| В таком предположении утверждает нас особенно то обстоятельство, что сам же Святейший Синод в других, однородных с указанными случаях, делает совсем иные распоряжения, имеющие притом значение общаго на такие случаи узаконения. Так, например, об иудейских браках Святейший Синод сделал постановление, что если из еврейских супругов одна половина обращается в христианство, а другая остается в иудействе, брак их не расторгается (тогда как указом к преосвв. Неофиту и Елпидифору раскольнический брак в таком случае требуется расторгнуть), но остается в силе, и сожительство супругов дозволяется без повенчания (Собр. пост, по части раск. ч.2, стр.183). Еще важнее в этом отношении изданное Святейшим Синодом 25 апреля 1729 г. и внесенное в Собрание законов Российской Империи узаконение относительно калмыков, вступивших в брак до восприятия ими святого крещения. Здесь именно говорится: «Святейший Правительствующий синод слушал присланную с Царицынской заставы копию с донесения, обретающегося при калмыцком владельце Петре Таймуле иеромонаха Никодима Левкевича о приемлющих святое крещение калмыках, которых-де в 727 и в прошлом 728 кибиток с сорок, все с женами и детьми, а по реестру именами мужеска и женска полу 176 человек, во святом крещении совершилися, и просит о том, надлежит ли венчать после крещения тех, которые супружество имели до крещения, чтоб резолюцию учинить. Приказали: А которые калмыки супружество имели до восприятия святого крещения и после как мужи, так и жены их крещение приняли, тем бракосочетаваемого венчания не чинить, но велеть им жить в том супружестве невозбранно, потом о всем к вышеозначенному иеромонаху Никодиму Левкевичу и к преосвященному Варлааму епископу Астраханскому и Ставропольскому послать указы» (Собр. законов, m.VIII, В том же году, июля 18-го, вследствие нового донесения Левкевича о крестившихся калмыках, издано, от Святейшего Синода подтверждение сейчас приведенного постановления, в следующих выражениях: «по посланному тебе из Святейшего Синода указу велено новокрещенных калмыков, которые супружество имели до восприятия святого крещения и ныне, как мужи, так и жены их, крещение приняли, тем бракосочетаваемого венчания не чинить, но велеть им жить в том супружестве невозбранно " , и тебе «чинить по вышеписанному прежнему синодальному апреля 25 дня сего же года определению и посланному к тебе указу неотменно» (Там же Итак, браки крещенных инородцев калмыков, заключенные в язычестве, Святейший Синод признает законными, и не только не требует их расторжения, не только «повелевает им жить в том супружестве невозбранно», но даже не требует для таких новокрещенных супругов церковного венчания (как было потребовано для сочетавшихся в расколе Шлыкова и его жены Агафьи), напротив поставляет «бракосочетаваемого венчания им не чинить», согласно слову Апостола: иначе чада ваша нечисты были бы, ныне же свята суть ( 1Кор.7:14 ). |
| Новый соловецкий остров представлял собой гранитную скалу площадью чуть более 1185 десятин земли (12,9 кв. км) с сильно изрезанной береговой линией. Большую ее часть покрывал хвойный лес, который местами был поврежден пожаром, случившимся за несколько лет до передачи острова монастырю. В хорошую погоду, двигаясь от Соловков на юг, монастырские пароходы покрывали расстояние до Кондострова за пять часов. По своим очертаниям на карте Кондостров отдаленно напоминал Большой Соловецкий. Хозяйственное освоение острова началось, скорее всего, с 1899 г. Воплощать в жизнь замысел архимандрита Варлаама пришлось его преемнику — деятельному и твердому в достижении поставленных целей архимандриту Иоанникию (Юсову), возглавлявшему обитель в 1895–1917 гг. Не исключено, что он с самого начала задумал превратить Кондостров не просто в монастырскую лесосеку, но в новый скит с постоянной братией и храмом. Впрочем, если такие планы и имелись, то до времени их не объявляли, и в 1898 г. настоятель вместе со своими «соборными старцами» испрашивал у синодального начальства лишь дозволение «соорудить на острове Кондострове необходимые хозяйственные постройки для проживания рабочих ввиду потребности производить на нем разные работы для приспособления к удобнейшему в свое время пользованию для монастырских потребностей растущим на сказанном острове лесом». Работа на острове закипела. Первым колонистам пришлось довольствоваться двумя наспех поставленными «шалашами-сараями», но уже через три года на дикой скале появился «дом со службами для сторожей и рабочих», была сооружена морская пристань, строились дороги, остров очищался от валежника и на нем создавались условия для «правильного ведения лесного хозяйства». Кроме того, у священноначалия монастыря возникли планы по развитию там «других отраслей монастырского хозяйства». Отчасти эти планы уже начали реализовываться (к примеру, был налажен лов морской рыбы). В 1901 г. для осуществления всего объема проводимых работ на острове было необходимо содержать «в летнее время до 50-ти человек послушников и богомольцев-трудников, чтобы убирать валежник и бурелом, а в зимнее время — до 30-ти человек, чтобы убранный и сложенный лесной материал отвозить из лесу к пристани». Общее руководство работами осуществлял иеромонах, на которого были также возложены обязанности охранять остров и совершать богослужения в специально отведенном для того помещении. |
| И продолжал он свой путь головой вперед, вниз по лестнице, а там до собора шел на своих ногах. Тихими шагами пошел он в свою келию, заложил дверь своим гардеробом, умывальником и другими келейными принадлежностями и сидел там, как медведь до времени... Еремей (певчий) выскочил в коридор и большущими прыжками бежал книзу, приговаривая на ходу: – Вот как «ересь» вышибают. Многие из братии смеялись и невольно опустили руки, готовые было опуститься на выю оного Еремея. Поэтому он получил очень мало «вознаграждения», благодаря своему искреннему признанию перед всем братством. О. Димид, как личность, являющая себя истинным философом и преданным своему новому мудрованию, получил почетное вознаграждение от лица братии. Две седмицы лежал на пузе, а бока и спину берег к старости... О. Варлаам все руки нам перепортил своим телосложением. Ударов было много, а ран не получалось. Всех досада брала. Кожа так присохла к костям, что нисколько не предавалась тлению от ударов... Дошла очередь до бывшего игумена Иеронима и его келейника Климента. У первого отобрали ключи, взяли под руки и с честию стали выводить из покоев. Климент хотел укрыться под игуменской ряской, но когда вышли в коридор, Климента вытащили из-под рясы и утешались над ним все, кто хотел, как над главным виновником всего дела. На прощание он получил от братии синие очеса и боковые награды». (По рясой игумена я не укрывался и келейником у него не был, но исполнял у него послушание секретаря. – прим, монаха Климента.) «О. Амвросию, как духовнику игуменскому, кто-то дал одну хорошую память за хорошее воспитание духовного сына и игумена. Сидор Иванович стоял в углу, что-то шептал и крестился изредка. Его проводили без награды, а за ним сидел о. Наркис. Этого провожали с честию сквозь строй, как и прочих. Когда игумен о. Иероним пошел с лестницы, к нему подбежал о. Сосипатр, вскричал: «Стой, м...» и начал обыскивать. При нем ничего не оказалось, потому что он предчувствовал и в ночь с 10 на 11 января все заколотил в ящики и, наверное, спустил по веревке в окно. |
| IX. Potest alio qua esse nunquam tamen et nusquam esse. X. Implicat alioqua duratio imminens et creatura essentialr indestruibilis. XI. Nihil creatum potuit esse ab aeterno categorematice. Publice in academia mosquensi S. С. М. domino Simeone Jarmirkowskio summato Philosophiae M. A. Bidello assistente R. P. Theophylacto Phiae ibidem professore scholarumque Praefecto (defenduntur?). Русский перевод этих положений был напечатан покойным В. И. Лествицыным, по списку его библиотеки, в Яросл. епарх. вед. 1881 г. под заглавием: «Похвала философом, составленная блаженная памяти преос. Димитрию митрополиту Ярославскому и Ростовскому». Соображения почтенного провинциального исследователя, не знавшего, что это перевод, конечно должны быть оставлены. Мы печатаем перевод по рукописи 1791 года Спасояковлевского монастыря 355, л. 315 – 317 об., сверив с печатным. Лишнее в напечатанном помещаем в скобках. «Великому господину ясне в Бозе преосвещеннейшему Кир Димитрию Савичу Божиею милостию православному митрополиту Ростовскому и Ярославскому премилостивому отцу патрону и благодетелю особливейшему. (Слава твоя до небес превосходит, ибо солнцу подобен еси, понеже преизобилство твоея мудрости просвещает всю вселенную, небожительствующих же радостны творит). Скорошествующе ко скончанию двоелетняго течения, любомудрие первее несовершенное твоего богомысленаго красноречия бряцает в двери, да по сих вкратце из училища чрез храм добродетелей твоих совершенное в мире произыдет, понеже совершившаяся иногда света видети не чает. Аще от исполнения твоея святыни совершение не восприимет, в самом плодовосприятии не уплодственное явится, аще твоего солнцу подобнообразнаго зрения не удовлетворится присутствием. Аще бо (яко Туллеуш в книзе первой о глаголех вещает) общее любомудрие, на три части разделенное в естества трудность, в мудрость разглагольствия (и) в житие и нравы, никогда любомудрие наше (без оныя части, яже житие и нравы соглядает повествуемое), всеми числы совершенное, зретися имать, разве ко твоему богомыслию ученица прибегнет и житиями святых, на четыре книги во образ святаго четверочастнаго евангелия расположенными, нравоучительными же златоплетенными твоими словесы совершится; которой благонравоводной и философии совершеннейшой паче твоей нравоучительной в книгах деяний святых и в церквах, от уст произшедшой, желати требе есть, – которая монашеская божественнейшая оной, юже в пустынников безмолвии изобрел еси; которое онои святейшее книгостроение, еже в киновиеначалников епископов патриярхов житиях, их же Господь постави над домом своим, изобразил еси, – которое оной искуснейшое гражданство, еже предложил еси в великом Константине, Владимере, Борисе, Глебе, Димитрии и инех православных царех? Предложил же еси и предлагаеши нравоучительное (сие) свидение толико лучше Стагирита, елико более могут дела неже словеса, приклады неже заповеди, житие неже учение, стихогласящу Клавдиану: не тако прекланяти разум человеческии завещания могут, яко житие управляющаго. |
| Всего в хранилищах выявлено и изучено 17 списков данной редакции Сказания в рукописях XVI–XVII вв. 252 . В 12 сборниках статья об обретении мощей следует непосредственно за Житием святого: ГИМ, Синодальное собр., 992; 253 ГИМ, Чудовское собр., 312; 254 ГИМ, собр. Уварова, 523; 255 РГБ, ф. 113, 632; 256 РГБ, ф. 803/1. 1; 257 РГБ, ф. 675; 258 РГБ, ф. 98, 44; 259 РГИА, ф. 834, оп. 3, д. 3920; 260 РНБ, Софийское собр., 1491 261 , и 1356; 262 РНБ, собр. ОЛДП, F. 189; 263 РНБ, собр. Погодина, 831 264 . В шести рукописях, списки Минейной редакции Сказания встречаются самостоятельно среди майских чтений (БАН, Архангельское собр., Д. 102 265 и Д. 233; 266 РГБ, ф. 212, 14; 267 РНБ, собр. ОЛДП, F. 97; 268 ГИМ, собр., Барятинского, 340; 269 ЦНБ HAH Украины, собр. митр. Макария П 38/Аа 108). Рукопись из собрания митр. Макария является продолжением сборника Π 38/Аа 107, в состав которого входит Житие святого 270 . Раздельное написание Жития и Сказания объясняется разными датами в заглавиях статей: в Житии – 17 марта, в статье об обретении мощей – 26 мая. В рукописи из собрания Барятинского 340, находится только фрагмент Минейной редакции Сказания об обретении мощей со слов: «...[ умилосердися] немъ, и вт нкую часть т имен его, проче вс воврати в руц мужа ного...», конца нет. Текст обрывается на повествовании о 13-м чуде, поэтому трудно сказать, было ли это Сказание изначально самостоятельным, или в данном случае утрачен текст Жития святого. В минейном Торжественнике середины XVII в. из собрания ОЛДП, F. 97 в Сказании об обретении мощей нет чудес. Текст заканчивается рассказом о посещении монастыря князем Георгием Ивановичем Дмитровским, после чего следует приписка: « И по семъ многа бываху т ч(е)стных мощеи его приходящимъ с врою до сего дня». Объяснить бытование в этом сборнике и в остальных рукописях только статьи об обретении мощей калязинского святого не представляется возможным, так как причин может быть несколько, но, вероятно, главная из них – разные даты памяти в заглавиях Жития (17 марта) и Сказания (26 мая). |
| В своем ответе самолюбивый, но добродушный Алексей Михайлович сначала строго укорял новгородцев за мятеж и произведенные насилия над иноземцами и своими, потом указывает на неуместность их вмешательства в действия правительства, заявляя, что он «с Божьею помощью знает, как править своим государством», но затем снисходит до объяснений, зачем нужно было отпускать хлеб, доказывает, что невозможно запретить, как они просили, продажу хлеба за границу, потому что тогда и шведы не повезут к русским своих товаров, следовательно государству произойдет оскудение. Наконец, желая сделать приятное новгородцам, царь объявляет, что согласно их жалобам на воеводу князя Хилкова, он сменяет его, а вместо него назначает князя Юрия Петровича Буйносова-Ростовского. Такой ответ не удовлетворил мятежников, хорошо видевших слабость князя Хованского; они не пустили его даже в город, так что князь, не желая вызывать раздражения, остановился в верстах от Новгорода, у Хутынского Спасо-Варлаамиевского монастыря. Здесь он получил наказ от царя: не пропускать никого в город и уговаривать мятежный народ покориться царской воле. Такому распоряжению новгородцы были обязаны отчасти митрополиту, которого они обвиняли в лихоимстве и самодурстве. Когда он стал поправляться от побоев, пришло письмо от Алексея Михайловича, в котором последний одобрял поведете своего «собинного друга», хвалил его за крепкое стояние и страдание во имя государственной идеи и выказывать свое благоговение к его подвигу. Между тем, оскорбление, нанесенное лично ему, поулеглось в душе Никона и практически умный человек хладнокровно обдумал весь ход событий; он понял, что новгородцы были в большинстве своих требований правы, и поэтому, посылая ответ царю другу, высказался прямо и откровенно, что с мятежниками следует поступить кротко и выразить прямо царское прощение. Прошло несколько дней после прибытия князя Хованского, а уже в самом Новгороде возник разлад: число сторонников Жеглова, стоявшего на крайние меры, видимо уменьшалось, а партия зажиточных людей, стоявших за центральное правительство, все росла и крепла. |
| От неуместности требований преосвященного Варлаама произошло то, что Бойль отвечал не на все его требования, а ограничился только выяснением того, что и как из церковного имущества перевозить следует, и присовокупил, что военные действия не могут быть без жертв и что допустить гласную перевозку церковного имущества, не составляющего большой ценности, значило-бы заставить и всех жителей, как городских, так и сельских, прибегнуть к сбережению своего имущества, что непременно повлекло бы за собою большие беспорядки, страх между жителями и упадок общественного духа в пользу неприятеля; 4) намеренно увеличивал опасность; 5) явно обнаруживал недоверие к главному начальнику края и в самом себе показал тревожные опасения; 6) без основания опорочил пред св. синодом действия управляющего архангельскою палатою государственных имуществ; 7) Варлаам только и показывал свою ревность относительно сохранения церковного имущества, которая и ввела его в обширную переписку с главным начальником края, но не внушал духовенству и пастве повиновения местному гражданскому начальству, как требовалось синодальным указом. Вследствие того, что в распоряжениях епархиального начальства была как бы забыта нравственная сторона духовенства и паствы, произошло то, что настоятель Онежского Крестного монастыря архимандрит Нил не дал жителям Онеги пушек и допустил неприятеля увезти из оных две... «Не от того-ли, что епархиальное начальство в самом начале не обратило внимания на нравственную сторону духовенства и паствы, не сделало особенных духовенству внушений, которые бы его и паству воодушевляли против врага – писал Аркадий – никто из духовенства не оказал засвидетельствованных кем следует подвигов к защите края – ободрением-ли народа или другою распорядительностью, а с противной стороны оказываются некоторые. Никак нельзя думать, чтобы в духовенстве не было достойных пастырей, способных и годных на всякий подвить в пользу отечества при настоящих обстоятельствах, но оно было лишено необходимых наставлений, возбуждений, будучи занято одною заботою о сохранении церковного имущества, перепиской, ожиданиями разрешений на представления о мерах к сохранению оного». |
| «Тогда же было лепо стару помолодитися. Хоробрый Пересвет поскакивает на своем вещем сивце, свистом поля перегороди, а ркучи таково слово: Лучши бы есмя сами на свои мечи наверглися, нежели нам от поганых положеным пасти....» и пр. Сходство этого слова о Куликовской битве со Словом о полку Игореве не ограничивается общим тоном языка. Напротив того и тон изложения и подбор подробностей содержания, и множество выражений его живо напоминают читателю о «Слове о полку Игореве» – так, как подражание напоминает о подлиннике. Это было уже замечено г. Беляевым при издании Слова о Дмитрии Донском по списку, находящемуся в одном сборнике XVII века библиотеки г. Ундольского (Временник, книга XIV). Даже и по отношению к Слову о полку Игореве это слово стоило бы внимания и разбора. К сожалению, список г. Ундольского представляет подлинник в дико искаженном виде. Разбор слова по одному этому списку был невозможен. К счастью, оно сохранилось не в одном этом списке. Найдется, может быть, и несколько списков его – со временем, когда лучше будут разобраны громады наших старинных сборников. Пока есть на виду, кроме прежде найденного, еще один: он найден о. Архимандритом Варлаамом в сборнике Кирилло-Белозерского монастыря, XV века, и там слово названо «Задонщиной». В другом месте сообщено будет подробное описание этого любопытного Кирилло-Белозерского сборника, составленное с полным усердием о. Архимандритом и обогащенное множеством извлечений; а теперь пока представляю список «Задонщины»,– и, чтоб сколько-нибудь подвинуть дело вперед, не просто список, а опыт чтения. Почему и как, об этом позволю себе несколько слов. Очень многие из памятников нашей письменности уцелели в таких списках, что восстановить их смысл и содержание можно только посредством взаимного восполнения списков. В таком виде осталось и слово о Дмитрии Донском, названное в этом Кирилло-Белозерском списке «3адонщиной». Искажено оно в списке Ундольского разного рода описками; искажено оно не менее и в списке Кирилло-Белоаерском, и если не после, то, по крайней мере, до тех пор, пока не нашелся еще хоть один список, лучше этих (а найдется ли еще такой!), надобно, для разумения смысла «Задонщины», читать ее дополняя один список другим. Здесь представляется опыт такого чтения: после первого опыта другим удастся лучше. Текст Кирилло-Белозерский взят как главный (он напечатан широким шрифтом); к нему из списка Ундольского добавлено все, что мне казалось необходимо для восполнения и уяснения смысла; из него взят и конец, которого в списке Кирилло-Белозерском нет (все это напечатано сжатым шрифтом). Кое-какие мелочи из описок писца я позволил себе изменить против подлинника, отметя все это в особых подстрочных заметках под каждой статьею. А так как между двумя списками во многих местах есть очень любопытные отличия, то все они по списку Ундольского, с нужными оговорками, указаны в особом прнложении (Прил. I). Для легкости этого сличения все слово разделено на XV статей. |
| Читатель убеждается, что детальный анализ латинских текстов спас меня, несмотря на поразившее меня открытие эпизода о дьяволе в cod. Мо n ., от печальной необходимости пожертвовать всею главою: пришлось лишь отнести М вместо первой редакции ко второй; зато надо принять во внимание, что открытый мною эпизод о дьяволе в М лишь подтвердил два раза мои наблюдения о независимости S от М . К стр. 174–175-й. О кардинале Стефанески см. ещё сведения в следующих трудах: Alfred Franklin, Dictionnaire des noms, surnoms et pseudonymes latins de l’histoire littéraire du moyen age (1110 a 1530), Paris, 1875, col. 547; A. Potthast, Wegweiser durch die Geschichtswerke des europäischen Mittelalters bis 1500. I Bd. 2 , Berlin, 1896, SS. 631–632; Hurter, Nomenclator literarius theologiae catholicae, t. II, ed. 3, Oeniponte (Innsbruck), 1906, coi. 613; Analecta Bollandiana, XVI (1897), pp. 367, 382. Ни в одном из этих трудов ни слова не говорится о Георгиевской легенде в изложении Стефанески. К главе VII. К стр. 177-й и след. По поводу сходства Летописи и Толковой Палеи см. главу исследования Шахматова: «Толковая Палея и Русская Летопись», СПб. 1904, стр. 72, и у Истрина, «Из области»..., стр. 97, 142, 143, 170, 175–178, и «Редакции Толковой Палеи», стр. 91–93, 166, 174 и 175. К стр. 184-й. В «Учёных Записках 2 отд. Имп. Академии Наук», кн. V, СПб. 1859, в статье архимандрита Варлаама: «Описание сборника XV столетия Кирилло-Белозерского монастыря», стр. 23, отмечено следующее: л. 194. От Палеи от суда Соломоня. а (1)1-й рассказ о царице Малкатышке сбивчив и не дописан… л. 195. От Палеи в (2) (4 загадки царицыны Соломону); л. 196. Из Палеи же, III Царств, X, 16–28; л. 197 v . Соломон царь поял дщерь фараона; л. 198–200 (изобличение Соломоном «паробка»); л. 213–219. Притчи Соломона. Надо было бы ещё выяснить отношение этой выписки «от Палеи» к соответствующим частям К.-Бел. Палеи и т. н. полной. О Соломоне в Палеях см. у Истрина, Из области, стр. 104–107, 135–6 и Ред. Т. П., стр. 30–34, 102–111, 154–155, 165–7. |
| Святейший Правительствующий Синод, слушав вышеписанных присланных из Смоленска архиерейского дому судии иеромонаха Лаврентия Полторацкого да от виц-губернатора господина Панина доношений о преставлении преосвященного Варлаама, митрополита Смоленского, и при тех доношениях с духовного заветного его преосвященного митрополита с письма копии, приговорили: тело его преосвященного митрополита, с подобающею архиерейскою честию приуготовя гробницу, где по завещанию его архиерейскому надлежит ему погребену быть, в той гробнице во гробе поставить с отпеванием большой токмо панихиды, и то всё действовать тамошним архимандритам, и игуменам, и прочим священнослужителям; и учиня то, оную гробницу заключить, а надгробного по обычаю отпевания не творить, понеже то повелено будет впредь учинить будучему в Смоленску архиерею, преемнику престола его. А в доме его архиерейском ризницу, и наличную денежную и прочую казну, и посуду золотую и серебряную, медную и оловянную, и одежды, и прочее, какого бы звания ни были, и на конюшенных дворах лошади, и всякие конюшенные припасы и конскую сбрую, и в вотчинах лошади ж и прочую скотину, и хлеб стоячий и молочёный, и скотинный корм переписать Бизюкова монастыря архимандриту Иннокентию Лапицкому с вице-губернатором Смоленским господином Паниным, и помянутому всему переписные книги за их руками прислать в Правительствующий Синод с помянутым судьёю Полторацким, а таковые ж оставить в Смоленску в доме архиерейском впредь для ведома. А после его архиерея о остаточных, писанных во оной его заветной духовной келейных вещах учинить по сему: которые во отдачу написаны в Киевские монастыри, и того ничего в те монастыри не отдавать, а оставить их в доме архиерейском до указу; а определённые вещи для в Иркутск и которые написаны в продажу, прислать в Правительствующий Духовный Синод со оным же судьёю Полторацким; а духовнику его архиерейскому и прочим дому его служителям, которые во оной его заветной имённо объявлены, определённые им по той духовной вещи отдать с расписками. А тот Смоленского архиерея дом, и домовых служителей, и епархию всяким правлением ведать до указу Бизюковскому помянутому архимандриту Иннокентию Лапицкому купно со иеродиаконом Александром, которого ради правления учинить им при оном доме консисторию; а чего в расправе невозможно им будет учинить и о прочих неудоборешимых им делах писать в Правительствующий Синод. И для взятья того судии с помянутыми вещми послать из Правительствующего Духовного Синода от лейб-гвардии солдата, которому в инструкции написать, дабы он того судию как в Смоленску, так и в пути имел во охранении. А служителям его бывшего митрополита келейным Малороссийцам куды кто похощет дать свободу. И о вышеписанном о всём к помянутым к Бизюковскому архимандриту Лапицкому с другими да к вице-губернатору господину Панину послать Его Великого Государя указы. |
|
|
