| Завтра также день памяти поэта, одного из авторов, пользовавших коллектиным псевдонимом «Козьма Прутков», Алексея Михайловича Жемчужникова. Он родился 10 февраля 1821 г. в Черниговской губернии в дворянской семье. Учился в Санкт-Петербурге в гимназии и в Училище правоведения. Жемчужников служил в Сенате и участвовал в сенатских ревизиях; позже был помощником статс-секретаря Государственного совета. Его карьера развивалась довольно успешно, однако в 1858 г. он вышел в отставку. Печатался Жемчужников с 1850г. в журналах «Современник», «Отечественные записки», «Искра». На раннем этапе творчества Жемчужникова наиболее заметной его частью была созданная совместно с братом Владимиром и двоюродным братом Алексеем Толстым литературная маска Козьмы Пруткова. Первая книга стихотворений Жемчужникова была издана в 1892 г. В 1900 г., к 50-летию его литературной деятельности, вышел в свет новый сборник Жемчужникова «Песни старости». В том же году он был избран почетным академиком Российской академии наук. Юбилейные торжества были отмечены сердечными приветствиями Льва Толстого, Владимира Соловьева и других крупных деятелей русской культуры. Преобладающий элемент в поэзии Жемчужникова – искреннее, глубоко прочувствованное и метко выраженное негодование на общественную ложь; Жемчужников представлял крайне редкий в то время пример патриота, болезненно чувствующего действительное зло своей родины и желающего ей настоящего добра. Лирические стихотворения Жемчужникова, хотя и немногочисленные, так же оригинальны, как и его сатира, и занимают заметное место в русской поэзии. 7 апреля 1935 года скончался выдающийся хирург, доктор медицины, Герой Труда Василий Иванович Разумовский. Он родился 27 марта 1857 г. в Самарской губернии. В 1880 г. окончил Казанский университет. С 1887 г. состоял профессором хирургии в Казанском государственном университете. Разумовский был одним из основателей и первым ректором Саратовского государственного университета (1909-1912), ректором Тбилисского государственного университета (1918), и первым ректором Бакинского государственного университета (1919). После 1920 г. он вернулся в Казанский государственный университет. В 1923 г. профессору Разумовскому присвоено звание Героя Труда. Почетный член Ленинг радского, Московского и ряда других хирургических обществ, Разумовский был деятельнейшим членом Пироговского общества врачей, автором многих научно-популярных брошюр по самым разнообразным областям научной медицины (хирургия, физкультура), популярным лектором. Он является автором около 150 научных работ. В 1930 г. Разумовский отходит от преподавания, но продолжает организаторскую и врачебную деятельность как консультант курортного дела на Кавказских минеральных водах. |
| Новый король Сигизмунд не имел к нему такого расположения, как его покойный брат, и не хотел давать ему предпочтения перед другими панами, как делал Александр. Глинский требовал перед королем суда со своим заклятым врагом паном Яном Заберезским. Король медлил судом, явно склоняясь на сторону соперника Глинского. Тогда Глинский сам расправился со своим врагом, - напал на него в его усадьбе близ Гродно, отрубил ему голову, а вслед за тем сделал наезды на других панов, враждебных ему, и перебил их. После такого самоуправства, Глинскому ничего более не оставалось, как поднять открытый мятеж против короля, и Глинский начал набирать войско, вступил в союз с Менгли-Гиреем и молдавским господарем, а тут кстати пришло к нему от московского государя предложение милости и жалованья со всеми его родными и приверженцами. В Москве знали, что происходит в Литве, и увидели возможность сделать вред Сигизмунду. Михаил Глинский приехал в Москву, был принят с большим почетом, наделен селами на московской земле и двумя городами: Ярославцем и Медынью. Это послужило поводом к войне между Москвою и Литвою. Война эта, однако, ограничивалась взаимными разорениями и тянулась недолго. С обеих сторон была надежда на татар, и обе стороны обманулись. Литва надеялась на то, что казанский царь Махмет-Аминь взбунтовался против московской власти, а московский государь надеялся па Менгли-Гирея. Но хотя московские войска действовали против Казани плохо и потерпели неудачу, однако взбунтовавшийся казанский царь Махмет-Аминь, боясь внутренних врагов, сам принес повинную московскому государю, и, таким образом, Москва со стороны Казани была уже спокойна; с другой стороны, надежда Москвы на Менгли-Гирея не оправдывалась: этот верный союзник Ивана явно охладевал, его крымские татары безнаказанно делали набеги на русские области. Вообще, в это время Крым усваивал ту хищническую политику, которой следовал постоянно впоследствии: стравливать между собой Литву и Москву, манить ту и другую своим союзом и разорять волости обоих государств. |
| – Государыня, великая княгиня Елена, – заговорил; он, – взял меня государь мой, великий князь Василий Иванович молодого, пожалел меня, вскормил, как щенка, и жалованьем своим великим жаловал меня, как отец; сына, и на Казани меня царем посадил. По грехам моим, казанские люди меня сослали, и я опять к государю своему пришел, государь меня пожаловал, города дал в своей земле, а я ему изменил и во всех своих делах перед государем виноват. Вы, государи мои, меня, холопа своего, пожаловали, проступку мне отдали, меня, холопа своего, пощадили и очи свои государские позволили мне видеть. А я, холоп ваш, как вам теперь клятву дал, так по этой своей присяге до смерти своей хочу крепко стоять и умереть за ваше государское жалованье; так же хочу умереть, как брат мой умер, чтоб вину свою загладить. Казалось, не было таких унизительных названий, которыми не обозвал бы себя бывший царь Шиг-Алей, лишь бы добиться полного прощения от тех, кого он обманывал уже не раз и был бы рад обмануть снова. Великая княгиня Елена отвечала ему не сама, но приказала одному из стоявших по близости ее приближенных, Карпову, говорить за нее. – Царь Шиг-Алей, – начал Карпов гордую, но милостивую речь от лица правительницы, – государь великий князь Василий Иванович всея Руси опалу свою на тебя положил, а сын наш, государь великий князь Иван Васильевич всея Руси, и мы пожаловали тебя, милость свою показали и очи свои дали тебе видеть. Теперь забывай свое прежнее и впредь делай так, как обещался, а мы будем великое жалованье и береженье к тебе держать. Снова бил челом в землю бывший царь Шиг-Алей великому князю и великой княгине. Тогда приближенные бояре принесли приготовленные для бывшего казанского царя дары. – Государь великий князь Иван Васильевич всея Руси тебя жалует, – сказывали ему и передали ему подарки. Затем милостиво отпустили его на его подворье. Во дворце же стали готовиться к приему его жены Фатьмы-Салтан, так как и она била челом, прося дозволить ей посмотреть на очи государские. Приготовления были теперь сложнее и суетливее, так как Фатьме-Салтан хотели дать обед. |
| Область этих Русских простирается от Сарматских гор, 44 недалеко от Кракова, по Днестру до Днепра и Понта Эвксинского; только с недавнего времени на низовьях Днестра и Днепра утвердились Турки и Татары и, благодаря их нападениям на Днепровскую область, христианско-русское население не идет вниз по Днепру далее города Черкас. От городка Черкас граница русского племени идет вверх по Днепру до Киева, потом за Днепр по Северской области и оттуда прямо на восток к верховьям Дона, потом к впадению Оки в Волгу, где можно положить границу распространения христианства с этой стороны, ибо за этим пунктом на восток и юг живут дикие племена магометанской веры, между которыми еще много язычников. Определяя точнее границу государства в этом пункте, Герберштейн полагает ее на р. Суре, отделяющей владения Московские от Казанских; но при этом надо разуметь только нижнее течение Суры, при впадении которой в Волгу великий князь Василий Иванович построил Васильсурск (Basilgorod). От Нижнего вверх по Волге граница идет прямой чертой до северного Океана, оттуда через северные племена, подвластные королю шведскому и государю московскому, по пределам Финляндии, чрез Финский залив (Sinus Livonicus), по восточным краям Ливонии, Самогитии, Мазовии и, наконец, Польши, где пограничная черта возвращается к Сарматским горам (по р. Сану). В Самогитии и Литве Русские перемешаны с чуждыми иноязычными и иноверными племенами; однако же первые и здесь преобладают. Политически эта область Русского племени принадлежит двум государствам: большая часть ее составляет Московское государство, меньшая принадлежит Литве с Польшей. Пограничная черта Литвы и Московии шла в первой половине XVI века по Днепру; правый берег принадлежал Литве, левый Москве, кроме городов Дубровны и Мстиславля, входивших также в состав Польско-Литовских владений. Определяя точнее эту границу, Герберштейн говорит, что она начиналась в 12 милях от Смоленска со стороны Дубровны, от которой считалось до нее 8 миль. На северо-западе граница Московского государства шла по пустынным болотистым пространствам, лежавшим по течению реки Великой; потому Герберштейн, проезжая этой стороной в Москву, не мог с точностью рассмотреть и определить здесь пограничную черту; он говорит только, что эта черта проходит западнее Корсулы, не доезжая Опочки. |
| Миллера), причём более подробно изложено и разобрано содержание былин о богатыре Илье Муромце; 2) о важнейших памятниках древнерусской светской литературы, причём чтения о „Слове о полку Игореве“ сопровождались критико-филологическим и палеографическим разбором текста этого памятника по вышеуказанной „Славянской хрестоматии“, и 3) из истории новой русской литературы – о Ломоносове, Державине, Фон-Визине, Карамзине, Жуковском, Крылове, Грибоедове, Пушкине, Лермонтове и Гоголе. Программа выполнена. Ординарный профессор Николай Заозерский по церковному нраву прочитал студентам III курса: введение в науку церковного права, о предметах подлежащих церковному правоопределению, о церковных лицах, об устройстве и управлении церкви, об епархиальном и окружном управлении и о церковном суде. Ординарный профессор Митрофан Муретов по Священному Писанию Нового Завета, согласно предначер- —26— танной им в начале года программе, преподал студентам III курса: 1) очерк истории экзегеза и критики Нового Завета; 2) частное введение к священным книгам Нового Завета и 3) образцы подробного (филологического, историко-археологического и богословского) истолкования избранных мест Нового Завета. Со студентами IV курса велось краткое объяснительное чтение Евангелия от Матфея. И. д. ординарного, заслуженный профессор Пётр Казанский по истории философии студентам II курса, после введения в историю философии, где была речь о предмете, задаче, методе и разделении науки, прочитал историю греческой философии, причём входил в разъяснение вопросов о причинах возникновения и развития у греков философии и степени её самостоятельности, изложил учение главных представителей ионийской, элеатской школы и существенные черты философского учения пифагорейцев и софистов; затем занимался раскрытием учения Сократа, Антисфена, Аристиппа, особенно же Платона, Аристотеля, – наконец учения стоиков, эпикурейцев, скептиков и эклектиков. Остальные отделы программы остались невыполненными за недостатком времени. Экстраординарный профессор Василий Соколов по предмету истории и разбора западных исповеданий посвятил курс минувшего учебного года изложению (студентам III курса): 1) введения в науку; 2) истории отделения западной церкви от союза с восточной и исследованию 3) о символических книгах римской церкви и 4) о существенных догматических особенностях римско- католического вероисповедания с их критическим разбором. Из общей программы всего предмета остались непрочитанными отделы о протестантстве и сектах. Экстраординарный профессор Василий Кипарисов по предмету гомилетики и истории проповедничества |
| 867 Вряд ли Хаджи-Гирей выступил в данном случае союзником Ивана III: о наличии между Москвой и Крымом союзнических и вообще дипломатических отношений до 70-х гг. нет данных. 868 Менгли-Гирей, сыи Хаджи-Гирея, позже считал, что большеордынский престол некогда принадлежал его отцу (Сб. РИО. СПб., 1884. Т. 41. С. 444; РГАДА. Ф. 389 (Литовская метрика). Кн. 5. Л. 249). Вероятно, основанием для этого было именно «взятие Орды» (кочевой ставки главного из ханов-Джучидов) Хаджи-Гиреем в 1465 г. Утверждение Л. Коллинза, что Хаджи-Гирей владел Большой Ордой с первой половины 50-х до конца 60-х гг. (Collins L. On the Alleged «Destruction» of the Great Horde in 1502//Manzikert to Lepantö the Byzantine World and the Turks. 1071–1571. Amsterdam, 1991. P. 376– 377) ошибочно: под 1460 и 1465 гг. в летописях, а под 1466 г. в письме турецкому султану (см. примеч. 17) в качестве хана Большой Орды выступает Махмуд. 869 В письме он сообщает, что достиг престола – «места прежних ханов – предков наших» (Султанов Т.И. Письма золотоордынских ханов//Тюркологический сборник. 1975. М., 1978. С. 240). Речь идет, несомненно, о большеордынском престоле. 873 Трехлетняя (1467–1469 гг.) война с ним завершилась в целом успешно (См.: Базилевич К.В. Внешняя политика Русского централизованного государства во второй половине XV века. М, 1952. С 64–72; Fennell J.L.I. Ivan the Great of Moscow. L., 1959. P. 19–28; Алексеев Ю.Г. Под знаменами Москвы. М., 1992. С 77–96). В.Д. Назаров полагает, что до этого конфликта Москва платила выход не только Большой Орде, но и Казанскому ханству (Назаров В.Д. Свержение ордынского ига на Руси. М., 1983. С. 23–24, 31; История России с древнейших времен до конца XVII в. С. 317). Это маловероятно. В 1445 г. Василий II, оказавшись в плену у Улуг-Мухаммеда, вероятно, согласился на уплату выхода, но после убийства хана, воцарения в Казани Мамутяка и перехода его братьев Касыма и Ягупа на московскую службу вернувшийся в начале 1447 г. на московский стол Василий должен был считать себя свободным от прежних обязательств. Нападения Мамутяка в качестве союзника Дмжцяя Шемяки на московские владения косвенно указывают на невыплату Василием выхода в Казань. В 1461 г. великий князь собирался идти «на Казанского царя»: поход предотвратило посольство из Казани, сумевшее урегулировать дело миром (ПСРЛ. Т. 27. С. 122); это мало напоминает отношения с правителем, которого признают сюзереном и которому выплачивают дань. |
| Андронов пишет о необходимости держать под Москвою отряд польского войска, в котором ни один человек не должен выезжать из стану, но все каждую минуту должны быть готовы на случай восстания; а они, слуги королевской милости, Андронов с товарищами, будут держать при себе несколько тысяч стрельцов и козаков. Андронов предлагает также выгнать из приказов людей, оставшихся здесь от прежнего царствования, похлебцов Шуйского, как он выражается, и места их занять людьми, преданными королю: «Надобно, – пишет он, – немедленно указ прислать, что делать с теми, которые тут были при Шуйском и больше дурили, чем сам Шуйский». Список этих людей, вероятно составленный Андроновым, дошел до нас в отрывках; некоторые указания любопытны, например: «Дьяк Григорий Елизаров сидел в Новгородской четверти» сам еретик и еретики ему приказаны (не забудем, что Андронова также обвиняли в чернокнижии); дьяк Смолянин, сын боярский, бывал; Михайла Бегичев, а дьячество ему дано за шептанье; дьяки дворцовые: Филипп да Анфиноген Федоровы дети Голенищева – злые шептуны». Предложение Андронова было приведено в исполнение: товарищи его по Тушину и смоленскому стану были посажены по приказам: Степан Соловецкий сел думным дьяком в Новгородской четверти, Василий Юрьев – у денежных сборов, Евдоким Витовтов – в разряде первым думным дьяком,. Иван Грамотин – печатником, посольским и поместным дьяком; в Большом приходе – князь Федор Мещерский; в Пушкарском приказе – князь Юрий Хворостинин; в Панском приказе – Михайла Молчанов; в Казанском дворце – Иван Салтыков. Бояре сильно оскорбились, когда увидали рядом с собою в Думе торгового мужика Андронова с важным званием казначея; особенным бесчестием для себя считали они то, что этот торговый мужик осмеливался говорить против Мстиславского и Воротынского, распоряжался всем, пользовался полною доверенностию короля и Гонсевского, потому что действовал прямо, хлопотал, чтоб царем был Сигизмунд, тогда как бояре колебались, держались за Владислава. Гонсевский с людьми, присягнувшими королю, управлял всем: когда он ехал в Думу, то ему подавали множество челобитных; он приносил их к боярам, но бояре их не видали, потому что подле Гонсевского садились Михайла Салтыков, князь Василий Мосальский, Федор Андронов, Иван Грамотин; бояре и не слыхали, что он говорил с этими своими советниками, что приговаривал, а подписывали челобитные Грамотин, Витовтов, Чичерин, Соловецкий, потому что все старые дьяки отогнаны были прочь. |
| Паства отца Василия состояла из людей «старого толка» и из молодежи — старый да малый. Однако слаженность и взаимопонимание в ней царили истинно христианские, и все ее члены, каждый на свой лад, были немножко воинами Христовыми. 28 октября 1929 года отец Василий был арестован и помещен в Бутырскую тюрьму. С обыском нагрянули внезапно, но батюшка сумел передать Елене Сергеевне письмо, обнаружение которого могло повлечь за собою арест одного из его духовных чад. 1 ноября состоялся первый допрос. Следствие вел старший оперуполномоченный шестого отделения Секретного отдела ОГПУ А. В. Казанский. Вот несколько фрагментов из протоколов допроса. По ним можно заметить, что отец Василий отвечает на вопросы следователя, сохраняя внешнее спокойствие и при том очень внимательно, стараясь сохранять ровный тон общения и даже некоторое благодушие. Батюшка не старается отрицать очевидные факты, но придает им видимость обыденных для него дел, как бы смягчая их. Влияние первых дней в заключении (а отцу Василию уже, наверно, ясно было, что оно закончится очень не скоро) будто не сказывается. Будто на вопросы отвечает не голодный и невыспавшийся человек, а знакомый следователя. «Что касается степени моей политической грамотности, то я совершенно теряюсь при политике в жизни. Я, например, разбирал в свое время трактат Данте „О монархии“. Я принимаю, или, вернее, мог бы принять его стройную систему: помазанника Божия на престоле, возглавляющего нацию, и так далее. Но практика монархизма меня отталкивает. У меня, действительно, был текст доклада профессора Лосева „Об имени Божием“, на чтении которого были Педашенко (сейчас, кажется, безработный историк), Шенрок (библиотекарь 1го МГУ), Возможно, что Некрасова Лидия Ивановна с дочерью; в общем, было человек до десяти. Бывал у меня Новоселов два раза, в последнее время, перед арестом. То, что он скрывался и конспирировался, я знал, но вовсе не представлял себе действительные причины этой необходимости скрываться. Чтобы Новоселов был по убеждениям, как я представляю, каким-нибудь особым революционером, это вряд ли. Его критика распутинщины касалась, главным образом, влияния Распутина на церковную жизнь. Как я себе представляю, Новоселов хотел просто „почистить“ самодержавие. Сам я с ним на эти темы не беседовал. Флоренский был у меня один раз. Новоселов также считал себя имяславцем. |
| 1 Сент. 1849 г. утверждены митр. Филаретом писцами при Невоструеве окончившие курс Вифанской Духовной Семинарии Василий Рождественский и Иван Благоволин. 2 Октября 1854 г. на место первого, не имевшего возможности работать «по болезненному состоянию», определён окончивший в этом году курс Виф. Сем. Алексей Белокуров. 21 Октяб. 1856 г. последний уволен по прошению от должности писца и заменён перворазрядным питомцем той же семинарии Николаем Ширяевым. 2 Октября того же года, на место Благоволина, выбывшего в епархиальную службу, определён студент Вифанской Семинарии Василий Казанский, которого, за поступлением в то же ведомство, сменил 2 Мая 1857 г. перворазрядный питомец той же семинарии Александр Горетов. 3 Ноября 1858 г. Николай Ширяев, изъявивший «нежелание более находиться при должности писца», был заменён окон. курс Виф. Сем. Петром Закатовым. 31 Октяб. 1859 г. на место Горетова определён окончивший по 1 разряду курс Вифанской Сем. Иван Смирнов 1-й, я 18 Декабря 1860 г. на место Закатова студент той же Семинарии Иван Шаров. 12 Декабря 1861 г. на место Смирнова 1-го, «который с 23 Ноября находится без вести», назначен окончивший курс Виф. Сем. по 2 разряду Николай Крылов. 7 Окт. 1864 г. на место Шарова определён окончивший ту же семинарию Павел Лебедев , при чём первый выразил желание и по вступлении в епархиальную службу безмездно продолжать труды по описанию Библиотеки. 22 Июня 1865 г. Крылова сменил студ. Виф. Сем. Иван Репловский, а в 1866 г. назначен Дмитрий Предтеченский. 28 Сентября 1870 г. на место только что названных лиц определены безместный дьякон (из. студентов Моск. Сем.) Александр Салманов и окончив. Виф. Сем. Евгений Бриллиантов 1 . Эти писцы не только занимались «перечнем статей», как свидетельствовал Невоструев в одном из писем к Горскому, но и подбором аналогичных памятников, сличением их между собою и с печатными текстами, с отметками о результатах сверки частью на полях рукописей, частью в особых тетрадях, сопоставлением славянских переводов с греч. печатными оригиналами, рассмотрением «клейм» и т.п. Об этом непререкаемо свидетельствуют сохранившиеся черновики к описанию богослужебных книг и многочисленные карандашные пометы на полях и чистых листах памятников. В величественном архитектурном сооружении, пять этажей которого давно услаждают взоры учёного мира, принимали деятельное участие не только главный зодчий Горский с его правой рукой – Невоструевым, но и только что названные десятники, каменщики, штукатуры, носильщики. Работа имела коллективный характер и потому, между прочим, достигла высоты, при которой Академия Наук укрепила за Описанием Синодальной Библиотеки титло «гражданского подвига». |
| Рассмотрим ситуацию в Кенигсберге в 1761 году-начале 1762 года. В это время шла семилетняя война Австро-Венгерской и Российской Империй с Пруссией. В 1758 году Россия заняла Кенигсберг и всю Восточную Пруссию. Население Восточной Пруссии было приведено к присяге Императрице Елизавете Петровне и Кенигсберг (сегодня Калининград) рассматривался как вновь присоединенный к Империи город. В декабре 1760 года военным комендантом Кенигсберга и Восточной Пруссии был назначен Василий Суворов, отец будущего генералиссимуса. Перед русскими военными властями стояла одна из самых главных задач контролировать присоединенное население и не допускать антирусских заговоров и выступлений. Тайные общества, прежде всего масонские ложи Восточной Пруссии, в этих условиях в обязательном порядке не должны были оказаться центрами антирусских заговоров. Именно с этой целью Василий Суворов должен был направить своего представителя в эти ложи. Поэтому ничего удивительного нет, что комендант Кенигсберга дает такое спецзадание какому-то своему родственнику Суворову (возможно Александру Васильевичу, своему сыну). На это обращает внимание и историк Вячеслав Лопатин Из протоколов Кенигсбергской ложи видно, что Суворов не принимался в члены ложи, а был лишь «братом-посетителем». При этом сразу же на втором заседании, на котором присутствует этот некий Суворов, а именно 5 марта 1761 года, он предлагает включить в члены ложи офицеров русской армии майора Вильгельма фон Вассермана и подполковника Пехбиндера, которые принимаются по ускоренной процедуре. И 18 января 1762 года в следующее третье и последнее посещение Кенигсбергской ложи, через 10 месяцев после второго, Суворов предлагает кандидата в ложу майора русского Казанского пехотного полка Павла Медовщикова. Все эти действия по продвижению русских офицеров в ложу четко укладываются в осуществление русского контроля над Кенигсбергской ложей. Суворов в ложе занимается только продвижением русских офицеров в эту масонскую ложу. И эти действия прекращаются вскорости после прихода к власти 25 декабря 1761 года нового Императора Петра III. |
|
|
