| — Бабушка любила тебя, Акуля… Какая она была хорошая, добрая!.. И вот нет ее… — Леночка вскрикивала и хваталась за голову. — Не плачь, Ленушка… Не горюй, лапушка. Бабушке тяжело на том свете, коли ты так убиваешься… Ты еще маленькая, а жизнь велика… У тебя вон Валюша на руках… Бабушка, поди-кось, немало горя видела, терпела, вас растила… — Я не буду, Акулинька. Я буду все делать, как бабушка любила. Правда твоя. Валюша еще глупенькая… Я буду беречь ее, бабушка с неба увидит и станет радоваться на нас. Я не буду плакать. — Господь не оставит сирот! Все обойдется, моя ласковая… И людей хороших повстречаешь… Пожалеют они вас, как и вы меня, помнишь, пожалели. Не плачь, не труди ясные очи! — так утешала Акуля дорогих девочек. Прошел день, и родственники стали снаряжать Леночку и Валю в институт. Заливались слезами девочки, расставаясь с Акулей, покидали милую квартиру, где им всем так хорошо, счастливо жилось. Леночка так и замерла, охватив Акулю за шею. — Приходи… Навещай… Не забывай… — шептала она, целуя девушку. — Молчите, знаю… Ох, мои родимые!.. Ох, милые… Знаю сама! — растерянно твердила Акуля, прижав девочек, словно боясь выпустить их… Валю насильно оттащили от нее. Девочек увезли в институт. Акулина поступила на новое место. Она ходила сначала, как во сне, и все ее мысли были там, в каком-то институте, с ее бесценными барышнями. Много бессонных ночей провела она, вспоминая свою хорошую жизнь, и горячо молилась о Ленушке и Валюшке, поминала покойную барыню. IX Время летит стрелой. Дни сменяют часы; недели — дни; месяцы — недели; смотришь, проходят и годы за годами. Вот уже четыре года прошло, как померла бабушка Анна Петровна; Леночка и Валя сжились со своим горем и привыкли к институту; Акулина за это время переменила два места и всегда вспоминает с благодарностью старую барыню, учившую ее уму-разуму. Акулина считается отличной прислугой и получает хорошее жалованье, а копить на избу все-таки не начала. — И куда эти деньги идут?! Просто не знаю, — рассуждала сама с собой Акулина. — А-а-а, Бог с ними! Все равно не разбогатеешь… — и она махнет рукой. |
| По вечерам мы с Антоном даже ходили иногда в гости. Да, в гости! К тому единственному человеку, который имел право если не пригласить, то, во всяком случае, вызвать нас к себе на квартиру, – к начальнику нашего лагеря Тимошкину. Оригинальный это был начальник! В блюстители закона он перековался из бывших беспризорников. В голове его царил самый немыслимый ералаш, но сердце было добрейшее. Всю систему наказаний он полностью передоверил режимнику, так как не мог перенести, если кто-нибудь из доходяг заплачет. Сам же он с увлечением занимался хозяйством лагеря, старался подбросить лишний кусок в лагерный котел, пускал ради этого в ход всю свою изворотливость, используя опыт молодых лет, когда он состоял в других отношениях с Уголовным кодексом, чем на теперешней должности. Антон лечил и самого Тимошкина, и его бело-розовую вальяжную жену Валю от подлинных и воображаемых болезней, и оба они души не чаяли в обходительном докторе. Вечерком Тимошкин то и дело звонил на вахту и строго приказывал немедленно прислать врача для оказания семье начальника медицинской помощи. Через час после ухода врача на вахте снова трещал телефон. На этот раз к начальнику требовали медсестру. Да чтобы шприцы не забыла с собой взять для уколов. Я оставляла в тимошкинской прихожей никому не нужные шприцы, а сама усаживалась за чайный стол, где меня уже ждали. От Тимошкина и Валентины мы не скрывали наших отношений, и эти люди, сохранившие вопреки всему простые человеческие чувства, старались делать все, чтобы облегчить наше положение. В долгих застольных беседах Антон удовлетворял детскую любознательность начальника, проведшего свои школьные годы у асфальтовых котлов Москвы. Разнообразные сведения, получаемые в этих беседах, вызывали у нашего хозяина то радостное изумление – «Ишь ты!», то скептические возгласы – «Скажешь тоже!». Услышав однажды от доктора, что земля – шар, вращающийся вокруг своей оси, наш начальник именно так и отреагировал: «Скажешь тоже!» Меня он тоже уважал за ученость. По должности ему приходилось немало возиться с бумагами, и он решил подучиться грамматике, поступив на какие-то заочные курсы. Выполняя письменные работы для этих курсов, он вечно мучил меня вопросами о правописании разных слов. При этом он хитро щурился, прикрывал ладонью страничку учебника грамматики для пятых классов и откровенно сверял мои ответы с учебником. Не обнаружив расхождений, он победно взглядывал на Валю. Дескать, видала, какова лекпомша-то! |
| Сейчас Родя подрос. Его смуглость выдает в нем восточную кровь, что подтверждается и темпераментом: мальчик живой, любит подвижные игры. Но при этом — большой любитель чтения, книги «проглатывает» запоем. Ему свойственен интересный дар копииста — Родя может срисовать картинку, изображение с замечательной точностью и тщательностью. Задержка в развитии речи не сказалась ни на умственных способностях, ни на словарном запасе — разве что возможным последствием того является чрезвычайная торопливость в произношении слов. Однажды Родион удивил всех. В какой-то момент, когда я служил молебен в присутствии одних «малых», нужно было прочитать по книге тропарь праздника на церковнославянском. Я спрашиваю старших девочек — Маришу и Настю, — кто прочитает; они мнутся — церковнославянский шрифт знают плохо. И вдруг Родя предлагает: «Можно, я?» Я, с удивлением: «Попробуй». Родя читает незнакомый текст бойко и совершенно правильно. Я (с изумлением): «Как же ты научился читать на церковнославянском?» Родя: «Да вот, когда ты служил, я стоял рядом и следил за текстом. Вот и выучил…» Еще Роде свойственно чувство абстрактного и абсурдного, следствие чего — особое чувство юмора, обыгрывание абсурда жизни. Обратная сторона этого — способность не понять самой простой вещи, принимать решения не простые и очевидные, но сложные, путаные и из-за того часто неверные. Или же — «зависание». Родион: «Мама, ты знаешь, тут индюки дрались. Один таскал другого за волосы, а тот его за щечку!» Родион пяти лет и Валя трех лет, глядя, как исповедуются взрослые, решают также подойти к священнику. Батюшка спрашивает Валю: «Ну, как ты себя, Валюша, вела?» — «Ховошо». Родя, глядя на Валю с крайним возмущением: «Как это хорошо? Она меня стукнула, она на меня плюнула, она мне сказала, что я ей не жених, а она мне не невеста!» Родя услышал, как на кухне скребется мышь: «Кто-то на кухне чешется!» Женщина говорит Роде: «Ты смотри, хорошую жену себе выбирай, а то всю жизнь все самому придется делать». Родя: «А зачем мне выбирать? Мне папа выберет. Вон он, какую маму хорошую выбрал!» |
| Мама укладывает Валю спать и, показывая на картинку, говорит: «Смотри, какая красивая принцесса. Вот будешь себя хорошо вести, тоже будешь принцессой». Валя скептически хмыкает: «Хм, принцесса на клеенке и в пампевсе…» Валя сообщает: «А вы знаете, что бабочка гусеницей притворяется?» В доме пахнет сигаретами. Приходит Валя, втянула носом воздух и говорит: «Пахнет гостями». Мама: «Дети плотно позавтракали, как взрослые мужчины». Валя: «Я не взрослая мужчина!» Валя смотрит по телевизору, как мужчина целует женщине руку: «Ха, он ей лобзает лапу!» «Валя, будешь есть облепиху?» — «Конечно, буду. Я люблю облепиху, потому что она кислая, и можно кривляться, когда ее ешь. Я люблю кривляться, а так не разрешают» «Я от страха испугалась!» «Я утром два раза зубы чистила: до завтрака и перед завтраком» Мама (гуляя с детьми): «Смотрите, какой обрыв крутой». Валя (покатываясь со смеху): «Мама, ну что ты такое говоришь! Крутые только люди бывают!» Мариша: «Вот когда я вырасту, то поеду в Иерусалим». Валя: «А зачем?» — «Там икона плачет настоящими слезами» — «Ну и что, у нас тоже такая есть. Только она поломалась…» Даша кормит Валю с ложечки: «Съешь это за папу. А это за маму…». Набирает еще одну ложечку. Валя: «А это за кого?» — «Это съешь за меня». Валя (очень строгим голосом): «А ты крещеная?» Валя на кухне что-то под нос себе бурчит вредным тоном. «Валя, что ты там бухтишь?» — «Это не я бухчу, а кастрюля на плите бухтит!» Валя: «Сколько у нас разной рыбы — и кефаль, и бычки, и осетр…. Осетр… То есть не осетр, а килька!» Шуточный вопрос: может ли в трехлитровой бутыли поместиться 5 литров молока? Ответ Вали: «Может! Нужно молоко мерить поллитровыми банками, и неправильно посчитать». Валя принесла рисунок, на котором изображен забавный сказочный человечек. Голова — что-то вроде телепузика; одет ярко и красиво — костюмчик в разноцветную полоску, большие мягкие тапочки с помпонами. Валюша говорит: «Вот, хотела нарисовать чудовище, а получилось что-то пасхальное». Приезжаем на пляж. Валя сидит на коленях у Марины. Выпрыгивает из машины и возмущенным тоном заявляет: «Я вся мокрая! Пока мы ехали, ты, Мариша, так вспотела ногами, что я вся обмочилась!» |
| Один вечер прошел без звонка. Санька пытался сам позвонить, но кредит кончился. Теперь надо было ждать, когда папа догадается положить денег на телефон. А на следующее утро, рано, когда еще все спали, позвонил папа и срывающимся счастливым голосом поздравил Саньку: – Сынок, здравствуй! Нашего полку прибыло! С братиком вас, орлы мои! С Сереженькой! Как заказывал, Санька, так и вышло! Богатыря сообразила нам мама: четыре кило двести! – Ой, пап, я так рад! Я прямо не знаю, что делать! Приезжай за нами скорее, я буду его нянчить! – Маму только через пять дней выпишут. Поживите еще немножко, а потом заберу вас в Москву на денек. Санька разбудил Валю, а сам все прыгал от радости: – Родился! Родился! Сереженька родился! Бабушка перекрестилась: – Слава Тебе, Господи! Дождались! Дай Бог здоровья младенчику и маме. При слове «здоровье» Саньку словно холодной водой окатили. Мама говорила давно, зимой, что со здоровьем у малыша были проблемы. Как он? Еле дождался Санька нового папиного звонка и без приветствий и предисловий закричал в телефон: – А со здоровьем-то у него как? – Все хорошо, Санька! Малый – богатырь. У Саньки сразу отлегло от сердца. Сереженька – богатырь! – Баб, а какое сегодня число? – Восемнадцатое июля, Санька. – Посмотри у себя в календаре: какой сегодня день? Они открыли календарь и увидели: жирным шрифтом выделено: 18 июля: преподобного Сергия, игумена Радонежского. Накануне выписки папа приехал за ребятами. – Собирайтесь быстрее, по холодку поедем. Было раннее утро, пробок на дорогах не было, они быстро долетели до Москвы. Дома была чистота, но в холодильнике пусто. – Я поеду за продуктами, а вам задание: надраить плиту и кафель на кухне. Едва мальчики закончили с кухней, вошел папа. Точнее, вошли цветы, а папа затерялся где-то среди невиданного числа букетов. Тут были и лилии, и хризантемы, и гладиолусы, и розы самые разнообразные по форме и цвету, но самым красивым был букет нежных абрикосовых роз. Мальчики помогли расставить цветы по вазам и распределить по комнатам. Валя был по натуре эстет и очень изящно украсил квартиру. Санька не мог больше ждать, ему казалось, сердце у него просто выпрыгнет из груди. |
| — Допустим, мы раскрутили это — сами или с психологом. А дальше-то что делать? — Напомнить себе, что сейчас другая ситуация, а эта установка прошлая, она не единственно правильная. Тогда, наверное, мама меня пристыдила, потому что переживала за соседку тетю Валю. Я к этому не имею отношения, это не правило на всю жизнь. А какое правило я могу создать сама для себя? Перестану ли я сочувствовать тем, кто сейчас сидит без света и воды, если сделаю маникюр? Противоречит ли это тому, что я хороший человек? Здесь прежде всего нужна работа на переоценку ценностей, сверку с реальностью: а что я на самом деле по этому поводу думаю? Мама сказала бы так, папа так, а я? Важно прислушиваться к себе. Мы в «НеТерпи», работая с людьми, спрашиваем: «Какие вещи напомнят о том, что твоя жизнь продолжается?» Мы живем в другой реальности, какая-то часть привычной жизни закончилась. А какая нет? Что для тебя остается важным? Настасья Андриадзе — психолог, гештальт-терапевт. Волонтер центра «НеТерпи», который оказывает психологическую помощь в ситуациях домашнего насилия и поддерживает людей в ситуации стресса. Одна из авторов книги «Как нам это пережить». И тогда человек выбирает для себя ниточки. Я делаю какую-то рутину, она напоминает, что моя жизнь еще в моих руках. Я читаю тяжелые новости, чем я могу это сбалансировать? Что будет возвращать меня в чувство гармонии? У каждого это индивидуальные вещи. Помните, как в «Титанике»? Все очень просто: корабль тонет, оркестр продолжает играть. Наша жизнь амбивалентна, и мы все равно до конца идем за красотой. Кадр из кинофильма «Титаник» (США, режиссер Джеймс Кэмерон, 1997) И еще важно помнить, что внутри каждого из нас живет критик, такой встроенный суровый родитель. «Ну что же ты, Маша, пошла красить ногти? Ну вот ты опять! Да какая же ты…» И эффект от этого критика такой же, как если бы напротив вас сидел человек и говорил, какая вы негодяйка. То же самое происходит и безотносительно сегодняшних событий. Бежала на работу, забыла ключи. «Вот дура такая», — сказали вы сами себе, и это равносильно тому, что кто-то пришел и сказал: «Ты, Светка, дура». |
| – Товарищи! Я хочу сказать несколько слов, – негромко, но с ораторской интонацией сказала она, встав в центре вагона. – Мы должны требовать нормального снабжения водой. Мы изнемогаем. У каждой за спиной два, а то и три года тюрьмы. И какой тюрьмы! Мы все больны цингой, пеллагрой, алиментарной дистрофией. Кто дал этим людям право истязать нас еще и жаждой? – Правильно, Тамара! – поддержала спокойно Хава Маляр, впервые за все время этапа повышая голос. – Не говорите от имени всех, – раздалось с верхних нар. – Я, конечно, не имею в виду тех, кто готов не только всему подчиниться, но и все оправдать, – продолжала Тамара. – Да еще и подвести под все это теоретический базис! Хава встала рядом с Тамарой, подчеркивая свою поддержку. – Потом, объясните наконец, в чем дело? Куда девалась вода? Разве наш путь пролегает через пустыню Сахару? Почему они не могут набирать воду на станциях три раза в день? – Что же вы предлагаете? Голодовку? – Это из угла, где сидят эсерки. – Прекратите антисоветскую агитацию! Не мерьте всех на свой аршин! – Это Лена Кручинина. – Я и адресую свои слова не всем, а только тем товарищам, которые не потеряли человеческого достоинства и уважения к самим себе. – Правильно, правильно, Тамара! – Это уже многие, очень многие. К двери пробилась, стуча бахилами, Таня Станковская. – Давайте требовать! – резко заявляет она и, не дожидаясь одобрения своих действий, начинает колотить сухими синими кулачками в вагонную дверь. Поезд уже снова замедлил ход, приближаясь к очередному полустанку. – Воды-ыы! И уже кто-то: – Негодяи! Мучители! Не имеете права! Нет на вас Советской власти? И чей-то отчаянный вопль: – Вагон разнесем! Стреляйте! Все равно один конец! Воды-ыы! Топот ног по платформе. Рывок! Дверь настежь! Пять конвоиров во главе с Соловьем-разбойником. – Молчать! – кричит он, и его глаза наливаются кровью. – Рехнулись, что ли? Бунтовать? А ну говори, кто застрельщик? И так как на вопрос, конечно, никто не отвечает, он хватает оказавшуюся ближе всех к дверям Таню Станковскую и совсем незаметную молчаливую Валю Стрельцову. Он приказывает отвести их в карцер как зачинщиков бунта. Тогда вперед выходит Тамара. |
| — Ну-у-у… — Закивали все за столом, — Больше никого не знаем. — Ну, а вторая — еще лучше, — не унималась тетя Катя, — Диссертация про то, что Сталин — внебрачный сын Пржевальского. Там тоже все сходится. И девять месяцев, и сходство безусловное! Шеи вытянулись еще сильнее. — У Пржевальского был роман с матерью Сталина. Это доказано. Тетя Катя темноволосая образованная интеллигентная женщина. Человек удивительных знаний и ума. У нее дряблые щеки и блеклые глаза. Она алкоголичка. Все про это знают. Она пьянеет после второй рюмки, и безвозвратно. — А что вы удивляетесь? Посмотрите на памятник в Александровском саду. Одно лицо! — Одно лицо! И, правда, одно лицо! — закивали все за столом и замолчали. — И незамедлительно выпил! — процитировала вдруг тетя Вера Венечку Ерофеева, поднимая бокал. — За Пржевальского! За Пржевальского! — радостно стали все чокаться. И тетя Вера закричала: — За Пржевальского! А тетя Рая, закуривая, с интересом добавила: — А Пржевальский, Катенька, уж не потомок ли Ломоносова? И все засмеялись. А тетя Валя почему-то сказала: — За лошадь Пржевальского! — и прыснула. И все закивали и засмеялись вслед за ней. И спешно-спешно стали с ней чокаться. Тетя Валя маленькая и похожа на мальчишку. У нее был в прошлом году рак груди, и одну грудь ей вырезали. А еще тетю Валю недавно бросил муж. Он работал вместе с ней в одной организации, вечерами преподавал в институте. А еще он был самый лучший и любящий муж на свете. Пару месяцев назад на тети Валином Дне рождения в присутствии тридцати человек гостей он сказал: «Я хочу поднять этот бокал за лучшую женщину на свете. За мою жену!» И все радовались и завидовали тете Вале. А на следующий день он собрал вещи и ушел к другой. Говорят, что, держа в руке набитый чемодан, он стоял на коленях, другой рукой теребил на груди мятый галстук и, заливаясь слезами, пытался объяснить, объяснить тете Вале. Все объяснить… У него была молодая любовница, его студентка. Студентка забеременела и потребовала от него жениться. В случае отказа обещала идти в партком. Папа у студентки был директором смежного института. Налицо была аморалка. А на кону была докторская. И конференция в Швеции через полтора месяца. |
| – Я могу любое модное платье достать, у меня мама работает в Доме моды, – сообщила Катя режиссеру. – А у меня папа сейчас во Франции и привезет мне все, что пожелаю, – перебила Настя. Валечка вздохнула и вытащила из портфеля свой толстый альбом. – Ты что… рехнулась?! – Борька покрутил пальцем возле виска, но режиссер, увидев альбом, сразу подошел к Валечке. – Интересно, зачем ты принесла в школу этот альбом? – спросил режиссер. – Валечка его вместо кирпичей таскает для упражнения мышц, – крикнул Петька, и все засмеялись Валечка покраснела, а сосед Борька сочувственно произнес на весь класс: – Зря ты помогаешь этому Петьке задачки решать. – Расскажи, пожалуйста, о своем альбоме, – попросил режиссер. – Я его для Оли принесла. Там есть портрет девушки с косами, похожий на мою прабабушку. У нас дома есть такая картина, но картину же не принесешь. Я хотела показать, что раньше это было красиво, – тихо проговорила Валечка. – Но сейчас это не важно, – еще тише заметила девочка, взглянув на Олину стрижку. – Ребята, поднимите руки, кому еще, кроме Петьки, Валечка помогает учиться? – спросил режиссер. Ребята поднимали руки один за другим. – Вы тоже поднимайте руки, вы же у Валечки сколько раз списывали домашнюю работу, – крикнул Петька двум модницам. – Хорошо, ребята, спасибо, достаточно. Мне пора на студию, – попрощался режиссер. Уже выходя из класса, он обернулся и спросил: – Валя, можно к тебе домой зайти вечером? Нужно договориться с твоими родителями, когда ты можешь приехать на кинопробы. Девочка молча кивнула головой. Щеки у Валечки пылали, и вдруг все увидели, какие у нее необыкновенно добрые серые глаза и венец пушистых волос над выпуклым лбом. – Вот это да! Валька-то, оказывается, красавица!? – изумился Петька. Вопросы и задания: • Почему режиссер выбрал для фильма Валю? • Чем эта девочка отличалась от других детей? • Как вы думаете, всегда ли красивый внешний вид говорит о внутренней красоте? • Что важнее для подростка: быть красивым внешне или внутренне? • Представьте, что вы режиссер и вам предложили снять фильм о современной молодежи, кого из своих знакомых вы взяли бы на главную роль? |
| Вечером собралась наша «компашка», и я с подругой Мариной и с этими студентами должна была идти на вечеринку, к этому вечеру мною было разучено модное танго, и мне хотелось показать его, блеснув перед друзьями. Сидя на лекции и мечтая о предстоящем вечере и «триумфе» нового танго, беспокоилась, что приду поздно. Москва в те годы была тревожной, опасной – мама не любила моих хождений на вечеринки, позднего прихода, и это создавало трудности во взаимоотношениях. Приходилось изворачиваться, лгать, говорить: «Засиделась у подруги, изучая анатомию, читали учебник терапии», и от этого на душе оставался осадок нечистоплотности и опустошенности. Но среди студентов было модно выражение: «Живешь один раз, молодость не повторяется, бери от жизни все!», и я старалась следовать этому афоризму. Слушаю лекцию, в мыслях мечты о вечере, впечатляющем танго, и вдруг эта студентка лезет со своим сочувствием да еще была свидетельницей вольного, панибратского отношения моих приятелей! Кончилась лекция, и пришлось попросить зашить рукав, нельзя же было ходить с дырой. После лекции в коридоре один из студентов пытался довольно грубо обнять меня, крикнув: – Сегодня покажем, где раки зимуют! – толкнул Валю, шедшую со мной, и убежал. Зашив рукав, Валя сказала: «Пойдемте сегодня ко мне». Бесцеремонность и нагловатая грубость моих друзей задела и обидела, желание «оторвать» пропало, и я решила пойти к Вале, совсем не зная ее. Вечером разыскала в Гранатном переулке дом, в большой коммунальной квартире семья занимала две комнаты. Встретили приветливо, в одной комнате собралось человек десять молодежи, в основном студенты. Как я поняла, каждый что-то принес: хлеб, ириски, сахар, картофельные котлеты и даже – тогда это была роскошь и редкость – несколько баранок. Время было голодное и трудное, каждый приносил то, что мог. Держались все просто, меня встретили, словно я бывала у Вали каждый день. Вначале разговор шел о каких-то общих вопросах, потом перешел на поэзию; читали Блока, Гумилева, Волошина и мало тогда известного Есенина, долго спорили о повести известного писателя, какого – теперь забыла. Попросили и меня прочесть стихи, и я, желая блеснуть, прочла «Незнакомку», «Скифы» Блока и что-то из И. Северянина и В. Брюсова. |
|
|
