| 2209 Константин Багрянородный. Об управлении империей. – Гл. 53. 22.78.112.127–128, С. 246–247, 250–251,252–253; Зубарь В.М., Сорочан С.Б. О положении Херсона. – С. 118–119. 2210 Honigmann E. Le Synecdemos d’Hierodes et l’opuscule geographique de Georges de Chypre. Texte, introd., comment, et cartes par E. Honigmann. Corpus Bruxellensc Historiae Byzantinae. Forma Imperii Byzantini. Fasc.l. – Bruxelles, 1939. 2211 Гоголев Д.А. Города и крепости Византии в VII – первой половине IX в.: эволюция и функции: Автореф. дис.... канд. ист. наук/Тюменский государственный университет. – Тюмень, 2002. Ч C. 24,26. 2212 Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история/Пер., ст., коммент. A.A. Чекаловой. – М., 1993. – С. 36 (1.12.8); Прокопий Кесарийский. О постройках: Пер. С. П. Кондратьева//ВДИ. – 1939. – – С. 249 (III. 7.12); Храпунов Н.И. О взаимоотношениях Боспора и Византии при Юстиниане I//Боспор Киммерийский, Понт и варварский мир в период античности и средневековья. – Керчь, 2002. – С. 253–254. 2214 См.: Серов В.В. О ранневизантийских монетах в фондах музеев Эрмитаж и «Херсонес Таврический»//Россия – Крым – Балканы: диалог культур. – Екатеринбург, 2004. – С. 40. 2215 См.: Белова А.Н. Неизданные монеты Херсонеса//СА. – 1941. – Т. 7. – С. 326–329; Белова Л.Н. Монеты из раскопок XIX – XXII и XXV кварталов Херсонеса//Труды Гос. Эрмитажа. – A., 1981. – Нумизматика. – С. 6; Коршенко А.Н. Римские монетные чеканки Херсонеса//VIII Всероссийская нумизматическая конференция (Москва, 17–21 апреля 2000 г.): Тезисы докл. и сообщ. – М., 2000. – С. 34–36; Гурулева В.В. Л.Н. Белова: Севастополь – Свердловск – Ленинград. Этапы научной деятельности//АДСВ. – Екатеринбург, 2003. – Вып. 34. – С. 438. 2216 Коршенко А.Н. Херсонский выпуск монет Феодосия II и Валентиниана III//МАИЭТ. – 2000. – Вып. 7. – С. 222–246. 2218 Ср.: Крым в VI-VII веках (под властью Византийской империи)//Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья. IV–XIII века/Отв. ред. Т.И. Макарова, С. А. Плетнева. – М., 2003. – С. 48. |
| В самом деле, тот же Евсевий Кесарийский говорит о «псалмах и песнях, написанных изначально (π ρχς) верующей братией» (Церковная история V 28, 5). Несмотря на то, что здесь упомянут некий собирательный образ авторов («верующая братия»), это не меняет сути сообщения. Согласно ему, в многочисленных христианских монастырях появились свои сочинители песнопений, использовавшихся как при богослужениях, так и в быту. В том же памятнике (VII 24) приводится отрывок из сочинения Дионисия Александрийского «Об обетованиях», где Дионисий упрекает епископа египетского города Пентаполя Непота (умер ок. 246 г.) за еретические воззрения, но хвалит его за множество духовных песен, которыми еще во времена Евсевия Кесарийского наслаждались многие люди. Конечно, кое-что в этом сообщении остается неясным: как мог ортодоксальный Дионисий хвалить еретика Непота за песнопения? Ведь совершенно очевидно, что в их тексте не могли не проявиться еретические мысли Непота. А может быть, они были идеологически нейтральны и излагали лишь общехристианские идеи, не вызывая претензий ни с чьей стороны? Как бы там ни было, песни Непота – еще одно свидетельство того, что творческий дух христиан продолжал активно работать. Тертуллиан , высказываясь о значении псалмов в наиболее трудные периоды жизни человека, упоминает гностика Валентина (II в.) и его творчество: «В этот момент псалмы также приходят к нам на помощь, но не псалмы того вероотступника, еретика и платоника Валентина, а псалмы наисвятейшего и прославленного пророка Давида» (О душе XX 3). Следовательно, псалмы Валентина были известны среди современников Тертуллиана . А раз это так, то можно предполагать, что они находили поклонников. И в данном случае безразлично, чем вызывался интерес к ним – их еретическим содержанием либо их художественными особенностями. Важно, что они были известны среди христиан. Феодорит Киррский сообщает и другой случай. Повествуя о Ефреме Сирине , он рассказывает, что «Гармоний, сын Вардесана, давно сочинил несколько песен и, соединив благозвучность мелодии с отсутствием благочестия, ввел своих слушателей в обман и привел их к гибели. Ефрем же взял музыку [его] песни, присоединил [к ней] свое благочестие и, таким образом, одарил слушателей лекарством, [являющимся] и чрезвычайно благозвучным и полезным. Даже теперь эти песни делают более великолепными празднества [в честь] победоносных мучеников» (Церковная история IV 29, 1–3). |
| 15. Император действовал так, как выше было мной сказано. В это время Велизарий послал в гавань Рима Валентина и одного из своих телохранителей, по имени Фоку, человека, исключительно хорошо знавшего военное дело, с войском с тем, чтобы они сторожили укрепление в Порте вместе с тамошним гарнизоном, которым командовал Иннокентий, и, поскольку им будет возможно, делали набеги и беспокоили неприятельский лагерь. Войска, посланные Валентином и Фокой, тайно дали знать в Рим Бессу, что они собираются двинуться на укрепление врагов для внешнего нападения; следовало бы, чтобы он, выбрав в Риме самых воинственных из воинов, как только заметит их нападение, бегом бросился им на помощь с тем, чтобы они вместе могли совершить против варваров что-либо великое. Но Бессу это было совсем не но душе. Поэтому, когда Валентин и Фока с пятьюстами воинов, сделав неожиданное нападение на неприятельский лагерь, немногих из них убили и когда шум, возникший там, быстро дошел до осажденных, все-таки никто не вышел из города Вследствие этого нападающие стремительно возвратились в гавань, не испытав никаких неприятностей, совершенно невредимыми. Послав к Бессу, они спрашивали его, что за ненужная боязливость напала на него; заверяя его, что в скором времени они сделают на врагов второй набег, убеждали его, чтобы и он в надлежащее время сделал на варваров нападение всеми своими силами. Но он тем не менее все так же решительно отказывался сражаться с врагами и выходить из укреплений. Тем не менее Валентин и Фока со своими приближенными и с более многочисленным войском собирались напасть на неприятелей и уже готовились к этому. В это время какой-то солдат из бывших под начальством Иннокентия пришел в качестве перебежчика к Тотиле и объявил ему, что на следующий день на них будет сделано нападение из Порта. Поэтому Тотила в местах, которые он нашел для этого подходящими, успел заранее поставить в засаду храбрых и сильных воинов. Когда на следующий день Валентин и Фока со своими войсками наткнулись на них, они потеряли очень многих из своих и погибли сами. Лишь очень немногие с большим трудом бежали и прибыли в Порт. |
| Тут были епископы, бывшие ставленники Акакия Кесарийского (как сам Мелетий или Пелагий Лаодикийский). Был и сам Акакий. Но не закричал «караул!», а... подписался под постановлением, т. е. под Никейской верой (!!!). Такова картина честности людской, и епископской в частности, особенно яркая в смутные времена . Деяния собора были направлены к новому императору Иовиану. Может быть, потому и «струсил» Акакий. Св. Афанасий должен был бы радоваться этому новоникейству. Но такова сила предубежденности и влияния усердных наушников, что и сам Афанасий в письме к новому императору спешит предупредить его против Антиохийских отцов: «Они принимают вид, что исповедуют Никейскую веру. а в действительности отрицают ее, перетолковывая единосущие ». Даже арианами называет их Афанасий. Почему такая глубина недоверия? Это можно отчасти объяснить тем, что ведь под православным соборным постановлением 363 г. Мелетия стоит циническая подпись Акакия. Эта «переметная сума» могла испортить репутацию искренности любому документу, под которым она поставлена. По кончине Иовиана Сенат и армия избрали императором старого генерала Валентиниана (364-375). Хотя романтик язычества Юлиан и уволил со службы Валентиниана как христианина, но сам Валентиниан религиозно был прохладным и толерантным. Он был только политиком. Для разделения забот об управлении империей он разделил ее по-старому на две половины. Для всего Запада столицей (в смысле военного штаба) назначался Медиолан, а для Востока — Константинополь. Но сама территория западной империи, по привычному римскому пониманию, доходила на востоке до близкого соседства с Константинополем, включая в себя все придунайские страны на Балканском полуострове — всю Фессалию, Фракию, Македонию, Истрию, Далматию, Паннонию. а территория восточной империи почти вся простиралась в пределы Азии и Африки: Фракия, Малая Азия, Сирия, Египет. Управление Востоком Валентиниан возложил на своего брата Валента (364-378). Валентиниан, не склонный давить, предписывать церкви какое-нибудь направление в богословии, просто дал Западу свободу быть самим собой. И Запад, естественно, быстро выздоровел от чуждых и извне навязанных ему антиникейских формул. |
| Школы, подобные той, какую св. Иустин имел в Риме и какие, можно думать, имели и другие апологеты (например, Татиан ), были в то время уже обычным явлением. Они основывались наподобие философских школ. Об организации и о методах преподавания в этих школах сведений не сохранилось. Но св. Иустин, несомненно, и в школе был тем же философом, что и в своей литературной деятельности. К такой постановке христианских школ существовало сильное побуждение в гностических школах валентиниан, карпократиан, Вардесана. В различных местах мы наталкиваемся на целые кружки лиц, проникнутых научными интересами. В Малой Азии алоги обнаруживают стремление к критическому исследованию Священного Писания; также и деятельность Мелитона Сардийского и Феофила Антиохийского едва ли осталась без влияния в областях, где они проходили свое церковное служение. Епископ Иерусалимский Александр полагает основание богословской библиотеке в Иерусалиме; сохранившиеся фрагменты его посланий показывают, что вместе с языком он усвоил и научный дух времени. Рядом с ним стоит Феоктист Кесарийский (в Палестине) как поборник самостоятельной богословской науки. Фирмилиан Кесарийский (в Каппадокии) был почитателем Оригена . Это был кружок церковных мужей, которые с ревностью отдавались научным стремлениям. В Риме в начале III в. существовала научная школа, состоявшая преимущественно из лиц, пришедших сюда с Востока, в которой разрабатывался формальный экзегезис, текстуальная критика, грамматика, логика, математика и эмпирические науки; здесь ревностно изучались Аристотель, Феофраст, Евклид и Гален. Произведения Тертуллиана показывают, что даже между христианами Карфагена не было недостатка в таких лицах, которые желали дать научным стремлениям права в Церкви. Так постепенно работа богословской мысли внутри Церкви и по внутренним церковным вопросам создавала церковную богословскую науку, которая обнимала все более конкретные проблемы и развивалась на основе Священного Писания и Предания при пособии современного научного аппарата: возникала комбинация интересов того богословского направления, представителем которого был св. |
| 1163 Der Pseudocyprianische Tractat de aleatoribus, die älteste lateinische christliche Schrift, ein Werk des Römischen Bischofs Victor III. Leipz. 1888. 1165 Общее выражение церковно-историческая наука – мы будем употреблять и ниже в сейчас указанном условном значении. 1166 «Речь, произнесенная В. Самуиловым пред защитой магистерской диссертации 8 октября, 1890 года»: Христ. Чтен. 1891, т. I. I. Формулировка здесь первого довода: «знакомясь с историей арианства, мы встречаем один документ очень странный – при обычном взгляде на арианство. В письме императора Валентиниана есть такое место». Затем оно приводится и комментируется. А потом автор делает такое заключение: «из письма Валентиниана с достаточной ясностью следует вывод: «группа ариан на Западе (а само собой понятно, что тоже было и на Востоке – заметим мы) в 370 году называла Евсевия Кесарийского отцом своей церкви (?) и повторяла с буквальной точностью мысли, раскрытые в его послании к кесарийцам». (стр. 119–120). II. Формулировка второго довода. – Непосредственно после этих слов автор вопрошает: «кто были эти ариане»? Дает ответ, который нам не надобен и потом продолжает: «имя их первоучителя назвал последний представитель арианства на латинском западе – епископ Максимин. То был Eusebius storiographus (historiographus), т. е. Евсевий Кесарийский », (стр. 120–121). 1168 Возможное дело, что читатель станет недоумевать: почему критик (т. е. я) так запоздал со своим делом, принимая во внимание то, что сочинение появилось уже в 1890 году? На этот вопрос могу дать ответ вполне удовлетворительный. Πроф. В. В. Болотов , тотчас после защиты г. Самуиловым его диссертации, начал писать ряд статей по поводу этой книги, в которых он дает критическое детальное разъяснение некоторых вопросов, поднятых молодым магистром, статей заглавляющихся: «Четверть часа магистерского коллоквиума 8 октября 1890 года, дополненная и разъясненная» (Христ. Чтение, 1891, т. I). Но явление этих статей заставило нас помедлить нашей критикой в ожидании, что почтенный ученый разберет основную идею книги и тем избавит нас от лишнего груда. |
| —343— перевел ее с урезками, именно не дал перевода слов: τν λοιπν (прочих тварей), и у него получилась мысль (похожая на мысль Евсевия), что «Сын (отнюдь) не равняется ни с одним из созданных Им творений». Сходство между разбираемыми документами в данном случае можно находить только в том, что там и здесь говорится о подобии Сына Божия Отцу, но в этом отношении характеристика Валентинианом ариан является похожей не на одно послание Евсевия, а на целые десятки арианских произведений IV века, что хорошо известно всякому, кто читал хотя бы только одного церковного историка Сократа. Вторая и последняя параллель, которой пользуется автор для доказательства зависимости арианских воззрений, как они представлены у Валентиниана, от послания Евсевия к кесарийцам, приведена г. Самуиловым в его книге в оригинале, сполна. Вот эта параллель. В послании Валентиниана читается: ναϑεματζομεν κα τος μ γνησως ναϑεματζοντες τν επντα, τι πρν γεννηϑναι οκ ν Υις λλ γρψαντας, τι κα πρν νεργε γεννηϑναι, δυνμει ν ν τ Πατρ. А у Евсевия написано: τι μτ τ ναϑεματζεσϑαι τ, πρ το γεννηϑναι οκ ν, οκ τοπον νομσϑη – πε κα πρν νεργε γεννηϑναι, δυνμει ν ν τ Πατρ γενντως. Эти два параллельные места, говорим, представлены автором в оригинале и притом сполна, вероятно потому, что они казались исследователю особенно многозначительными и убедительными. Мы почти уверены, что эти-то два места и послужили источником коренного заблуждения г. Самуилова, развившего в своей книге «теорию» о генетической зависимости полуарианского учения от учения и воззрений Евсевия кесарийского . Не скрываем, а напротив с полной уверенностью утверждаем, что изо всех многоразличных неудачных случаев, где автор усматривает сближение полуариан (омиев) с Евсевием, этот случай, по-видимому, наиболее удачный и подкупающий в пользу теории автора. Но при некотором внимании к делу (а такого внимания или недоставало автору или же оно было подавлено пристрастием к собственной его теории) легко открывается, что место, приводимое им из послания Евсевия, ничего не доказывает и должно быть обращено про- |
| Свобода борьбы партий А.В.Карташев. Вселенские соборы (оглавление) Осенью 363 г. возвращается в Антиохию Мелетий и собирает собор. Откликаются на призыв 27 епископов. Мелетий просто и прямо предлагает им декларировать, что они держатся веры Никейского собора 325 г. Следовательно, это было актом простого присоединения к решению прошлогоднего Афанасиева Александрийского собора 362 г. B соборный акт свой Мелетий вносит и самый текст Никейской веры с толкованием «омоусион» в том смысле, что Сын рожден от существа (ек тис усиас) Отца и подобен Отцу по существу (ομοιος κατ ουσιαν τω Πατρι). «И слово «усиа» принято не от язычников , a для отвержения «из несущего» нечестивого Ария (очень остроумная защита!) и — новых еще более бесстыдных и дерзновенных аномеев .» Тут были епископы, бывшие ставленники Акакия Кесарийского (как сам Мелетий или Пелагий Лаодикийский). Был и сам Акакий. Но не закричал «караул!,» а... подписался под постановлением, т.е. под Никейской верой (!!!). Такова картина честности людской, и епископской в частности, особенно яркая в смутные времена . Деяния собора были направлены к новому императору Иовиану. Может быть, потому и «струсил» Акакий. Св. Афанасий должен был бы радоваться этому новоникейству. Но такова сила предубежденности и влияния усердных наушников, что и сам Афанасий в письме к новому императору спешит предупредить его против Антиохийских отцов: «Они принимают вид, что исповедуют Никейскую веру. A в действительности отрицают ее, перетолковывая единосущие .» Даже арианами называет их Афанасий. Почему такая глубина недоверия? Это можно отчасти объяснить тем, что ведь под православным соборным постановлением 363 г. Мелетия стоит циническая подпись Акакия. Эта «переметная сума» могла испортить репутацию искренности любому документу, под которым она поставлена. По кончине Иовиана Сенат и армия избрали императором старого генерала Валентиниана (364-375). Хотя романтик язычества Юлиан и уволил со службы Валентиниана как христианина, но сам Валентиниан религиозно был прохладным и толерантным. Он был только политиком. Для разделения забот об управлении империей он разделил ее по-старому на две половины. Для всего Запада столицей (в смысле военного штаба) назначался Медиолан, a для Востока — Константинополь. Но сама территория западной империи, по привычному римскому пониманию, доходила на востоке до близкого соседства с Константинополем, включая в себя все придунайские страны на Балканском полуострове — всю Фессалию, Фракию, Македонию, Истрию, Далматию, Паннонию. A территория восточной империи почти вся простиралась в пределы Азии и Африки: Фракия, Малая Азия, Сирия, Египет. Управление Востоком Валентиниан возложил на своего брата Валента (364-378). |
| (29) После смерти Аэция Аттила 42 , не имея равного себе противника, беспрепятственно разорял всю Европу, и, подчинив себе оба царства, заставлял их платить себе дань, и каждый год василевсы посылали ему деньги. (30) В то время как Аттила осадил Аквилею 43 , город большой и многолюднейший, расположенный на берегу моря над Ионийским заливом, с ним произошел следующий счастливый случай. (31) Не имея возможности взять этой крепости ни силой, ни каким-либо иным способом, он уже, говорят, хотел отказаться от осады, продолжавшейся весьма длительное время, и приказал войску со всей поспешностью готовиться к отступлению, чтобы на следующий день подняться отсюда с восходом солнца; (32) На другой день, когда поднималась заря, варвары, сняв осаду, начали готовиться к отходу, как вдруг увидели, что аист, гнездо которого, где он обычно кормил птенцов, располагалось на одной из башен городских стен, внезапно поднялся оттуда со своими детенышами. (33) Отец-аист летел, а его маленькие аистята, еще не вполне оперившиеся, то летели рядом с ним, то сидели на спине отца. Так они улетели далеко от города. (34) Увидев это, Аттила, человек очень сообразительный и умевший истолковывать всякое явление, приказал войску оставаться на том же самом месте, сказав при этом, что птица никогда понапрасну не улетела бы отсюда со своими птенцами, если бы не предчувствовала, что с этим местом в скором времени случится что-то неладное. (35) И вот, говорят, войско варваров вновь приступило к осаде, а немного спустя та часть стены, где находилось гнездо аиста, безо всякой причины неожиданно рухнула, и врагам удалось в этом месте войти в город. Так Аквилея была взята штурмом. Вот что происходило у Аквилеи. (36) Впоследствии Максим безо всякого труда убил василевса, захватил власть 44 и женился на Евдоксии против ее воли. Жена, с которой он жил раньше, умерла незадолго перед тем. И вот как-то, находясь с Евдоксией на ложе, он сказал ей, что все это он совершил из-за любви к ней. (37) Евдоксия, сердившаяся на Максима и раньше, желавшая отомстить за его преступление против Валентиниана, теперь от его слов еще сильнее вскипела на него гневом, и слова Максима, что из-за нее случилось это несчастие с ее мужем, побудили ее к заговору, (38) Как только наступил день, она отправила в Карфаген послание, прося Гизериха отомстить за Валентиниана, умерщвленного безбожным человеком, недостойным ни его самого, ни его царского звания, и освободить ее, терпящую бесчестие от тирана. (39) Она настойчиво твердила, что ему как другу и союзнику, раз совершено столь великое преступление по отношению к царскому дому, было бы недостойно и нечестиво не оказаться мстителем, Она считала, что из Византия ей нечего ждать помощи и отмщения, поскольку Феодосий уже окончил дни своей жизни и царство перенял Маркиан. Глава V |
| (16) Среди римских сенаторов был некто Максим, из рода того Максима, которого Феодосий старший, лишив захваченной им незаконно власти, предал смерти; по этому поводу римляне справляют ежегодный праздник, получивший свое название в честь победы над Максимом 40 . (17) У Максима младшего была жена, очень скромная и отличавшаяся исключительной красотой. Поэтому Валентиниана охватило желание вступить с ней в связь. (18) Так как выполнить это с ее согласия оказалось для него невозможным, он задумал нечестивое дело и привел его в исполнение. (19) Пригласив Максима во дворец, он начал играть с ним в шахматы. Проигравший должен был уплатить в виде штрафа назначенную сумму золота. (20) Василевс выиграл, и, получив в качестве залога перстень Максима, послал с ним в дом Максима, повелев сказать его жене, что муж приказывает ей как можно скорее явиться во дворец приветствовать василису Евдоксию. (21) Она, увидев подтверждение слов в перстне Максима, села в носилки и прибыла в царский дворец. (22) Те, кому василевс поручил выполнение своего дела, внесли ее в помещение, находившееся очень далеко от женской половины. Здесь Валентиниан против ее воли произвел над ней насилие. (23) Вернувшись домой после нанесенного ей поругания, она жестоко страдала от случившегося с ней несчастья и в слезах проклинала Максима как давшего повод к тому, что произошло. (24) Конечно, Максим был чрезвычайно огорчен этим происшествием и тотчас же принялся замышлять нечто против василевса. Видя, что Аэций возымел исключительную силу, так как он только что одержал победу над Аттилой 41 , вторгнувшимся с огромным войском массагетов и других скифов в пределы Римской державы, он подумал, что Аэций окажется препятствием в задуманном им деле. (25) Поразмыслив, он решил сначала устранить Аэция, не придав никакого значения тому, что в нем была вся надежда римлян. (26) Так как все евнухи, окружавшие василевса, были расположены к нему, Максим при их посредстве убедил василевса, что Аэций готовит государственный переворот. (27) И только потому, что Аэций обладал силой и доблестью, а не на каком-либо другом основании, Валентиниан приказал его убить. (28) Тогда один римлянин произнес прославившую его замечательную фразу. Когда василевс спросил его, хорошо ли он сделал для себя, убив Аэция, он ответил, что он не может знать, хорошо ли это или нет, но что очень хорошо знает, что василевс левой рукой отрубил себе правую. |
|
|
