| Поучение 66. В день Казанской Божия Матери Смиряяй себе вознесется. ( Лк.18:14 ) Слова сии в точности исполнились на Матери Господа нашего Иисуса Христа, Царице небесной, ныне празднуемой, – это мы объясним в настоящем поучении. Мир всегда думал и ныне также думает, что чем больше человек гордится и тщеславится – красотою ли своею, здоровьем ли, или богатством; тем более люди станут воздавать ему почтения, но на самом деле выходит противное. Чем кто тщеславнее, часто тот большему подвергается уничижению в жизни настоящей и будущей. Здесь – на земле часто видим такое превращение того, кто вчера был красив, тот сегодня от болезни стал безобразен, кто был силен вчера, того сегодня постигла немощь; кто вчера был богат и славен, тот ныне в бедности и бесславии. Кому бы, кажется, более гордиться происхождением, как не Матери Господа нашего Иисуса Христа, происходившей от царского рода, – кому бы более гордиться красотою, как не Той, которая как Сама была прекраснейшая из всех дщерей Иудейских, так и Сына имела прекраснейшего паче всех сынов человеческих? Кто был богаче Девы Марии, которая на руках носила Того, в котором вмещаются все сокровища небесные и земные? Однако смиреннее Ея не было на свете, ибо смирение сделало Ее Материю Господа, который «призре на смирение рабы своея» 59 , сама Она проговорилась Елисавете. Да и какое смирение? Думала ли Она что Ея смирение так высоко Ее вознесет? На земле Она жила в бедной хижине Назаретской, а на небе предстоит одесную Сына своего возлюбленного; на земле была одета в бедную и скромную одежду, а на небе облечена в столь дивное и светозарное солнце, что светлейшие духи не могут взирать на Нее: херувимы и серафими с благоговением и трепетом окружают престол Ея; – на земле иногда Ей не доставало хлеба и воды, а теперь Она весь мир щедротами своими насыщает и напоевает; на земли Она встречала только врагов, а на небе окружена одними друзьями: мучениками, святителями, преподобными, праведными, постниками, пустынниками и всеми друзьями Божими. |
| В четвертой части, в шахматном поле, серебряном и красном, зелёный столб и на нём княжеская корона. В пятой части, в красном поле, диагонально, верхом к правому верхнему углу положен золотой столб, на коем три глобуса, имеющие верхнюю половину серебряную, а нижнюю голубую, и с левой стороны от столба видна шестиугольная золотая звезда. Шестая часть разделена перпендикулярно на два поля, правое серебряное, левое зелёное, и в ней семь башен, три вверху, и четыре внизу, с полумесяцами на них. Башни эти серебряные на поле зелёном, и зелёные на поле серебряном. Посреди герба малый щиток с родовым гербом дворян Толстых (см. выше). На щите графская корона и на ней три шлема. Средний шлем серебряный; на нём корона графская; на короне российский двуглавый орёл, а на орле перпендикулярно поставленный золотой жезл и на жезле также российский двуглавый орёл. Правый шлем железный; на нём дворянская корона, и на ней два крыла: левое серебряное, правое голубое, и на сем последнем крыле сабля, стрела и ключ тех же цветов и в том же виде, как на родовом гербе дворян Толстых (см. выше). Левый шлем железный; на нём турецкая зелёная чалма, украшенная перлами; на чалме башня с полумесяцем; правая сторона башни серебряная, левая зелёная. Из башни выходить вправо согбенная рука, держащая золотое перо. По сторонам чалмы две трубы, правая красная, левая золотая. Намет справа золотой, подложенный голубым; слева серебряный, подложенный красным. Щит держат две борзые собаки. 156 У него были: сын Иван Фёдорович, внук Борис Иванович и правнук Иван Борисович, с кончиною коего пресёкся род Федцовых. 158 В летописях упоминаются несколько Толстых, в родословной не помещённых: 1) Акинфий Толстой, посадник новгородский в 1476 году; 2) Казарин Толстой и Захар Григорьевич Толстой, оба убитые в казанском походе 1550 года; 3) Михайло Иванович и 4) Василий Михайлович, воеводы, первый в казанском походе 1544 года; второй в полоцком походе 1551 года. 160 В 54 N Московских ведомостей за 1760 год напечатано: «минувшего мая в 26 день, Ея Императорского Величества Всемилостивейшим Указом, взятый у действительного тайного советника Петра Толстого диплом, данный на графское достоинство ему и его потомкам, повелено возвратить внуку его, надворному советнику Василию Толстому, и позволить, чтобы он и его фамилия по тому диплому всеми преимуществами пользовалась». Читать далее Источник: Российская родословная книга, издаваемая князем Петром Долгоруковым : в 4-х частях. - Санкт-Петербург : Тип. Карла Вингебера, 1854-1857./Ч. 1. - 1854 (на обл. 1855). - 350 с.; Ч. 2. - 1855. - 327 c.; Ч. 3. - 1856. - 523 c.; Ч. 4. - 1857. - 482 с. Поделиться ссылкой на выделенное |
| Глава четвертая . Переход к Казанскому ученому движению. – Массовые отпадения крещеных Татар. – Неудача первых попыток к просвещению Татар. – Н. И. Ильминский , как лингвист и богослов. – Учреждение Переводческой Коммиссии 1847 года. – Переход Ильминского в 1858 г. к народно-татарскому языку. – Проверка правильности новых воззрений. – Новая система переводов. – Три требования ее и взаимодействие двоякого рода сил для ее осуществления. – Трудность осуществления и общность для всего востока России. – Ильминский, как переводчик. – Василий Тимофеев. – Первые труды в новом направлении. – Образование новой Переводческой Коммиссии 1868 года. – Поддержка Братства св. Гурия и Православного Миссионерского Общества и поощрение властей. – Ильминский, как универсальный вдохновитель и руководитель в переводческом деле. – Громадность труда и изумление пастора Матьё. Полному расцвету сибирских миссий много способствовала Казань. Здесь, в 50-х годах прошлого столетия, возникло движение, которому суждено было пересоздать все миссионерское дело русской церкви. Вовремя поддержанное в отношении материальном и нравственном Миссионерским Обществом и его президентом, митрополитом Московским Иннокентием, и в отношении ученом и административном двумя обер-Прокурорами Святейшего Синода: бывшим – графом Д.А. Толстым и настоящим – К.П. Победоносцевым , оно воспроизвело из себя ученый центр для распространения христианства и русской культуры среди инородцев не только Казанского края, но и всей России, включая сюда и Сибирь. Восстановляя начала миссионерства в духе св. Стефана Пермского, движение это шаг за шагом пошло к разработке новых порядков в деле миссии и завершилось тем, что в Казани, по компетентному выражению К. П. Победоносцева , «открылась новая эпоха миссионерства для всего русского Востока». Внешним поводом к зарождению в Казани ученого движения послужили крайне тяжелые обстоятельства. Единичные случаи отпадения среди крещеных татар Казанского края, начавшиеся с конца XVIII ст., приняли к средине XIX массовый характер. |
| Должен по совести сказать, что почти всегда мне приходилось слышать и от начальствующих лиц, и от рядовых офицеров самые лестные отзывы о работе военных священников. Но без исключений, конечно, не могло обойтись. Ведь ряды фронтового духовенства беспрерывно заполнялись мобилизованными, т.е. командированными из епархий. (От автора: иногда не имеющими должной подготовки несения пастырского долга в фронтовых условиях и особенностях службы военного духовенства). В целом в Великую войну военное духовенство впервые трудилось дружно, согласно, по самой широкой программе. Священники делили с воинами все тяжести и опасности войны, возбуждали их дух, своим участием согревали уставшие души, будили совесть, предохраняли наших воинов от столь возможного на войне ожесточения и озверения. Повествования о под вигах военных и морских священников составили бы большую книгу. Упомяну о некоторых из них. Протоиерей 7-го Финляндского строевого полка Сергей Михайлович Соколовский, прозванный французами (вторую половину войны он провел на французском фронте) за свою храбрость «легендарным священником», дважды раненный, во второй раз с потерею кисти правой руки, совершил такой подвиг: 7-му Финляндскому полку на австрийском фронте нужно было разрушить неприятельское проволочное заграждение. Было сделано несколько попыток, с большими потерями, но успеха не было. Охотников не находилось на новые попытки. Тогда вызвался отец Сергий. Ваше ли это дело, батюшка? ответил ему командир полка. Оставим, г. полковник, этот вопрос, возразил о. Сергий. Полк должен уничтожить заграждения... Почему же я не могу сделать это? Это же не убийство. Командир полка дал разрешение. Отправившись в одну из рот, о. Сергий спросил у солдат: Кто со мной рвать заграждения? Вызвалось несколько десятков человек. Он облек их в белые саваны дело было зимой, и двинувшись под покровом ночи, разрушил заграждения. Дума присудила ему за это орден Св. Георгия 4-й степени. 9-й драгунский Казанский полк должен был двинуться в атаку на австрийцев. Раздалась команда командира полка, но полк не тронулся с места. Жуткая минута! Вдруг вылетел на своей лошадке скромный и застенчивый полковой священник о. Василий Шпичек и с криком: «За мной, ребята!» понесся вперед. За ним бросились несколько офицеров, а за ними весь полк. Атака была чрезвычайно стремительной; противник бежал. Полк одержал победу. И о. Василий был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени. |
| Ср. качур – селезень Кочура , крестьянин, 1545 г., Новгород Кочура – печка Кошаха , крестьянин, 1540 (1545? – С. В.), г., Новгород Кошелковы, бояре, XV в., Новгород Кошель, Кошелев : Федор Григорьевич Кривой Кошель, дворянин, 1495 г.; Третьяк [см. Третьяк] Долматов Кошелев, вотчинник, 1542 г., Москва; Василий Иванович, середина XVI в., Рязань Кошка, Кошкин : Федор Андреевич Кошка Кобылин [см. Кобыла], боярин, умер около 1405 г.; Кошкины, бояре, XV в., Новгород, позже помещики в Нижегородском и Московском уездах; Михаил Борисович Кошкин, 1586 г., Москва [см. Беззубец, Брех, Голтяй, Казак, Лихачевы, Ляцкий, Хирон, Шеремет] Кошкодав Константин, крестьянин, 1613 г., Арзамас Кошкодаев Иван, 1660 г., Устюг Кошкодамов ( Кошкадамов, Кашкадамов ): Кирилл Яковлевич, 1596 г., Карачев; Федор Баженов, 1636 г., Москва, Кадашевская слобода; Кашкаров [см. Кашкар] Иван Тимофеев , середина XVI в., Кашин Кошуйко , крестьянин, начало XVI в., Новгород Кошур, Кошурин : Михаил Владимирович Кошур Заболоцкий [см. Заболоцкий]; Григорий Кошурин, боярин, вторая половина XV в.; Василий Кошурин, убит в 1570 г. в Новгороде опричпиками Кошура, кошурка – коша, кошка (Даль) Кошурко , крестьянин, конец XV в., Новгород Кошута , крестьянин, 1495 г., Обонежье; Кошута, крестьянин, 1545 г., Новгород Кощеев ( Кащеев ): Иван Кощеев, крестьянин, XV в., Новгород; Афанасий Андреевич Кащеев, 1624 г., Звенигород Кравков (иногда – Кровков ) Решет [ср. Решко] Осипов, убит в 1549 г. в казанском походе; Третьяк [см. Третьяк] Осипов, муромец, убит в 1552 г. под Казанью. В роде муромцев Кравковых прозвища: Сума [см. Сума] Васильев (1596 г.), у него сын Осип Мешок Сумин (1614 г.), внук Матвей Мешков [см. Мешок] Карман [см. Карман] Кравчиков Евстафий, помещик, 1585 г., Арзамас Краевский Назарий Михайлович, дворянин, 1656 г. Краня Андрей Иванович Солонинин [см. Солонина], 1536 г., Переяславль Крапива, Крапивин : кн. Семен Дмитриевич Крапива Стародубский, убит в 1368 г. литовцами на Холхле; Крапивин Андрей Иванович, помещик, 1500 г., Новгород; Крапивин Федор, крестьянин, 1536 г., Переяславль; Кропива, крестьянин, 1624 г., Курмыш; Крапивины, с конца XV в. в Шелонской пятине |
| Любовь отца Алексея, соединенная с глубочайшей верой и молитвой, не только подвигала его отдавать последнее нуждающимся, но была способна на нечто значительно большее: она имела дерзновение исхитить из рва погибели отчаявшегося в себе человека. Примером может служить такой случай: “Как-то после ранней обедни, в будний день, подошел к батюшке пьяный, оборванный человек, весь трясущийся, и, едва выговаривая слова, обратился к батюшке: «Я совсем погиб, спился. Погибла душа моя… спаси, помоги мне… Не помню себя трезвым… потерял образ человека…». Не обращая внимания на его омерзительный вид, батюшка совсем близко подходит к нему и, любовно заглядывая ему в глаза, кладет на его плечи руки и говорит: «Голубчик, пора нам с тобой уже перестать винцо-то пить». — «Помогите, батюшка дорогой, помолитесь». Батюшка, взяв его за правую руку, ведет к амвону и, оставляя его там, уходит в алтарь. Открыв завесу царских врат главного Казанского придела, торжественно распахивая царские врата, начинается молебен, величественным голосом произнося: «Благословен Бог наш…» и, взяв за руку грязного оборванца, ставит его рядом с собой у самых царских врат. Опускаясь на колени, со слезами начинает усердно возносить молитву Господу Богу. Одежда оборванца была настолько порвана, что тело обнажалось, когда он, по примеру батюшки, клал земные поклоны. По окончании молебна батюшка трижды осенил крестом несчастного и, подавая ему просфору, три раза его поцеловал. Через непродолжительный срок к свечному ящику подошел прилично одетый мужчина и, покупая свечу, спросил: «Как бы увидеть отца Алексея?». Узнав, что батюшка в храме, он радостно заявил, что желает отслужить благодарственный молебен. Вышедший на амвон батюшка воскликнул: «Василий, да это — ты»?! С рыданием бросился к его ногам недавний пьяница, прослезился и батюшка, начал молебен. Оказалось, что Василий получил хорошее место и прекрасно устроился” 7 . Постепенно об отце Алексее все больше и больше узнавали труждающиеся и обремененные, ищущие поддержки и утешения. |
| – Косари нынче дороги, – сказала Прасковья. – Рубль сорок в день! А с ярмарки из Казанского народ всё шел и шел; бабы, фабричные в новых картузах, нищие, ребята… То проезжала телега, поднимая пыль, и позади бежала непроданная лошадь, и точно была рада, что ее не продали, то вели за рога корову, которая упрямилась, то опять телега, а в ней пьяные мужики, свесив ноги. Одна старуха вела мальчика в большой шапке и в больших сапогах; мальчик изнемог от жары и тяжелых сапог, которые не давали его ногам сгибаться в коленях, но всё же изо всей силы, не переставая, дул в игрушечную трубу; уже спустились вниз и повернули в улицу, а трубу всё еще было слышно. – А наши фабриканты что-то не в себе… – сказал Елизаров. – Беда! Костюков осерчал на меня. «Много, говорит, тесу пошло на карнизы». Как много? Сколько надо было, Василий Данилыч, столько, говорю, и пошло. Я его не с кашей ем, тес-то. «Как, говорит, ты можешь мне такие слова? Болван, такой-сякой! Не забывайся! Я, кричит, тебя подрядчиком сделал!» Эка, говорю, невидаль! Когда, говорю, не был в подрядчиках, всё равно каждый день чай пил. «Все, говорит, вы жулики…» Я смолчал. Мы на этом свете жулики, думаю, а вы на том свете будете жулики. Хо-хо-хо! На другой день отмяк. «Ты, говорит, на меня не гневайся, Макарыч, за мои слова. Ежели, говорит, я что лишнее, так ведь и то сказать, я купец первой гильдии, старше тебя, – ты смолчать должен». Вы, говорю, купец первой гильдии, а я плотник, это правильно. И святой Иосиф, говорю, был плотник. Дело наше праведное, богоугодное, а ежели, говорю, вам угодно быть старше, то сделайте милость, Василий Данилыч. А потом этого, после, значит, разговору, я и думаю: кто же старше? Купец первой гильдии или плотник? Стало быть, плотник, деточки! Костыль подумал и добавил: – Оно так, деточки. Кто трудится, кто терпит, тот и старше. Солнце уже зашло, и над рекой, в церковной ограде и на полянах около фабрик поднимался густой туман, белый, как молоко. Теперь, когда быстро наступала темнота, мелькали внизу огни и когда казалось, что туман скрывает под собой бездонную пропасть, Липе и ее матери, которые родились нищими и готовы были прожить так до конца, отдавая другим всё, кроме своих испуганных, кротких душ, – быть может, им примерещилось на минуту, что в этом громадном, таинственном мире, в числе бесконечного ряда жизней и они сила, и они старше кого-то; им было хорошо сидеть здесь наверху, они счастливо улыбались и забыли о том, что возвращаться вниз все-таки надо. |
| Будучи человеком очень занятым, у которого не то что часы — минуты расписаны в ежедневнике на целый год вперед, митрополит Кирилл тем не менее уделил беседе с журналистом из Башкортостана около часа, с удовольствием сфотографировался для старейшей газеты страны и сделал в рабочем блокноте запись о предстоящем праздновании 450-летия добровольного вхождения Башкирии в состав России. Мы приглашаем вас, Владыко, на наш общий праздник по-родственному! «Бояться нужно только Бога…» — Отец Василий был человеком незаурядным. Обладал от природы большими способностями, был физически очень сильным. Когда у него спрашивали, откуда эта физическая сила — роста он был небольшого, сухонький такой, но, что называется, жилистый, — то он всегда с улыбкой отвечал: «Сила не своя, а чисто родительская». Словно подчеркивая, что это не его какая-то личная заслуга или результат специальных усилий, а то, что ему досталось в наследство от предков. До революции дедушка трудился машинистом и механиком на Казанской железной дороге, по всей вероятности, немало преуспел в профессии, потому что водил литерные поезда. А литерными поездами тогда пользовались августейшая фамилия, министры и высшие чиновники государства, всероссийски известные люди. Естественно, что вождение таких поездов поручалось только очень ответственным машинистам с хорошей трудовой биографией и хорошими показателями. Василий Степанович относился к числу именно таких. До революции его труд очень высоко вознаграждался — дед получал до 300 рублей в месяц. Если учесть, что корова стоила 25 целковых, то в пересчете выходило целое стадо. Он был богатым человеком, но семья жила скромно, в небольшом ведомственном доме при депо в городе Лукоянове Нижегородской губернии. Летом выезжали в село Оброчное с детьми, там до сих пор сохранился небольшой деревянный домик, где проводили каникулы. Такой скромный образ жизни никак не соответствовал материальным возможностям деда. Однажды я спросил его: а где же все твои деньги-то? Как же это получилось, что ни до революции, ни после нее ты ничего не накопил? Он ответил коротко и просто: все деньги я посылал на Афон. |
| Скачать epub pdf Сведения об авторе Протопопов (Василий Иванович, родился в 1868 г.) – духовный писатель, воспитанник Казанской духовной академии, в которой состоял профессором по кафедре библейской истории. Главные его труды: «Переход евреев через Черное море» (Казань, 1895, магистерская диссертация); «Библейские ветхозаветные события по толкованиям святых отцов и учителей церкви» (Казань, 1897); «Толкования на книги Числ и Второзаконие» (СПб., 1904); «Толкование на I и II книги Царств» (ib., 1905). О том, как путешествовали по Св. Земле наши паломники прежде, о том, какие опасности и злоключения испытывали они при этом, – обо всем этом красноречиво говорят нам сохранившиеся описания этих путешествий 1 . Без искусственной драматизации положения, с эпическим спокойствием истого летописца, составители описаний повествуют нам, нередко, о таких подробностях старого паломничества, какие, при существующих условиях передвижения, могут показаться решительно невероятными. Но все это невероятное, все это невозможное, тем не менее, было вероятным и возможным в недоброе старое время русского паломничества. И только выносливость, неизбалованность внешним комфортом, а главное – несокрушимая сила подлинного религиозного чувства простого русского человека могли преодолевать то, что теперь для многих могло-бы показаться непреодолимым. Русскому паломнику старого времени давали себя чувствовать и полная невозделанность путей сообщения по Св. Земле, и разбойное поведение местного населения, и корыстолюбие местных властей, и невозможность обратиться за помощью к какому-либо-русскому местному учреждению, за отсутствием такового. Чтобы иллюстрировать только-что сказанное, я приведу ряд выдержек из прежних паломнических описаний. В этих выдержках упоминается о путешествии прежних русских богомольцев из Яффы в Иерусалим, о пребывании их в Иерусалиме и его окрестностях, о путешествии к Иордану, в Назарет, о возвращении богомольцев из Иерусалима в Россию. Яффа – приморский город Палестины. Здесь останавливаются паломнические пароходы, и богомольцы, покинув свое морское пристанище, впервые вступают на почву Св. Земли. До проведения железной дороги, единственным путем из Яффы до Иерусалима был путь, караванного передвижения, но узким, каменистым, неровным тропинкам, среди враждебно – настроенного и алчного населения. «И какую беду и нужду претерпевал народ (христианский) от бесстыдных и проклятых ефиопов (арабов), донележе проходил горы тыя (Иудейския, пишет В. Г. – Барский, путешественник XVIII в.), – воистину изрещи невозможно. Егда-бо сперва начахом входити в великия, горы и прейдохом к узкому прехождению (проходу) в едину долину, тама, предваряюще нас, многое множество собрася оных: иные с копиями, иные с дрекольми. И, ставше на пути, возбраняху нам шествовати, ищуще от нас «бакшиша», еже-есть дара. |
| Мстиславского, М.И. Воротынского 211 . Дела докладывали в думе те думные люди, которые управляли приказами, каждый по своему ведомству. По-видимому не было твердо установленного, однообразного порядка доклада из приказов, начальники которых не имели думных чинов. Иногда дела шли чрез Разряд; но иногда, кажется, допускались «в верх» и сами такие начальники. Во-первых, они являлись с докладами к самому государю. В 1681 г. постельничий и стряпчий с ключом били челом о подмосковных поместьях. Думный дьяк пометил на челобитной, что государь велел составить выписку о том и «доложить себя» стольнику кн. Коркодинову, который тогда управлял Поместным приказом. В 1694 г. велено было по всем приказам составить выписки о недоимках; эти ведомости должны были доложить государям сами судьи приказов без различия, были ли они в думных чинить, или не были. Точно так же и в думе встречаем иногда с докладами недумных людей. В 1601 г. донесение о кн. Репнине «взносили в верх» к боярам дьяки Казанского Дворца А. Власьев и Федоров; первый был думным, а второй простым. В 1606 г. приговор думы о служилых кабалах бояре велели приписать в судебник Милюкову и дьяку Жукову в приказе Холопья Суда. Во всей вероятности приговор бояр и вызван был докладом этих судей приказа, как обыкновенно бывало. Но по списку 1607 г. Милюков не был думным человеком, числился в московских дворянах. Поэтому можно принять известие Флетчера, что начальнику всякого судебного места предоставлено было право входить в думу с докладами. Докладчиками думы по преимуществу были думные дьяки. В XVI и первой половине XVII в. их было обыкновенно трое или четверо: это были начальники приказов Посольского, Большого Разряда, Поместного и иногда Казанского Дворца или Новгородского Разряда. Выше было уже объяснено, почему эти именно важные приказы, откуда шло наибольшее количество докладов, долго управлялись не думными людьми высших чинов, боярами или окольничими, а только думными дьяками 212 . Эти приказы были не особыми правительственными ведомствами, а только разными отделениями думской канцелярии. |
|
|
