| В Новый год Валя мечтала только об одном: дожить бы до больницы Она до сих пор в палате, а так хочется домой 17 мая, 2022 Она до сих пор в палате, а так хочется домой 31 декабря, когда вся страна праздновала наступление Нового, 2022 года, Валя задыхалась. У нее резко упал кислород в крови, и температура никак не спадала, а каждый вдох давался с трудом. На Новый год 15-летняя Валя мечтала только об одном: дожить бы до больницы. 5 января Вале наконец сделали КТ, и оказалось, что ее легкие поражены на 28%. Врачи подозревали ковидную пневмонию, но когда девочка сдала тесты на коронавирус, они были отрицательные. Вале становилось хуже с каждым днем. Вскоре из Ростова приехал врач, Вале сделали бронхоскопию и перевели на ИВЛ — дышать сама она больше не могла. Легкие девочки были забиты слизью и гноем. Антибиотики не помогали, воспаление развивалось, показатели крови с каждым днем все больше пугали. Пневмоторакс, дренаж — синегнойная инфекция в паре с грибком разрушали Валины легкие. Она похудела на восемь килограммов, она лежала совсем прозрачная, совсем бледная. Валя не жила бы, если б аппарат ИВЛ не дышал за нее. «Это на всю жизнь» У Ирины две дочки — старшая Виктория и Валя. Со старшей никогда не было никаких проблем, никакого страшного диагноза. Поэтому, когда в два месяца у Вали поднялась температура и появился кашель, Ирина и подумать не могла, что это генетическое заболевание. Младенца с мамой госпитализировали в местную больницу, но понять причину кашля врачи не могли. Тогда Валю перевели в областную детскую больницу Ростова-на-Дону, и вот там Ирина впервые услышала это слово — муковисцидоз. «Прогрессирующее заболевание. На всю жизнь», — пояснили врачи. И все же первые годы Валя жила почти как все дети. Разве что болела часто. Разве что два раза в год ездила на обследование в РДКБ, а дома весь день ее был расписан по часам — ингаляции, таблетки, дыхательная гимнастика. Ухудшение началось в подростковом возрасте. Муковисцидоз начал быстро прогрессировать из-за попадания в легкие Вали синегнойной палочки. Это один из основных патогенов человека, вызывающих тяжелые инфекции в условиях стационаров. Легкие почти 90% пациентов с муковисцидозом во всем мире поражены этой бактерией. И Валины тоже. |
| «Девчата» Страна хором запела вслед за ней песню Александры Пахмутовой «Старый клён», на долгие годы ставшую поистине народной: «Отчего, отчего, отчего так хорошо…» Её героиня, смешливая и заводная, очень полюбилась зрителям за простоту, которую актриса, кстати, тщательно продумывала – иногда прямо на съёмочной площадке. «Девчата» Народная артистка России кинорежиссёр Светлана Дружинина: «Всё идёт от интуиции и актёрского таланта, когда нужно было что-то придумать, она придумывала!» …А много лет спустя, когда работы стало меньше, «Девчата» начали кормить актрису. Она ездила с концертами по городам и весям и пела полюбившийся многим «Старый клён». «Девчата» После «Девчат» карьера Овчинниковой пошла в гору. «Журналист», «Девять дней одного года», «Звонят, откройте дверь!», «Большая перемена». … Она прожила яркую и долгую жизнь в кино. С конца 1950-х и до начала 1980-х Люсьена Овчинникова практически не знала простоев в работе. Её всё время приглашали сниматься. «Журналист» Обычно ей доставались роли второго плана, но каждую она играла с полной отдачей, была способна на самоотверженные поступки. Как например, в картине «Встреча на рассвете», где она играла одну из коровниц. Героини Люсьены Овчинниковой подкупали своей достоверностью и простотой. В платочках, ватниках, спецовках своих героинь актриса смотрелась так, будто в них и родилась. «Девичья весна» Несмотря на то, что в прессе её называли «уникальной, удивительной и многообещающей» и её узнавали на улице, звание заслуженной артистки РСФСР Люсьене Овчинниковой присвоили только в 42 года – после роли в фильме «Большая перемена». В этом суперпопулярном советском телесериале Овчинникова сыграла Валю – невесту бригадира Петрыкина, роль которого бесподобно исполнил Ролан Быков. «Большая перемена» Первую из главных ролей она сыграла в производственной драме режиссёра Фёдора Филиппова «На завтрашней улице» в 1965 году. В 1969 году ей досталась роль Зины Голубевой в замечательной, тонкой, психологической, немного сентиментальной мелодраме Виталия Мельникова «Мама вышла замуж». |
| Вот едет Валя к матушке. Купила ей продуктов полную сумку. Смотрит – на прилавке вилок капусты. Да какой славный! Взять или не взять? Подумала-подумала… Нет, и так сумки тяжёлые, не донести. А у неё муж Володя когда-то щи варил – объеденье. Вот она и думает: «Да ладно, что там капуста! Вот нам бы щей Володиных!» Приезжает к матушке Сепфоре, а та ей с порога: «Ну что, купила тот славный вилок капусты? Нет? Не расстраивайся. У нас вон на кухне сколько вилков лежит. Да ладно, что там капуста! Вот нам бы щей Володиных!» Или едет Валя к матушке и покупает ей булку хлеба, ещё горячую. И думает: «Вот бы матушке довезти успеть хлебушек свеженький, горяченький!» А мать Сепфора дверь ей открывает и говорит улыбаясь: «Ну, доставай свой хлебушек свеженький, довезла горяченький!» Валя пела в храме на клиросе. И вот как-то раз пошли у них какие-то неурядицы, столкновения. Обидели Валю несправедливо. Да так сильно, что она решила идти и всё рассказать настоятелю, пожаловаться на обидчиков и найти защиту. Идёт-идёт, и вдруг – на полпути – как будто кто-то остановил её. Резко пропало желание жаловаться настоятелю. А на смену этому желанию пришла сильная потребность тут же бежать к матушке Сепфоре. Валя и побежала со всех ног к матушке. Поднимается по лестнице, а старица, как будто ждала её, заранее двери открывает. И сразу же говорит с порога: «Ну что, жаловаться решила?! Никогда не жалуйся! Как бы тебя ни обидели, а ты не жалуйся! Молись – Господь Сам тебя управит и защитит! Поняла?» …Валя на минуту останавливается. Молчит. Поднимает кружку с чаем и делает несколько глотков. Видно, что воспоминания оживили прошлое и она переживает его заново. А я поднимаю глаза на портрет матушки и мысленно говорю ей: «Да, матушка, когда-то я тоже сражалась с помыслами обиды. И так хотелось пожаловаться на несправедливость. И я стискивала зубы, удерживая себя от “похода в поисках правды”, и выписывала в блокнот слова Блаженного Августина: “Лучше печаль того, кто неправедно терпит, нежели радость того, кто неправедно действует”. И слова святителя Игнатия Брянчанинова: “Если никакое искушение не может коснуться человека без воли Божией, то жалобы, ропот, огорчение, оправдание себя, обвинение ближних и обстоятельств – суть движения души против воли Божией”«. |
| И оказалось, что это сразу решило огромный пласт проблем. Можно было ничего не скрывать, не прятать, не «держать лицо», а просто всем вместе проживать то, что случилось. Конечно, было волнительно: а как воспримут девочки? Но все оказалось хорошо. А Валя с мужем не смогли сказать. Это все можно понять. Скрывали они и первый месяц, и второй, и полгода, и дальше. Знали, что с каждым днём выбраться из этой паутины молчания будет ещё сложнее, но не умели подобрать слова. И однажды, когда малышу было месяцев девять или десять, на улице к Валентине, которая гуляла с двумя сыновьями, подошла приятельница. – Ой, а он что, Даун? – удивлённо спросила она Валю. Наверное, не хотела сказать ничего плохого, не хотела сделать больно, но – как получилось. Дальше были слёзы старшего сына, объяснения, опять слёзы. – Почему у меня брат Даун? – кричал мальчик. На какое-то время он даже ушёл жить к бабушке. Потом долгая работа с психологом, лекарства. Возвращение домой… Когда, казалось, что все уже наладилось, парень сказал: – Какой ни есть, он – мой брат, и я его люблю. Но я до сих пор не могу понять, почему вы меня обманывали?! Почему??? Вы что, мне не доверяете? Молчание было нашей самой большой ошибкой. Оно чуть не разрушило отношения с сыном – Молчание было нашей самой большой ошибкой, – говорила мне потом Валя. – Оно чуть не разрушило отношения с сыном. Случилось то, чего я больше всего боялась. Он узнал все не от нас, а от постороннего человека. Боялась и молчала… Вспоминала я другую семью. Лично не знала, родственники их рассказали. У одного серьёзного госслужащего давно ещё родился мальчик с синдромом Дауна. «На старости лет», – как они сами говорили. Вырастили старшую дочь, замуж выдали, внуков ждали. И когда жене было уже за сорок, она забеременела. Муж, важный госслужащий, настаивал на аборте: – В нашем возрасте это уже неприлично. Все нормальные женщины делают аборты. Тогда это и правда было «нормальным». До ужаса обыденным. Но она не захотела. И родился мальчишка. – Чем вы думали в таком возрасте? – удивлённо спросила старая акушерка с нарисованными, как фломастером, синими бровями и взбитой чёлкой «Карлсон». – Отказываться будете? |
| — Это похоже на очень сильное напряжение. Ты напряги руку. Вот! А у Вальки так ноги напряжены. И когда ноги так напряжены, очень тяжело ходить, сложно поймать равновесие. Взрослые задают вопросы Лиде так, как будто Вали рядом нет. — Они говорят о нем, как о сломанной машине. «А чего это у тебя с машиной? Это давно у тебя или что?» Валька живой, можно и у него спросить. Я вижу, что люди достаточно жесткие. Они не видят границ и не понимают, как правильно выстроить разговор. Может, контакт сначала установить с человеком, у которого ты хочешь спросить? Ну допустим: «Извините, мне интересно узнать…» В глазах людей, когда они видят Вальку, всегда есть любопытство и страх. Но, например, в метро часто просто не замечают, что нужна помощь. По лестницам в метро Лида носит Валю. Сначала ей нужно перенести Вальку, а потом велосипед или самокат, а раньше, когда он был маленький, коляску. — Ты ищешь глазами человека, который тебе поможет. Пытаешься ему что-то сказать, и в этот момент он смотрит на тебя как на человека, который деньги сейчас будет просить. Люди отшатываются. Единственные, кто мне помогал всегда, — это люди из Казахстана, Таджикистана, Узбекистана… Они подскакивали и без вопросов говорили: «Давай донесу, давай помогу». Мама рассказала Вале о том, что с ним, когда ему было пять лет. Он спрашивал: «Почему все побежали, а я не могу?» На реабилитации вокруг него все время говорили странные, непонятные слова: «церебральный паралич», «спастика». Неприятно, когда про тебя говорят словами, которых ты не понимаешь. Лида с Валей сели рядом. У Лиды был страх. Потому что это больно говорить, но она сказала: — Валька, это называется церебральный паралич. Что-то произошло, я точно не знаю что, какие-то области мозга не работают, они не дают расслабиться ногам, не дают возможности правильно двигаться. Я очень надеюсь, верю, что ты сможешь более легко двигаться. Но пока это вот так. Я не хотела, чтобы это с тобой происходило, но это произошло. Валька плакал, и Лида тоже плакала. |
| Папа твердо посмотрел на Валю и сказал: – Нет, таких смелых мечтаний мы себе не позволяем. Живи спокойно. Валя вяло ковырял в тарелке и думал, как исправить бестактность. Вроде женщинам, ожидающим ребенка, покой нужен. Так, что еще? Витамины, кажется. Он вежливо сказал: «Спасибо», – и вышел из-за стола. – Пойду прогуляюсь. Зачем он накинулся на родителей? Почему не рад? Он и сам не знал. Переходный возраст. Только начался, а как уже надоел. Скорее нужно взрослеть. Скоро Валя вернулся и протянул маме пузырек. – «Гендевит», – прочитала удивленная мама и засмеялась. – Спасибо, сынок. – Ты, это… ну, чтоб все хорошо было… Дополнительные витамины нужны… – Заботливый ты мой! А позже, когда Валя смотрел фильм, мама подсела к нему и спросила: – Кто ж тебе рекомендовал витамины? – Никто. Увидел: витамины. Дай, думаю, куплю. – Мы их бабушке подарим. Они для пожилых. А мне, дорогой, нужны особые витамины, только они стоят очень дорого. – Ниче, накопим. Валя сосредоточенно смотрел в экран, а сам думал, как накопить на витамины. Мама Саньке сразу понравилось быть старшим, он быстро освоился с новым положением. К хорошему легко привыкаешь. Мама сильно изменилась. По утрам у нее был очень усталый вид, ей тяжело было вставать, готовить завтрак и идти на работу. А сама она завтракать не могла: ей становилось нехорошо. Санька гладил ее волосы и говорил: – Ты зелененькая у нас какая-то… Мама смеялась: – С тобой, Санька, не пропадешь. Что-что, а смешить ты умеешь. Мужское население вынесло решение освободить маму от готовки завтрака и вообще привыкать к еде попроще. – К сожалению, мало есть мы не можем, но без разносолов обойдемся, – сказал папа. Иногда мама шла не на работу, а к врачу и всегда приходила оттуда не в настроении. – Мам, я предлагаю неприятности заедать мороженым. – Хорошая идея, Санька! И они оправлялись покупать мороженое. – А оно не вредное? – интересовался Санька. – Да не сказать, что полезное, но положительные эмоции тоже нужны. К тому же, я могу его есть, а это уже удача. |
| – Нет, разведку произвел. Результаты разведки крайне положительные. – Ты о чем? – Да был сегодня у Наташи, посмотрел ее сестру маленькую. – Ну и как? – Хорошо! Я согласен. Хоть брата, хоть сестру. Пасха Наступил Великий пост . Иногда они ходили на службу всей семьей, но чаще Санька шел вдвоем с мамой. – Ну идите, – провожал их папа. – Мы с Тамарой ходим парой. – Мы не парой, а тройкой. Про Сережу-то забыл? – Ах, ну да! Только третьего пока не видно. У папы теперь прибавилось забот, он иногда работал в выходные или брал работу на дом. А Санька был маминым неотлучным телохранителем. Валя тоже старался помогать, но иногда на него находило то мрачное, то ядовитое настроение. – Переходный возраст, – спокойно констатировал Санька, но вообще старался вслух этого не произносить: от Вали можно было и схлопотать. В храме Санька усаживал маму на скамеечку, а на вопросительные взгляды бабушек спокойно отвечал: – Мама непраздная. Неважно себя чувствует. И вставал рядом. К Пасхе маме стало заметно лучше, она теперь ела с большим аппетитом и уже была не «зелененькой», а очень даже румяной и круглой. Они с Санькой решили попробовать испечь кулич. – Вообще-то это сложно, но ведь пекут же люди, – сказала мама и занялась поиском рецепта. Валю совсем загоняли то за ванилью, то за изюмом, то за цветной посыпкой. – Ну вы даете, народ. Словно на международный кулинарный конкурс собрались. Призы будут? – Конечно, будут. Куличи. В Страстной четверг мама встала рано и замесила тесто вручную. Когда Санька проснулся, первая партия куличей уже была в духовке и по квартире плыл сладкий праздничный запах. Санька наполнил тестом специально приготовленные маленькие консервные банки из-под зеленого горошка и теперь ждал, когда испекутся куличики-малютки. Готовые куличи они по рецепту опытных хозяек клали на бок в мягкие подушки, чтобы низ не провалился. А когда они остыли, мама залила их глазурью, а Санька щедро посыпал цветными шариками. Даже Валя проснулся в праздничном настроении. – Прямо как в детстве: радостно, а сам не знаешь почему… |
| После этих слов повариха целый месяц крепилась, не заглядывала на Ботик. Но, конечно, дома, в своем желтом домике в Берендееве, тосковала по дочке, плакала, а девочка тоже не могла утешиться ничем: мама ее бросила! А когда повариха не выдержала и опять пришла с большими гостинцами — вот была встреча! И опять все уговаривали взять условно, и опять Аграфена Ивановна упорно повторяла свое: — Брать так брать, а то уж, что уж так-то брать. Так длилось месяца два. В августе пришла бумага о смерти отца Вали, и Аграфена Ивановна увезла свою дочку в Берендеево. Кого прельстит рыженький блеклый домик в три окошка, обращенный в туманы Берендеева болота! Никому со стороны не мило, а себе-то как дорого! Все ведь тут сделано руками своих близких людей; тут они рождались, жили, помирали, и обо всем память оставили. Собачку отнимут от матери, принесут в чужой дом, и то, бывает, пузатый кутенок озирается вокруг мутно-голубыми глазами, хочет что-то узнать, поскулит. А Вале, девочке-сироте, было в рыжем домике все на радость. Валя ко всему тянется, весело ей, как будто и в самом деле пришла в свой родной домик к настоящей маме. Очень обрадовалась Аграфена Ивановна и, чтобы девочке свой домик совсем как рай показать, завела патефон. Сейчас и на Ботике есть патефон, а в то время, когда Валю брали, дети там патефона вовсе не слышали, и Валя не могла помнить патефон вовсе. Но патефон заиграл, и девочка широко открыла глаза. — Соловей мой, соловей, — пел патефон, — голосистый соловей… Козочка удивилась, прислушалась, стала кругом озираться, что-то узнавать, вспоминать… — А где же клеточка? — вдруг спросила она. — Какая клеточка? — С маленькой птичкой. Вот тут висела. Не успела ответить, а Валя опять: — Вот тут столик был, и на нем куколки мои… — Погоди, — вспомнила Аграфена Ивановна, — сейчас я их достану. Достала свою хорошую куклу из сундука. — Это не та, не моя!! И вдруг у маленькой Козочки что-то сверкнуло в глазах: в этот миг, верно, девочка и вспомнила все свое ленинградское. — Мама, — закричала она, — это не ты! |
| Мы летели медленно, а время быстро. И уже вечером приблизился от горизонта к нам город. Недалеко от реки, среди мелких берез, мы увидели круглую поляну с ромашками. Они росли не очень часто — каждая по отдельности — и от этого казались особенно крупными и удивительно чистыми. — Давай нарвем, — сказал Виталька. — Тетя Валя знаешь как любит цветы… Я повел ковер над самой травой — искал место, где можно опуститься и не помять ни одного цветка. И нашел уже, но Виталька испуганно сказал: — Не надо, намокнет! В самом деле, трава блестела, а на ромашках, как на блюдцах, лежали капли. Наверно, недавно здесь пролился случайный солнечный дождик. — Держись в воздухе, — сказал я Витальке. И он повис на ковре-самолете в метре от земли, а я прыгнул в сырую путаницу листьев и стеблей. Кеды быстро промокли. Но зато большой букет пахнул теплым дождем, лесом и радугой. Когда мы летели к дому, я держал охапку ромашек у груди, поэтому футболка у меня спереди тоже промокла и к ней прилипли мелкие листики. С поляны мы взлетели на большую высоту, распустили для маскировки «змеевый хвост» и пошли над городом. Было время заката. Нас еще освещало солнце, а город уже лежал в тени. Мы спикировали в эту тень и стремительно опустились, почти упали к себе на крышу. В доме было тихо, только в щелях скреблись сверчки и другая мелочь. Мы спустились в комнаты, достали старинную прозрачную вазу и посреди стола поставили букет. — Лишь бы не завял до завтра, а то… — начал Виталька и странно замолчал. — Ты чего? Он икнул и показал на угол. Там стоял чемодан тети Вали. — Значит, она… ик… вернулась сегодня утром. — Где же она? — глупо спросил я. — Где! — плаксиво сказал Виталька. — Бегает по всему городу, нас ищет! Где еще? Вон она идет. Я увидел в окно тетю Валю. Она медленно шла по двору от калитки. Мы ринулись на вышку, сорвали с себя кеды и нырнули под одеяла. Каблуки тети Вали застучали на ступенях. Следы моих мокрых кед безошибочно указали ей, что путешественники вернулись. Через полминуты мы, замерев, лежали носами к стенке, а тетя Валя стояла в середине свободного пространства и обращалась к нашим спинам и затылкам с необычно длинной и крайне суровой речью. |
| Игорь М. 31 мая 2020, 07:13 Наталья Игорю и читательнице 29 мая 2020, 21:41 ...Владимира Карпова, который при том плевался от побудительных мотивов " пацанвы " > > > Надо же, прямо таки " плевался " ? И на Зину Портнову,и на Марата Казея,и на Валю Котика,и на Зою Космодемьянскую тоже " плевался " ? Это современная Россия весь год плюётся на советское прошлое, и только 9 мая вдруг вспоминает о " героическом наследии " , хотя при этом не забывает ставить фанерную ширму перед мавзолеем. Интересно, какие же были эти " побудительные мотивы " , заставившие автора " плеваться " ? Елена О 31 мая 2020, 06:58 А кто-то другой напишет " чудесное поколение " дворников и сторожей " . Писатели и поэты склонны писать ненаучным языком, а художественными образами. Елена О 31 мая 2020, 06:39 Наталья, смысл фразы про поколение у автора не такой, как вы прочитали. Он из разных ПОКОЛЕНИЙ РУССКИХ ГЕРОЕВ описал одно конкретное поколение именно ГЕРОЕВ, а вы прочитываете его слова, как " поколение х - все герои " . Возможно было бы понятнее, вместо конструкции " аппарат такого-то поколения " , употребить конструкцию " герои из поколения русских советских людей " . Наталия Ростова - Елене 30 мая 2020, 23:06 Не утрируйте, пожалуйста. Я не писала, что академик Морозов - " человек, героической судьбы " . И чтоб не делать такие выводы, какие сделали Вы, лучше потрудитесь прочитать его биографию. Он и рядом не стоял с чеченскими террористами. Я не восхищаюсь периодом его жизни, когда он был революционером, ещё и радикальным. Но искренне рада, перерождению его души после тюрьмы. А перерождение было колоссальным. И поступки его в последствии, говорят сами за себя. На десять жизней хватит. И этим поступкам можно подражать. А Вам приведу в пример одно замечательное высказывание неизвестного автора - " У каждого святого - есть прошлое. У каждого грешника - есть будущее. " Так что, не судите... Елена 30 мая 2020, 20:31 Как же по доброму, по христиански, накинулись на Наталью. За что? За то, что помнит правду о жизни своей бабушки. Не хочет забыть и присоединится к общему елейному хору умиления? А меня так же как и Наталью терзают сомнения. Как же среди представителей этого " поколения прекрасных советских людей " нашлось столько " доброжелателей " строчивших доносы на соседей? В какой параллельной реальности, одновременно с этим " поколением прекрасных советских людей " , в то самое время, гноили в лагерях новомучеников, расстреливали верующих на Бутовском полигоне? Представители какого " прекрасного советского поколения " их мучили, арестовывали, конвоировали, расстреливали? Ведь задействованы были массы людей. |
|
|
