| Если верить самому лучшему из имеющихся исследований мыслей Плифона, то само его участие в богословских прениях между христианами было «совершенно лицемерным» . Во Флоренции он поддерживал Марка Евгеника, но покинул собрание вместе со Схоларием до провозглашения унии; впрочем, позднее он, по–видимому, все же принял унию. Как бы то ни было, ни один из поступков не мог иметь для него окончательного значения. Ведь в своей философии истории он показал себя убежденным детерминистом , и, значит, он просто не мог верить, что какая–нибудь помощь Запада или же верность Православию в силах хоть как–то изменить уже предрешенную участь эллинов. В Плифоне, следовательно, «светский гуманизм» достиг своей наивысшей вершины, и это означало полное бегство от исторических реалий. Ясно, что пораженчество Плифона как таковое не было приемлемым для всех византийских гуманистов: лучшим подтверждением тому является пример одного из его учеников и ближайших друзей, Виссариона Никейского (1402—1472). Став монахом еще в 1429 г., Виссарион был избран Митрополитом в 1436 г., когда приготовления к Собору шли полным ходом; его церковная карьера, тем не менее, не помешала ему сохранить близкие к гуманистическим симпатии и интересы. Его искреннюю религиозную эволюцию во Флоренции (она пошла по пути, прямо противоположному тому, которым шел Схоларий: вначале стойкий приверженец Православия, Виссарион в какой–то момент возглавил партию сторонников унии) легче всего понять, рассмотрев его отношение к богословскому знанию, очень похожее на подход Варлаама Калабрийского. Поскольку относительно главного вопроса, отделяющего греков от латинян, вопроса о «Филиокве», невозможно получить никаких фундаментальных и экспериментальных знаний, нет причины отказывать латинскому Западу в роли спасителя или, по меньшей мере, убежища для вечных ценностей эллинизма. Примечательно, что все литературное наследие Виссариона, за исключением нескольких речей, написанных, так сказать, по случаю, потому что этого требовали дебаты в Ферраре и во Флоренции, посвящено греческой философии. Его монументальные «Опровержения кощунств, направленных против Платона» представляют собой манифест принципов, составляющих философию учителя Виссариона — Плифона. А письмо, всецело вдохновленное каким–то язычеством, которое Виссарион направил сыну Плифона после смерти последнего, кажется, даже указывает на тайное членство Виссариона в языческой секте Плифона . Наличие в библиотеке Виссариона автографа Плифона со священным ordo упомянутой секты вроде бы подтверждает это предположение, а то, что Виссарион долго и честно трудился на дипломатической службе курии гуманистических пап второй половины XV века, определенно не опровергает эту гипотезу. Греком по духу, разумеется, он остался, и намного успешнее удавалось это ему, чем его соотечественникам, оставшимся на Востоке; но вот насколько он остался христианским богословом? |
| Из текстов, относящихся ко времени его пленения у турок, наиболее ценно " Письмо к своей [Фессалоникийской] Церкви " , которое помимо различных исторических сведений описывает некоторые из его собеседований и описан ряд эпизодов, где фигурируют турки. Помимо вышеуказанных сохранилось немало более маленьких сочинений опровержительного, полемического, аскетического и богословского содержания и четыре молитвы. Учение Святитель Григорий Палама, пользуясь творчески переработанной богословской терминологией, сообщил новые направления богословской мысли. Его учение не было обусловлено только философскими понятиями, но было сформировано на совершенно иных принципах. Он богословствует на основании личного духовного опыта, который пережил, подвизаясь как монах, и сражаясь как искусный ратоборец против тех, кто искажал веру, и который он обосновал с богословской стороны. Потому и сочинения свои он начал писать в достаточно зрелом возрасте, а не в юные годы. 1. Философия и богословие Варлаам уподобляет знание здоровью, которое неделимо на здоровье, подаваемое Богом, и на здоровье, приобретаемое благодаря врачу. Также и знания, божественное и человеческое, богословие и философия, согласно калабрийскому мыслителю, " философия и богословие, как дары Божии, равны по ценности пред Богом " . Отвечая на первое сравнение св. Григорий писал о том, что врачи не могут целить неисцельные болезни, они не могут воскрешать Далее Палама проводит предельно ясное различие между богословием и философией, твердо опираясь на предшествующую святоотеческую традицию. Внешнее знание совершенно отлично от истинного и духовного знания, невозможно " от [внешнего знания] научиться чему-либо верному о Боге " При этом между внешним и духовным знанием существует не только отличие, но и противоречие: " оно настроено враждебно по отношению к истинному и духовному знанию " По Паламе есть две мудрости: мудрость мира и мудрость Божественная. Когда мудрость мира служит Божественной они составляют единое древо, первая мудрость приносит листья, вторая Также " двойным является вид истины " одна истина относится к богодухновенному писанию, другая - к внешнему образованию или философии. Перед этими истинами стоят не только разные цели, но и разные первоначальные принципы. Философия, начинаясь с чувственного восприятия, заканчивается познанием. Мудрость Божия начинается с блага за счет чистоты жизни, а также с истинного ведения сущих, которое происходит не от научения, а от " Если ты без чистоты, хоть бы и изучил от Адама до кончины мира всю природную философию, ты будешь глупцом, а то и хуже, а не мудрецом " Конец мудрости - " залог будущего века, неведение превышающее знание, тайное тайному причастие и невыразимое видение, таинственное и неизреченное созерцание и познание вечного света " |
| Обратное же утверждение, что якобы эти частички пресуществляются в Тело Христово, которое официально исповедуется у греко-католиков с Замостского собора 1720 года, есть не что иное, как отражение католической догматики, отрицающей нетварность божественных энергий, в соответствии с учением философа-платоника Варлаама Калабрийского. По католическому вероучению святые соединяются с Богом посредством твари, то есть, по сути дела, никакого непосредственного соединения человека с Богом не происходит, следовательно, не происходит и спасения. Или же требуется признать соединение святых с Богом по существу, что будет, несомненно, являться грубым языческим политеизмом. Но, как ни парадоксально, на самом деле невозможность непосредственного соединения с Богом и соединение с Богом по существу – философски представляются тождественными утверждениями. Платонизм, с его радикальным разделением материи и духа (дуализм) и соответственной вечностью обоих, и синтезированный с аристотелизмом неоплатонизм, с его эманацией божества, по сути дела, тождественны, и исповедуют одну единую субстанцию бытия – божество-космос-тело, начиная с тонкого небесного и заканчивая тяжелым земным [vii] . Каким бы не было противостояние Бога и мира в платонизме, он всегда мыслит Бога абсолютно имманентным миру и бытию. Поэтому у католиков, в соответствии с их догматикой, выбор остается только такой: либо признать эти частицы совершенно не приемлющими никакого освящения (тогда для чего они вообще нужны? – в латинском обряде их собственно и нет), либо признать их пресуществляющимися в Тело Христово (как у униатов). Вот, оказывается, что скрывается за неправой верой в пресуществление проскомидийных частиц – древний языческий платонизм! Неслучайно А.Ф. Лосев называл католицизм платонизмом в христианстве [viii] . Далее. Причащаемся все мы от единой Жертвы Христа, но не от жертв святых. Хотя мы все и становимся сотелесными и единокровными Ему (каждый в меру своего личного христианского совершенствования [ix] ) и становимся единым Телом с Ним – Церковью Христовою, которая в свою очередь сама созидается на крови мучеников, как бы в подражание Голгофской Жертве, но основание имеем только одно – Иисуса Христа [x] . |
| До (по Байеру - после) Афона Г. А. нек-рое время провел в окрестностях Веррии, преподавая грамматику сыновьям местной знати. Филофей Коккин называл учеником Г. А. некоего Цимисхия, усвоившего от учителя «начала не только грамматики, но и нечестия» (PG. 151. Col. 651A). Свт. Григорий Палама, до 1331 г. живший отшельником близ Веррии, ценил талант и образованность Г. А. В 1330 г. со словами: «Возьми литературу, которую ты жаждешь» - он передал Г. А. трактат Никифора Григоры, предназначавшийся философу Иосифу Ракендиту , скоропостижно скончавшемуся. Константинидис-Хиро (1983) и Надаль Каньельяс (1995) предположили, что речь идет о каком-то астрономическом сочинении, однако Байер (1975) обоснованно считает, что Г. А. получил рукопись комментария Григоры к трактату «О сновидениях» Синесия Киренского. Комментарий, сделанный по заказу Иоанна Кантакузина, Григора доверял только единомышленникам. Основная идея трактата - непостижимость божественного человеческим разумом - позднее станет ключевым тезисом антипаламитской полемики. Свт. Григорий Палама заключил, что Г. А., несмотря на их дружбу, по умонастроению тяготеет к людям, разделявшим взгляды Григоры. Спорным является тезис о том, что Г. А. долгое время был учеником Варлаама Калабрийского. Возможно, Варлаам пребывал в Фессалонике в 1326/27 г. и мог встречаться с Г. А., окончившим в это время обучение. По др. данным, Варлаам появился в Фессалонике ок. 1331/32 г., после поражения в публичном диспуте от Никифора Григоры. Можно предположить, что примерно с 1330 г. и по крайней мере до 1332/33 г. Г. А. мог быть учеником Варлаама Калабрийского в Фессалонике. Константинидис-Хиро (1983. Р. XII), соглашаясь с тем, что Г. А. входил в круг ближайших друзей Варлаама, отрицает существование между ними отношений «учитель - ученик». Г. А. в письмах обращается к Варлааму как к равному себе, остро и порой язвительно критикует высокомерие и нетерпимость калабрийского философа. Кроме того, в том же году начинается его переписка с непримиримым противником и критиком Варлаама - Никифором Григорой. Г. А. становится посредником между партиями. Варлаам Калабрийский, пытаясь разобраться во взглядах своего победителя Григоры, использовал записи учеников последнего, и не исключено, что Г. А. помогал ему постичь тонкости совр. визант. философии. |
| Итак, во втором письме Варлаама к прп. Игнатию, 5-м по общему счету , Варлаам по настоянию Дисипата использует тактический прием, как считает А. Риго , и переадресовывает свои обвинения неким безымянным исихастам, при этом сильно ужесточая их. В этом письме Варлаам обращается к прп. Игнатию, говоря, что имел большие надежды на встречу с ним и его кружком (Варлаам упоминает Иосифа Калофета, Давида Дисипата и некоего Луку) и не был обманут в своих ожиданиях. Однако встретившись с некими людьми, «соименными» Игнатию и его друзьям, т.е. «исихастами», Варлаам услышал от них нечто чудовищное – и далее Варлаам перечисляет некоторые положения, вероятно, заимствованные из исихастской литературы (в первую очередь, у прп. Никифора Уединенника и в анонимном трактате «Метод священной молитвы и внимания») и услышанные им лично от прп. Игнатия и его друзей; эти положения, согласно Варлааму, сходны с ересью мессалиан. Далее Варлаам говорит, что он обвинил в мессалианстве не Игнатия и его друзей, но неназываемых по имени людей, которые «соименны» первым, т.е. тех, которые утверждали чудовищные вещи; в результате этого, по словам Варлаама, про него стали говорить, что он обвиняет в мессалианстве всех исихастов, и в том числе монахов, входящих в кружок Игнатия. Таким образом, исходя из дошедших до нас писем Варлаама Калабрийского, А. Риго делает – в целом правдоподобный – вывод о том, что познакомившие Варлаама с исихастским учением и практиками монахи, о каковых в различных источниках (авторы которых не были непосредственными свидетелями описываемых событий) говорится как о простых и необразованных, – это монахи, входившие в кружок св. Игнатия Исихаста . Однако в этот кружок входили как раз весьма образованные монахи. Тот же Давид Дисипат имел очень широкую эрудицию, что видно из его сочинений, представленных в настоящем издании. Никак нельзя назвать «простым» и Иосифа Калофета, впоследствии автора различных богословских, экзегетических и агиографических сочинений. Поэтому версия А. Риго вызывает и определенные вопросы. Во-первых, может быть, Варлаам встречался с необразованными монахами, против которых он стал выступать, до того, как имел встречу с кружком прп. Игнатия? Однако вроде бы контекст писем Варлаама свидетельствует не в пользу этого. Варлаам в письмах говорит, что он, желая научиться тому, в чем неопытен, обратился к прп. Игнатию с целью учиться у него и его друзей, и те учили его исихии. Также из писем ясно следует, что Варлаам разошелся с прп. Игнатием по определенным вопросам – очевидно, связанным с исихастским учением. И во-вторых, непонятно, откуда взялась версия о необразованных монахах-простецах, с которыми встречался Варлаам. |
| После окончания евномианского спора вопросы, связанные с гносеологией, т. е. с теорией познания, в христианском богословии не поднимались практически 1000 лет. Ровно через 1000 лет вновь возникает спор о границах и характере нашего познания о Боге. Этот спор связан с именами святителя Григория Паламы и его главного оппонента — калабрийского монаха Варлаама. 2.2.1. Доктрина Варлаама Калабрийского Варлаам, грек по национальности, ученый человек, происходил из Калабрии (Калабрия — историческая область в Италии). Он был православного исповедания. Будучи националистически настроен, он переселился из Италии на территорию тогдашней Византии, в Константинополь, интеллектуальный центр христианского Востока, но образование, которое получил Варлаам на Западе, было ориентировано не столько на святых отцов, сколько на схоластические методы обучения. Как большинство западных богословов того времени, Варлаам находился под сильным влиянием блаженного Августина. Блаженный Августин был первым богословом, который отказывался различать в Боге сущность и энергию. Он считал, что это противоречит учению о простоте, единстве, целостности божественной сущности. В этом отношении Августин оказался даже ниже своих языческих учителей, по которым он учился философии, таких, как, скажем, Плотин, который такое разделение в Божестве " между сущностью и энергиями проводил. Отсюда Варлаам сделал вывод, что Божественная сущность несообщима, совершенно непознаваема, в этом он был согласен с Восточными отцами, однако, поскольку он отрицал в Боге различение между сущностью и энергией, он утверждал, что энергии Божества суть некие сотворенные божественные силы. Поводом для столкновения явился исихастский спор. Варлаам побывал на Афоне и ознакомился с практикой афонских монахов, которые в умных видениях созерцали нетварный, как они были уверены, Божественный Свет. Варлаам посчитал это проявлением невежества и высмеял афонских подвижников в своих памфлетах. На защиту достоверности опыта православных подвижников и встал святитель Григорий Палама. |
| Как богослов Григорий Акиндин стоял на стороне патриарха и с 1344-1346 годов продвигал антипаламитов на епископские кафедры. Когда положение Калеки ослабло императрица Анна попросила Акиндина и Григория Паламу предоставить исповедание веры. На Соборе 1347 года Иоанн Калека был низложен, а в отношении Акиндина был подтвержден приговор Собора 1341 года о его осуждении. Несмотря на просьбу императора Иоанна VI Кантакузина , который после своей победы пытался прекратить богословские распри, Григорий Акиндин отказался от встречи с ним. По словам Кантакузина, Григорий Акиндин, видя торжество паламитов, не воспользовался предоставленной ему свободой слова и предложением покровительства со стороны нового императора и предпочел удалиться в изгнание, где и оставался до скоропостижной смерти (около 1348 года). На Соборе 1351 года Акиндин был анафематствован посмертно. Никифор Григора полностью дистанцировался от него и признал соборное осуждение . Анафема Варлааму Калабрийскому и Григорию Акиндину наряду со славословием в адрес свт. Григория Паламы была внесена в Синодик Торжества Православия . Сочинения против Григория Акиндина писали в течение многих столетий, хотя его богословские взгляды уже мало кого интересовали. После отказа от Флорентийской унии, а также в послевизантийское время апофатическая традиция превратилась в единственный возможный путь православного богословия, поэтому Дамаскин Студит (+ 1577), не имея представления о взглядах Варлаама Калабрийского и Григория Акиндина, обличал их за то, что они как мессалиане отождествляли свет с божественной сущностью и как ариане заявляли о ее сотворенности, в XVII веке патриарх Нектарий Иерусалимский предал анафеме Варлаама и Григория Акиндина как томистов . К латинянам их причисляли братья Иоанникий и Софроний Лихуды , Макарий Патмосский , Диамантис Рисиос (+ 1747), Викентий Дамод (+ 1752). Их взяли под защиту греки-униаты и антипаламиты Петр Аркудий (+ 1633) и Лев Алляций (+ 1669). Таким образом, имя Григория Акиндина соединилось в одно целое с именем Варлаама Калабрийского и стало обозначать архетип еретиков для многих протагонистов Православия. |
| Новости Пасха. Воскресение Христово. Осталось 5 дней Никифор Григора (1290/1–1360) Описание Святой Горы Афон Никифор Григора (1290/1–1360) Описание Святой Горы Афон Никифор Григора (1290/1–1360) [греч] – богослов, разносторонний ученый, историк. Первоначальное образование Никифор Григора получил под руководством своего дяди, Гераклейского митрополита Иоанна, затем учился у Иоанна Глики и Феодора Метохита. Многие десятилетия Никифор Григора был в центре богословских споров своего времени. Он был оппонентом Варлаама Калабрийского в открытом споре, организованном в Константинополе, но одновременно не принимал и исихазм. После признанания ортодоксальности позиции Григория Паламы на церковном соборе Никифор Григора подвергся опале и был заточен на несколько лет в монастырь. До конца жизни Никифор Григора не прекращал борьбы с паламитами. Универсализм его знаний выразился в многообразии его сочинений. Он – автор речей и проповедей, житийных произведений. Он написал полемическое, построенное в форме диалога, сочинение " Флорентиец " , в котором под вымышленными именами представил себя и Варлаама Калабрийского. Ему принадлежат труды по математике, музыке и астрономии; в этих последних он предлагал реформу календаря. Самый известный труд Никифор Григора – историческое сочинение " Ромейская история " , в последней части носящий характер мемуаров. Труд, который мы публикуем, называется " Антиретики " , это более поэтическое, чем научное описание Афона , прекрасные образец византийской риторики. Перевод наш - портала Горы Афон. Мы постарались перевести это " чудо риторики " с древнегреческого на удобо-понятный язык так, чтобы вы и поняли мысль - и почувствовали и колорит слова автора. - Святая Гора Афон Гора Афон достойна удивления и в том, что воздух здесь действительно обладает весьма великолепным естественным растворением, и что Гора украшается некой многочисленной и разнообразной зеленью, и, чтобы сказать во всей красе слова, она привлекает чувство паломников, сообщая им невероятную легкость, и кроме этого передает душе радость наслаждения этой красотой; ведь радость здесь отовсюду течет, как из сокровищниц, и включает в себя радующий дыхание восторг благоухания и восхищающий глаз цвет цветов. |
| XIV в. В Византии к ним можно отнести Феодора Метохита , Георгия Плифона , Мануила Хрисолора и др. Протопр. Иоанн Мейендорф , автор фундаментального соч. «Жизнь и труды свт. Григория Паламы», относил к «гуманистам» основных противников свт. Григория Паламы в споре о природе Фаворского света, в первую очередь Варлаама Калабрийского за его склонность решать богословские проблемы средствами философии, и полагал, что визант. гуманисты оказали большое влияние на развитие Г. в Италии. Иной т. зр. придерживался М. С. Корелин . Обсуждая вопрос о роли переселившихся в Италию византийцев Варлаама Калабрийского, Виссариона , митр. Никейского, Мануила Хрисолора и др., Корелин считал, что их влияние на формирование итал. Г. было незначительным ( Корелин. 1914. Т. 4. С. 448). В европейской литературе принято связывать расцвет Г. с эпохой Возрождения и рассматривать именно эту эпоху в качестве наиболее яркого выражения гуманистических начал. Еще Я. К. Буркхардт , один из известных исследователей Возрождения, в своей кн. «Культура Италии в эпоху Возрождения» понимал Г. как «открытие человека», развитие индивидуализма и личности ( Буркгардт. Т. 2. С. 25) и объяснял этим личностным началом новое отношение к миру и культуре. Но в качестве историка, несклонного искать одну причину для объяснения эпохи, сам Буркхардт не выводил культуру Возрождения из Г. и описывал развитие «человеческих начал» в их связи с др. формами жизни (политическими, культурными, духовными, психологическими и т. д.). Проблемы возрожденческого Г., его места и роли в культуре Возрождения, его прогрессивного или даже регрессивного значения (в частности, для политического объединения Италии), тождественности и нетождественности Возрождения и Г., его взаимосвязи с христианством, средними веками и античным наследием, а также Реформацией и Просвещением были предметом непрекращающихся дискуссий в научной лит-ре ХХ в.; большое влияние на их развитие оказали многочисленные исследования по медиевистике и культуре Возрождения, к-рые ставили под сомнение не только принципиальные отличия культуры позднего средневековья и культуры раннего Возрождения, но порой и существование самой эпохи Возрождения как единого целого. |
| Отдельная папка содержит материалы о Варлааме Калабрийском (114 л.). Это, по сути, план-конспект большого неосуществленного исследования. В конвертах с библиографией и заметками, а также на карточках намечен следующий план предполагаемой работы: «Предисловие, сочинения о Варлааме. Глава 1. Варлаам Калабрийский, его рождение, воспитание и карьера до отъезда на Восток. Глава 2. Император Андроник Палеолог младший, его двор и высшее византийское общество его времени. Глава 3. Константинопольская патриархия, высшее духовенство и монашество. Глава 4. Варлаам при дворе Андроника Палеолога младшего, положение, занятое им относительно высшего византийского общества, патриархии, духовенства и монашества, и его ученая и публицистическая деятельность до возникновения исихастских споров. Глава 5. Политическая роль Варлаама, переговоры с папскими легатами и поездки в Авиньон. Глава 6. Исихастский спор. Глава 7. Возвращение на Запад, библиотекарство у сицилийского короля, возведение в сан епископа Зверичьского, последние годы жизни и кончина. Глава 9. Варлаам как противник Восточной церкви. Глава 10. Pro и contra». Все эти материалы помещены И. С. Пальмовым в бумажную обертку с надписью (простой карандаш): «Начало исследования и материалы о Варлааме Калабрийском. 114 л.». Среди подготовительных материалов, собранных И. Е. Троицким , можно выделить ряд переводов, выписок и библиографических сведений, касающихся греко-латинской полемики более раннего периода. Здесь наличествуют переводы следующих сочинений: «Блаженныя памяти Григория Кипрского , патриарха Константинопольского об исхождении Св. Духа» (37 л.); «Исповедание патриарха кир Григория [Кипрского, патр. Константиноп.]» (составлено после того, как случилось восстание против него со стороны клириков и некоторых архиереев) (5 л.); послание Григория Кипрского к Андронику Палеологу (2 л.); «Иоанна Векка, ...еп. Константинопольского в ответ на свиток Кипрского против новоявленных его ересей. Слово 1-е» (33 л.); «Изложение свитка веры против Векка Григория Кипрского » (13 л.). По вопросу об исхождении Св. Духа Троицким собран материал, хранящийся в виде пачки бумаг с записями (выписки из сочинений патр. Фотия по разным изданиям; библиографические сведения о Никите Византийском, Михаиле Пселле , Никите Стифате , Льве Охридском, Евфимии Зигавине, Николае Мефонском и др.). |
|
|
