| Савастиян иноком, Кириил мипрополит; да вложить митрополит вм. да вложат ему; ужас великый; егда от ракы и его отступиша вм. и одва оиступиша от ракы его; бысть проповедано вм. бысть слышано; от Кюрила митрополита святителя: се же слышавши бывшее, братие, кто... Из остальных трех списков изданный и Волок. обнаруживают почти буквальное сходство между собой. Отметим следующие отличия их друг от друга: молитвами (Волок., ср. Печ.) вм. молитвою: начаток положу си (Волок.) вм. начать положюсь; Сей бе вм. той бе; словеса си вм. словеса сих; нача солнце въсходити вм. солнце восходи; папа нашь вм. папа. Эти списки в сравнении с остальными списками содержат следующие отличительные черты. Имя Александра почти всегда приводится вместе с великокняжеским титулом и отчеством: эпизод о Веспасиане и характеристика благочестивого князя пострадали от непонимания переписчиком оригинала 65 ; М; Еусписиана, сына Нерона царя: укориша укором; и се некто вм. и сего ради некто; Соломоню царю; и рече вм. и помысли в собе да; пойде вм. Подвижеся; сотворивый небо и землю, море и реки в чюжая части земли; песньсловъца Давида; ко отцу во град Киев; и мнози вм. темже и мнози; и сподоби вм. темже сподоби; скажем же силу их; силу варяжскую и станы их вм. станы и обрытья их; быста руки своя; Борис Глебу; видевше Пелгусиа вм. видев же; Пелгусиа же виде вм. он же видев; князь же рече ему: не поведай вм. не рци: храбрых и силных: Божиею благодатию вм. Б. милостью; подивившась кн. А. Ярославичь вм. подивишася: о падение шатра того, други же вм. слугы же; боятися вм. блюстися; подобна ему князя во отечествия его вм. под. ему князя и почестив его; землю свою вм. з. его; воспив к ним вм. восписа к нему; первый от вас учеша; ревновав по Господе Бозе вм. пострада Богови; желая небеснаго царствиа возпртият ангильскии образ мнишескаго житиа вм. и бысть мних, бе бо желание его паче меры ангельскаго образа: игумени же и попове и дьяконе вм. ерей и дьякони; хотяще приступити вм. хотяще прикоснутися. Все приведенные места, как справедливо указывает С. |
| Неуступчивость и вражда родов, постоянно поддерживаемая ежедневными столкновениями от сожительства в одном городе и доведенная до крайности, до того перепутала все отношения общин в старейшем и богатейшем из русских городов Новегороде, что не было уже никакой возможности распутать их без постороннего посредничества. Успехи торговли, производившейся с Востоком и Западом, и распространение владений от Западной Двины и прибрежье Балтийского моря до моря Белого и почти до опадения Оки о Волгу не прекращали, а, кажется, увеличивали беспорядки и, усиливая роды, делали их более и более неуступчивыми, так что, наконец, для всех сделалась ясной необходимость прибегнуть к постороннему посредничеству для прекращения домашних усобиц. И посему на общем вече всех своих общин новогородцы решили искать себе князя, который бы, по словам летописи, володел ими и рядил по ряду или судил по праву. Выбор пал на Скандинавию, или, как говорится о летописях, на Варяжскую землю, населенную преимущественно мелкими родами князей-дружинников, знаменитых своим удальством и отважными странствованиями по всем известным тогда морям, но по малочисленности своей неопасных для сильных и храбрых общинников. Новогородское посольство прямо отправилось к княжескому роду, называвшемуся Русью: «Идоша за море к Варягом к Руси» 32 . Послы, состоявшие из представителей всех союзных племен новогородских: из чуди, славен и кривичей – откровенно объяснили князьям беспорядки своей родины и просили принять власть над враждующими общинами: «Реша: вся земля наша велика и обилна, и наряде в ней нет; да пойдете княжить и володети нами» 33 . По этому зову трое братьев князья Рюрик, Синеус и Трувор с своими родственниками и со всею Русью вызвались идти в Новогородскую землю: «И изъбрашася три братья с роды своими пояша по собе всю Русь» 34 . Пришедши в Новогородскую землю они заняли данные им приглашателями города: «И придоша старейший Рюрик седе в Ладозе, о другий Синеус на Белеозере, а третий Изборьсте Трувор» 35 . Это пришествие добровольно приглашенных иноземцев хотя и внесло новое начало в общинный быт наших древних городов и сообщило им свое имя Руси 36 сперва в Новогородской стороне, а потом и в других краях нашего отечества; впрочем, действия этого нового начала на изменение характера наших древних общин были очень слабы и медленны. |
| Второе наше природное звание – народное. Мы славяне, русские. А каждый исторический народ имеет свои особенные черты, свои оттенки, которыми он отличается от другого и выделяется из семьи общечеловеческой. Отличительные черты русских занесены уже в историю. Это – незлобие, миролюбие, по которому русский скоро забывает нанесенную обиду, как только видит в супостате желание мира и сознание виновности. Потом: русский никогда не думал обходиться без власти и при недостатке ее приглашал ее извне. Припомните просьбу русских язычников к варяжским князьям: «Земля наша велика и обильна, а порядку в ней нет; приходите княжить и владеть нами». Этот пример свидетельствует, что сердцу русского человека издревле присуща любовь к порядку, законности и благоговение пред властью. Проследите и дальнейшую судьбу русского народа, как он предан власти, над ним поставленной; как терпеливо несет свою участь, веруя, что ничего без воли Божией не бывает, что, значит, так Богу угодно. Не этими ли достоинствами он и возвеличился в мире? Не миролюбием ли благоразумным он привлекает к себе честные сердца иноплеменных? Не добротою ли своею он укрощает и уничтожает злобу в других? В частных отношениях наши предки отличались честностью, были верны своему слову, добродушны и приветливы. У них изречение: «да будет мне стыдно, если я не сдержу данного слова» – было ручательством вместо клятвы, и этому заверению оказывали полное уважение. Какие прекрасные стороны русского сердца отмечены в истории! Какое глубокое уважение они приобретают от потомков! Как же нам не дорожить своим народным именем, своею родною честью?! Но так ли у нас теперь жизнь ведется? Так же ли честно? Так же ли миролюбиво и братолюбиво? Дорожат ли у нас и ныне своим словом? И считают ли ныне стыдом нарушить оное? К прискорбию, мы видим, что честность в слове ослабевает. А непамятозлобие так ли процветает у нас, как в древности? Обратитесь к судам и посмотрите, сколько делают судьям хлопот, сколько дорогого времени отнимают у них дела по оскорблению словом? Уж как будто нельзя и простить обидевшему? Как будто бы ты, христианин, любящий судиться, в других случаях так дорожишь своим именем, своею честью, что никогда не унижаешь их? И не постыдно ли, что оскорбление чести на суде удовлетворяется не сознанием только виновности, а лептами виновного? Еще прискорбнее борьба за жизнь или смерть для удовлетворения оскорбленного, слишком раздраженного самолюбия. Ах, братия! Ходите же достойно вашего русского имени и вашей чести. Прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас. Всякое раздражение… гнев… и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас ( Eф. IV, 32, 31 ). Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим ( Eф. IV, 29 ). |
| Тропарь, глас 1: Крилами богоразумия вперивши твой ум, возлетела еси превыше видимыя твари: взыскавши Бога и Творца всяческих, и того обретши, пакирождение крещением прияла еси. Древа животнаго наслаждающися, нетленна во веки пребываеши, Ольго приснославная. Кондак, глас 4: Воспоем днесь благодетеля всех Бога, прославльшаго в России Ольгу богомудрую: да молитвами ея подаст душам нашым грехов оставление. Рейтинг: 10 Голосов: 361 Оценка: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 На основании: 1) имени блаженной Ольги, которое есть варяжское имя от мужского Олег, 2) прямых свидетельств некоторых житий и 3) того факта, что Ольга была женою князя Игоря, которому, как варягу, всего естественнее было взять жену из своего же племени, должно за более достоверное полагать, что блаженная Ольга была варяжка. — Варяги или норманны населяли Скандинавский полуостров, и их от новгородских славян отделяли только финны. Призвание варягов летопись относит к 862 г., но вернее относить его к 852 г. Так говорит позднейшее предание. Весь Выбутская, — в настоящее время вело Выбутино или Лабутино, — в двенадцати верстах от Пскова вверх по реке Великой. Из начальной же Летописи (под 903 г.) видно, что родиной блаженной Ольги был Псков, откуда и привел ее Олег Игорю и где она была, вероятно, дочерью одного из наместников или бояр. Умер в 879 г. См. прим. 2. То что Олег привел Игорю Ольгу из Пскова, подтверждает предание о ее красоте и большом уме: Олег не мог найти равной Ольге по качествам среди дочерей бояр киевских. В 912 г. Известны два похода Игоря на греков в 941 г. и 944 г.; из них первый был неудачен. В данном месте жития разумеется второй поход, когда император греческий, прислав Игорю большую дань, просил его не идти войной на Грецию; получив большую дань, Игорь с берегов Дуная возвратился обратно в Киев. Во время расселения восточных славян древляне заняли лесистую часть по среднему течению Днепра, севши на его притоке Припяти; отсюда и самое наименование древлян. Убит в 945 г. Когда оба войска сошлись, то малолетний Святослав бросил копье по направлению к древлянам; копье, брошенное детскою рукою, пролетело между ушей коня и ударило ему в ноги; тогда вожди киевской дружины сказали: «Князь уже начал — потянем дружина за князем», и загорелась битва. |
| Но вскоре вернулся Владимир с воинами-варягами. Набрав в свое войско еще новгородцев, кривичей, чуди, он двинулся на брата. Восстанавливая свои княжеские права и оправдывая себя местью за смерть Олега, Владимир захватил Киев. Коварно преданный своими ближайшими советниками, Ярополк попал в руки Владимира и был убит его варягами. Как видим, история повторилась: нападение на Киев из Новгорода с варягами, убийство киевского князя, установление новой власти силой варяжских мечей, как при Олеге в 882 году. Повторилось и другое: Владимир, подобно Олегу, решает укрепить положение язычества в своем государстве. В Киеве близ княжеского двора возникает знаменитый пантеон идолов, Владимир по случаю своих побед демонстративно приносит жертвы кумирам. Такие деяния Владимира, как о том говорит Иоакимовская летопись [II, 16, с. 38], были продиктованы отчасти тем, что убитый им Ярополк тяготел к христианству. Но это была далеко не единственная и не главная причина утверждения язычества. Не случайно летописец в контексте рассказа об идолопоклонстве Владимира повествует об его образе жизни. «Побежденный вожделением» Владимир имел до крещения одновременно четырех жен и до пятисот наложниц (в чем летопись уподобляет его Соломону) [I, 1, с. 95]. Страстный, сильный, любящий войны и походы, безудержный в пирах и забавах, Владимир был сыном своего отца Святослава – язычником не столько по убеждению, сколько по образу жизни. Христианство должно было отталкивать Владимира не чем иным, как своими нравственными правилами. Язычество же являлось в таком случае закрепленным традицией предков оправданием жизни по похоти плоти, похоти очей и гордости житейской ( 1Ин. 2, 16 ). Кроме того, Владимир, как и его предшественники, мечу доверял более, чем Кресту. Наконец, христианство могло отталкивать его, как и варяга-Олега, угрозой подчинения Византии. Владимир тогда еще не мог, подобно Ольге, оценить значение христианства и отделить в своем сознании веру от политики византийских императоров, которые, действительно, не прочь были использовать христианство в качестве духовного орудия подчинения себе других народов. Он сумеет сделать это позже. А пока Владимир, как и Олег, был движим одним желанием – во что бы то ни стало укрепить язычество наперекор и в противовес растущему и усиливающемуся христианству. Князь опирался на большинство населения своего государства, которое придерживалось язычества в основной массе по инерции, по привычке, неосознанно. Это была неорганизованная, слепая стихия, поскольку, как мы видели, на Руси (к счастью для нее) не существовало касты жрецов – идеологов, устроителей и вдохновителей языческой религии. Поэтому в условиях духовного кризиса русского общества 80-х годов X столетия решающее значение приобретал религиозный выбор князя – главы государства. На него смотрели как на вождя не только в военном, но и в религиозном деле. Владимир сам «приносил жертвы идолам», исполняя тем самым, говоря современным языком, функции верховного жреца. |
| Вот какие идеи о братолюбии и братоубийстве принесли с собою Варяжские дружины в русскую землю. Под влиянием христианского учения эти идеи получили высшее значение в уме и воображении древнерусских писателей, которые доблестно противодействуя княжеским междоусобиям торжественно могли указывать своим современникам на княжеские идеалы братолюбия в Борисе и Глебе, и братоубийства – в лице Святополка Окаянного. В народе живут двоякого рода поэтические предания об этих князьях-мучениках. Духовные стихи, воспеваемые старцами, следуют литературным преданиям известного жития; другие песни и местные сказания отличаются мифологической основой. Мы остановимся только на последнпх. Южно-русское сказание о Змиевом Вале присоединяет память о Борисе и Глебе к какому-то древнейшему дохристианскому преданию о переходе Славян из быта кочевого и пастушеского в земледельческий и оседый. Будто-бы в незапамятные времена казачества Бог послал на казачий народ чудовищного змия. Владетель земли, желая отвратитъ опустошения, заключил со змием договор, по которому обязался давать ему ежегодно по юноше из каждой семьи. (Мотив самый обыкновенный в средневековых сказаниях)! Через сто лет очередь дошла до царского сына, и он, при сетовании родных, отведен был на роковое место. Там является ему ангел и научает его молитве: Отче наш, и велит ему, при появлении змия, спасаться бегством, непрестанно повторяя эту молитву. Ангел скрылся. Вышел змий и погнался за юношею. Юноша три дня и три ночи от него бегал, повторяя молитву. На четвертый день силы его стали ослабевать. Уже змий был от него недалеко, и дыхание из пасти его стало опалять юношу, как вдруг он увидел железную кузницу, в которой Св. Борис и Глеб ковали первый плуг для людей. Юноша в кузницу – и железная дверь за ним захлопнулась. Змий три раза лизнул дверь, а в четвертый раз просадил язык насквозь. Тогда Борис и Глеб схватили раскаленными клещами змия за язык, запрягли в плуг и провели по земле борозду, которая и доныне зовется Змиевым Валом 194 . |
| Мой труд „Царствование Льва VI Мудрого в церковно-историческом отношении“ (Μ., 1892), представленный па суд вашего достопочтенного собрания, касается любопытного периода, конца IX и начала X века, когда в правление Македонской династии, после мрачных времён иконоборчества, началось новое культурное процветание Византии и когда только что стихла, хотя и не совсем, открытая борьба между „Востоком“ и „Западом“, со всей силою обнаруживавшаяся при патриархе Фотии и папе Николае I-м. Конечно, эта эпоха не имеет тесного соприкосновения с русской историей, потому что тогда только что нарождалось наше государство. Многие на Руси давно уже принимали христианство от греков, но это было пока единичным явлением и совершалось как-то незаметно; за указанное время отношение наших предков к Византии явно сказалось лишь в том, что они „громили“ её вместе с варяжскими дружинами Олега, который, по легендарному сказанию, повесил свой щит на вратах Царяграда. Поэтому, моё исследование, по-видимому, нужно лишь для знакомства с самой Византией. Но, может быть, оно ещё не совсем бесполезно и для русской истории. „Нельзя ограничивать изучение истории Византии лишь тем периодом, который соприкасается с историей России, потому что этот период есть результат ещё более древней эпохи в жизни Византии, утверждает мой глубокоуважаемый учитель А. И. Лебедев; следует, говорит он, настаивать на изучении всей истории Византии, а не каких-либо периодов византийской истории. Жизнь Византии представляет клубок, в котором только тогда дойдёшь до сердцевины, когда размотаешь его до конца“. Весьма естественно, что при такой широте исторического кругозора следы византийского влияния на Русь могут обнаружиться там, где никто пока этого и не предполагает. Поэтому, мне думается, что изучение царствования Льва —347— Мудрого в связи с изучением позднейших периодов византийской истории может оказаться тоже пригодным и для надлежащего освещения известных явлений в жизни древней Руси. К такому предположению прихожу я в виду того, что предки наши кое-что знали и о самом импер. |
| Так казалось; но сей человеческою мудростию наделенный Правитель достиг престола злодейством... Казнь Небесная угрожала Царю-преступнику и Царству несчастному. Глава IV . Состояние России в конце XVI века Безопасность России в отношении к соседственным Державам. Войско. Жалованье. Доходы. Богатство Строгановых. Суд и расправа. Пытки и казни. Торговля. Цена разных товаров. Корабли Российские. Образование. Геометрия и Арифметика. Тайное письмо или цифры. География. Словесность. Художества и ремесла. Москва. Обычаи. Примеры местничества. Двор. Вина иноземные, меды и яства Русские. Хлебосольство. Долгая жизнь. Медики. Лекарства. Аптекари. Разные обыкновения. Убогий дом. Одежда женщин. Забавы. Бани. Пороки. Набожность. Смерть первого Борисова сына. Юродивые. Терпимость. Уния в Литве. Описав судьбу нашего отечества под наследственным скипетром Монархов Варяжского племени, заключим Историю семисот тридцати шести лет обозрением тогдашнего состояния России в государственном и гражданском смысле. Никогда внешние обстоятельства Московской державы, основанной, изготовленной к величию Иоанном III, не казались столь благоприятными для ее целости и безопасности, как в сие время. В Литве преемник Баториев дремал на троне, окруженном строптивыми, легкомысленными и несогласными Вельможами; Швеция колебалась в безначалии; Хан умел только грабить оплошных; Магомет III в сильном борении с Австриею предвидел еще опаснейшую войну с Шахом – а Россия, почти без кровопролития взяв неизмеримые земли на северо-востоке, заложив крепости под сению Кавказа, восстановив свои древние грани на скалах Корельских, ожидая случая возвратить и другие несчастные уступки Иоаннова малодушия, города в Ливонии и важную пристань Балтийскую, – Россия, спокойная извне, тихая внутри, имела войско многочисленнейшее в Европе и еще непрестанно умножала его. Так говорят иноземные современники о ратных силах Феодоровых: «Пятнадцать тысяч Дворян, разделенных на три степени; Больших, Средних и Меньших, Московских и так называемых Выборных (присылаемых в столицу из всех городов и чрез три года сменяемых иными), составляют конную дружину Царскую. |
| Здесь не место вдаваться в подробный разбор вопроса о том, была ли судебная организация, документированная памятниками древнего русского права, продуктом германского влияния, или создалась на самобытных основах славянского правосознания. Однако несколько замечаний не будут излишними. В былое время Погодин вслед за Эверсом, решительно высказался за то, что русская правда вообще, в полном ее составе, есть устав не славянский, а норманнский, т. е. германский, и что в особенности такие институты, как месть, вира, суд 12-ти мужей, испытание железом и проч. имеют свой источник в германском праве 92 . Позднейшим ученым 93 сходство законов и учреждений у германцев и у славян представляется недостаточным основанием для вывода о заимствовании последними у первых этих законов и учреждений, ибо сходство, говорят, свидетельствует не о заимствовании, а об аналогическом правообразовании при одинаковых условиях у народов, стоящих на одинаковой ступени развития. Если мы и найдем, говорит В. И. Сергеевич, что некоторые положения русской правды сходны с положениями германских законодательств, то это еще ничего не доказывает, – надо указать, как шло это заимствование. Собственно говоря, указание путей, которыми могло идти заимствование русским законодательством институтов германского права, едва ли так трудно, как предполагагает почтенный профессор. Тут нет нужды усиливаться открыть определенный памятник германского права и найти в нем места, буквально соответствующие русской правде, или открыть определенное летописное указание на факт заимствования. Если бы из истории оказалось, что в эпоху появления памятников древнего рус- ского законодательства, русские князья, – предполагая, что к тому времени они уже совершенно ославянились, забыв свое варяжское происхождение, – находились в постоянных живых сношениях с западным миром, поддерживая связи с иностранными варягами, принимая к себе новые массы их, сверх тех, которые пришли к славянам с прежними князьями, и сверх гостей, проживавших на Руси по торговым делам, – если бы оказалось далее, что князья старались завязать не только политические и торговые, но и родственные связи с иностранными княжескими домами, заключая брачные союзы для себя, для своих сыновей и дочерей с иностранными принцами и принцессами, несмотря даже на противодействие духовной иерархии 94 , если бы оказалось, наконец, что при русском великокняжеском дворе проживали более или менее продолжительное время германские принцы, находившие здесь для себя приют и защиту: то не совсем неосновательно было бы усматривать в этом непосредственном соприкосновении и в в этих живых сношениях с западом возможный путь к проникновению институтов германского права в русское законодательство. |
| И по церковному преданию, по благочестивому христианскому обыкновению, в литургиях при бескровной жертве воспоминания, в литиях же и панихидах, в собраниях и в общине, в келейных молитвах и правилах, во псалмех же и песнех, сиречь за псалтирею, ни в день преставления и погребения, ни на третины и девятины... о упокоении и о прощении согрешений братского прошения, летныя же помины о вечной памяти... и в синодики написания, вечно и до скончания... ни от нас ныне предстоящих, ни от преемников нашего правоверия впредь быти хотящих родов, всякого вышеписанного поминовения да не чают! да не чают». 312 Так и еще раз подтвердилась истина, что имя расколу – разделение, а не соединение. Это было в 1691 году. Чтобы оправдать такое решение, ему было предпослано целое исследование о «самоубийственных смертях», составленное иноком Евфросином. «Слышал есмь аз, друже, беседу твою. Жестоко ты рыкнул, яже зде аз услышал. Надоедливая вам песня во уши наши вниде. Дано ти было время, да покаешься о своем деле, а понеж отринул и к правде не возникнул, ступай же в поле – сечися с сопротивоборцем. Когда еси пастух, отгоняй-ко волков, полно-тко волну-ту чесать и млеко мелзить, толстая закалати и тучная пожирати; но свистания и свирения время ти настало: лук к бедре повешай, копье скорее в руку, щитом заслонися, конем в рати несися, стреляй, прободай, ногами потоптай, аще еси силен – и в смерть уязвляй. Воздаждь ныне ответ о преставлении домовнем: колико ти талант поверено, покажи прикуп сугубно». Таким обращением к противнику начинал Евфросин свое «писание». Сделав этот вызов, он далее с грустью и умилением приглашал читателей к вниманию. «Приидите вси языцы, стецытесь вернии, приидите вси боящиеся Бога, приидите русстии сынове, стецытеся христианстии народи, услышите живущие в русстей земли, услыша... распростершийся роде, от Москвы реки почав и на Волгу доспев, по Двине же вселяся и до Сибири распростреся, на запад же до великого озера Ильменя и по Волхову реце и окрест Ладожского моря, и во внутренний запад в округе Пскова и до Варяжского моря... |
|
|
