| У Пушкина приставов нет. На сцене только народ. И исходить надо только из этих фактов. III В сцене, носящей название «Корчма на литовской границе», проблема показана с другой стороны. Перед нами – маленький коллектив из трех человек: двух беглых монахов, Мисаила и Варлаама, и Григория, одетого мирянином. Мисаил и Варлаам ведут определенный образ жизни и так формулируют закон своего коллектива: ...как утекли из монастыря, так ни о чем уж и не думаем. Литва ли, Русь ли, что гудок, что гусли: все нам равно, было бы вино... Третий же их товарищ – какой-то не такой. И хотя он не занимается прямой «враждебной деятельностью», однако и того, что он не пьет, когда все пьют, вполне достаточно, чтобы возник конфликт: Однако, отец Мисаил, когда я пью, так трезвых не люблю; ино дело пьянство, а иное чванство; хочешь жить, как мы, милости просим – нет, так убирайся, проваливай... И успокаивается Варлаам только тогда, когда поведение Григория начинает подходить под один из образцов «нормального человека»: Эй, товарищ! да ты к хозяйке присуседился. Знать, не нужна тебе водка, а нужна молодка; дело, брат, дело! у всякого свой обычай. Таким образом, если в сцене «Девичье поле...» взгляд на диалектику личности и общества брошен с точки зрения личности, пытающейся подстроиться под настроение общества, то в сцене «Корчма на литовской границе» показано уже давление общества: причем давление не из корысти, а из принципа: все должны быть как мы. И если уж не «водка», то – по крайней мере, «молодка»! Но, конечно же, в этих сценах проблема взята в своих наиболее простых вариантах. IV В «Евгении Онегине» и люди, и ситуации сложнее. В первой главе романа Автором было высказано предчувствие, что и его самого, и его героя, освободившихся из-под власти безличных страстей и вещей, ...ожидала злоба Слепой Фортуны и людей. Еще только «ожидала». Еще не произошло непосредственное столкновение с людьми, которые жили бы как раз тем, что Автор и Онегин отвергли. Люди появляются со второй главы, появляются и образуют общество, имеющее определенные цели, нравы и привычки, которыми оно только и держится как нечто особенное и единое. И хотя эти обычаи не вполне те, от которых отдалился герой первой главы, но они тоже – простые и конкретные. |
| Перейдя в Оптину пустынь, о. Варлаам продолжал прежнюю подвижническую жизнь; все имущество бывшего игумена, перевезённое с ним, состояло из нагольного тулупа и жесткой подушки. Во время, посвященное отдыху, он любил уединяться в лес, окружающий скит, и там, любуясь в безмолвии красотою матери-природы, „от твари познавал Творца” – по его выражению. Прогуливаясь же с молитвенною целью, любил быть наедине. „Возьмите меня с собою, батюшка”, сказал один из скитской братии, видя о. Варлаама, идущего в лес. – „Хорошо – отвечал старец – пойдем, только с условием: ходить молча!” Встречаясь с поселянами, любил вступать с ними в разговор и признавался, что нередко находил высокое утешение в их простых ответах на самые духовные вопросы. Имея, по слову св. Исаака Сирина , сердце растворённое жалостию ко всякой твари, при виде страданий, не только человеческих, но и животных, проливал обильные слёзы; ибо несмотря на свой внешний вид как будто суровый, был прост и добр, как Евангельское дитя. Сложения был крепкого, украшен сединами; стан имел согбенный, главу поникшую к персям, глаза тусклые и присно слезящие. Держась же уединения и крайнего молчания, по слову, слышанному преп. Арсением: „всех люби и всех бегай”, со всеми был всегда миролюбив; беседа его была отрывистая, краткая и речь лаконическая, от желания краткими словами выразить многое и сократить беседу. „Замечательно – говорил нередко о. Варлаам – что два помысла постоянно борют человека: или осуждение других за умаление (подвигов), или возношение при собственных исправлениях”. Сие одно показывает, как высоко было духовное устроение старца; ибо, по свидетельству отцев, такие помыслы могут быть лишь у истинных подвижников. И точно, его нестяжание, простота, смиренномудрие были поучительны и трогательны. Он жил на пасеке, келлии никогда не замыкал и вовсе о ней не заботился; она была завалена стружками, дощечками, которые старец собирал в лесу, и возле скита для подтопки печи и поделок. Когда однажды воры, забравшись на пасеку, обобрали келлии, расположенныя в одном с ним корпусе (братия в то время были на церковной службе): „Батюшка – сказал старцу сожительствовавший с ним брат – воры обокрали вас!” – „Щепки-то, что ль? – отвечал, улыбаясь, старец – я ещё натаскаю”. И точно, воры, ища чего-либо в „игуменской келлии”, внимательно разбирали ящик за ящиком, наполненные щепою и опилками досок и стружками, наклали целый ворох их по среди келлии, и довольно потрудившись, ушли из келлии, не найдя ничего, но взяв тулуп, единственную одежду, сверх той, которая была на старце. |
| Очень близким временем, рубежом XV и XVI вв., датируется список ГИМ, Волоколамское собр., сборник, 513, л. 373–383. 65 Особенностью этой рукописи является то, что значительное место в ней занимает аскетическая литература – произведения Никиты Стифата (л. 7–64), Исихия пресвитера (л. 64 об. – 102), Григория Синаита (л. 102–189), патриарха Германа («Стиси добрейши к вине слезней», л. 189 об. – 192), Марка («О духовном законе», л. 192–196), «Отца нашего Нила о безстрастии души и тела» (л. 307–310) и т. п. Собрание антилатинских сочинений начинается с л. 351 об. Рис. 3. Начало Изложения Давида Дисипата «О еже не впасти в ересь Варлаама и Акиндина». Перед заголовком – «греческая» запись. ГПБ, собр. Погодина, 1941, 1497 г., л. 22 об. – 23. Из Волоколамского монастыря происходит еще один список произведений Дисипата – ГИМ, Волоколамское собр., 558, преимущественно антилатинский по содержанию сборник XVI в., л. 43–57 об. 66 И, наконец, последний из известных списков – ГПБ, собр. Вяземского, Q.213.Б, л. 199–212 – относится к концу XVII в. Это тоже антилатинский полемический сборник. 67 Ни один из списков возвести непосредственно к другому не удается. Очевидно, их было гораздо больше. Большинство дошедших до нас копий относится, как видим, к концу XV–haчaлy XVI в. Тогда, можно думать, произведения Дисипата вызывали у русских читателей наибольший интерес. Не всё в произведениях Дисипата было понятно русским переписчикам, как показывают их ошибки (см. разночтения к тексту), но суть его мыслей и его пафос они, судя по всему, разделяли. В одном из болгарских списков – в сборнике Владислава Граматика 1469 г. – К. Иванова обнаружила интерполированные в текст Сказания Давида Дисипата «дополнительные ругательства в адрес Варлаама». 68 В русских списках их нет. Как на возможный русский ответ, отклик на идеи, изложенные Давидом Дисипатом , могу указать на прекрасное в поэтическом отношении, несколько поэтико-апокрифическое по своему содержанию приложение к его сочинениям в Волоколамском сборнике конца XV–haчaлa XVI в. 513, л. 383 об.). Этот любопытный текст (он не имеет никакого заглавия) хорошо поддается членению, во-первых, «пополам» – на две одинаковые по форме строфы, из 6 строк каждая, причем одна строка, 7-я, остается как бы переходной между строфами, – и, во–вторых, «пополам» в пределах каждой строки, за исключением завершающих: на каждую половину членимой строки приходится по 4 ритмических удара; краткие строки (6–я и 13–я) снимают ритмическое напряжение. Вот основания, по которым я этот текст расписываю как стихи. |
| Были раскольники и по другую сторону Байкала, а также немалое число идолопоклонников. Преосвященный Нил приискивал и приготовлял людей, способных к миссионерскому служению, и умел пользоваться всеми благоприятными обстоятельствами для успехов православия. Не мог укрыться от его проницательного взора подвижник чикойский – старец Варлаам, тем более, что он своими пустынными подвигами уже обратил на себя внимание соседних жителей, заслужил их доверие и уважение. Усмотрел архипастырь и другого, полезного деятеля на этом поприще, – архимандрита Посольского монастыря Даниила Русанова (урожд. Казанской губ.), которому и поручил вести дела против раскольников, при содействии гражданской власти. 11 Более же всего преосвященный Ннл возлагал свои надежды на старца Варлаама, столь благоприятно подействовавшего на Урлукскую волость своим богоугодным житием. Почему, призывая о. Варлаама к миссионерскому служению в среде раскольников, чрез архимандрита Даниила, преосвященный Нил писал к старцу между прочим: «Усердие ваше и ревность по благочестию и вере, ведомы мне стали; не сомневаюсь посему, что вы поревнуете и о том деле, деле истинно святом и богоугодном, о котором услышите от о. архимандрита. Будьте советником ему и сотрудником: от этого много зависит чаемый нами успех. Но ежели и препятствия встретят вас, не унывайте, а подвизайтеся, яко доблии Христовы воины, подвигом добрым, помня сказанное Апостолом, яко обративый грешника от заблуждения пути его, спасет душу от смерти» ( Иак. 5:20 ). 12 В основание просветительной деятельности принято было христианское просвещение народа; в руководство принят был указ святейшего Синода от 27 мая 1836 года за 5552, по делу о раскольнических сектах, где, в виду уменьшения раскольников, предписывалось повсюду заводить училища, для первоначального обучения старообрядческих и поселенских детей. Об открытии церковно-приходских школ по монастырям и церквам, преосвященный Нил немедленно предписал циркуляром в марте 1838 г. по всей епархии, и согласно указу святейшего Синода 1836 года, возлагал дело образования, в этих школах, на членов церковного причта; трудящимся на этом поприще было обещано внимание и поощрение от начальства, а для первоначального обзаведения училищ книгами, т. |
| В том же году архитектор все осмотрел, была составлена смета и представлена в Коллегию Экономии для рассмотрения, но прошел почти целый год и никакого распоряжения не воспоследовало. Тогда Мая 3-го 1738 года игумен Варлаам вторично вошел с представлением в Коллегию Экономии, прося новой сметы и осмотра, ибо в течении года еще более обветшали здания. Вторично приезжал архитектор Иван Мичурин, и все осмотрев составил опись и смету, которые представил в Коллегию Экономии, и тем дело и кончилось. Коллегия никакого распоряжения не сделала. В 1739 году Мая 29 во время бури в Угрешском монастыре раскрыло многие здания, вырвало окончины и проч., почему игумен Варлаам в Июле месяце того же года в третий раз просил о присылке архитектора для составления новой описи и новой сметы. Августа 10-го Иван Мичурин получил инструкцию, все повреждения и ветхости осмотрел и представил свое доношение в Коллегию Экономии 10 Декабря 1739 г., а ведомости и смету представил 6 Февраля 1740 года. Прошел еще год – Коллегия Экономии ограничилась тем, что представила смету и доклад президенту Коммерц-Коллегии графу Мусину-Пушкину. Стали просить Высочайшего разрешения, между тем игум. Варлаама сменил Иона, который по вступлении своем в управление монастырем подавал прошение в Коллегию Экономии в Ноябре месяце 1741 года. На доношении была сделана помета: «Ноября 26 д. 1741 года, записав взять к делу и справясь росписав предложить немедленно.» Наступил 1742 год, а распоряжений о поправках ветхостей никаких не было сделано; наконец в последних числах Мая месяца 1742 года, своды в братской поварне обрушились и кровля развалилась и все строения от непоправления развалились и игумен Иона 28 Июня 1742 г. подал прошение на Высочайшее Имя. После сего прошения последовало наконец Высочайшее разрешение и Коллегия Экономии, наведши справки о доходах, получаемых монастырем с его имений разрешила употребить на поправку ветхостей по смете архитектора Мичурина 929 р. 25 к. и выданы были приходорасходные книги для записки денег и материалов. |
| В 1729 г. уже само правительство распорядилось, чтобы первоначальное следствие над духовными лицами по политическим делам производилось духовным судом, будучи побуждено к такому распоряжению необыкновенным множеством следственных дел этого рода; а священников и монахов, сказывавших за собою слово и дело бездоказательно, спроста или пьяна, или в ссорах и драках, также под судом дозволено было и судить и наказывать одним местным духовным властям, не списываясь даже с св. Синодом. Но епархиальные архиереи и консистории так уже были напуганы подозрительностью правительства, что сами отказывались решать подобные дела даже в самых пустых случаях и старались как можно скорее сдавать их или в св. Синод, или тайную канцелярию. В 1729 г. был наприм. такой случай в Киеве. Эконом Николаевского монастыря, пересматривая однажды монастырский синодик, нашел его не совсем исправным, разорвал его и велел послушнику переписать вновь. Такой поступок не представлял, кажется, ничего противогосударственного и противоправительственного; но нашлась какая-то изобретательная голова, которая вывела из него политическое обвинение, оперевшись на то важное обстоятельство, что в разорванном синодике были написаны между прочими имена царских особ. Несчастный эконом тотчас же был взят в консисторию под стражу. Но, держа его в тюрьме, консистория и тогдашней архиепископ Варлаам Вонатович сами были в страшном недоумении, в чем его, собственно, обвинить и что с ним делать. Факт был налицо: разорвал лист с царскими именами и бросил его на пол; но в злом умысле при этом человек запирается, а может быть, у него и был такой умысел; ни отпустить арестанта, ни обвинить без улик нельзя. Думали, думали и решили послать дело в Синод, – пусть решает, как знает; изложив дело, преосв. Варлаам писал в донесении, что сам он «сего таким случаем учиненного дела, опасаяся на себе гнева и штрафа, с консисторией решить не дерзнул» 617 . Несмотря на все заявления верноподданнической ревности, духовные власти уже не могли возвратить себе доверия правительства. |
| Любовь Адриана к строительству и украшению далеко выходила за порог его жилых и торжественных покоев. Известно, что в 1692 г. он возвел новое каменное здание своего Дворцового приказа, а через два года перестроил помещение Патриаршего разряда. В 1697 г. патриарший двор вновь подвергся серьезной перестройке; летом 1699 г. был произведен наружный ремонт, а Крестовую палату вместо теса перекрыли шведским листовым железом. Даже если не считать ежегодных крупных расходов патриарха «на церковное строение», «на богаделенное строение» и помощь в обустройстве небогатых монастырей по всей Руси, на одно поддержание в порядке своего двора Адриан тратил сотни рублей. Не менее красноречиво о характере архипастыря свидетельствуют дела, которыми он занимался в тиши своего кабинета и, коли того требовали церковные правила, на заседаниях в парадных залах обширного патриаршего двора. Исследователи единодушно толкуют решения Адриана по разнообразным церковным спорам как признаки его слабовольности. Давайте сами откроем эти дела и посмотрим, так ли достоверно суждение историков о личных свойствах и мотивах деяний патриарха. Большинство дел, выходивших за рамки полномочий назначенных Адрианом духовных администраторов, начиналось, увы, с доноса. Так, в 1691 г. на многоученого митрополита Киевского Варлаама Ясинского доносил патриарху архимандрит Феодосии Углицкий. По его словам, митрополит, произвольно распоряжаясь имуществами Киевского Выдубецкого монастыря, вовсе разорил эту древнюю обитель. Патриарх не стал торопиться с решением. Тем временем Варлаам послал в Москву письменное уверение «пречестных отцев игуменов киевских», что никакого вреда монастырю не нанес, а, напротив, «всячески о нем в созидание промышляет». На основании этого соборного мнения Адриан сделал в 1692 г. выговор доносителю архимандриту Феодосию, а митрополиту Варлааму выразил доверие и благоволение . В другой раз, в 1700 г., группа киевских граждан доносила о различных притеснениях со стороны митрополита; в свою очередь, Варлаам просил патриарха оставить «сии клеветы» без внимания. Адриан решительно уклонился от разбирательства распри между паствой и Киевским митрополитом. В грамоте Варлааму архипастырь указал, что не покоряющихся своему архиерею и четвероженцев обязаны смирять градские начальники, «ибо того ради видимый меч и бич носят». В суд Киевской митрополии, писал патриарх, он не вступался и не вступается. |
| А.Г. Воробьева Письма архиепископа Варлаама игумении Олимпиаде 52 1 Воистину Воскресе! Взаимно приветствую Вас и деток Ваших и родных с наступающим Светлым Праздником и желаю Вам и Вашим присным душевного мира, здравия и радости. Простите, что не сразу отвечаю: устает голова и от обычного правила и не может ясно выразить мысль. Сочувствую Вам в Ваших скорбях и искушениях от больной: знаю – трудно их терпеть. Но Вы за послушание терпите, и Господь Вам за это воздаст. Теперь, судя по сложившейся обстановке, пришло время переменить квартиру для м[атери] Р[афаилы] 53 . Довольно погостила у Вас. Пусть поживет у сестры, братьев, а еще лучше у м. В. Посмотрите сами, как и где удобнее будет ее устроить. И в будущем, если бы, паче чаяния, пришлось ее на время взять к себе, то выговорить себе и помощь от родных ее, в виде переводов, что ли, на которые можно было бы указать вопрошающим. Помоги Вам в этом Господь, и я буду о сем просить. Ее проделкам и озорству не удивляйтесь: она вроде одержимой и за свои ли грехи или для нашего испытания – а может быть, грехов у нее не больше, чем у нас, даже, может быть, и меньше, если ей мало дано и талантов благодати – об этом ведает только Господь. Нам же сказано: ни перед каким грешником не превозноситься и не уповать на свою исправность и отсутствие озорства – самоцен может съесть все наши подвиги и добродетели, если они есть. Кроткое терпение чужих грехов хотя и самое трудное дело, но зато и самое прибыльное и верное. Так что и Вы не считайте время, проведенное с Р[афаилой], для себя пропащим: где терпение, там больше спасения. Сравнительно спокойная жизнь, хотя бы и с добрым молитвенным настроением, все-таки ниже беспокойной, с плохим молитвенным настроением. Такова истинная расценка подобных вещей. Вероятно, Клавдюша Вам пишет? При случае располагайте ее к простоте, терпению, кротости, чтобы не заниматься помыслами (не беседовать с демонами), а стараться всем делать добро ради Господа и никогда не унывать: все прощается кающемуся. Унылый не верит в милосердие Божие, а основывается на своих гнилых подвигах и якобы исправлениях. Крестная ей много об этом твердила, но она склонна забывать и носится с собой, как курица с яйцом. Постоянно ставит термометр к своему настроению. Увы! Плоды себялюбия. |
| Немалое количество книг было приобретено для библиотеки за деньги: так в 1772 году Платон купил в академии наук для семинарской библиотеки книг на 244 р., в числе их были: Orosii adversus paganos libri VII; Gratiani canones; Leibnitii Theodicaea; histoire générale de l’Amérique, par Touron 14 томов; Буало сочинения в 8 томах; Корнеля в 6 томах; 0леария voyages faits en Moscovie, Tartarie et Perse (цена 15 p.); oeuvres de Montesqvieu et Voltaire др. В том же году куплено книг у г. Наумова на 28 руб.; между ними были: Calvini opera in9 volum. Nouvelle bibliothque des auteurs ecclesiastiques par Dupin in 9 volum.; Melanchtoni opera in 4 volum. и друг. В 1774 году в московском университете и у переплетчика Ридигера куплено книг на 133 р.; между ними числятся: географический лексикон Российского государства; история Российская Татищева; записки Сюлли в 3 томах; повседневные дворцовые записки; опыт Российской географии 9 томов; но между книгами приобретено много и пустых, наприм. забавные, печальные и любовные истории для увеселения женского пола; Флорикурт развращенный; истолкование снов и др. Пересмотрев реестр купленных кпиг (по выбору префекта М. И. Ильинск ого), Платон дал резолюцию: «стараться впредь покупать такие книги, которые бы содержали в себе материю нужную, или полезную, а не пустую и ветренную». В 1776 году куплено много учебных книг именно риторики, пиитических правил 50 экз., trac» tatus Zemicaw и др. В 1802 г. за 131 рубль приобретены книги (34 названы) из библотеки умершего архимандрита Голутвина монастыря Варлаама; из них можно указать на Bernardi opera в 6 томах, Schu- berti institutions Theologiae polemicae в 4 томах, Римской истории Ролленя 16 томов, его же древней истории 10 томов. В 1803 году куплены для семинарии книги, оставшиеся после архимандрита воскресенского монастыря Иеронима: при выборе книг замечательно то обстоятельство, что Платон приказал прежде начальству Троицкой семинарии отобрать лучшие книги для своей библиотеки, а потом уже приобретать остальные предоставил московской академии и вифанской семинарии. Троицкая семинария купила книг 221 том за 202 р. Из них замечательны: Martini de antiquis Ecclesiae ritibus в 2 томах, Schcuchzeri physica sacra в 2 томах, Martii historia naturalus в 10 томах, Lilienthal commentaries в 9 томах, illustrissima bibliotheca concionatoria, проповеди Цоликопфера на немецком в 7 томах, проповеди Штурма на нем. в 5 томах, сочинения Мосгейма, Дедерлейна, Штокгаузена и др., discours historiques, critiques, theologiques et moraux par Saurin в 11 томах, sermons par Durand в 7 томах, sermons par Flechier в 5 томах и др. Сумма на покупку книг была отделяема из экономических остатков, и усиливаема повременными пожертвованиями. Сам Платон не раз из своих сумм уделял на приобретение книг; были опыты пожертвования и от сторонних лиц: так в 1800 году сенатор И. В. Лопухин пожертвовал 100 руб. собственно на библиотеку. |
| 1 декабря Баторий покинул армию и уехал в Вильно, поручив гетману Замойскому длительной осадой взять Псков. Энергичный воевода Шуйский 4 января предпринял очередную вылазку, оказавшуюся последней. 15 января 1582 г. в Запольском Яме было заключено десятилетнее перемирие, а 4 февраля вражеская осадная армия ушла в Ливонию. Оборона Пскова явилась самой яркой страницей Ливонской войны. Его защитники при бездействии царя и без помощи извне отбили 31 штурм и сами совершили 46 вылазок в лагерь противника. Героическая 107-дневная оборона Пскова в 1581 г. сорвала захватнические замыслы Батория, который потерпел у его стен свою самую крупную неудачу в войне с Россией. Разгромленный в свое время опричниками город стал твердыней, которая оказалась не по зубам даже бесспорно талантливому полководцу. Подвиг псковичей позволил Росси закончить Ливонскую войну без территориальных уступок Польше. Псков испил свою чашу бедствий и в Смутное время. Швеция многое выиграла в Ливонской войне. Ею были захвачены Новгород, Старая Русса, Гдов, Орешек, Корела, Порхов. На северо-западе Московского государства лишь Псков оставался непокоренным. Город уже отразил три попытки интервентов овладеть им ( в сентябре 1611 г., в конце июля - начале августа 1612 г. и в январе 1615г.), когда 29 июля 1615 г. к Пскову подошло шведское войско во главе с королем Густавом-Адольфом. Шведы заняли окружавшие Псков монастыри, расположив свой главный укрепленный лагерь, в котором находился король, у Снетогорского монастыря в 3 км к северу от города. В лагере находилась конница, а в 200 м от Варлаамских и Ильинских ворот были установлены орудия, которые охраняла пехота. Утром 30 июля часть шведского войска из Снетогорского монастыря направилась к городу и остановилась вблизи него. Защитники Пскова не преминули воспользоваться беспечностью врага, выслав отряд конницы. Внезапно атаковав шведов, псковичи нанесли им большой урон. Они убили Горна, крупного шведского военачальника, и ранили самого короля. Густав-Адольф распорядился отойти от города подальше. Во второй половине августа Псков был полностью окружен. 3 сентября прибыли осадные орудия, которые были установлены с трех сторон крепости. Ее защитники активно оборонялись. Они ежедневно устраивали вылазки небольшими отрядами. «Охочие люди» наносили врагу урон, захватывали языков, следили за намерениями противника. |
|
|
