| Написал я много». Чехов еще думал, что повесть будет «небольшой» (письмо П. Н. Исакову от 20 января). Но постепенно замысел повести расширялся и углублялся – очевидно, вводились новые персонажи. В письмах после 7 февраля появились первые нотки сомнений в том, что и дальше всё пойдет столь же гладко (И. П. Чехову, после 7 февраля). Сроки отодвигались. «До конца еще далеко, а действующих лиц чертова пропасть. У меня жадность на лица. К Вашему приезду будет готова половина, а может быть, и больше» (Суворину, 8 февраля). Трудности возрастали; повесть приобретала новые, необычные для Чехова жанровые черты. «Пишу пространно, à la Ясинский» (Суворину, 5 февраля). «Она в самом деле выходит великою, т. е. большою и длинною, так что даже мне надоело писать ее. Пишу громоздко и неуклюже, а главное – без плана» (ему же, 6 февраля). «Всё гладко, ровно, длиннот почти нет, но знаете, что очень скверно? В моей повести нет движения, и это меня пугает. Я боюсь, что ее трудно будет дочитать до середины, не говоря уж о конце» (ему же, 22 февраля). Тем не менее «повесть подвигается вперед» (письма Суворину от 23 февраля; ему же от 5 марта); работа идет очень интенсивная. «Если бы Вы знали, – писал Чехов Е. М. Шавровой 6 марта, – какую длинную повесть пишу я, как кружится у меня по этому поводу голова, то извинили бы меня за то, что я до сих пор не даю Вам никакого ответа». Это – последнее упоминание о «Дуэли» в мартовских московских письмах. 5 марта 1891 г. окончательно была решена заграничная поездка. 11 марта Чехов выехал в Петербург; 19 марта он был уже за границей. Во время путешествия Чехов обдумывал повесть, делал заметки в записной книжке (было даже заблаговременно приобретено приспособление для писания в вагоне). 20 марта в письме из Вены он просил родных купить лубочное изображение св. Варлаама – «святой Варлаам изображен едущим на санях» – эпизод, бывший в первоначальном варианте «Дуэли». 17 апреля Чехов сообщал родственникам из Ниццы: «Я пишу помаленьку, хотя писать в дороге очень трудно». Систематическая работа над повестью возобновилась только по приезде, в мае, на даче в Алексине, а затем в Богимове. Но весь май, июнь и первую половину июля Чехов был занят работой над книгой «Остров Сахалин», и хотя по расписанию, изложенному в письме к Суворину от 10 мая, повести («роману») уделялось столько же дней в неделю, сколько книге, судя по всем остальным письмам, основной работой Чехова в это время был именно «Остров Сахалин». Над беллетристикой работа шла «в промежутках» (Суворину, 27 мая; М. В. Киселевой, 20 июля). |
| В эпоху исихазма на Руси сфера употребления акафистов расширилась вхождением их в монашеское молитвенное правило, о чем свидетельствуют славянские рукописи XIV—XVI bekob и старопечатные книги. Если в конце XIV — 1й половине XV beka в основном встречаются рукописи, содержащие два, три, четыре акафиста, то со 2й половины XV beka появляются сборники, в которых акафисты образуют седмичный цикл. Оригинальные славянские акафисты до XVI beka неизвестны, а до XVIII beka весьма немногочисленны и малоизучены. Указание архиепископа Черниговского Филарета (Гумилевского) на Акафист Преподобному Сергию Радонежскому, написанный Пахомием Логофетом, не подтверждается источниками и новейшими исследованиями. Вероятно, древнейшими славянскими памятниками этого жанра являются Акафист Пресладкому имени Иисусову и «Радости» Иоанну Предтече, написанные Франциском Скориной и изданные им около 1522 года в Вильне в составе «Малой подорожной книжки». Образцами и источниками для Скорины служили соответственно Акафист Иисусу Сладчайшему и Акафист Иоанну Предтече Патриарха Исидора. Уже в XVI beke списки акафистов Скорины получили широкое распространение (с некоторой славянизацией языка, в исходном тексте содержащего элементы западнорусской «простой мовы») в великорусских (известны списки иосифо-волоколамского и кирилло-белозерского происхождения) и в сербских рукописях. Наибольшее число русских акафистов середины XVII — начала XVIII beka, выявленных и исследованных к настоящему времени, посвящены Преподобному Сергию Радонежскому. Старший из них (начало: Възбранный воеводо Сергие и бесом победителю ) написан в середине XVII beka известным писателем князем С. И. Шаховским, текст не издан, сохранился в списке того же времени (ГИМ. Cuh. III). Тем же автором был написан и Акафист Трем святителям Московским. Долгое время в научной литературе Шаховскому ошибочно усвоялся Акафист Преподобному Сергию (начало: Возбранный от Царя сил Господа Иисуса, данный России воеводо ), изданный в 1788 году митрополитом Московским Платоном (Левшиным ). В действительности он написан в 1689 году, по всей вероятности, Сильвестром Медведевым — беловой список этого года из библиотеки Nempa I сопровождает монограмма М(онах) Н(едостойный) Г(решный) С(ильвестр) М(едведев). Третий Акафист Преподобному Сергию (начало: Возбранный воеводо воинов духовных ), также изданный в 1788 году митрополитом Платоном, был написан около 1690 года неизвестным пока украинским гимнографом из окружения митрополита Киевского Варлаама (Ясинского) в Москве. |
| Что касается отношений Барановича и его преемников к киевским митрополитам, то они окончательно расстроились по поводу возникшего между ними спора о трёх протопопиях (глуховской, борзенской п конотопской). Вскоре после непосредственного подчинения черниговской епархии московскому патриарху Баранович должен был уступить эти протопопии киевскому митрополиту Варлааму Ясинскому, потому что Ясинский, во время посвящения своего в митрополиты в Москве, склонил патриарха утвердить их за ним. Баранович глубоко оскорбился таким поступком Ясинского, тем более, что дотоле был с ним в прекрасных отношениях. «В то время», писал он Ясинскому, узнав об отчуждении протопопий, «в то время, когда уже от титулов моих я спешу в могилу и каждый день ожидаю призывного голоса смертной трубы, суждено старым ушам моим выслушать: Лазаре, гряди вон! Я полагал, что, по крайней мере ,теперь без всяких огорчений почию в мире; но, как видно, желаниям моим выпал противный жребий..... Напрасно я так думал, что та сыновняя, горячая любовь, которую вы так часто и теперь и прежде выражали в письмах ко мне, и которая в беспрестанных болезненных недугах моих приносила мне утешение, продолжится, действительно, в той же силе и навсегда, ибо вижу теперь, что ваше высокопреосвященство, под видом только братской расположенности, скрывали тайную ко мне неприязнь, которую в настоящее время пред лицом всей России ваше высокопреосвященство и обнаружили, как я имею о том достоверные известия; ибо хлеб, который дан щедрою десницею их царского величества, чрез грамоты, не мне только, но и преемникам моим, вы рассудили отнять из уст моих, чего и блаженной памяти предшественники вашего высокопреосвященства не делали. Что же делать? Я уже привык страдать; с пострадавшим Христом потерплю и теперь от вашего высокопреосвященства. О чем, еже писах, но не бумага и не буква, а скорбь сама говорит: блажен разумеваяй на нища и убога, в день он воздаст ему Господь» (Письма Барановича стр. 250). Вместе с тем, в декабре 1691 года Баранович послал в Москву с Феодосием Углицким, архимандритом черниговским, письмо к патриарху Адриану XCIV стр. |
| Эта запись вводила в заблуждение многих исследователей, которые на ее основании делали вывод, что упомянутый митрополит просил (как и его предшественник Гедеон до получения из Константинополя «отпустительных» грамот на Киевскую митрополию) о титуле «экзарха Константинопольского престола» . По-видимому, составитель описи допустил ошибку, встретив в текстах рассматриваемого дела упоминания прошения о данном титуле предыдущего митрополита Гедеона. Лишь Федор Титов, выдающийся дореволюционный историк Русской Церкви, который изучал архивное дело о визите в Москву и посвящении Варлаама (Ясинского) в митрополиты, кратко отметил в своем труде, что тот просил о титуле экзарха Московского патриарха, но получил отказ . Однако данное наблюдение не нашло отражения в позднейшей литературе. И действительно, Варлаам Ясинский в 1690 г., как и следовало ожидать, просил царское правительство разрешить ему «писатись экзархом, и в лавре Киево-Печерской монахов и мирских людей рукополагати… ему митрополиту аки бы экзарху и наместнику в Малой Росии от самаго Святейшаго патриарха Московского» . Однако в просьбе этой Варлааму (Ясинскому) было отказано, поскольку в Москве не пожелали делиться с Киевским митрополитом властью над одной из главнейших ставропигий страны (в царской жалованной грамоте она была определена как «архимандрия в России по степени первая» ). Однако по сути дела московские власти все же пошли на частичные уступки новому митрополиту, разрешив совершать рукоположения в лавре с ведома Московского патриарха: «А хиротонисати Киево-Печерские лавры монахов и мирских, приступающих ко священству, аще они сами того требовати будут, с ведома его, Святейшаго, благословенного и блаженнейшаго патриарха Московского ему, Преосвященному митрополиту, позволено» . В итоге традиция ношения титула патриаршего экзарха предстоятелями Киевской митрополии, сложившаяся в 30-х гг. XVII в., просуществовала относительно недолго и не была возобновлена при переходе данной церковной области под власть Московского патриарха . |
| Такого же содержания грамота послана была государями и Киевскому митрополиту 167 . Со своей стороны и патриарх Адриан писал по поводу странствующих в Малороссии греческих архиереев вообще и в частности Мелетия Охридского и Киевскому митрополиту, и гетману. «Видим и слышим, – пишет он в 1694 году Киевскому митрополиту Варлааму Ясинскому, – недоброе ходящих в стране малыя России архиереев Греческих и Сербских, и незнатно и то, откуда ездяще, без всякого возбранения по градом и весям поставляют во иереи и диаконы ни к церквам, ниже в монастыри; иже оттуду приходят и к нам во грады, не имуще коего о посвещении своем извещения и писания (еже у собственных архиереев свойственных епархии творится и даются грамоты известительные чие-либо достоинство чина)». Затем патриарх указывает на то, что проживающие в Малороссии греческие архиереи «много у вас творят самочинно, и служат везде никем возбраняемы, и величаются церковне именами титл своих во эктиниях, где кто приидет или при которой церкви живет, а Мелетий Ахридонский зовется патриархом. Откуду сие взя такую честь и кто ему когда даде? Еще же он, яко свидетельствуют патриарши зде грамоты, изгнан, быв тамо архиепископ, а не патриарх. И в царствующем зде граде быв некогда, архиепископом же звася; токмо чесого ради из своея епархии изгнася и тако скитается? Знатно не за добро!» Ввиду этого патриарх предписывает митрополиту: «Которыя тамо странныя архиереи суть во градех малороссийских – служити и безчинно тако святити во священнослужители не вели, да свидетельствуются предками (наперед?), аще истиннии; и в церковном пении и молитвах и ектениях возглашати пришельцев имена с титлами возбрани; и жили бы в монастырех, а не по мирским дворам бездельно скиталися, во унижение чести архиерейской, в поношение явное невежд. Да и впредь кто приедет откуда, чтоб без нашего благословения и свидетельства никто не служил литургии. И о том нашей мерности отпиши: суть ли таковая тамо, и колико их ныне по градам, и кто они имяны, и где живут, суть ли у них свои епархии. |
| Димитрием было уже написано. Но помощь Варлаама Ясинского простиралась и дальше. Как человек прекрасно образованный и побывавший за границей, он был необходимым дополнением к трудолюбивому, но, конечно, не так начитанному и знакомому с иностранной литературой Димитрию. По всей вероятности, от Варлаама Ясинского узнал свят. Димитрий те сочинения, которыми надо было пользоваться при составлении Четиих-Миней; может быть, по совету того же Ясинского выписаны были из Данцига и книги Болланда. Замечательно, что о близком участии Варлаама Ясинского в составлении Четиих-Миней говорят и все другие лица, причастные к этому делу 207 . Недаром, конечно, и патриарх Адриан постоянно просил Варлаама Ясинского не оставлять своим руководством свят. Димитрия, называя первого «любопремудрым мужем, имущим верна и благочестива долгая обучения» 208 . Из всего сказанного ясно, что не только в издании Четиих-Миней (участие здесь Варлаама Ясинского, думается, достаточно нами выяснено и ранее), но и в самом их написании Варлааму Ясинскому принадлежит значительная доля участия. И русская православная церковь после смиренного труженика Димитрия, взявшего на себя всю тяжесть труда по написанию Четиих-Миней, за это «бессмертное» и полезнейшее издание должна прежде всего благодарить «ученейшего» Киевского митрополита; без него свят. Димитрий едва ли бы решился на этот подвиг и затем придал своей работе такую широкую постановку. Получив письма киевлян и вторую тримесячную книгу Четиих-Миней, патриарх Адриан весьма милостиво принял последнюю и ответил всем писавшим ему особыми посланиями 209 . В этих посланиях он благодарил за подношение, высказывал радость по поводу выхода книги и, извещая о высылке Макарьевских Четиих-Миней, выражал надежду, что начатое в Киеве полезное для церкви и народа дело благополучно закончится. Варлааму Ясинскому, кроме того, приносилась благодарность за то, что он сам вновь напечатанную книгу «искусосмотрительством благотщательне» рассмотрел, и прибавлялась просьба – довести до конца сие дело, «умолив люботрудодельцев, их же Господь на то хотением избра, наипаче же особне... |
| с управлением Киево-печерским монастырём, управлением очень трудным потому, что монастырь находится на порубежном месте, и просил патриарха о том, чтобы дана была ему грамота на архимандрию Печерскую, наконец просил о том, чтобы патриарх посвятил монаха Филарета и иеродиакона Гавриила во пресвитеры. Но Иоаким, вероятно принимая во внимание то обстоятельство, что Ясинский посвящён без предварительного сношения с ним, патриархом, не дал тотчас Ясинскому грамоту на архимандрию. Он посвятил присланных монахов в сан пресвитера, послал с ними письмо Ясинскому, но открытой утвердительной грамоты не дал 159 . Тогда Ясинский, крайне нуждавшийся в грамоте, ради целости лавры, чтобы другой неизбранный архимандрит не дерзал отделять маетности лавры, вынужден был послать патриарху новое письмо 160 . В этом письме Ясинский, расточая патриарху величайшую благодарность за присланное к нему, Варлааму, письмо патриарха, бил челом о прощении за то, что принял посвящение без особого разрешения патриарха, и просил усердно о том, чтобы прислана была ему грамота утвердительная с большою печатью патриаршескою за рукою архипастырскою. Ясинский прилагал даже проект того, что должно было быть в ней написано. «Аз же, подписался Ясинский под этим письмом, всегдашний раб, послушный, аще и недостойный, сын и подножие святительства вашего». По этому письму патриарх решил послать Ясинскому утвердительную грамоту, но при редакции её, желая высказаться наиболее милостивым, был в высшей степени осторожен. Из двух утвердительных грамот на Киево-печерскую архимандрию, составленных по поводу просьбы Варлаама Ясинского 161 , Иоаким счёл более удобным послать ту, где менее говорилось об обязанностях Киевопечерского архимандрита и более о его правах. Совместно с перепискою по делу о поставлении архимандрита в Киево-печерскую лавру, начинается с 1683 года переписка между патриархом Иоакимом и гетманом Самойловичем относительно поставления в Киеве митрополита. В своём письме к Самойловичу (от 4 сентября 1683г.) 162 патриарх высказывает глубочайшее сожаление о том, что, по дошедшим к нему, патриарху, слухам, Киевская митрополия без начального пастыря, киевского митрополита, всякого благочиния лишилась. |
| Он начался приблизительно через четыре с половиной года после смерти Петра Могилы . Историки Киевской коллегии сообщают, что в это время в ней сократилось число учеников, курс обучения оканчивался риторикой, наставники нередко покидали училище, и обучение прекращалось. Если и при таких условиях свят. Димитрий мог вынести из школы довольно богатый запас знаний и достаточное развитие, то мы должны приписать это или его выдающимся способностям и усердию, или таланту его наставников и руководителей. Последними, кроме Иоанникия Голятовского, который вскоре после 1662 года покинул Киев и ушел в Литву, были: Мелетий Дзик, по мнению некоторых, заведовавший всеми делами Коллегии после удаления из нее Иоанникия Голитовского, и Варлаам Ясинский. Ясинский, как думает Н. И. Петров 133 , еще в 1661 году поступил в наставники Коллегии, а в 1665 году был уже избран ее ректором и иоменом Братского монастыря. О Мелетии Дзике сохранилось мало сведений, и что он представлял из себя как преподаватель – мы не знаем; Варлаам Ясинский слыл за «ученейшего человека» своего времени и мог поэтому оказать наиболее сильное влияние на развитие умственных способностей своего ученика. Впоследствии мы увидим, как дорожил свят. Димитрий советами Варлаама Ясинского и как глубоко уважал его. Может быть, этот авторитет и уважение Варлаам Ясинский приобрел в глазах свят. Димитрия еще в школе. Как бы то ни было, но на первых порах вся жизнь Святителя складывалась по совету и указаниям этих двух его школьных наставников. Так, в 1668 году, 9 июля, Мелетий Дзик постригает Даниила в иноки. Что побудило последнего отречься от мира, мы не знаем. Но, несомненно, склонность к уединению и глубокая религиозность были природными чертами свят. Димитрия, и они-то прежде всего увлекли его в монастырь. Влияние благочестивой матери, тревожные политические события и народные бедствия, переживаемые тогда Украиной, а также пример и советы уважаемых учителей могли только способствовать этому. Даниил сначала мирским человеком переселился в Киевский Кирилловский монастырь, где Мелетий Дзик был тогда игуменом, а потом и совсем отрекся от мира. |
| ч. волынскому шляхтичу Д. Жабокрицкому. В 1683 г. гетман И. Самойлович отправил письмо патриарху Московскому и всея Руси Иоакиму (Савёлову) , прося благословение на избрание нового настоятеля. Патриарх поблагодарил гетмана за обращение именно к нему, и преподал благословение на проведение выборов (АрхЮЗР. Ч. 1. Т. 5. 54. С. 211-212). Архимандритом был избран игум. Варлаам (Ясинский). Несмотря на приглашение патриарха Иоакима приехать для поставления в Москву, игум. Варлаам был возведен в сан архимандрита архиеп. Лазарем (Барановичем). Новый настоятель дважды обращался к патриарху Иоакиму с просьбой о получении подтвердительной грамоты на архимандритию, т. к. претензии на нее предъявлял Львовский еп. Иосиф (Шумлянский). 26 февр. 1685 г. патриарх Иоаким отправил новоизбранному архимандриту утвердительную грамоту (Там же. 58. С. 219-222). Митр. Киевский Варлаам (Ясинский). Портрет. XVIII в. (НКПИКЗ) Митр. Киевский Варлаам (Ясинский). Портрет. XVIII в. (НКПИКЗ) Время управления обителью архим. Варлаамом называют «золотым веком» в истории Киево-Печерского мон-ря во многом благодаря дружественным отношениям архимандрита и гетмана И. С. Мазепы , к-рый взял под защиту монастырские землевладения, запрещал местной администрации вмешиваться во внутренние дела братии и защищал их от местных жителей. После того как К-польский патриарх Дионисий IV в согласии с другими вост. патриархами в 1687 г. утвердил переход Киевской митрополии в юрисдикцию Московского патриарха, архим. Варлаам стремился к примирению с Москвой, используя ходатайства гетмана Мазепы и заручившись покровительством главы Посольского приказа кн. В. В. Голицына. Два посольства, отправленные монастырем в Москву, имели успех. 18 янв. 1688 г. архим. Варлаам обратился к царям Иоанну и Петру Алексеевичам с просьбой о подтверждении ставропигии Киево-Печерского монастыря, которой обитель обладала прежде, находясь еще в юрисдикции К-польского патриарха. Монастырь получил статус лавры и перешел в прямое подчинение патриарху Московскому и всея Руси. Отныне избрание архимандрита проходило уже с участием и по благословению патриарха Московского. |
| патр. не будут нарушены; 1685 г. сент. Архив Юго–Зап. России, т. 5, стр. 97. 212 Грамота Царей... утверждающая непосредственное подчинение Черниговской архиепископии московскому патриарху 1688 г. июня 24. Архив Юго–Зап. России, т. V, стр. 250–257. 213 Там же. Письма п. Иоакима Варлааму Ясинскому и Гедеону Четвертинскому от 1688 г. 9 июня, стр. 259–262. М. Евгения. Описание Киево–Печер. лавры, прилож. 21 и 24, стр. 65–77; 81–92. 218 Архив Юго–Зап. России, т. V, стр. 244–246; 262–268. Письма Иоакима, п. Московского Четвертинскому и Барановичу о Флорентийском соборе и проч. от 1688 г. 219 Описание Киево–Софийского собора и Киевской иерархии. Настольная грамота от п. Адриана, данная преосвящ. Варлааму Ясинскому о посвящении его в митрополиты Киевские сент. 26, 1691 г. стр. 136–141. 225 Устрялов. История царствования Петра В. т. 3, приложение стр. 531, 53. Письмо м. Варлаама п. Адриану в январе 1700 г. 227 Там же, стр. 310–311; Памятники изданные временной комиссией для разбора древних актов, т. II–oй, стр. 286–324 – (Грамота Моск. Государей Киево–бр. училищу). Аскоченский. Киев с академией ч. I, стр. 257/ 228 Устрялов. История царствования Петра Великого, т. 3; приложение 67. Письмо п. Адриана м. Варлааму от 8 апреля 1700 г. стр. 539–540 232 Письмо п. Адриана м. Варлааму Ясинскому с различными наставлениями относительно управления митрополиею, января 1694 г. Архив Юго–Зап. России т. V, стр. 391–394. 234 Письмо п. Адриана м. Варлааму с ответом на его вопросы, окт. 1691 г. Архив Юго–Зап. России т. V, стр. 327– 330. 239 Об этом еще в 1691 г. писал п. Адриану Иерусалимский п. Досифей: «Приходят к казакам из Греции архиереи и посвящают за одной обедней по нескольку человек». П. Досифей укорял за то, что не возбраняют сего русские. Архив Юго–Зап. России т. V, стр. 449, 289. 244 Там же, стр. 425–427. Письмо п. Адриана м. Варлааму Ясинскому от 28 мая 1695 г. и гетману Мазепе в 1695 г. стр, 425–428. 245 Аскоченский. Киев с Академией, ч. II, стр. 536. В исследовании Аскоченского дело восстановления Переяславской кафедры расходится с документами «Иконы». |
|
|
