакция Василия-Варлаама Гораздо меньше авторских способностей, при отсутствии всякой самостоятельности и определенного взгляда на задачи биографа, проявляет другая попытка Макарьевского периода переделать древнее житие согласно с требованиями позднейшей агиографии. |
| Эту монографию, прочитанную мною дважды, сначала в писаном оригинале, а потом в корректурных листах, я проштудировал основательно еще до выхода ее в свет. Она оказала на меня решающее действие, открыв моим глазам новую область для доследований неизвестных мне до того времени богатых материалов русской монументальной и художественной старины в сравнительном изучении их с средневековыми стилями византийского и западного искусства. Вместе с тем руководству и указаниям графа я обязан знакомством с самым главным пособием для научной разработки древнерусской иконописи, именно с так называемым «Иконописным подлинником», т.е. руководством для мастеров, в каком виде, на основании православного предания, живописать священные лица и события, в их однажды навсегда принятых и установившихся типах, или, как в старину говаривали: «по образу и подобию». У графа было два таких подлинника: один «толковый», содержащий в себе подробные описания иконописных сюжетов, а другой «лицевой», состоявший из миниатюр, соответствующих толкованиям текста. Последний, XVI столетия, в руководство мастерам издан Бутовским, директором Строгановского училища технического рисования. Я так сильно был заинтересован этими рукописями графа, что составил обширную монографию о русском иконописном подлиннике, дополнив свои исследования многими подробностями и из других рукописных источников. В то же время я пристрастился и вообще к лицевым рукописям, т.е. к таким, в которых какой-либо текст объясняется наглядно в миниатюрах. Лет сорок или тридцать назад любители древнерусской письменности вовсе не обращали внимания на миниатюры, и лицевые рукописи были ни по чем. Я покупал их за бесценок на Толкучем рынке у Пискарева и на Варварке в Кожевенном ряду у старика Большакова, который в своей лавке, при опойковом и подошвенном товаре, торговал и древними рукописями, а также и старопечатными книгами. Им обоим я много обязан своими сведениями в русской палеографии, особенно в техническом отношении. По их же указанию я знакомился с разными лицевыми рукописями, а вместе с тем и покупал их, как например: жития Андрея Юродивого и Василия Нового с любопытным эпизодом о мытарствах, которые вполне соответствуют католическому пургаторию; сказание Палладия Мниха о страшном суде, повествование о том, как черти издеваются над грешниками, в роде западной «Пляски Смерти»; история о пустыннике Варлааме и о царевиче Иосафате, составленная под влиянием буддийских преданий, и многое другое. Мне казалось, что не обращать внимания на миниатюры при тексте и не понимать их научно – значило бы не исчерпывать вполне всего, что давал писец своим читателям, а вместе с тем обидно чувствовать себя отсталым в эстетическом воспитании XIX столетия перед смышленым грамотеем до-Петровской Руси. Вот почему в обоих томах исторических очерков русской народной словесности и искусства свои исследования по рукописям я снабдил множеством снимков с миниатюр, украшающих те рукописи. |
| 11. Но видишь, как хорошо таковые вещи, приходя в столкновение друг с другом, возжигают верным свет благочестия, а против непокорных испускают огонь осуждения? ФЕОТИМ: Очень хорошо. Ибо и я сам научился на опыте, стяжав уже из этого более ясный ум, чтобы отчетливее видеть истину благочестия. Ведь таким образом мы говорим, что и единый Дух утверждаем неделимым, когда называем Духом саму сущность или ипостась; а в другое время, ведя речь по отдельности о божественных выступлениях и энергиях одного божественного Духа, мы называем Его многочастным и научаемся, что Один является семью, и что Он допускает причастие Себе. Ты же называешь непричаствуемой сущность и природу Божию? ФЕОФАН: Да – безымянную оную и вышеименную. ФЕОТИМ: А причаствуемой и умопостигаемой – силу и энергию, о которой сказал великий Василий, что она постигается из творений? ФЕОФАН: Именно так. Причем есть много различий в причастии Богу, как это сказано нами в трактате «О божественных энергиях и их причастии» и в предшествующем этому собеседовании. 12. ФЕОТИМ: А энергией ты называешь нечто иное по сравнению с сущностью, так как она отличается от нее, но неотделимое от нее? ФЕОФАН: Так же как и ипостась от сущности: ибо каждое из этих понятий отличается значением имени. ФЕОТИМ: Может быть, ты и энергию считаешь ипостасью? ФЕОФАН: Да не будет. Ибо ни одна из таковых энергий не является воипостасной, то есть, самоипостасной, чтобы нам говорить словами великого Василия. ФЕОТИМ: Однако, ты говоришь, что и посредством этой энергии Бог причаствуется причащающимися? ФЕОФАН: Насколько они вмещают. ФЕОТИМ: А по сущности ты называешь Того же Бога непричаствуемым. ФЕОФАН: Да. ФЕОТИМ: Поистине вздорны их речи против вас. Ибо как Тот же самый будет иным? Как затем будет выступление одним и тем же с неподвижностью, и причастие с непричаствуемостью, и явление с сокровенностью? Ведь они по необходимости отличаются друг от друга, но не могут относиться к разным, коль скоро они нетварны. ФЕОФАН: Если же одни из них тварны, а другие нетварны, о, честный Феотим, то они будут и разных сущностей. |
| Из описи Покровской церкви 1856 года мы имеем возможность представить не только внешний, но и внутренний вид храма, где сказано, что " каменное одноэтажное молитвенное здание имело размеры: длина - 15 сажень, ширина - 5 сажень, высота - 8 сажень, а с колокольней - 11 сажень. Площадь церковной ограды - 24x44 сажени. В теплом Покровском приделе находилось шесть окон с железными решетками, в холодном Ильинском - девять. Пол в приделах деревянный, а в паперти - каменный. В церкви имелось два паникадила: в Ильинском приделе - медное с 12 подсвечниками и стеклянными шарами, расположенными в три ряда, весом 2,5 пуда, подаренное в 1855 году купцом Григорием Чмутиным и Евграфом Войновым; и в Покровском - медно-посеребренное с 14 подсвечниками и стеклянными шарами, расположенными в два ряда. Их вес - 1 пуд. Икон: в Ильинском приделе: в алтаре - 6, в иконостасе - 30 и храмовых - 12; в Покровском: в алтаре - 4, в иконостасе - 25 и храмовых - 18 " . 26 июня 1864 года церковным старостой Ильинской церкви Алексеем Григорьевичем Глазковым направляется прошение архиепископу Тобольскому и Сибирскому Варлааму II (Успенскому) с просьбой о замене деревянной ограды на каменную. Она виделась с трех сторон огражденной железными решетками, а на четвертой - с каменной кладовой в виде часовни. Как свидетельствует опись за 1895 год, каменная ограда к тому времени уже существовала. В 1884 году по благословению епископа Тобольского и Сибирского Василия (Левитова) на средства пароходовладельца Ивана Ивановича Игнатова и прихожан заложен с северной стороны храма и построен 5 июля того же года новый Покровский придел, а прежний объединен с Ильинским пробитой аркой. Освящение состоялось 5 июля 1886 года. 25 января 1893 года в Покровском приходе открывается церковно-приходская школа, в которой обучались 12 мальчиков и 3 девочки. Обучение проходило в просторном двухэтажном здании, где помимо трех больших классных комнат, вмещавших до 125 учеников, находилась и квартира священнослужителя Ивана Гавриловича Грифцева. |
| Именно в это время происходит ожесточенная борьба за власть, замечательно отраженная А. К. Толстым в драме «Царь Федор Иоаннович». Противостоящий Годуновым могущественный клан князей Шуйских при поддержке митрополита Дионисия и епископа Крутицкого Варлаама, а также верхов московского посада обращается к царю Федору Иоанновичу с челобитьем о разводе с бездетной царицей Ириной и новом браке «чадородия ради». Речь идет о продолжении династии Рюриковичей, но вместе с тем и о власти Бориса Годунова во дворце. Прецедент был: еще живы были свидетели развода великого князя Василия III с бездетной Соломонией Сабуровой, состоявшей в родстве с Годуновыми. Разумеется, хитроумный потомок ордынского мурзы, выросший при дворе кровожадного и подозрительного царя, бывший опричник Годунов основывал свое влияние не только на власти сестры Ирины над слабовольным и слабоумным царем Федором Иоанновичем. Царский шурин уже успел присвоить себе ликвидированное некогда Грозным звание конюшего боярина — старшего в Думе. Из 13 человек, пожалованных новым царем в бояре, 8 принадлежали к годуновской группировке. Бориса отличали невероятная изворотливость человека, сумевшего выжить среди резни и пробиться наверх, оставаясь в тени, а также умение находить неожиданных союзников. Но и аристократы Шуйские имели мощную позицию в Думе, а главное — могли использовать глубочайшую ненависть народа к наследию опричнины. После того как 23 апреля 1586 г. скончался наиболее влиятельный в правительстве и популярный в народе земский боярин Никита Романович Юрьев, смертельная схватка между Годуновыми и Шуйскими стала неизбежной. Нанося удар по царице Ирине Федоровне, бояре, митрополит и их союзники были готовы на все, чтобы одновременно уничтожить царского шурина и его родственников. Борис Годунов понимал, что его противники не остановятся на изгнании из дворца Ирины. В жизни зятя Малюты Скуратова женщины играли слишком большую роль, чтобы он мог недооценить их поддержку и поступиться сестрой. Дворцовые покои сохранили в тайне обстоятельства того, как Годунов с сестрой и сторонниками отражали натиск Шуйских и Дионисия с их духовными и светскими союзниками на царя Федора Иоанновича. Известно, что острый конфликт возник в начале мая. Но уже около 14 мая борьба выплеснулась на московские улицы. Горожане во главе с богатейшими купцами — гостями — буквально осадили Кремль, требуя развода государя с женой. Исход этого народного возмущения хорошо известен. |
| Молчание современной Псковской и Новгородской летописи не позволяет определить степень точности Варлаамова рассказа об Исидоре и товарищах его страдальческой кончины в городе Юрьеве. Впрочем, легко заметить в этом рассказе несообразности, внушающие подозрение к мысли, которую старается провести автор, будто судьба мучеников была следствием стремления городского начальства обратить их в католицизм, а не уличного столкновения, вызванного православным празднованием 6 января. В определении времени события у автора есть противоречие: он говорит, что это было в 1472 году, при новгородском архиепископе Ионе, который умер в 1470 году. Витиеватое и многословное изложение повести носит сильный полемический оттенок; но нет указаний на источники ее фактического содержания 370 . В житии Нифонта Варлаам едва прикрывает многословием недостаток своих сведений о святом Происхождение из Киевской области и пострижение в Печерском монастыре – вот все черты биографии до епископства Нифонта, в которых можно видеть действительные факты. Другая половина жития, описывающая деятельность епископа в Новгороде, отношения к митрополиту Клименту и обстоятельства кончины, немного богаче фактами. Биограф не указывает ясно своих источников, замечая, что об имени родителей Нифонта «в повестех нигдеже писание не объяви». Одною из «повестей» служило почти дословно переписанное Варлаамом из Печерского патерика сказание о Нифонте. Известно, что это сказание принадлежит к числу прибавочных статей патерика, входящих не во все его списки. Можно проследить его библиографическую историю. В списках первой Кассиановской редакции патерика, составленной в 1460 году, нет этого сказания: но в конце патерика встречаем ряд летописных известий о Печерском монастыре, в том числе и известие о Нифонте 371 . Здесь читаем о пострижении кн. Святоши в 1106 году, о вписании в синодик имени преп. Феодосия в 1108, о смерти Нифонта в Печерском монастыре в 1156 с рассказом о его предсмертном видении, наконец, о смерти печерского архимандрита Поликарп я в 1182 и о избрании попа Василия на его место 372 . |
| Толкование. Поэтому, если, соразмерно с нашею способностью понимания, мы возводимся к божественному и невещественному созерцанию при посредстве чувственных изображений, и божественный промысл человеколюбиво облекает образами и формами то, что лишено форм и образов, для того, чтобы мы велись [ими], как бы рукою, то почему неприлично изображать, соразмерно с нашею собственною способностью понимания, Того, Кто ради нас человеколюбиво подчинился внешнему виду и образу? До нас дошло издавна переданное повествование о том, как Авгарь, - разумею Эдесскаго царя, воспламененный тем, что он слышал о Господе, до божественной любви, отправил послов, просивших [Господа] посетить его. Если же Он отказался бы сделать это, то Авгарь приказал, чтоб живописец срисовал Его изображение. Узнавши это, Тот, Кто все знает и все может, взял кусок холста и, приблизивши [к нему] Свое лицо, в это время напечатлел Свой собственный образ, что сохраняется и доныне. IV. Святаго Василия, из того слова о блаженном мученике Варлааме, начало котораго: Прежде, конечно, смерть святых Возстаньте теперь у меня, славные живописцы отменных подвижнических деяний и умаленное изображение вождя сделайте великим при помощи вашего искусства. Победителя, очень неясно нарисованного мною, осветите красками вашей мудрости. Да отступлю побежденный вами в деле рисования подвига мученика! Да радуюсь, уступая сегодня таковой победе, одержанною вашей силою! Да увижу борца яснее, нарисованнаго на вашей картине! Да восплачут демоны [уже] и теперь, поражаемые изображенными вами подвигами мученика! Да будет снова им показываема горящая и побеждающая рука! Да будет начертываем на доске и Подвигоположник в состязаниях Христос, Которому слава во веки веков. Аминь! V. Егоже, из тридцати глав к Амфилохию о Святом Духе; Из главы XVIII-oй. Потому, что царем называется и изображение царя, [хотя это] и не два царя. Ибо не власть не разсекается, и слава не разделяется. Ибо как правящее нами начальство и власть одна, так и идущее с нашей стороны славословие одно, а не многия, потому что честь, воздаваемая изображению, переходит на первообраз. И так, чем здесь подражательно является изображение, этим там по природе является Сын; и как в том, что сделано художественно, подобие состоит в [самой] форме, так и в божественной и несложной природе единение заключается в общности Божества. |
|
|
