| Эти и подобные вступления определенно говорят и о том, что интересующие нас памятники эфиопской письменности помимо своего назначения – быть данью памяти святого со стороны его почитателей и средством сохранить память о нем, имели и литургическое – они должны были прочитываться в церкви в ночь на его праздник. Таки образом, они были не только историческими трудами, но и гомилетическими; труд Иоанна Аксумского прямо называется dersän – термином прилагаемым весьма часто к проповедям 49 . Сообразно такому назначению и форма, в которую абиссинские агиобиографы облекали свои писания, нередко приспособлялась к произнесению в церкви, принимала внешние признаки проповеди . Уже приведенные нами вступления по преобладанию риторики достаточно характерны в этом отношении. В самом тексте основных частей житий также мы находим весьма часто следы заботливости их авторов о пригодности их произведений для назидания верующих с церковной кафедры. Так, новые отделы их они начинают не только: „возвратимся к основному повествованию“ исторических текстов, но и различными обращениями к слушателям, в роде, напр.: „восстаните, сынове света, на ноги помышлений ваших, придите и видите, как изгнан был Аарон наставник ваш!“... или: „и ныне да слушает пленение Аарона книгу подвигов его и изречения словес его, без сомнения и смущения, веру в молитву наставника своего, да слушает и дивится всему тому, что совершил для него Бог“. Или: „далее расскажем повесть о сем блаженном Евстафии, светиле света утреннем, человеке смертном и муже небесном и земном Ангеле“... и т. д. Эти вставки большею частью имеют стихотворную форму виршей. Нередко после рассказа о каком-либо чуде или особенном подвиге, автор присоединяет более длинное обращение к предстоящим назидательного или панегирического (в честь празднуемого святого) характера. Так, напр., рассказы о незлобии и смирении Валатта-Петрос, служившей сварливой монахине, он начинает: „видите, возлюбленные каковой дар был дан ей! О смирение, равное этому смирению! О доброта, сравнимая с ее добротой! О терпение, подобное сему терпению! Будучи госпожой, она сама добровольно стала служить низшей себя, оскорблявшей ее, да получит венец терпеливых мучеников. |
| Число ее сподвижников дошло до 50. Все жили вместе в одном доме „ибо не было в сердцах их помышлений греховных“. „В это время восстал бунтовщик (warana) Малька-Крестос и воцарился в Ласта. Он послал Бихоно с войском против царя. Тот дал обет: „если подаст мне Бог силу и победу, если предаст в мои руки этого бунтовщика, я поверю верою Диоскора и отвергну нечистую веру Льва“. И случилось, как он сказал: он победил и убил его, и вернулся в мире. Тогда он послал глашатая обходить, со словами: „у всякого, кто будет веровать франкскою верою после того, как услышит слово мое и преступит мой приказ, будет разграблено имущество, и он будет присужден к смерти“. И вернулись изгнанные христиане в свои города и свое достояние. И была великая радость для христиан: вернулись их старейшины ( " bjätihomu), славя и хваля Бога. Затем царь послал письмо благовестия к матери нашей святой Валатта-Петрос: „вот я вернул веру Христианскую и уничтожил веру франкскую! Радуйся и веселись! Отныне да будет мир между мною и тобою!“ Посланный подал письмо святой, и она в радости воскликнула псалом: „вси языцы“ (46), а бывшие с нею священники – песнь Моисея: „Поим Господеви“... Это было 10-го хамле (4-го июля). На другой день царский посол просил проводить его до Цана, куда он должен был тоже принести „благовестие“. Святая просила авву За-Селасе (Za-Selase) проводить его, и за одно наловить рыбы к празднику Петра и Павла 14-го хамле (8-го июля). Она благословила и отпустила его, и он поймал сетью 13 рыб, которые и принес к святой. Она заметила: „12 рыб – как апостолов, а одна – как их глава Христос. Это благословение апостолов и их Главы, Христа, почило на тебе!“ Он сказал: „Аминь!“ „Воистину было чудо в том, что не оказалось ни больше, ни меньше этого числа“. На другой день был праздник Петра и Павла, и эти рыбы были употреблены на трапезу, в которой участвовали все „люди монастыря“. 10-го маскарима (7-го сентября) умер царь Сиссиний в день праздника Sedenjä 224 и воцарился вместо него сын его Василид. |
| Святая через Гож (Gog) пришла в пустынь Заге. Сюда к ней опять стал собираться отовсюду народ – это четвертое собрание. Местные «люди знатные» с мамхером во главе хотели ее выгнать отсюда («зачем пришла ты сюда, и кто дал тебе эту пустынь, ведь она наша. Мы говорим тебе – уходи с миром, а если нет, мы будем враждовать с тобой»), но она победила их своей кротостью. Узнав об этом, к ней пришли авва Цаварэ-Маскал (Saware-Masqal), мамхер из Цана и авва Манкер (Мапкёг) из Ванчат (Want " at) и предлагали, если ей угодно, добиться у царя закрепления за нею пустыни, или приглашали в пустынь Куараца (Qüäräsä), или предлагали вместе идти и спасаться в Бэта-Манзо (Bema-Manzo). В это время появилось моровое поветрие, умерли многие из чад ее – другие стали уговаривать ее уйти в безопасное место. Она решилась тогда уйти в Бэта-Манзо. В это время на Загэ пришел отец монахини Крестос-Сена и умер там от чумы, за ним последовали многие другие жертвы. Когда об этом услыхала святая, она захотела идти к своим чадам, но ее насильно удержали: «если ты пойдешь и умрешь с ними, некому будет пользовать нас. Пошли людей выносить больных и хоронить умерших». Всего умерло 57 человек. «И они скончали подвиг свой и вошли в царствие небесное, сообразно тому, как обещал Бог отцу нашему Такла-Хайманоту, говоря: «если умрут твои чада от мора, я причту их к мученикам и передам их тебе во царствии небесном». Валатта-Петрос, живя в Бета-Манзо, стала восстановлять разрушенную церковь . В это время пришла к ней ее мать навестить ее, но заболела, и когда была близка к смерти, ее отправили на о-в Рёмä, на пути к которому она и умерла в лодке. Ее похоронили на Рёмä. Святая, оставшаяся на Манзо, оплакав мать, продолжала трудиться над постройкой церкви, нося воду и камни. Затем она послала людей увозить больных на маленький остров близ Гуангуä (Güängüä), потом ходила на Рёмä справлять поминовение по матери в 30 и 40 день, в провела там время зимы. Здесь она сотворила чудо, воскресив Ce " ла-Кестоса (Se " ela-Kr.), который отказывался служить за диакона до прибытия архиерея при недостатке диаконов, „ибо осквернили Франки диаконство“. |
| Вместе с провизией было прислано письмо от матери о том, что она хочет видеть ее. Святая отвечала, что не покинет пустыни и не вернется в мир; мать может, если хочет прийти к ней. Один благочестивый монах Малька-Крестос, чувствуя приближение смерти, пришел проститься с ней. Она опечалилась и стала просить себе смерти. В наказание ей была послана тяжелая болезнь. Монах тоже упрекнул ее и предсказал, что ее жизнь нужна; что от нее получат пользу семь монастырей: Жебай, Ченква, Мецелэ, Загэ, Дамбоза, Афар-Фарас, Замболь, и уже после этого, спасши много душ, она упокоится. „И еще скажу тебе: „читай Евангелие от Иоанна, ибо видел я истинное видение – был прославлен славой многой читавший его постоянно. Сделали над ним покров из света, под ноги его подостлали золотую подстилку. И посему говорю тебе: „читай во все дни жизни твоей“. Сказав это и многое другое из „таин Божиих“ он простился, вернулся в свою келью и переселился из сей жизни, отойдя ко Господу, возлюбившему его“. У вальдебских монахов было обыкновение молиться от 2-го числа хамлэ (26-го июня) до 8-го хедара (4-го ноября), а затем, приняв благословение от старцев, расходиться и собирать себе пропитание. Валатта-Петрос удалилась на это время от сестер, поселилась близ монахов, чтобы слушать молитвы их, жила под открытым небом, не защищенная от солнца и дождя, и бодрствуя по ночам. К ней ходил ученик Такла Марьям и служил ей. Однажды она избавила его от змия, забравшегося в его келью. Оберегали ее две антилопы – одна у головы, другая у ног. Спаситель явился ей и повелел прекратить свое отшельничество, чтобы быть полезной другим, которые придут к ней со всех четырех стран света. Она долго не доверяла видению, боясь искушения, но потом подчинилась Его воле и, по окончании вальдебского устава молитвы, вернулась из своего уединения к Эхта-Крестос и Германе. Те догадались, что она имела видение, но она долго скрывала от них, боясь славы. Затем она начала укреплять жителей Вальдебы в вере правой и отвращала от веры франкской. |
| В других синаксарях его нет вследствие поздней даты ее жизни и прославления, сравнительно с временем написания их. В конце рукописи жития Валатта-Петрос у Аббади имеются „стихи в честь Эхта-Крестос“ на 5 листах 245 . Царь Иоанн I Последним по времени из известных нам святых эфиопской церкви можно считать царя Uoahha I (1667–1682). Его житие по геттингенскому и тюбингенскому спискам синаксаря, где оно помещено под 15 хамлэ (9-го июля) сообщил в переводе Duensiug 246 . Оно является интересным добавлением к сухому погодному списку войн и церковных событий в хронике. Но вопрос, насколько достоверны его показания? Мы не будем говорить о свидетельствах в пользу благочестия и добродетелей царя, в пользу его справедливости и ревности к созиданию храмов: без этих черт он бы не нашел себе места в синаксаре. Но последний намекает и на политические события. Что значит: „он простил подати и уничтожил долговые обязательства людям своего царства, которые долго были в утеснении и нужде вследствие пожара, произведенного Асфадином. Затем он уничтожил хацэ (князя) Коло, сидевшего в церквах и монастырях“? Едва ли здесь имеется в виду Асфадин, уговоривший азмача Такло помочь царю Сарца-Денгелю против Хамальмаля 247 . Очевидно перед нами какие-то два события из нескончаемой серии смут, не занесенные в летописи 248 , но непонятные для нас вследствие краткости упоминания. Гораздо подробнее агибиограф говорит о событиях церковного характера. Вместе с летописцем он отмечает факт окончательного изгнания из Абиссинии „еретических франков“, но вместо рассказа о соборе 1681 г. и происшедшем на нем диспуте Акала-Крестоса и Николая, он передает о соборе в Аринго, на котором был осужден и побит камнями какой-то эфиопский уроженец 249 по имени Багö-Крестос, „который отвергал Господа нашего Иисуса Христа и приписывал Ему два естества. Он был воспитан в учении этих еретических франков и следовал их стопам. Когда православный царь Иоанн узнал об его ереси, собрал иереев и епископов, пустынников и монахов. |
| I. Святые Эфиопской церкви Говоря о месяцеслове эфиопской церкви, его первый и пока единственный исследователь – Людольф, заметил, между прочим, следующее: «nomina Sanctorum et Martyrum, nobis fere ignotorum reperiuntur non ob praeviam canoniza-tionem, quam illi ignorunt, sed of felicem illorum memoriam» 4 . Точно также d’Abbadie говорит o прославлении святой Валатта-Петрос, что эта святая «peut-etre la dernifere que la уоих du peuple ait canonise en fithiopie, oü l’on n’a pas nos regles precises sur la bdatification et la canonisation» 5 . О6а авторитетных знатока Абиссинии, конечно, правы, утверждая, что в эфиопской церкви нег канонизации в ее современной, особенно римской форме, но дают ли они полный ответ на вопрос, каким путем попали в эфиопские богослужебные книги и четьи-минеи туземные святые, откуда пошли многочисленные обширные жития („gadl“ сб. „борение“, „подвиг“ 6 ) национальных подвижников и героев веры? Только ли felix memoria и voix du peuple имели здесь решающее значение, или дело не обходилось без авторитета высшей церковной власти? Ответить на этот вопрос и мы не в состоянии уже вследствие крайней скудости и случайности нашего материала. Месяцесловов в нашем смысле для эфиопской церкви у нас под руками нет, кроме одного краткого (п° 13,7 f.) и одного фрагментарного (166,6) в Париже; их заменяют для нас синаксари, соответствующие нашим прологам. Эти синаксари расположены в порядке коптского года и представляют перевод с коптских с присоединением кратких житий некоторых из национальных святых или простых заметок: „память такого-то святого“; иногда эта заметка сопровождается „саламом“ 7 в честь святого; эти „саламы“ обыкновенно сопровождают и жития и представляют туземное, абиссинское произведение. Эфиопские синаксари имеются в различных европейских собраниях рукописей 8 до сих пор они еще не изданы, равно как и попытка познакомить ученый мир хотя бы в переводе с их оригиналом – коптскими синаксарями, благодаря протестантскому фанатизму, осталась невыполненной: вышла только половина года в немецком переводе Вюстенфельда 9 . |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ВАЛЬДЕББА [эфиоп. , - пуст. Вали], древний эфиоп. мон-рь, расположенный в обл. Сымен на границе с обл. Тигре в долине русла р. Тэкэзе. Монастырское предание (в подражание преданиям о древних егип. обителях) утверждает, что Богородица во время Ее бегства в Египет заночевала в пещере в В. и предрекла, что на этом месте будет стоять мон-рь, Младенец же Христос указал на растение «вали» и сказал, что именно его корнями будут питаться здешние монахи, а хлеба вкушать не будут. От этого растения и происходит название монастыря. По преданию, его основал в 493 г. Сам Христос, но затем «сокрыл» первых монахов под землей, отчего постоянным эпитетом вальдеббских монахов стало слово «сокровенные». Реально же В. появилась, видимо, в XIII в. и к XIV в. уже представляла собой небольшую общину, известную аскетическим образом жизни. Отшельники старались никому не показываться и даже в монастырскую церковь приходили ночью, когда не было возможности видеть друг друга. Строгость такой жизни вызывала всеобщее уважение. Самуил Вальдеббский († 21 дек. 1397), став настоятелем мон-ря, начал создавать подобие конгрегации, и отчасти ему это удалось: в житии Самуила сообщается, что на 40-й день со дня его кончины на его поминовение собрались «все сокровенные, которые были во плоти из всех стран» ( Тураев. Исследования. С. 192). Преемник Самуила Бакимос (Пахом) († 1402), а затем Габра Крестос (букв. «раб Христов») († 1511), пользуясь благоволением царя Давида I (1380-1409), создали стройную организацию из 44 обителей; во главе каждой из них стоял свой настоятель, Габра Крестос именовался «начальником настоятелей» ( ), т. е. архимандритом . Подобную реорганизацию нужно было оформить, и тогда же появился писаный устав монастыря, именуемый «Книгой отцов», или «Историей отцов». В нач. XVII в. в В. от преследований эфиоп. царя Сиссиния, принявшего католичество, скрывалась поборница национальной веры Валатта Петрос . |
| цитат находится в обратно-пропорциональном отношении к содержательности жития и его важности для историка. Житие Валатта-Петрос представляет в этом отношении счастливое исключение. Кроме цитат из канонических книг, мы встречаем иногда и ссылки на апокрифы, пользовавшиеся у эфиопов большим уважением, почти наравне с первыми, под именем „81-й книги“. Особенно любит их житие Евстафия. Несмотря на духовное происхождение агиобиографов, эти цитаты далеко не всегда точны и правильны: они делались по памяти и часто уклоняются от подлинного текста. Только заимствования из псалтири почти всегда точны, что и понятно в виду того, что книгу эту все звали наизусть. Интересным примером сказанного может служить странное житие одного из учеников преподобного Евстафия – Габра-Иясуса. Память его, конечно, чтилась свято в его обители; торжественная служба требовала пространного жития. Но вот, что читаем мы в нем; „да скажем мы о рождении и родном городе сего святого отца душ ваших и о том, где он был воспитан. Мы не знаем этого, ибо не нашли книги борений его с бесами и помыслами лукавыми, но слышали мы из уст отцов наших, глаголавших Духом Святым, что родиной отца нашего, отвергшего пристрастие мира была страна Ваг; другие говорили, что Тигре. Если станет исследовать интересующийся и скажет: почему не найдено книги борений его и боролся ли он с демонами н лукавыми помыслами и были ли записаны доказательства его праведности и доблестей?“, мы ответим ему и скажем: „борением многим боролся он, и была написана книга борений его и положена во храме святом, воздвигнутом во имя Владычицы нашей обоюду естеством Девы Марии Богородицы, и верные брали ее и читали в день, его и находили в ней следы подвигов отца нашего, поискавшего небесного наслаждения, и воспользовались любовью его, ибо думали, что обрели его учащим, творящим чудеса и знамения и исцеляющим всех болящих и недужных. Но после сего всего твердосердечный измаильтянин, по имени Грань, посоветовавшись с бесами, своими учителями, как древле Диоклетиан, убивший чад царствия в Антиохии, восстал, чтобы воевать на царя христианского Эфиопии. |
| И он исправил веру. Вернулся авва Ацфа-Крестос (Asfa-Kr.), бывший в заточении в городе Тёра (Тёгä), и другие сосланные монахи. Валатта-Петрос однако осталась на прежнем месте еще на год, ибо она дала обет св. Василиду прожить год и приобщиться в его храме, если будет возвращена вера. Она приобщилась у изгнанных священников, и при произнесении слов на литургии, „пошли благодать Св. Духа“, видела сошествие Св. Духа. Каждый вечер ходила в церковь для всенощной молитвы, стояла у иконы Богородицы, не опираясь ни о стену, ни о столбы. Утром, по восходе солнца, после чтения синаксаря и заключительной молитвы возвращалась домой, и читала Евангелие от Иоанна. Таким образом она уподобилась авве Арсению, имея 30 лет от роду. Когда она впала в тяжелую болезнь и у нее сделалось обильное кровотечение, она стала молиться об исцелении у образа Богородицы. От образа послышался голос, обещавший исцеление. которое она и получила, подобно кровоточивой. Пока она была нездорова, к ней каждый день собирались монахи, подвергавшиеся гонениям, беседовали с ней и рассказывали ей и друг другу о пережитом, говоря между прочим из псалтири „благословен Господь Бог наш, иже не даде нас в ловитву франкам».. Потом святая справляла память „отца нашего аввы Зара-Иоханнеса (Zar’a-Iohannes), умершего в Амба-Марьям (’AmbA-M.) в изгнании“. Она дала много пищи и питья монахов обители, так что ничего не осталось на другой день. Когда один монах, заметив это, стал роптать на Эхта-Крестос, святая упрекнула его в маловерии. На другой день было прислано из разных мест 13 чанов (t " än) провизии. По прошествии обетного года святая молилась три седмицы «великим правилом» (ba-‘abij qanona) перед иконой Богородицы, прося указать ей место подвигов. Образ послал ее в Загэ (Zagö). Тогда она простилась с аввой Ацфа-Крестосомь, настоятелем Мецлэ и монахами, и просила их не пускать женщин на Мецлэ «ибо заповедано в деяниях отца нашего Яфкерана-Эгзиэ, чтобы не входила женская тварь на этот остров». Тогда вывели оттуда женщин, и авва Ацфа-Крестос наложил заклятие на будущее время. |
| Такова внешняя обстановка монашеских подвигов святой. Сами они имели целью и результатом не только объединение верных ревнителей родной веры и организацию протеста против унии, но и устройство новых монашеских общежитий, в которых, как и везде в эфиопской церкви, находили себе доступ лица обоего пола. К какому уставу примкнули эти общины? Житие говорит о семи монастырях, основанных святой: Жебай, Ченква, Мецлэ, Загэ, Дамбоза, Афр-Фарас, Замболь. Кроме первого, все они помещаются или на островах, или на берегах озера Цана; кроме них упоминаются и другие пункты деятельности Валатта-Петрос, локализуемые там же (Рема, Бизаб, Жав-Факара, Куарца и др.). Монашество здесь насаждено не впервые ею; из жития видно, что святую пригласили туда монахи авва Ямава с о-ва Рема, авва Тазкара-Денгель с о-ва Цана, посланные уже известным нам Фатла-Селасе (f. 14). Есть в житии и другие намеки на то же; кроме того, из других источников нам известно о существовании обителей на островах озера. Между прочим и в той же хронике Сисинния мы читаем перед историей собора, относящегося к 13-му году его царствования, приведенной нами: „когда находился царь в земле Фогара, он отправился на остров Цана, который он сам отстроил после того, как прежнее здание обветшало и разрушилось. И он переменил в этот зимний месяц прежнее имя табота, который был наименован во имя Кирика; он повелел возложить вместо него табот Иисуса, Спасителя всех. И видел он красоту постройки церкви и все ее книги, богослужебную утварь и золотые чаши, которые пожертвовали его отцы, цари, его предшественники. Ночью он слушал обедню и приобщался таинства тела и крови Господа и Спаса нашего Иисуса Христа, и этот день провел на этом острове Цана. На другой день, встав, он сел в лодку и посетил остров Мецлэ, и осматривал там церковь и все жилища монахов, и вернулся в свой стан в Фогара“. На этом же острове Мецлэ святой пришлось, как мы знаем, иметь дело с монахами, „которые пребывали в вере франкской“ (f. 56 – 57). При перенесении государственного центра в Гондар, конечно, приозерные монастыри, как наиболее близкие ко двору, сделались предметом особенных забот царей, подобно тому, как в предшествующие века таким же вниманием пользовалась Дабра-Либаносская обитель. |
|
|
